Сок Любви (джен)

Бруно стоял перед зеркалом, одетый непривычно торжественно. Белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, черный галстук и темные брюки придавали ему строгость. Его обычно непослушные кудрявые волосы были аккуратно уложены в тугой пучок, который, казалось, вот-вот рассыплется. Звонок в дверь заставил его повернуть голову, и в глазах мелькнуло предвкушение.

"Я открою!" — звонко крикнула Мирабель, ее голос звенел от возбуждения. Она была в красивом белом платье с синим переходом, струящемся, как морская волна. Подбежав к двери, она распахнула ее. На пороге стояла Эли, с легкой улыбкой на губах и удивительно простой, но прекрасной внешностью. Темно-зеленое пончо мягко облегало ее фигуру, под ним виднелась белая рубашка, а ниже — белое, слегка пышное платье с ненавязчивым цветочным узором. Завершали образ изящные белые сапожки, а в рыжих волосах Эли красовалась заколка в виде белого цветка.

— "Привет, я Эли," — представилась она, входя в дом. Мирабель смотрела на нее с неподдельным восхищением, словно перед ней была настоящая принцесса.

— "Привет, меня зовут Мирабель. Рада познакомиться и надеюсь, мы подружимся," — ответила Мирабель, ее глаза сияли. Эли мелодично хихикнула.

— "Я тоже надеюсь. Твое платье просто чудесное. Ты сама его сшила?" — Мирабель слегка покружилась, демонстрируя свое творение.

— "Да, сшила давно, но повода надеть не было. Спасибо за комплимент. Проходи за стол, тебя ждут," — Эли кивнула, и девочки направились на кухню, где их уже ждала семья Мадригалей, предвкушая знакомство с гостьей.

Эли невольно расширила глаза, увидев накрытый стол. В воздухе витал дразнящий аромат свежеиспеченного хлеба, густого тушеного мяса и чего-то неуловимо сладкого, щекочущего ноздри и вызывающего легкое головокружение. Это была еда, которую она редко могла себе позволить, пиршество, обычно остававшееся лишь в мечтах. Хотя она знала всех собравшихся здесь членов семьи, сегодняшний вечер ощущался иначе.

Эли прошла к столу, стараясь двигаться грациозно, хотя внутри все трепетало от волнения. Она поправила юбку, чувствуя легкое покалывание от любопытных взглядов. Девушка взяла салфетку, аккуратно сложила ее пополам и положила на колени, пытаясь вести себя более культурно.

— «Мы рады, что ты пришла, дорогая», — прозвучал мягкий голос Джульетты. Женщина поставила на середину стола корзинку с яркими, свежими фруктами, добавляющими праздничности.

— «Сейчас мой брат спустится, и мы начнем наше знакомство». — Джульетта, чьи движения были отточены и уверенны, поправила скатерть и заняла место рядом с мужем, Августином. Он нежно обнял ее за талию и чмокнул в щеку — их близость казалась такой естественной и теплой.

— «Твоя сервировка стола, как всегда, прекрасна», — промурлыкал Августин, его голос был полон искреннего восхищения. Джульетта игриво закатила глаза, но улыбка выдавала ее удовольствие.

В этот момент все головы повернулись к шагам. Бруно вошел на кухню. Несмотря на ухоженность и мужественность, подчеркнутую легкой небритостью, его нервозность и неуверенность читались в каждом движении. Плечи были напряжены, взгляд метался по комнате, прежде чем остановиться на Эли. Он вошел на кухню, и, словно следуя невидимому зову, занял свободное место рядом с ней.

Воздух между ними словно загустел. Эли почувствовала, как щеки заливает легкий румянец. Она старалась не смотреть на Бруно, но его присутствие ощущалось почти физически. Он был здесь, рядом с ней, и в ее нос дразняще ударял приятный запах духов Бруно.

Бруно занял место рядом с Эли, и в воздухе повисло нечто осязаемое, словно невидимая нить протянулась между ними. Эли почувствовала, как щеки заливает легкий румянец. Она старалась не смотреть на Бруно, но его присутствие ощущалось почти физически. Он был здесь, рядом с ней, и в ее нос дразняще ударял приятный запах его духов — смесь чего-то терпкого и древесного, с легкой ноткой мяты.

— "Добро пожаловать, Эли", — прозвучал голос Альмы, матери Бруно. Ее взгляд, обычно проницательный и оценивающий, сегодня был смягчен, но в нем все же читалась привычная властность. Она сидела во главе стола, ее осанка была безупречна, а руки, сложенные на коленях, выдавали нетерпение. — "Мы так рады, что ты приняла наше приглашение, присоединиться к нам сегодня на ужин".

— "Спасибо, сеньора Альма", — ответила Эли, стараясь говорить ровно, хотя сердце ее колотилось где-то в горле. — Я тоже очень рада быть здесь.

— "Ты выглядишь просто очаровательно, дорогая", — добавила Джульетта, ее улыбка была искренней и теплой. — "Твоя юбка очень милая и красивая".

— "Спасибо", — Эли снова покраснела, чувствуя себя немного неловко под таким вниманием.

Бруно, который до этого молча рассматривал свою тарелку, вдруг поднял глаза и встретился взглядом с Эли. В его зеленых глазах мелькнуло что-то похожее на понимание, и он едва заметно кивнул. Этот маленький жест придал Эли немного уверенности и спокойствия.

— "А ты, Бруно", — Альма повернулась к сыну, и ее голос приобрел более деловой тон. — "Ты сегодня выглядишь… необычно. Очень элегантно".

Бруно слегка напрягся. — "Спасибо, мама. Я старался".

— "Старался, говоришь?" — Альма усмехнулась, и в этой усмешке было что-то, что заставило Бруно насторожиться. — "Это хорошо. Ведь сегодня у нас особенный гость. И, знаешь, Бруно, глядя на тебя, такого… собранного, я думаю, что тебе уже давно пора подумать о том, чтобы… найти себе спутницу жизни".

Воздух в кухне мгновенно стал плотнее. Эли замерла, чувствуя, как ее щеки снова заливает краска, но на этот раз это был не румянец смущения, а скорее оттенок неловкости за Бруно.

Бруно медленно поставил вилку на тарелку. Его обычно спокойное лицо приобрело напряженное выражение. — "Мама, мы же договаривались. Сегодня вечер знакомства, а не…"

— "А не что, Бруно?" — перебила его Альма, ее голос стал чуть резче. — "Не время для разговоров о твоем будущем? Ты уже не мальчик. Тебе пятьдесят лет, и ты все еще живешь один, занимаясь своим творчеством, которое даже не приносит пользы!"

Конечно, вот продолжение фанфика:

— "Мама, это не так", — Бруно попытался сохранить спокойствие, но в его голосе проскользнула нотка раздражения. — "Мое творчество приносит пользу. Оно… оно вдохновляет".

Альма лишь презрительно фыркнула. — "Вдохновляет кого, Бруно? Призраков? Или, может быть, тебя самого? Ты живешь в своем мире, оторванный от реальности. А реальность такова, что тебе нужен кто-то рядом. Кто-то, кто будет заботиться о тебе, кто будет… продолжать наш род".

Эли почувствовала, как ее сердце сжалось. Она не знала, что делать. Сидеть и слушать, как мать Бруно унижает его, было невыносимо. Но и вмешиваться казалось неуместным. Она была всего лишь гостьей, и даже почти не знала этих людей.

Джульетта, заметив напряжение, попыталась разрядить обстановку. — "Мама, не стоит так говорить. Бруно очень талантлив. И он прекрасный сын".

— "Прекрасный сын, который не думает о своем будущем", — отрезала Альма, не обращая внимания на слова Джульетты. — "И сегодня, когда у нас есть такая замечательная молодая женщина, как Эли, я считаю, что это прекрасный повод поговорить об этом".

Бруно снова посмотрел на Эли. В его глазах читалась мольба. Он явно не хотел, чтобы она оказалась в центре этого неприятного разговора.

Вечер знакомства, или Неожиданный поворот

Воздух на кухне Мадригаль был густым от невысказанных слов и напряжения. Эли, почувствовав, как ее сердце колотится в груди, решила рискнуть. Она посмотрела прямо в глаза сеньоре Альме, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, несмотря на дрожь.

— "Сеньора Альма," — начала она, — "Я думаю, что Бруно прав. Сегодня действительно вечер знакомства. И я бы хотела узнать Бруно лучше, как актера, как человека. А не как… как объект для обсуждения его личной жизни."

Альма удивленно подняла брови. Ее взгляд, обычно полный уверенности и властности, на мгновение смягчился, в нем мелькнул интерес, смешанный с легким недовольством. Она явно не ожидала такого ответа от своей гостьи.

— "Ты так думаешь, Эли?" — спросила она, ее тон стал более мягким, но все еще властным. — "Ты считаешь, что мое беспокойство о будущем моего сына неуместно?"

— "Нет, конечно нет," — поспешила ответить Эли, чувствуя, как напряжение немного спадает. — "Но так же глупо, не спрашивая меня или Бруно, заявлять что я могу стать хорошей женушкой для него, хотя мы даже не знакомы."

В этот момент тишину кухни разорвал крик.

— "ПРОСТО ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!" — с губ Бруно сорвался этот выкрик, когда он уже не выдержал. Его глаза блестели от слез, а сам он слегка дрожал.

Мужчина вскочил из-за стола, его движения были резкими, и он направился к своей комнате. Через мгновение раздался громкий звук, когда дверь захлопнулась, эхом отразившись по дому. Над головой Пеппы, которая до этого момента пыталась сохранять спокойствие, начала появляться маленькая, но отчетливая тучка. Феликс, не задумываясь, сразу увел жену с кухни, чтобы успокоить ее. Долорес, с присущей ей заботой, подошла к Антонио, взяла его на руки и пошла к его комнате, чтобы уложить спать.

Эли тяжело вздохнула, проведя рукой по своему лицу. Она чувствовала себя опустошенной и немного виноватой. Мирабель, заметив ее состояние, подошла ближе.

— "Эй, ты в порядке?" — спросила девушка, с искренним беспокойством в голосе.

— "Да, просто… я думала, что ужин пройдет более приятно," — ответила Эли, ее голос был тихим. — "Но я не могу сдержать агрессию, когда мне говорят, что если у меня есть вагина, то я теперь обязана быть с мужчиной."

Мирабель мягко улыбнулась, положив свою руку на плечо Эли.

— "Прости за это все," — сказала она. — "Но думаю, тебе стоит поговорить с моим дядей. Ты же хотела узнать его лучше, и сейчас ему нужно поговорить с кем-то, думаю сейчас ты лучшая компания для него."

Эхо в Тишине

Эли подняла взгляд на Мирабель и кивнула головой. В ее глазах читалось решимость, смешанная с легкой тревогой. Мирабель, в свою очередь, лишь слегка улыбнулась, словно понимая всю сложность момента. Эта улыбка была не просто выражением понимания, а тихим ободрением, обещанием, что даже в самые трудные минуты они не одни.

Эли встала на ноги, ее движения были плавными, но в них чувствовалась внутренняя борьба. Каждый мускул, казалось, был напряжен, готов к действию, но разум метался между долгом и состраданием. Она вышла с кухни, где еще витал аромат свежеиспеченного хлеба и травяного чая — запахи уюта и домашнего тепла, которые сейчас казались такими далекими от ее цели. Направилась к лестнице, ведущей в верхние этажи, в царство семейных тайн и невысказанных чувств. Каждый шаг вверх по ступеням, ведущим в комнаты членов семьи Мадригаль, казался ей все более значимым, словно она ступала по тонкому льду, где одно неверное движение могло привести к катастрофе. Коридор был наполнен тишиной, нарушаемой лишь отдаленным шумом ветра за окном, который шептал о переменах и неизбежности.

В конце коридора, как всегда, скрывалась небольшая, почти незаметная лесенка, ведущая в комнату Бруно. Эта комната всегда была окутана особой атмосферой — смесью таинственности и уединения, местом, где время текло иначе, где тени прошлого переплетались с отголосками будущего. Эли протянула руку к резной деревянной двери, украшенной замысловатыми узорами, но внезапно остановилась.

Ее пальцы замерли в нескольких сантиметрах от прохладной поверхности. В голове пронеслись десятки мыслей, словно стая испуганных птиц. Вдруг ему нужно время, чтобы успокоиться? Вдруг он хочет побыть один, переварить все, что произошло, все эти годы одиночества и непонимания, которые ему пришлось пережить? Вдруг она вторгнется в его личное пространство, нарушив хрупкое равновесие, которое он, возможно, только начал обретать, выстраивая свой новый мир вдали от чужих глаз?

Но тут же другая мысль, более настойчивая, пронзила ее сознание, словно луч света в темноте. А что если ему тяжело без поддержки? Что если он чувствует себя одиноким в своей изоляции, даже если сам выбрал этот путь, чтобы защитить других? Что если ему просто нужен кто-то, кто напомнит ему, что он не забыт, что его любят, несмотря ни на что, несмотря на его дар, который приносил столько боли в прошлом, ведь сейчас был шанс все исправить, возможно просто ему нужна была помощь?

Эта дилемма терзала ее, разрывая на части. Неуверенность боролась с желанием помочь, страх перед отказом — с потребностью быть рядом. Она видела, как тяжело было Бруно, как он страдал от очередного давления со стороны матери, как его глаза были полны печали, даже когда он пытался улыбаться. И теперь, когда он вернулся, когда завеса тайны вокруг него начала рассеиваться, когда он снова стал частью их мира, ей хотелось быть рядом, предложить ему ту опору, которой ему, возможно, так не хватало. Эли не понимала своих собственных чувств, ведь они были едва знакомы, но ей казалось, что она знала его, знала его боль, понимала его чувства.

Глубоко вздохнув, Эли собрала всю свою смелость, всю свою решимость. Она не могла просто уйти, оставив его наедине с его мыслями, с его болью. Даже если он не откроет дверь, даже если он не захочет говорить, сам факт ее присутствия, ее попытка поддержать, могла значить для него больше, чем она могла себе представить. Это был маленький шаг, но для Бруно он мог быть достаточно огромным.

Эли замерла у двери, прислушиваясь. Тишина. Она постучала снова, едва слышно: "Бруно, можно войти? Я хотела бы поговорить."

Ответа не последовало. Сглотнув комок в горле, Эли медленно повернула ручку и вошла. Комнату окутал полумрак, пропитанный запахом пыли и чего-то неуловимо тревожного.

— "Слушай, я понимаю, ужин не получился, но ведь..." — слова замерли на полуслове. Взгляд Эли упал на Бруно. Он сидел на кровати, сгорбившись, и с тоской смотрел на свои руки. В них копошились две крысы, их крошечные лапки цеплялись за его пальцы.

Сердце Эли сжалось от сочувствия. Она знала, как тяжело ему приходится из-за видений, из-за того, что его считают проклятым. Бесшумно подойдя, она тихонько спросила. — "Как ты себя чувствуешь?"

— "Ужасно..." — прошептал Бруно, не поднимая глаз. Его голос звучал надломленно.

Эли села рядом, оставив между ними небольшое пространство. Взглянув на крыс, на их блестящие глазки-бусинки, она решила начать с чего-то легкого, чтобы не давить на него.

— "Какие они милые, твои крысы. У них есть имена?"

Бруно удивленно поднял на нее взгляд. Обычно люди шарахались от его маленьких спутниц, считали их грязными. Никто никогда не проявлял к ним интереса.

— "Да... их зовут Флора и Джиджи..." — Бруно нежно провел пальцем по спинке белой крысы, Флоры. Эли едва заметно улыбнулась.

— "Прекрасные имена для таких прелестных созданий." Она подвинулась ближе, стараясь не нарушить его хрупкое состояние. Осторожно протянула руку, ладонью вверх, чтобы не спугнуть зверьков.

Бруно не смог сдержать слабую, робкую улыбку. Медленно, осторожно, он поднес крыс к ее ладони. Флора, самая смелая, первой перебралась на нее, обнюхивая пальцы крошечными усиками. Джиджи, более пугливая, последовала за ней, прижавшись к сестре.

Эли замерла, боясь пошевелиться. Она чувствовала, как маленькие лапки щекочут кожу, как бьются их крошечные сердечки.

— "Они... такие теплые," — прошептала она, боясь разрушить этот момент.

Бруно смотрел на нее, на то, как она осторожно гладит Флоре спинку. В его глазах мелькнула искорка надежды.

— "Они... не кусаются," — сказал он, словно оправдываясь.

— "Я знаю," — ответила Эли, не отрывая взгляда от крыс. "Им просто хочется, чтобы их любили."

Она подняла глаза на Бруно. — "Как и тебе."

Бруно отвел взгляд, покраснев. — "Не говори глупостей."

Эли не стала спорить. Она просто осталась сидеть рядом, позволяя Флоре и Джиджи исследовать ее ладонь. Тишина в комнате больше не давила. Она была наполнена теплом и пониманием.

Через некоторое время Бруно тихо произнес: — "Спасибо, что пришла."

Эли улыбнулась. В ее глазах отражался слабый свет, пробивающийся сквозь пыльные окна. В этом свете Бруно увидел не осуждение, а нечто гораздо более ценное — принятие. Он почувствовал, как тяжесть, давившая на него долгие годы, начала медленно отступать. Крысы на руке Эли, Флора и Джиджи, казалось, тоже ощутили перемену: их маленькие носики задергались в предвкушении чего-то нового, чего-то хорошего. И впервые за долгое время Бруно позволил себе поверить, что это "что-то хорошее" может быть не только для его маленьких спутниц, но и для него самого.

— "Не стоит благодарности," — прозвучал ее мягкий голос, — "я просто хотела поддержать тебя. Все-таки твоя мать не должна давить на тебя из-за того, что ты занимаешься тем, что тебе нравится."

Бруно кивнул, чувствуя, как напряжение, сковывавшее его долгие годы, начинает отступать.

— "Спасибо," — выдохнул он, — "я просто… я люблю свою маму, но в последнее время она давит на меня тем, что я должен перестать заниматься ерундой и найти себе жену. Я ведь единственный, кто так и не продолжил род Мадригалей…" Он поднял взгляд на Эли, открывая ей те самые эмоции и чувства, которые ему приходилось скрывать, как и все эти чертовых десять лет, которые были адом для него.

Эли внимательно слушала, ее глаза излучали понимание. — "Но ты и не должен продолжать его только потому, что твоя мать так захотела," — сказала она, — "в первую очередь ты должен думать о том, чего ты хочешь. И, к тому же, жениться надо только по любви, а любовь — это не та вещь, которую нужно торопить."

В этот момент их взгляды случайно встретились, и они оба заметили, как две маленькие крыски, их верные маленькие спутники, перебираются по их рукам, словно с детским любопытством, щекоча кожу и принюхиваясь к воздуху. Маленькие зверьки, казалось, чувствовали особую атмосферу, царившую между ними.

— "Уже становится темно…" — Бруно прервал тишину, его голос звучал с искренним беспокойством, — "ты уверена, что сможешь добраться до дома? У нас есть запасная комната, где бы ты могла поспать."

Эли пожала плечами, ее взгляд скользнул по окну, где уже сгущались сумерки. — "Если никому не будет сложно, то я не против," — ответила она, вставая на ноги.

Она уже собиралась пойти к Мирабель, когда обернулась к Бруно. — "И кстати, Бруно," — начала она, и ее голос стал немного тише, — "ты… я просто… я надеюсь, что тебе стало лучше после разговора." Эли искренне улыбнулась ему, и эта улыбка, такая чистая и добрая, осветила комнату.

Сердце Бруно екнуло от ее улыбки. Она казалась такой красивой… и милой? Выйдя из ступора, он помотал головой и почесал затылок, пытаясь собраться с мыслями.

"Да, конечно…" — ответил он, его голос звучал немного хрипло, — "спасибо, что… выслушала меня и поддержала." Бруно улыбнулся в ответ, чувствуя, как его щеки заливает краска. Он выглядел как влюбленный дурак, и, возможно, именно так он и чувствовал себя в этот момент.

Эли кивнула головой, ее глаза задержались на его лице еще на мгновение, а затем она ушла из комнаты, оставив Бруно наедине с его зверьками и роем новых, волнующих мыслей. Вечер продолжал сгущаться, но в душе Бруно зажегся новый, теплый свет.

Бруно проводил взглядом Эли, пока ее силуэт не растворился в полумраке коридора. Комната снова погрузилась в тишину, но теперь она была наполнена не только запахом трав и старых книг, но и чем-то новым, неуловимым, словно предвкушение чего-то прекрасного. Его крыски, Флора и Джиджи, тихонько шуршали в углу, словно разделяя его волнение.

Он снова почувствовал тепло на плече, но теперь это было не тепло ладони Эли, а его собственное, разливающееся по телу. Щеки все еще горели, и он не мог избавиться от глупой, счастливой улыбки, которая так и не сходила с его лица. Слова Эли звучали в его голове, как самая прекрасная мелодия: "В первую очередь ты должен думать о том, чего ты хочешь." И он хотел. Он хотел быть собой. Он хотел заниматься тем, что любил. И, возможно, он хотел чего-то еще, чего-то, что только начинало зарождаться в его сердце.

Он подошел к окну, наблюдая, как последние лучи солнца гаснут за горизонтом. Весь небольшой городишка погружался в сон, но для Бруно этот вечер только начинался. Он вспомнил, как Эли искренне улыбнулась ему, как ее глаза излучали понимание и доброту. Эта улыбка была как луч света в его долгой, темной ночи.

— "Ты выглядел как влюбленный дурак," — прошептал он сам себе, и на этот раз в его голосе не было ни тени самокритики, только легкое, счастливое удивление. Он никогда не думал, что сможет почувствовать что-то подобное. Десять лет изоляции, страха и непонимания казались теперь далеким, туманным прошлым.