Стезя в метели (джен)

— Сейчас мы выясняем, где они, однако пока вы можете посмотреть их личные дела, — продолжал говорить весь перебинтованный мракоборец. Он сопровождал Корбена по прибытии. Корбен большую часть времени молчал, лишь смотрел на раны молодого человека напротив и думал, какой бинт покраснеет первым. Не угадал: покраснел тот, что был на лбу. К этому времени Билл, так звали мракоборца, принес личные дела группировки.

Корбен открыл личные дела. Большинство были ничем не примечательные, всё как всегда: вот участник группы был каким-то бывшим заключенным за убийство магла или полукровки и, скорее всего, дружил с каким-то другим будущим участником этой группы. Они отсидели и не показывали виду, а потом кто-то, в этом случае надо полагать Фрэнк Баркли, звал их к себе, и бывшие заключенные, не сумевшие перешагнуть порок ненависти к грязнокровкам, снова возвращались к убийствам. Однако среди всех этих неприветливых и скучных лиц Корбена заинтересовали два дела: Фрэнка Баркли и, кто бы мог подумать, его сына.

Корбен нахмурился и начал читать сначала о Фрэнке. В досье его встретила недовольная черноволосая физиономия, кудрявые волосы и черные глаза и худое, почти болезненное лицо. Из досье следовало, что Фрэнк не был выдающейся личностью: закончил магическую школу во Франции и переехал в Канаду, женился на полукровке, и вскоре у них появился сын. Если соотносить даты, то получается, что сын, скорее всего, у них получился случайно, при первой встрече, что сыграет роль дальше.

Дальше Фрэнк, работая в министерстве магии, по всей видимости, начал сходить с ума от того, что в начальстве у него были одни полукровки, а он занимал низкую должность, будучи у них на побегушках.

К слову,его семейное древо так или иначе уже насчитывало убийц и грабителей, например, отца и дядю по материнской линии. К тому же ненависть к полукровкам была привита ему с детства, и, по всей видимости, он сдерживал свою ненависть сколько мог, или просто ненавидел, но про себя, не перешагивая черту. По подтвержденным подозрениям, именно тогда он убил первую полукровку — своего начальника, юношу, которому едва исполнился двадцать один год, — за то, что тот относился к мужчине надменно и вечно насмехался над тем, что его семья была создана только по «залету». Вместо того чтобы подраться с ним или уволиться, Фрэнк выбрал вариант более кровавый, да такой, что родители не узнали юношу, вернее будет сказать, остатки юноши. И всё пошло к тому, что он стал лидером крупной террористической организации. Корбена зацепила именно часть с сыном: по исследованиям места действия и палочки, что принадлежала юноше, жена Брукса была убита собственным сыном, унаследовавшим дурную идею отца о чистоте крови.

Всё бы ничего, всякие психи бывают, но Корбена сильно смутил возраст сына. Когда Корбен взял уже досье сына Фрэнка Баркли, Томаса Баркли, он был сильно смущен, ведь на него с фотографии смотрел всего лишь мальчик на вид четырнадцати лет. На фото мальчик обнимал свою маму и отца. Он был сильно похож на обоих родителей: от отца у него были черные волосы, а от матери — зеленые глаза, да и лицо у него было не худое, а очень даже нормальное.

— Ему вряд ли даже четырнадцать исполнилось, — проворчал Корбен мракоборцу, который болезненно держался за бок.

— Наверняка, — лицо мракоборца Билла исказилось в гневной гримасе, — эта гадкая шавка везде со своим отцом таскается, значит, видит и не против того, что он творит. Гадкая кровь у них в семейке.

Корбен промолчал. Ему ли не знать про гадкую кровь в семье.

Продолжив читать, Корбен узнал, что Томас не ходил в школу, и учили его заклинаниям отец с матерью. После первого убийства и сбора небольшой группы отца он, как было написано в досье, под давлением «друзей» отца убил собственную мать непростительным заклинанием и после отправился на зверства, которые готовил его отец.

Всё было крайне детально описано, но Корбена не покидал диссонанс от текста и от того, кого он видел на фотографии, ведь было явно видно, как мальчик сильнее прижимается к матери и улыбается потому, что она улыбается. Да и она смотрит не на Фрэнка, а на Томаса.

— И всем вынесен смертный приговор? — спросил Корбен; несмотря на раздумья, его голос остался груб и холоден.

— Конечно, если вырубать дерево, то под корень, — проворчал мракоборец Билл.

Корбен захлопнул досье и приподнялся. — Вы говорили, что у вас есть пленник, которому хотят вручить поцелуй дементора. Я хочу с ним поговорить.

— На кой черт он вам… — начал было Билл, но потом взглянул на страшную физиономию собеседника и приподнялся сам, — я вас провожу, мистер Дамблдор.

--

— Я правда не знаю, чем он может вам помочь. Молчит, как бы его ни допрашивали, — прервал тишину Билл, похромав до двери в темницу, потом явно неловко добавил, — но если надо, то, конечно.

— Открывай, — приказал Корбен. Не долго думая, он вошел внутрь.

Пленник, грязный, в наручниках, сидел на кровати. Его каштановые волосы были все в пыли, а голубые глаза стали совсем серыми. Он сначала посмотрел на Корбена без интереса, однако стоило ему его узнать, как глаза у него удивленно расширились. Корбен подошел ближе и облокотился на стол.

— Привели тебя всё-таки, а? Корбен Дамблдор, самый дорогой наемник в мире, — воскликнул он с безумной усмешкой. Корбен тем временем достал из кармана сигарету, засунул её между зубов и поджег щелчком — ведь для колдовства ему и палочка-то не нужна была, — после закурил.

— Как видишь, — сказал Корбен, выдохнув дым, вытянул еще одну сигарету, протянул пленнику, — всё равно ты уже сдохнешь, выкури на последок. Хотя такие, как ты, дышать-то не заслуживают.

Пленник нахмурился, явно не зная, какой ответ правильный. Он с опаской взял сигарету, и Корбен поджег её тоже. Они просидели в молчании несколько минут. И действовало на пленника это хуже, чем пытка: он нервничал, но ничего не говорил. Еще бы: над тобой, можно сказать, нависает двухметровый широкий в плечах маг, да еще и не просто маг, а сильнейший в мире, и, по рассказам, злейший тоже. Который к тому же колдует без палочки.

— Ты что, пес государства, думаешь, я выдам хоть кого из своей стаи? Хрен тебе, — нервно бросил мужчина. — Я не крыса, понял, ты.

— Мне это не нужно. Зачем мне крыса? — спокойно выдохнул дым еще раз Корбен, продолжал так же спокойно и холодно, — если я их просто всех убью, всех до единого. Мне не зачем знать, где там в вашей «стае» брешь.

Пленник отшатнулся и приземлился на кровать задом, явно опешив от его слов. И замолчал. Что же, теперь можно говорить.

— Но мне интересно, все ли в вашей компашке заслуживают смерти, — продолжил Корбен, — вернее, не так. Есть ли кто в вашей компашке, кто не убивал?

Пленник молчал. Его глаза бегали. Для Корбена это казалось странным: его уже приговорили к смерти, однако он продолжает бояться. Корбена приговорили к смерти много лет назад, и он, несмотря на то что жив, совсем не боится умереть. Какие же они все трусы.

— Смысла скрывать нет, считай, они уже все мертвы, — добавил Корбен, докурив сигарету, он бросил её на пол и раздавил ботинком, — ну, если нет, тогда убью их всех.

Корбен уже направился к выходу.

— Томас, — тихо произнес пленник. Корбен обернулся. — Мальчик, сын Фрэнка, он никого не убивал. Правду говорю, — его лицо исказилось в мольбе, — мальчик ни в чем не виноват, поверь мне. Умоляю. Это всё был Фрэнк, я и остальные, но он… слишком мягкотелый, он даже круцио использовать не может.

Корбен грустно хмыкнул.

— Я тебя услышал. Может, на том свете тебе это засчитают. — Он продолжил идти к выходу и в конце добавил: — Встретимся в аду. Прощай.

Так и покинул камеру, однако мысли пришли в порядок. К тому же он теперь точно знал, какой у него план действий. Придется пойти на риски, но, пожалуй, впервые он не чувствовал себя просто палачом.

--

Для того чтобы найти Баркли, не понадобилось много времени. В конце концов, он был самым могущественным волшебником современности, к тому же его огненные ящерки в виде волков быстро справлялись с магическими следами. Корбен работал в одиночку, не хотел, чтобы кто-то путался под ногами, хотя, конечно, чувствовал взгляд на себе. Кто-то следил, но в целом главное, что это были не враги.

Вот он нашел их убежище, выманил двух Баркли, околдовав одного из подчиненных. А после оставил небольшой подарок в заброшенном доме, который исполнял роль штаб-квартиры. Ничего особенного, они даже не выставили барьеры, видимо, были уже уверены в своей победе. Газету что ли не читают? Хотя, справедливости ради, нигде не написано, что Корбен Дамблдор — не зарегистрированный анимаг, который может превращаться в черного феникса с красными глазами.

В этой форме он проследил за Баркли. Они шли на место, в котором якобы была «псина государства». Старший Баркли шел медленно, придерживая бок от ран. По бокам от него шли несколько магических последователей, они были в форме получше; к тому же многих Корбен узнал из тех же досье — ничем не примечательные преступники, правда, количество убийств запредельное. Томас Баркли шел позади, он чаще смотрел под ноги, нежели на то, что было перед носом, иногда поглядывал на отца. Может ли он знать, что скоро, хоть и такого — убийцу, — но отца, он потеряет от рук Корбена?

Корбен нахмурился и, превратившись в человека, спрыгнул прямо перед группой. Одним мощным заклинанием «экспеллиармус» все палочки у них повылетали. У всех, кроме Томаса, — он же все-таки был позади. Корбен не сказал лишних слов и за долю секунды, пока все были удивлены его появлением, использовал «Диффиндо». В обычных руках это заклинание не смертельно и может оставить только порез (уж Корбен испытал его на своём лице на третьем курсе), однако в руках сильнейшего волшебника это было почти запретным заклинанием, ведь оно отлично било по площади и разрезало тушу человека на две ровные части. С глухим звуком все охранники Фрэнка Баркли упали, не успев даже вскрикнуть.

Корбен убрал палочку и посмотрел на живых. Оба Баркли пребывали в замешательстве. Юноша был до чертиков напуган, однако старался делать вид, что хмурится.

— Не думал, что они отправят тебя к нам так быстро. Наверно, заплатили сразу, а мне зарплату уроды всегда задерживали, — проворчал Фрэнк Баркли, держась за бок.

— Пап, кто это? — спросил Томас, стоя за отцом.

— Сильнейший маг. Это о нем все шептаются в лагере, — Баркли-старший взглянул на Корбена и, видимо не увидев на нем и капли эмоций, добавил: — Корбен Вульфхард Дамблдор. Он пришел нас убить.

— Ого, кто-то знает моё полное имя. Интересно, — проворчал Корбен. — А вы у нас семейство Баркли, совсем от фотографии отличаетесь. Жаль, казались такой счастливой семьёй. — При этом ни один мускул у Корбена не дрогнул.

И это была правда: на худом лице Фрэнка лежали ужасные тени, и он был бледен, выглядел отвратительно. Бедняга Томас тоже сильно не отличался, его лицо выражало страх, смешанный с храброй ухмылкой. Было болезненно видеть в нём своё зеркало. Неужели он выглядел так же после смерти своих друзей? Сколько показной надменности и скрытой боли в глазах. Это вызывало лишь отвращение.

— Даже если ты нас убьешь, то мои люди тебя уж точно прикончат. Они сильнее, чем я, — напряженно воскликнул Фрэнк. Корбен снова достал сигарету и не торопясь закурил, выдохнул дым.

Обычно он не курит много, только на такой вот работе. Дома не курит лишь потому, что Аберфорту не нравится. Интересно, как он там? Наверное, уже с мадам Розмертой развлекается. Корбен вдруг помечтал о том, что был бы очень рад, если бы у них всё получилось. Чтобы если Корбен умрет, за Аберфортом кто-то присмотрел. Баркли тем временем продолжил: — Почему ты вообще на их стороне? Ты же чистокровный волшебник! Сильнейший! Разве ты не видишь, как они губят наши жизни, как магическая кровь с каждым днем теряет свою силу?

— Твои люди? — Корбен сжал недовольно сигарету в зубах. — Какие такие твои люди? — Позади него, как раз по таймеру, прозвучал громкий взрыв с огромным столбом огня и дыма. Оба Баркли отскочили. Огненная гончая появилась в ту же секунду рядом с Корбеном, тот погладил её по голове рукой, на которой не хватало пальца, хваля за проделанную работу. Потом показал большим пальцем за свою спину: — Вот эти вот? Боюсь, они уже не помогут твоему делу. — Корбен снова выдохнул дым. — Ты будешь удивлен, но я почти не причастен к этому взрыву. Маглы, видишь ли, придумали довольно интересную вещь, называется «взрывчатка». Немного поколдовать над ней — и это уже очень опасно. На самом деле таким способом можно захватить пару стран. Я мог бы. Но откуда тебе знать, ведь они всего лишь какие-то маглы, смертные среди богов, грязь из-под ногтей. Прямо как мать твоего сына. Я прав?

— Заткни пасть, — Фрэнк Баркли сжал руки в кулаки. — Мы её освободили! Она страдала от этого мира, как и я! Она была полукровкой, и её кровь убивала наш мир! Мы сделали то, что должен сделать каждый маг перед лицом долга!

— Ты сумасшедший, — указал на него пальцем безынтересно Корбен. Фрэнк не был одним из тех, кого было интересно слушать; в карьере Корбена были люди поинтересней. — Смысла с тобой вести разговор я уже не вижу. — Он достал палочку и быстрым взмахом рассек туловище Фрэнка Баркли, «грозы Канады», террориста, который метил на место всемирной угрозы.

Сразу после этого его собственная палочка взлетела вверх. Издали на него целился Томас. Он забрал его палочку, но свою не спускал. Он со слезами смотрел то на труп отца, то на Корбена. Корбен уверенно подошел к мальчику, теперь его палочка уткнулась прямо Корбену в грудь.

— Ты обезоружил меня. У тебя есть шанс отомстить и убить меня, — холодно произнес Корбен. Конечно, мужчина мог убить его и без палочки, однако не торопился. — Я убил твоего отца. Несомненно, урода, но отца, которого ты даже папой называешь. Или в твоём понимании мертвые родители всяко лучше живых? Раз ты свою мать убил?

— Заткнитесь, — рука юноши дрожала, лицо выражало, несомненно, гнев и скорбь и много чего еще, но не страх. Он смотрел на лежащего отца, потом снова на Корбена. Тот молчал, как его и просили.

— Почему? Почему вы убили его? — выкрикнул Томас. Никто из них не двинулся, лишь Корбен выдул дым.

— Это моя работа, пацан, — Корбен нахмурился. — Твой отец не особенный, и ничего личного у меня к нему нет. — Корбен смотрел прямо в глаза юноше. — Я убил его, чтобы он больше не убивал, не отнял у кого-то мать, отца, чьих-то детей. Ты имеешь полное право убить меня по той же причине.

Томас не выдержал, бросил палочку и бросился к отцу. Слезы лились из его глаз струей, он держал уже безжизненное лицо отца, просил его не умирать, не оставлять его одного. Однако тот уже не слышал. Еще бы, нижняя часть тела лежала в метре от него.

Корбен выдохнул и сжал сигарету в зубах. Внутри всё превратилось в камень, ведь, глядя на них, он видел ту фотографию из личного дела.

Ведь когда-то всё было хорошо.Дежавю.

Секунду спустя Корбен услышал хруст листвы позади. Среагировал он очень быстро: мужчина бросился к юноше, схватил за воротник и оттащил в сторону, подняв его как спичку. На том месте, где Томас был секунду назад, пролетели зеленые лучи. Послышались множественные голоса, которые окружали их с мальчишкой. Это были люди из министерства, видимо, решили доделать дело до логического конца. Томас, видимо, подумал, что Корбен собирается его убить, потому закрылся руками. Дамблдор на это фыркнул и отпустил воротник юноши. Тот со страхом огляделся.

— Это как понимать, мистер Дамблдор? — выкрикнул ему знакомый голос Билла. Он стоял во главе отряда, в руках держал палочку и направлял её прямо на Томаса. Корбен слегка прикрыл юношу собой, выйдя вперед.

— Опустите палочки. Мальчишка пойдет со мной. Я требую оправдательный суд, — проворчал Корбен, сжав руки в кулаки.

— Он отнял у вас вашу палочку, направил на вас свою. К тому же уже существует полноценный приказ на его устранение. — Билл не опустил палочку, как и его подчиненные, хотя, признаться, многие выглядели напуганными.

— Это было не предложение. Если вы не опустите палочки, вы все будете лежать рядом с Баркли-старшим, — Корбен бросил сигарету и растоптал её ботинком. И с каких пор он, монстр, — единственный здравомыслящий человек в округе? — Или вы думаете, я не могу убить кучу народу без палочки?

Билл отшатнулся. Должно быть, лицо Корбена выглядело не очень дружелюбно после сказанных слов. Палочку мракоборец опустил, как и его подчиненные.

— Так-то лучше, — использовав заклятие без палочки «экспеллиармус» и не произнося ни слова, Корбен поймал две палочки, находившиеся у Томаса, — свою и самого Томаса. — Введите нас в суд. У меня найдется, что им сказать. И уберитесь здесь. Везде кровища."