Цена удачи (джен)

Глава 1. Смена обстоятельств

Провожали нас тепло. Мы решили отправиться к заставе Долга, надо было побеседовать с кем-нибудь из главных. Да, можно было написать Воронину, но это же секретная информация, это не для переписки!

Долгу мы сообщили, что выдвигаемся к лагерю наёмников, а Свободе, что довольные отдохнувшие уходим дальше бродить.

— Ты точно всё взял? — паникёр, уже пятый раз спрашивает.

— Я ничего и не выкладывал.

Ваня замолчал. Повисла неловкая тишина.

— Уверен?

— Тебя только это волнует?! — Меня уже начало раздражать.

Сзади послышались выстрелы.

— Эх..Хороший был парень этот...Стёпа…

Так как мы уже вышли из под защиты Свободы, я достал абакан.

— А эта игрушка у тебя откуда?

— Награда за то, что я раскрыл все карты Долга.

— Серьёзно? Но ведь это была моя идея!

— Опять шутка! Я его у кока позаимствовал… навсегда.

Мы дошли быстро. Где-то километр извивалась дорога асфальта, а мы шли по прямой, через холмы. Остановились метрах в ста от Наёмников, никто не следил, поэтому можно было спокойно подойти близко, главное, по лесополосе.

— И так. Есть вариант проскочить через лагерь, он небольшой, буквально один-два шатра.

— Обогнуть никак? А, вижу, забор. И почему не попросили с собой двоих? Было бы легче хоть на немного.

— У нас полно оружия и патронов! — возразил я, на что Ваня ответил:

— А мы не знаем сколько их! Больше — раза в два точно!

Я закатил глаза. В чём проблема: половину убить, они растеряются, а мы проскочим.

Он стал всматриваться. У наших автоматов нет прицелов и это минус. Обычно мы не влезаем в перестрелки, поэтому они нам без надобности. Я вообще постоянно отговариваю Пулемётчика и с мутантами воевать. Он рвётся вперёд, а я не могу — боюсь умереть, хотя и сам рискую каждый час, но я-то ещё думаю вернуться!

— Не вижу отсюда ни черта. Я подойду ближе, — Пулемётчик перестал целиться и боком попятился к следующему дереву, более тонкому, чем то, за которым мы находились.

Я остался на месте. Чуть не забыл — зарядил абакан, дослал патрон, и выглянул, целясь во вход лагеря. Как и говорил, не думаю, что там кто-то есть — даже флагштоки, служившие опорой для забора выглядели заброшенными, а не как камуфляж. Напарник стоял, прижавшись спиной к стволу дерева, и тоже перезаряжал свой АКм. Что-то свистнуло и врезалось в кору недалеко от меня. Ещё раз... ещё... Не успел я крикнуть, как заорал Ваня:

— Ложись! — я послушался.

Где-то на уровне груди пулемётная очередь разорвала воздух десятками патронов. Вот почему я не враждую ни с кем. Я откатился за деревья, встал на согнутые колени. Вот и "нет никого"!

Ваня, в свою очередь, уже агрессивно строчил в сторону лагеря. Я подумал, что тоже обнаружил цель. Он, кем бы он ни был, прятался за забором, окружающим периметр лагеря. Не только же он объявил на нас охоту, должно быть, там собралась уже целая орава.

Вдруг резкая боль в шее. Звон в ушах. В глазах потемнело. Я вздрогнул. И упал…

* * *

…Что за место? В глазах двоится и жутко тошнит. Уханье сердца гулом отзывалось в ушах и в висках. Тело начало возвращаться в обычное состояние — дыхание участилось. Я решил подождать и прийти в себя. Когда стало легче и рвота отступила, поднялся.

Помещение больше походило на карцер — краска облезала со стен, койка, на которой я лежал, была сырой, а красные пятна на матрасе свидетельствовали о кровоподтёке. Выход заграждён решеткой, окно надо мной тоже. Из окна капает — видимо, идёт дождь.

За решёткой-дверью сидел человек, рыжий блондин, высокий, читающий газету. Он сидел, и тихо напевал что-то.

Тело ломило невыносимо, но я всё же встал, подошёл к толстым прутьям и хрипло попытался обратить на себя внимание:

— Эй!

Он не ожидал меня услышать, потому испугался и выронил газету, после пробурчал что-то на непонятном мне языке, я даже подумал, что он бредит.

— А по-русски можно?

— Нье дьелай так большье! — он вернул спокойствие и поднял газету.

Парень пробубнил ещё что-то, какой-то странный акцент, не слышал такого.

Я начал понимать своё местоположение, однако только поверхностно. Можно было догадаться по его одежде — робу наёмников легко отличить: сине-сиреневые куртка и штаны из брезента, на груди — серый бронежилет со множеством карманов. Причём последнее говорит о том, что ему приходилось недавно уходить за пределы лагеря — не думаю, что они носят полноценный комплект просто так.

Чёрт, это только ухудшает ситуацию. Прав был Ваня — надо было с Радара обойти. Но там Монолит, они даже в плен брать не будут — сразу убьют.

— Стой! — он обернулся. — Кем будешь?

Парень недоумевающе посмотрел на меня и развернулся спиной. Я не видел, куда ушёл этот тип. Какой-то странный он.

Похоже, это был конец коридора: слева стена с таким же решётчатым окном. Справа по тени было видно, что за поворотом есть коридор. Шаги чудика были еле слышны, хотя он только отошёл. Напротив моей камеры стоял стул, газета на нём, возле — стол из дерева, на нём ноутбук, большие наушники, стопка макулатуры и пластиковая бутылка воды.

Приступ кашля подскочил к горлу, и я закашлялся. Булькающий кашель отходил мокротой — неужели мне хватило немного времени, чтобы простудиться? Кстати, сколько я здесь пробыл без сознания? Я всё время лежал здесь, под дождём? Если я пролежал долгое время, то вполне это может быть симптомом бронхита. Надеюсь, нет.

Хлопнула дверь за стеной. На этот раз он был не один. Человек, шедший первым, не ожидал меня увидеть вблизи клетки, он был растерян, но вида не подал, лишь повёл бровями.

— Это что? — недовольно спросил он иностранца.

— Уже и постоять нельзя? — зря вмешался я.

— Та заткнись! Хотя нет, не молчи, ответь мне на вопрос…

— Ха, это Вы мне ответить должны!

— Здесь я — главный! И пока ты здесь, ты подчиняешься мне! И я приказал отвечать на мои вопросы! — он скрестил руки на груди. — Кхм. Что ж, я так понимаю, вас было двое, верно?

— Ну, типа.

— За друга переживай, он по соседству, — наёмник кивнул на стену справа от меня. — Расскажи о вас.

— Я не буду отвечать, пока не узнаю, зачем мы здесь!

— Ладно. Услуга номер два, — он отвёл взгляд в сторону, наклонился к прутьям ближе. Лицо расплылось в лукавой улыбке. — В двух словах: контрактов ни с кем нет, ненужных мне особей много, а вот учёные много отсчитывают за лабораторных крыс.

Что всё это значит? Я в рабстве? Не может быть… А Ваня? Он тоже? Глава заметил мою растерянность. Ласково поспешил обрадовать:

— О, не волнуйся! У тебя будет другая задача — ты будешь моей. Ты недостойна жить с этой падалью. И до конца своих дней будешь только со мной, если ты, конечно, понимаешь, о чём я.

— Но зачем?!

Командир цокнул языком и прохрипел:

— Ты просила всего один вопрос, а я ответил уже на два.

— Хватит! Я не женщина!

— Ну девушка!

— Да парень я! — я старался говорить низким тоном и угрожающе, но мой голос вскоре сорвался на писк, а наёмник стал серьёзным и обратился к иностранцу:

— Открой, я зайду.

Тот вслушивался в наш разговор, и потому не сразу отреагировал на приказ. Не знаю, боялись они или нет, но пользоваться попыткой безуспешного побега я не стал: в такой ситуации лучше сохранять нейтралитет… а может лучше втереться в доверие?

Как бы лучше ни было, за командиром закрыли дверь. Я повернулся. По началу он всматривался в моё лицо, по бокам закрытое жидкими локонами.

Мы смотрели друг другу в глаза. Как вдруг он схватил меня за чёлку и рвыком задрал мою голову вверх. Я непроизвольно втянул воздух сквозь зубы и скорчился от боли — он сжал в кулаке корни волос! Сразу покатились слезинки. От напряжения его рука дрожала. Я тоже запустил руки в волосы и перехватил его кисть.

— Реально парень… — он наклонил мою голову в бок.

— А чё, с первого раза не видно? — просипел я, но он не обратил внимания.

— Надо тебя пометить как-нибудь, а то мало ли…

— Ленточку привяжи!

Тут почувствовалось облегчение. Физическое. Я выдохнул и потёр болящее место.

— А что если ленточку потеряешь? Мы тебя подстрижём, ага. Чтоб больше никого не разочаровывал, — эта его улыбка уже начинает меня пугать.

— Как “подстрижём”?!

— Радуйся, это самое меньшее, что я могу с тобой сделать! Настроения нет! — печально выдохнул глава. — Рысь, неси…

Он не успел договорить — пришёл ещё один страж в их форме:

— Волкодав! Ещё один очухался! Дерзит! Что прикажешь делать?

Командир шумно выдохнул:

— Ла-адно. Тебя, — он повернулся ко мне. — Считай, что тебя спасли. Но не надолго!

Волкодав вышел из камеры, напоследок глянул на меня, как на изгоя, позвал за собой охранника и скрылся с подручными за поворотом.

Кошмар…Хорошо только одно, похоже и Ваня здесь.

Пока я решил согреться и пройтись кругами по своему новому месту жительства.

* * *

— Не спишь? — дверь карцера отворилась, и неизвестная молоденькая женщина прошла внутрь. — Хорош лежать! Подойди! И вы тоже!

Дверь захлопнул третий наёмник. Я сел на кровати.

У второго в руках был стул, позаимствованный у охраны. Он поставил его в центре комнаты. А девушка дал ему верёвку и процедила:

— Свяжи руки за стулом. Гильза, — она повернулась к третьему. — крепко держишь голову за челюсть. Крепко! Он нам целым нужен! А ты, — уже ко мне. — Присаживайся!

Чего… Я подошёл и сел, положив руки на сдвинутые колени.

Чего они хотят от меня теперь?

Второй закрутил мои руки за спинкой стула, наложил запястьями друг на друга и начал вязать узел верёвкой.

— Что?! Что опять?!

— Не волнуйся — это не больно, — она хитро ухмыльнулась, сощурилась, её карие глаза стали затягивающим болотом. Командир всё ещё зол на меня за мой “не соответствующий внешний вид” и прислал её? — Гильза, держи давай! Мертвец, будь начеку! Вдруг он ненормальный…

Мой оппонент немного расслабил кисти. В руке лежали большие кухонные ножницы. Я понял… Я понял и выругался сгоряча, чем, похоже, ещё больше разжёг её азарт.

— Эй! Нет! Уйди, тварь! Не подходи! Сволочь! Не трогай меня!

— Да чё ты блажишь?! Волосы не зубы — отрастут.

— Это похищение, нарушение личного пространства и принуждение с применением силы! Вы не имеете права!

— Тут ты не имеешь права!

Как бы я не старался, никак не мог повернуть голову — тот наёмник действительно крепко держал её.

Вот первая прядь упала на грязный пол. Зря только отращивал. Ну что, пора сменить имидж, а то с каре надоело. Я уже и сопротивляться перестал — иначе только хуже сделаю. Всё, что мне осталось, это только бранить их, и в сердцах проклинать, что не сильно влияло на ситуацию. А голове становилось чуточку легче. Да и чёрт знает, что я за эти волосы вцепился, не так уж и длинны были.

Девица всё крутилась вокруг меня, признаюсь, это выглядело нелепо: парень, будущий мужчина, не может сопротивляться какой-то там девчушке.

— Довольна?!

— Это не моя забота, — она ещё раз оглядела меня. — Ну всё равно что-то не так…хмм… Хорошо, ребята, отпускайте его!

Хотелось наброситься, но вдруг вспомнил, я-то безоружен, а у них как минимум огромные ножницы, нож и численное преимущество. Я думаю, лучше не выкобениваться: я ничего не знаю, даже где я, и кто эти люди.

Они ушли, оставив меня наедине со своими мыслями.

Волкодав с-с-с…поганец! Сам не разобрался, сам глумится!

Глава 2. Воссоединение

Где-то через сутки я уже смирился с судьбой и просто ждал этого пса. Хах…“пса”. Короче, Волкодава. И поесть. Ну очень хотелось — с утра не ел.

Пришёл не он, а Рысь, уже без нагрудника, только в куртке на заклёпках. Я даже подумал, что иностранец — единственный нормальный здесь. Вернулся тот не один. Не сразу под синяками узнал это лицо.

Я подбежал, когда рослого мужчины запустили в камеру. С него сняли наручники и поспешно вышли. Он сел на пол, опустил лицо вниз, глядя бездумным взглядом.

— Вань, ты как?

Пулемётчик медленно поднял на меня глаза.

— Я непакоийся за цябе. Як даведайся, што ты жывы, дык адразу… — я уже привык, если Ваня говорит искренне и на белорусском, значит, он очень нервничает. Языка я не знал — догадывался по смыслу. — Што яны з табой зрабили?...

Я опустился на колени рядом, приобнял его, чтобы утешить и приободрить.

— Друг, всё хорошо. И со мной всё хорошо… Хотя, второе под сомнением. Главное, мы живы и снова вместе. Согласен?

В ответ тишина.

— Может хоть не на полу сидеть будем? Думаю, медицина у них не очень. Пока их не было, я осмотрел свою одежду и знаю, что тебе понравится! — прошептал я, и достал из-за пазухи охотничий нож. Ваня сразу расцвёл. Он быстро зашарил по карманам.

— А у меня вот что затерялось, — Ваня крутанул на пальце кастет, остановил его большим пальцем, и протянул ладонь мне.

— Ого. Не всё взяли или пощадили?

— Думаю, не стали тщательно обыскивать. Наверное, прощупали, поняли, что ни черта нет и вот и не стали под курткой смотреть. Ты ведь его под курткой нашёл?

— В ботинке.

— А. Ну тогда, может они не рассчитывали на то, что ты такой умный.

Я спохватился, рывком отдёрнул рукав.

— ПДА! Его нет!

— Конечно нет! А вдруг мы бы подмогу вызвали или ещё чего. Мера предосторожности.

— И что теперь делать? Гнить в этой тюрьме?! Я не согласен!

Блондин нахмурился, шикнул как кобра. Ваня понизил голос и спросил сурово:

— Чё надо?

— Мольчи, если нье хочьешь имьеть пробльема!

— Гы-гы, и кто-ж тебя, да с таким знанием языка сюда взял?

На что Рысь возразил:

— Я сьечас здьесь, а ты там!

— Знаешь, — я обратился к напарнику. — В чём-то он прав. Отстань от него.

— Посльушай его, он говорит хорошо.

Ваню прям трясло от злости. Он сжал в кулаке кастет до такой степени, что побелели костяшки пальцев. Я пока запрятал нож обратно в берцы, пожалуй, сейчас это самое безопасное место для хранения всего. Лишь бы он ещё наш разговор не услышал.

— Интересно, если мы тут надолго, кто будет спать на полу?

— Гмм…давай я, — пожертвовал собой Пулемётчик. — Вижу, тебе и так плохо — так что давай я. Или нет. Смотри!

Двое сталкеров заглянули в комнату. Говорили они громко и в приказном тоне, видно по статусу они были выше, чем Рысь.

— Веди их клевать!

— Ну наконец-то.

На нас надели наручники, интересно, как на них раскошелился Волкодав, вторые концы застегнули на себе Рысь и один из тех мужиков. Будет “круто”, если так и будем есть. Мы пошли по тому самому коридору. Как я и предполагал: слева дверь, откуда вышел Волкодав с караульщиком, далее, справа, ещё одна камера, очевидно, там и был Ваня. Дальше поворот и выход с железной дверью.

На улице было сыро, если б не дождь, почва походила бы на пустыню — трава бледно-зелёная, земля светлая потрескавшаяся, ветер на удивление тёплый. По периметру были выстроены блочные коробки в которых и жили наёмники. От бетона давно откололись куски, мох и ржавчина покрывали стены домов. Мы держали курс к такой же коробке, как и другие, но крупной и вытянутой.

Вдруг сзади раздался женский голос, приветливый и радостный:

— Тынну!

Он остановился, но не успел обернуться, как под его правой рукой просунулась девушка и обхватила талию обеими руками. Она задрала голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза — ростом он был куда выше её.

— Привет!

— Мариа! Тере! — сказал он нежно, видимо были знакомы. Наёмник прижал девушку к себе и прильнул к её макушке щекой, разглаживая растрёпанные тёмно-русые волосы, собранные в пучок.

Простояли они так с минуту, а у меня заканчивалось терпение.

— Можно мы уже пойдём?

Девчонка зло опустила взгляд на меня, её чёрные глаза сверкнули, и она, понизив голос, сказала:

— Ты мне тут ещё поуказывай, шавка! Ты хоть знаешь, кто я?

Продолжать беседу не хотелось. Однако, иностранец оказался на моей стороне и попросил её пройти с нами, мол, на месте и поворкуют.

В столовой никого пристёгивать не стали, достаточно было и нескольких человек, охраняющих важные участки. Вокруг было человек десять, помимо нас четверых. На столы накрывала женщина, лет тридцати — тридцати пяти. По одежде — “Свобода”. Видимо, как и мы сюда попала.

Еда — баланда — а чего я ждал? Ещё и порция — даже мне не поесть нормально.

Как только у Рыси появилась возможность, парень принялся обхаживать девушку: всячески пытался прижать её к себе, поцеловать. Она улыбалась, но не сопротивлялась. Я удивлён, не знал, что внутри периметра есть настоящая любовь. А может нет? Может они просто готовятся к “этому”?

В любом случае, меня это не касается. Меня касаются только столовые приборы.

После обеда нас направили к начальнику, то есть к Волкодаву. Теперь парочка плелась сзади, при этом всё тянула меня назад.

Медленно, не торопясь, привели, оставили с другими людьми, ожидавшими очередь в кабинет. Сами сели в тамбуре.

* * *

— Итак. У меня на вас, прохвостов, нету времени. Попытаюсь быстренько… Ты! Охотиться умеешь?

Пулемётчик молчал. Я чувствовал себя крайне дискомфортно, ощущение, будто за твоей спиной десятки дул, поэтому пихнул напарника плечом. Мы переглянулись.

— Я тебя я ещё раз спрашиваю…

— Да! Наверное… — рявкнул он.

— Ну вот! А сразу нельзя было, я что-ли допытывать должен? Угу.

— Я… — попытался попроситься к нему на туже задачу я, но капитан лишь остановил меня жестом.

— Порядок. В зачистку.

Ваня свёл брови у переносицы:

— Ты что несёшь, дядя?! Откуда ты вообще это взял?! Не буду я ничего для тебя делать! На фиг… — я закрыл ему рот руками.

— Кхм…Скажи спасибо своему хорошему другу…— напомнил Волкодав. Ваня нахмурился и по-детски надулся.

— Ты, — капитан указал на меня. — оружие в порядок приводить умеешь? Да-и, неважно, научат. Ну вот и определились! А сейчас — марш на места! Чем раньше начнём — тем больше произведём!

Мне подумалось, что это звучит как слоган из СССР. Не побоялся даже пошутить:

— Мы на заводе?

Но начальник понял и усмехнулся:

— Конечно! Пятилетку за три года!

Понял и не разозлился…Это хорошее начало!

— Маша! крикнул капитан. — Поди сюда!

Глава 3. Услуга за жизнь

— Маша! — крикнул нервный капитан. — Поди сюда!

В зал вошла особа, которую я недавно видел с иностранцем.

— Доченька, подойди! — не успокаивался Волкодав. — Опять с этим чёртовым курадом?

— Ну папа! Мы правда любим друг друга! — обиделась девушка.

Папаша повернулся к нам и, вздохнув, представил своё чадо. Оказалось, что Мария здесь практичести с раннего детства и знает каждый уголок, так что нам не удастся хитро увильнуть. Сам наёмник указал, что в случае обиды доченьки и бошки нам не побоится открутить.

Очередь дошла до меня. Распределили в старый амбар, ныне выполнявший роль склада, заниматься оружием.

Только мне интересно: они сами, что, не умеют? Вообще-то сейчас принято техников для подобного запрягать, например, на Янове, у учёных и много у кого ещё... А эти и техника не напрягают, и служащих не хотят? Ну и ну!

Я ошибся, техник был. Правда, больше похожий на бандюка какого-нибудь. Он наскоро представился, точнее, только поприветствовал меня, не отрываясь от монитора, мне его представила Маша:

— Это Ганс — наш техник. В основном он по микро-, радио- и ещё каким-нибудь схемам, но ты будешь с ним в паре. Кстати, за снарягу тоже ты отвечаешь! Умеешь? Нет? Значит привыкнешь и научишься! Ладно, обговорим со всеми потом. Тогда, пока что ты за первое.

Она повела меня в комнатёнку с перегородкой, в противоположной от Ганса.

— А что за микросхемы? Гаусс-пушки то есть?

— Хотелось бы.

—Так попросите этого…папеньку своего, короче.

— Не дождёшься! Он только мне и себе купит!

— Чего это вдруг? — дожидаться ответа я не стал. — Ну хорошо, хорошо! Я понял! А что насчёт блондина? Вы с ним типа пара, или что?

— Конечно, да! Тынну — мой молодой человек, — Мария посмотрела, как бы пытаясь вызвать зависть к парню. — И он иностранец. — я поднял голову, давая понять, что требую подробностей. — Эмм…эстонец. Ты серьёзно? Не знаешь? Тебе сколько лет?

Продолжать тему национальности белокурого не хотелось, понял, что уже напортачил.

— Опустим. А почему именно он? Зона полна более “привлекательных” мужчин.

— Ха! Покажи мне их! На то есть много причин: он романтик — это как минимум, — девушка задрала голову и начала перечислять, загибая пальцы. — Так, он романтик, милый, красивый, энергичный, служит верно, каждый третий день цветы! А главное — как только срок окончится, мы уедем в заграницу! И плевала я на эту Зону! А что с ним будет, потом решится.

— Откуда цветы-то?

— Тебе какая разница! Ну есть тут поле недалеко, на нём ни живности, ни радиации, красота — одним словом!

— Сказки всё! Ты просто пытаешься принизить меня и ничего больше!

— Урод!

Она закатила глаза, фыркнув и скрестив руки на груди, из-за размера, под грудью, уселась на пол, сдула мешающую чёлку и выпрямилась.

Подождав немного, девушка успокоилась, решила всё же показать, как правильно надо делать: взяла автомат, оформленный по-европейски, взяла тряпку, шомпол и принялась его очищать.

Мария поистине красива — ни в одном баре я такую не встречал. Выглядит, будто живёт не в карантинной зоне строгого режима, а в пентхаусе богатенького папочки: загорелая кожа без изъянов, пухлые и гладкие губы, капризный характер; затянутая ремнём и без пулезащитного жилета, коего я видел на Маше ранее, талия-песочные часы казалась хрупким фарфором и в тоже время стойкой жестью. Отличный выбор сделал Тынну. Хотя какая-то она дерзкая.

— Не бойся их мочить, только не замачивай! Держи…— в меня прилетели тряпка, смесь, и она положила мне на колени другой автомат. Мой. В ржавчине и иле. Маша молчала, вот я и подумал, что наконец от меня ничего постороннего не требуется, могу приступать.

Она злобно зыркнула на меня, прикрикнула:

— Произвол?! Отставить! Приказ: очистить! Вот теперь можешь начинать.

Я поколебался, но что ещё остаётся? И всё же, откуда она такая здесь? Не побоялся и спросить, правда, хотелось сделать это деликатнее, но, похоже, ей всё равно, лишь бы собой похвастаться:

— Да всё просто! — она пожала плечами. — Матери не стало, когда я была ещё ребёнком. Отец не хотел со мной расставаться и отдавать куда-либо, вот и забрал с собой. Ни в школу, ни в колледж, хотя хотел, — никуда не отдал. Сам учил, как мог.

Дальше мы затихли.

Чистить пришлось долго: грязевая слякоть засохла, её бы соскоблить, да не дали чем, комья ила, песка и прочий мусор засорили дуло.

Слабость всё ещё чувствовалась. Появилось недомогание. В общем смысле, я чувствую себя более-менее нормально и спокойно, пусть в такой ситуации впервые.

Про Волкодава я слыхал ранее. Насколько я знаю, он напал на экспедицию некого профессора К., возвращающегося на Янтарь. Это было около полугода назад. Перебили всех учёных. Выжил только этот профессор благодаря сталкеру-бродяге. Тогда не стало и отряда наёмников, но, судя по словам генерала Долга, они навёрстывают упущенное.

— Так, давай сначала…как к тебе обращаться, Маш?

— Во-первых, на “вы” — я не позволю опустить себя! Во-вторых, я тебе не Маша! А Мария! Уловил?

Интересно, она выглядит доверчивой, но вряд ли расскажет. Взвесив все за и против, я наконец решился спросить:

— Слышал ваши сейчас что-то делают по соседству от “100 рентген”.

— Скоро узнаешь.

— В смысле?

Маша загадочно улыбнулась. Выходя из комнаты, она украдкой взглянула в мою сторону.

Одержимый мыслью, что вот-вот меня могут отправить воевать за моего врага или пустят как пушечное мясо, я заканчивал чистку восьмого ствола. Эх, тяжела жизнь на зоне! До этого ко мне уже заходили охотники, головорезы, разведка и другие, но моего приятеля среди них не было. Это ещё больше меня разочаровывало.

Отбой в десять вечера нарушил мои моральные страдания. За мной зашёл эстонец. Увидев, что я в подавленном состоянии, и решив, что теперь не причиню вреда, он сообщил, что пора на боковую, подождал, когда я наконец соображу, соберу всё и подойду, и тогда, ограничившись положением руки на кобуре с Вальтером, проводил обратно.

Наёмники — люди привередливые. им костры с посиделками на сырой земле ни к чему.

Проходя мимо домиков в очередной раз, я всматрелся в окна полуразрушенных построек. Из проёмов сочился тусклый печной свет. Из одного дома тепло доносилась песня “Стук”. Кто-то справа эмоционально рассказывал о прошлом походе.

В нашем “доме” тоже горел свет. Под конвоем я зашёл внутрь.

Было пусто. И Вани опять нет. Что-то здесь нечисто.

Я улёгся на койку, стрёкот клавиатуры убаюкивал. Глядя на пламя за прикрытой дверцей буржуйки, я и не заметил как заснул.

* * *

Утром я проснулся от частых стуков по стержням камеры чем-то железным. Не знаю сколько времени сейчас, но на улице всё ещё темно. Теперь было вовсе холодно: ото сна отходило сердце, разгоняя кровь, вдобавок температура воздуха, похоже, опустилась.

— Тере хоммикуст! Тыусе пюсти! — рядом с ним стояла Маша, крепко прижимаясь к его груди нежною щекою, затем она встала на цыпочки и примкнула к его губам своими.

— Сам такой.

Вдруг он сказал спокойно чисто, без акцента:

— Да иди ты! — пожалуй, это был самый непредсказуемый поворот в моей жизни. Ну да, самую главную фразу знает, значит диалог вести умеет.

Меня оставили в амбаре. Ганс ещё спал, да богатырским сном!

Уже около полугода, как я брожу по Зоне. Это приличное время, учитывая, что я не покидаю её пределы. Шесть месяцев, и так много чего произошло: помню, один раз ренегаты напали, кое-как выжил. Удивлён, что ещё не поседел. А аномалий-то сколько! Они ж здесь на каждом шагу. Особенно “карусель”, у меня на неё везение будто. Я столько всего пережил и так глупо попался.

Двое отдраенных мною “макаровых” и стук в дверь.

Проснувшийся техник оживился, выкрикнул что-то типа: “О, фраера припёрлися!” — и с почётом встал смирно.

Я отвернулся. Эти люди мне противны, и не важно кто это. Пусть сами разбираются, что там у них.

Так как дела выполнены, я сделал вид, что мучительно занят. Сбоку заболтали громкие резвые голоса. Обидно. Жгуче, по-детски обидно. Сижу в одиночестве, не с кем даже обменяться дружелюбным взглядом, вселяющим хоть какую-то надежду.

На плечо упала тяжёлая рука, и знакомый голос, разгоняя туман страха и отчаянья, иглой проник в сознание:

— Я только что чуть не сдох, уже думал, не увидимся.

А я готов был сквозь землю провалиться от счастья. Живой, живой!

Я подскочил и выпрямился.

— Ты где был?!

— Тихо! Как с фронта ждешь, ей-Богу!

— Я ж беспокоюсь! Мы пропадём здесь, Вань, понимаешь?

— А что прикажешь делать? Так, я здесь только за этим, — он вручил мне ИЛ86 и устало натянул улыбку. — Сорри, служба обязует.

Как только их вожатый прекратил беседу с Гансом, все ринулись ко мне, хотя некоторые, имевшие отчёты или проблемы с КПК остались доставать техника.

* * *

Уже на обеде я расспросил напарника поподробнее про поход и “зачистку”.

Оказалось, что “зачистка” подразумевает под собой очищение близлежащей территории и её окрестностей от мутантов, дезертиров(если они имелись) и разведчиков прочих группировок, что, вполне, логично.

Пока что попались только стая зверей и группа бандитов, неподготовленных к схватке. Потери имеются, но незначительные. Хотя мне до этого дела нет, не наши проблемы.

Я заметил, что правая рука Пулемётчика туго забинтована. На перевязке вырисовывалась чёрная, запёкшаяся кровь. Из-за чего он еле держал ложку в руках. Есть левой даже не попробовал.

— Что с тобой стряслось? — я кивком указал на перевязанную рану.

— Да так, ничего страшного — тушкан погрыз. С кем не бывает.

— Может хоть к медику направят? Мало ли что, а от грызунов много пакости подцепить можно. Там…ну столбняк, например.

Мои раздумья прервал скулящий диалог ребят, пришедших вместе с Пулемётчиком. Они обсуждали осадки, бранили и жаловались на работу в таких погодных условиях. Что-то вроде: “Холодно, скользко. Хлюпанье за километр слыхать.”

— Вань, а что, снег пошёл? — спросил я.

Приятель выждал паузу, затем отрешённо произнёс:

— Ну да. Правда пока что тает. Наша группа попала под снегопад.

— А то-то я и думаю: почему ты мокрый?

— Не-не! Снегопад был вчера. А это я вспотел. По скользкой траве знаешь как тяжело удирать?

Что-то здесь не так… Снег начинает идти только с севера Зоны. А мы, когда отходили от Свободы, были на юге. Да, иногда бывает такое, что аномалии и тропосфера в некоторых местах взаимодействуют, но это обычно маленькие “окна”. Например — поляна, зима, а снег только посередине полянки.

— Как думаешь, мы далеко?

— Главное, ещё внутри Периметра. Заметил, как мы спокойно болтаем? Будто ничего не происходит.

— Ага. Я, походу, всё ещё в шоке.

Я не стал ему рассказывать про тот разговор с капитанской дочерью, что, скорее всего, потом сыграет со мной злую шутку. Друг и так нервничает, не стоит нагружать его ещё сильнее. Будь что будет…

Глава 4. 4 дня сутолоки.

День 1

— Парень! — позвал голос из дверей. Я нехотя обернулся. Прильнув рукой к косяку, сверху на меня смотрел местный инженер. — Та не бойся, я, в отличие от других, не кусаюсь. Кем будешь?

Я обернулся полностью:

— Гайка.

— Ганс, — он протянул сплющенную по бокам, измазанную чем-то чёрным ладонь. — Приятно, да уж. Особенно, когда меня освобождают даже от части хлопот. Не смешно? Мне и других жаль, не подумай! У тебя этот, белобрысый? Волкодав понабирал первых попавшихся в ряды, теперь девать некуда. А эта цаца, ы-ы, — Техник скорчил лицо, кричащее о презрении, — то ли потому что чужестранец, то ли ещё фиг пойми почему — сразу к нему клеиться. Тоже бесит, да? Ходят тут, глаза мозолят. Поскорей бы уже свалили, может и на одного тирана меньше станет. Может тогда и главный синежилетник смилостивиться. Такие люди из-за их семейки пропадают! Посмотри хоть на кухарочку с косой: девчуля хозяйственная, добрая, материнской любовью всех окутывает. Пришла, так вообще глаз не оторвать. А эта падаль ей всю рожу перемазала, г-рит: “Не будет здесь мне равных, только на меня все засматриваться должны!” А я Любе уж сказать хотел, мол, она и Золушкой прекрасна, да побоялся, вдруг, Командирской старика захочется. От Любы ж и мокрого места не останется! О ужас! Парень, ты бы знал, как всё с ней изменилось! Меня тогда не было, я от другого слыхал. Эта шпана — вылитый Берия! И где только она столько обиды на всех взяла… Я, когда от бывшего старшого о её привыкании к чину услышал, даже садиста-Волкодава простил, и, конечно, зауважал побольше, — все слова, связанные с династией капитана, Ганс заявлял почти шёпотом, наверное, чтоб доноса не сделали. — Ой, ладно. Утомил ты меня. И я тебя отвлекать не буду — хочется ещё с кем-нибудь потом поговорить по душам.

Инженер улыбнулся и, под мерцание подпотолочной лампы, вернулся на законное место. Он тоже, вроде, ничего. Может, удастся и компанию собрать.

Четыре раза хлопнул пистолет. От неожиданности я подскочил, хотя звук был явно не вблизи.

— Успокойся. Запомни: не ты и ладно.

День 2

Когда я вновь возвращался в свой угрюмый карцер на пару с Рысью, за нами увязалась эта противная девчонка, пытающаяся так тщетно привлечь к себе внимание не только дорогого Тынну, но и всех окружающих.

Маша без умолку задавала ему вопросы: “Как дела? Когда “отпуск”? Помнит ли, что обещал чёрный Desert Eagle? Именно чёрный, другого не надо!”

Было смешно слышать нелепо составленные ответы с неправильным мягким произношением.

Однако, когда девушка стала слишком много его на себя дёргать, Рыси стало неудобно. Он поднял ладони перед собой и тихонько, невнятно, сказал:

— Потьерпи, пожалуйста, мы скоро в одиночьествье спокойно поговорьим.

— Что? — натянув улыбку, нарочито переспросила Маша с хорошо различимым раздражением. — Что ты сказал?

— Я думаю, что мы могльи бы общаться сьейчас дома, — уже громче повторил Рысь, с ноткой неуверенности в голосе.

Опешив от такого дерзкого ответа в свой адрес, девица притормозила. Нежно-голубые глаза эста переполнились тревогой и сожалением. Он, последовав примеру пассии, встал и обернулся, проводя взглядом по сухой замёрзшей почве, как щенок, чьи проказничества обнаружились хозяевами.

— Хорошьо, что ты хотьела сказать?

Двумя чёрными безднами глядя на Тынну, сощурившись, она давила, заставляла его самого вжиматься в землю, проваливаться сквозь неё. Парень только хотел коснуться её руки, но Маша лишь одёрнулась и отступила, сведя темные фигурные брови у переносицы.

— Простьи, я нье подумал, — мягко повторил он, приближаясь к возлюбленной.

Посмотрев на белокурого свысока, она сложила руки под грудью.

Рысь медленно подошёл и тихонько приобнял девушку. Получив своё, она слегка улыбнулась и обняла его в ответ.

Повезло же кому-то, даже ядовитая гадюка нашла себе покорного мальчишку. Ну и подкаблучник.

Я попытался отвлечься: возможно ли уйти сейчас? Хмм, даже не знаю, вероятно нет. Что насчёт охраны периметра фермы? Понятия не имею, следят ли они за её целостностью. Есть ли она вообще? Нет-нет! Я не уйду один! Если вообще уйду. Я и не осмелюсь подойти к ограде, ни влево, ни вправо! И это далеко не потому, что я так боюсь и в жизни не приму ответственного решения, нет он… он мне дорог как друг, а не только как старшой!

Его нет уже несколько дней, с чего ты взял, что он ПРИДЁТ?

Вдруг. Я это ЧУВСТВУЮ!

— Ну хорошо, — тихо ответила Маша, — хорошо, пойдём, — затем её взгляд приковался ко мне. — Что стоишь?! Шевелись давай!

Я замялся на месте и, как только Рысь сделал шаг, направился за ними.

День 3

Ночью стало значительно прохладнее, но головная боль придавала жару телу. Посасывало в желудке, работа много энергии не требует, но за один день без еды сознание затуманивается всё больше.

Стену под окном покрыли тонкие разводы от крупного растаявшего града. Было тяжело управлять руками или ногами — при каждом движении их охватывала сильная дрожь с еле ощутимым покалыванием.

— Эй, — послышался шёпот со стороны маленького пятнышка света, лучи которого, мутнея, разбегались по серым, скучным стенам такого же серого и скучного помещения, — дьержи.

Меж решёток просунулись бледные руки, длинными тонкими пальцами аккуратно удерживая железную посудину.

Оставив кружку со мной наедине, Тынну вернулся к насиженному месту и плюхнулся на жёсткий стул, будто тот был сделан не из старого дерева, готового разлететься в труху при малейшем нажатии, а из мягкого шёлкового велюра. Интересно, отшиб что-нибудь?

Я осторожно подошёл к таре, с удовольствием посмотрел на горячий пар, плавными потоками лавирующий вверх из жерла чёрной бездны. Как жаль, нос сейчас заложен, думаю запах стоит божественный!

Встав на колени, я съёжился, медленно преподнес чай к сухим, обветрившимся губам, но решил пока не пить — я и без того всегда обжигаюсь в жизни.

Перчатки, помогают не покалечить ладони, а пальцы я не чувствую уже давно, как белым шумом заполнились.

Сделав небольшой глоток, я шумно вздохнул и прикрыл глаза. Жидкость обжигающей волной прокатилась во внутрь. Сразу захотелось кашлять, отхаркивать отогревшуюся слизь. Боль от тепла уже добралась до головы, особенно веки резало холодным воздухом. Сами по себе увлажнились глаза, ощущались холодные кончики ушей. Наконец-то, наконец-то тепло, я чувствую себя живым!

Я смог слегка подружиться с иностранцем, мы даже неплохо ладили, возможно поэтому мне сегодня достался такой бонус. Однако, он всё равно старался не превышать своих полномочий, да и для других мы просто рядовой и…

Не успел я додумать, как в коридоре раздался мерзотный охрипший бас Волкодава.

Заприметил шумное быстрое движение по коридору не я один.

Голоса, их много, они всё ближе и ближе. Гомон сливается с чеканием шага.

Неужели они идут сюда? Ну нет, только не это! За проведённое здесь время я уже устал от их глумящихся, кажущихся мертвенно серыми на фоне синей униформы, лиц!

— Всё, оставьте меня. Воробей, да займись ты уже своими делами, достал весь день хвостом носиться! — наёмники — странный народ. Они так добры и приветливы между собой, как обычные люди себя ведут, ну а если им попадётся чужак… произошедшее всё объясняет. Хотя это нам ещё несказанно повезло, могли бы сразу расстрелять.

Грохот берцев стал чётче. Командир встал в проёме, повертел головой в поисках двери, но, не найдя её, двинулся к эсту.

Тынну встал смирно. При всех своих габаритах Волкодав всё-таки оставался на голову ниже него.

— Сядь! — скомандовал капитан и опёрся о стол. — Ещё раз спрашиваю: какого чёрта ты опоздал на начало смены?! Это не служба, да! Но работа есть работа! Полчаса! Полчаса! Как до тебя достучаться? Тридцать минут, понимаешь?! Это, во-первых. Во-вторых, почему не полный комплект формы? Чего молчишь? Нечего сказать, а?

— Вы не даётье говорьить, — наконец вставил слово Рысь.

— Не пререкайся со мной! КПК, ремни, перчатки?!

— Мариа быстро прьинёс мнье.

Глаза Волкодава побагровели при упоминании дочурки, но разговаривал он теперь медленно, выговаривая каждое слово:

— О повышении даже не мечтай, — прорычал наёмник, — больше одного, — указал на решётку, — не дозволю. И ещё раз я увижу вас вместе, а тем более в её комнате…мало не покажется!

Видно Рыси итак досталось, чтоб ему не отвесили опять, я быстро запрятал кружку за спину. Ровно как раз, когда я повернулся, Капитан рыскал глазами по комнате, ища, куда можно довыплёскивать остатки гнева. Шумно пыхтя, он успел вдобавок придраться ко мне:

— Чё тут сидишь? Твоё место там!

— У стены холодно, — без задумки ответил я.

Командир удалился, только какое-то время было слышно как он рассерженно пыхтит. А Тынну, упёршись в замок из пальцев, тяжело вздохнул, опустив глаза в пол.

День 4

— И сколько это?

Кто-то назвал неопределённую сумму.

— Сколько-сколько? — командир аж замолчал. — Всё! Валю из Зоны на фиг!

— Не думаю, что учёные простили вам варварское нападение на экспедицию…

— Всё же сделку предложили! — немного помолчав он добавил. — За двух или за одного?

— За одного.

— Ай да яйцеголовые! Ай да молодцы! Всегда знают чем угодить!

Я не видел говорящих, только проснулся, но раз слышно их довольно чётко, подумал, что лучше для меня будет просто подслушать. Может хоть что-нибудь узнаю новое.

Выясняли они недолго, скоро Волкодав заявил, что пришла смена, на отдачу чести иностранца даже не отреагировал, зато, когда мимо прошёл другой наёмник и обронил “Здравствуйте”, начальник пробурчал: “Н-да, здорово, здорово…”

Он правда так невзлюбил эст…эстонца? Так вроде? У меня есть большая проблема — запоминать новые слова, как это было с рупором… Точно! Та орущая штуковина с арены называеться “Рупор”!

Как я понял, он был прав — нами собираются торговать и, я думаю, не только нами двумя. И что теперь делать? Я вообще такое впервые вижу в Чернобыльской Зоне Отчуждения.

Уснуть уже не получилось. Мысль о безжалостном поступке Волкодава добивала меня.

Глава 5. Планы сорвались

На утро я был никакой, как успел заметить, сосед с той стороны тоже: растрёпанный, со слипшейся, еле пробившейся щетиной, отёкшим лицом, синяками под глазами, качал головой и постоянно зевал. Всё же, у него хотя бы горячий бодрящий кофе в алюминиевой кружке был.

Чтобы не заснуть я попытался завести беседу:

— Доброго ранку, или как тебе?

— Да, утро…

— Как дела? — я приподнял уголок губ. — Вижу — устал?

— Ммх…— Рысь устало провёл ладонью по заспанному лицу, опёрся на неё. — Почьему? Ньет, всьё прьекрасно.

Русской речи его учила пассия, но теперь ещё и я тайком. Видно, что сегодня он не в духе.

Мне всё же интересно — как он с другими контакт налаживает? Языком жестов? Азбукой Морзе? Так понимаю: за пределы лагеря ни-ни?

Рысь накинул на плечи куртку с меховой подбивкой. Вытянув ноги, он казался ещё выше и худее. Наёмник поёрзал на стуле, сложил руки на груди, принежился к куртке и, фыркнув, закрыл глаза.

Казалось, мокрый снег добрался уже и до лагеря. Не скажу, что здесь так сыро, только холодно, и замерзший воздух царапал горло изнутри. Из-за погоды или условий простуда так и не прошла, но я научился просто не замечать её.

Я не стану пересказывать прошедшие дни далеко не из-за стеснения или нежелания делиться с кем-то, нет, мне просто не хочется заново это переживать. Для меня ничего почти не поменялось. Один раз, дня два назад, Волкодав пообещался сломать мне руку, потому что, видите ли, Марии показалась, что я её лапать собрался, а я ж не виноват — сама толкучку устроила на ровном месте, хорошо, его вновь отвлекли, и он забыл о своих намерениях. Даже Зона помрачнела и посерела от такого нахальства.

Мне было уже всё равно. Тоска меня одолела. Мечталось тяжело, но мозг сам рисовал чудесные картинки с прекрасным пейзажем свободы.

Да даже не знаю, может в это время лучше и здесь, в еле ощутимом, но тепле и хоть с какой-то едой…думаю нет, не лучше. В том же баре “100 рентген” будет покомфортнее: знакомые, обстановка — чуть ли не родная, всё, что не чуждо любому бродяге. А здесь, как-никак, я не на воле. Одна тревога да печаль меня преследуют.

Молчание. Треск огня — единственное, что нарушало тишину, так резко повисшую в воздухе.

Эстонец поджал и без того тонкие губы, вздрогнул от холода. Посильнее сжал руками куртку. Я тоже так хочу, а не ветровку, которой чёрт пойми сколько лет!

Вообще, ему здорово повезло: в тепле, с кормёжкой, с любимым человеком и деньги! Деньги! А я за свою жизнь только во время обучения в техникуме по затылку шпателем получил и подаренными однокурснице цветами по морде. А сейчас вот, гнию в этой проклятой Зоне вместе с такими же неудачниками, лишь некоторые их них здесь по своей воле или по воле начальства!

Подул промозглый ветер, холод разрядом прошёлся по телу. Я расстегнул ветровку, вытащил обмёрзшие непослушные руки из рукавов, оставив куртку на тонких плечах схватил за застёжку и прижал к груди колени, укутавшись ею. Сжал так, что перестал ощущать руки вообще, только боль на сгибах.

Прозвучал грохот, почувствовалось землетрясение, светильник немного покачивался. Пахнуло гарью, сработал звонок сигнализации, но быстро затих.

Среагировал парень оперативно: сразу, без лишних колебаний, вскочил, схватил ТРс, мирно висевшую на ремне на спинке стула, и помчался, полагаю, на улицу.

Кажется, я даже забыл дышать, как замер, так только неспокойные глаза сопровождали долговязый силуэт, пока тот не убрался совсем.

На улице топот множества ног. Кто-то шуршит кустами. Где-то стреляют одиночными, с другой стороны по ним бьют длинными очередями. Надо надеяться, что ко мне ничего не залетит.

С потолка посыпалась побелка. Боясь, что в меня могут попасть, я одним прыжком отскочил к соседней стенке и вжался в угол, закрывая голову руками от гуляющих рикошетных пуль. Все они ссыпались к моим ногам и, хвала Зоне, ни одна в меня не попала.

Снаружи доносились звуки отчаянной борьбы. За стеной загремели тяжёлые шаги, вот человек остановился, развернулся на каблуке.

— Возвращай вторую группу! — в приказном тоне рявкнул уже знакомый мне голос Волкодава. — Соединить с “Востоком”!

— Так точно! — отрапортовал другой.

Явился третий.

— Вторая группа не отвечает!

На что, к моему удивлению, капитан преспокойно так ответил:

— А я не удивлён, — однако после уже добавил с явными злостью и раздражением: — они все…все против, все-е в сговоре!

— Восток может отослать кавалькаду максимум из четырёх машин, — это уже второй.

— Добро, этого достаточно!

Щёлкнул затвор винтовки Волкодава, и шаги удалились.

Святые мутанты! Хоть бы его угробили, раз сам, дурак, лезет в самое пекло!

Тут кто-то закричал: “ Ура! Давай! Да! Держите меня семеро!” — правда, это была только половина сказанной фразы, остальную часть составляли слова, за которые бы мне мать уши открутила.

Раз все отвлечены, почему бы мне не выбраться? Я просунул руку между прутьев и попытался открыть щеколду, что , кстати, у меня получилось… О, какой же я наивный! Они ж не идиоты — на одну только щеколду запирать! Блин…

Из-за вновь приближающихся выстрелов я стал инстинктивно дёргать замок, но заблокированная дужка и не собиралась поддаваться.

Потом опять оказался у стены и перевёл дыхание, а когда животных страх отошёл на задний план , я снова ринулся к замочной скважине, точнее, месту, где дверца замыкалась со стенкой. Встал ровно, перенёс вес на упирающуюся в пол ногу, и свободной ударил по месту подвеса замка. От удара дверца задрожала, но выстояла, а нога заныла в колене.

Я глубоко вдохнул, задержал дыхание и ударил ещё раз, только уже каблуком. Проклятие ! В этот раз я оказался на, примерно, пять сантиметров дальше из-за чего полетел, не достав двери.

Какое же я ничтожество! Когда я жил в Чернигове, у меня было всё: дом, деньги, любимые родители, может и учёба была бы. А теперь что? В свои восемнадцать тлею в плену, с долгами, ни родных, ни друзей…один есть, но где он? Что с ним? Я всегда поступаю неправильно! Длинные волосы, питание, рост, худощавость, голос, поведение — это делает меня изгоем, больше напоминающим девушку!

От чёрствых мыслей мне стало обидно — ну за что мне всё это? Я уселся в угол в ожидании, что меня найдут и расправятся. Вот так! Просто руки опустились! И не надо меня осуждать!

Долго ждать не пришлось: нападающие быстро пронюхали, что здание покинуто. С опаской они ринулись присваивать себе новые территории. Они толкали двери, наверняка при осмотре помещения убивали каждого, кто был против них, а может и любого встречного, просто сновавшего по лагерю.

От выстрелов на облупившейся стене мелькали яркие отблески. Кто-то кричал, где-то бегали, вот упало тело.

Похоже, я умру последним. Мой карцер был в самом конце.

Спешно крадучись, они достигли конца коридора. Я сел посвободнее. А всё же страшно умирать. Ещё чуть-чуть… Ещё

минута…или полминуты. Просто подождать… Время замерло.

Глава 6. Дальше действовать будем мы

Из-за угла выскочил мужик. Коренастый седой, бандана закрывала половину лица. Одет…да как все мы: в лохмотьях, без особой защиты, в общем, что нашёл или на что денег хватило. Но, несмотря на внешний вид, в его карих глазах пылало ярко-рыжее пламя злобы и жажды мести.

Вот он — настоящий палач.

Фонарь, прикреплённый к стволу спецавтомата “ЛАВИНА”, бегал из стороны в сторону, пока, ослепив, не наткнулся на меня. Я зажмурился. Не убил, значит не из синих.

Сталкер долго вглядывался, потом поспешно спросил:

— Парень, ты кто?

— Одиночка, — со вздохом ответил я.

— Ну чё…отойди-ка!

— Что?...

Я успел только закрыть уши и, зажмурившись, пригнуться, когда из оружия таинственного спасителя на мгновение показался огонь, сопровождаемый резким звуком.

Он прикладом ударил по двери, после чего, с явным самодовольством открыл её передо мной.

Ну что ж...удивил.

— А ты-то кто? Зачем я тебе нужен?

Обходя комнату, он бросил:

— Чё, не в курсе? Хмм…Значит так…— говорил он медленно. — Самого не выводит, нет? — кивок в сторону коридора.

Я пожал плечами.

— Эх ты, декабрист. Ничё, вставай, Товарищ!

— А ты, я вижу, Ленин!

Тут незнакомец стал открывать ящики стола. Первые два оказались пустыми, в третьем была стопка бумаг.

Чтобы отвлечь его от бесполезного дела я добавил:

— Всё равно здесь ничего ценного нет.

— Ага, конечно! Чё я и гляжу.

Я был точно уверен, что знаю эту комнату от А до Я! Но, заглянув за рабочий стол эстонца, я удивился — это была маленькая дверца, больше похожая на проход в подкрылок, и окрашенная в цвет стены.

За нею находился маленький тайничок, скрывавший в себе два вальтера, обрез с тремя РГД-5 и, естественно, патроны ко всему.

Сталкер забрал всё, поделился лишь обрезом с дробью.

— И вот патроны…Готов? Тогда быстрее! А, если чё, навсегда тут гнить останешься!

Хоть я и не доверял ему, но старался заставить себя думать иначе, что мне, якобы, плевать и пусть всё будет как должно быть.

Мы пригнувшись, поспешили назад, на улицу.

На стенах видны вмятины от пуль, к правой стене прислонилось тело, изрешечённое очередью, оставившее за собой полосу багряной крови.

— Чшш! — призвал к тишине сталкер.

Он стал вслушиваться в шум неподалёку, вытянув голову в сторону железобетонной стены.

И, как по заказу, только я начал вслушиваться в реплики, бунтарь покрепче сжал своё орудие убийства и, точно дикий зверь, прыгнул, повернувшись, дал несколько коротких очередей по врагам. Те, вроде бы, отреагировать не успели. Никто в ответ так и не выстрелил.

Пока я приходил в себя от восхищения, мой новый “знакомый” расчищал карманы потерпевших. Он охлапывал трупы по бокам, ощупывал нагрудные кармашки бронежилетов, тщательно проверял содержание подсумков и барсеток.

— Не-а, всё чё есть — да всё не то, — это прозвучало не огорчённо, не со злобой, а как-то…обыденно, что-ли? Будто от этого сейчас совершенно ничего не зависело.

— Так чего стоишь? Винтари их хватать надо! Они ж вон какие доридные! Всех разнести можно!

— Ты чё? — изумился сталкер. — Эти ТРс, тебя-дрища, отдачей за Периметр выкинут, а то и в Пространственную аномалию! — отшутился он, — всё, погнали!

В этот раз нас никто не останавливал и мы благополучно добрались до холодного боя, если, конечно, можно так выразиться.

Априори, ничего не изменилось, только черти-наёмники повылезали из своих тёплых убежищ на еле заснеженную улицу, покатили усмирять взбунтовавшихся невольников. Несколько зданий, которых обошла стороной современность и которые больше походили на хуторские домики, пылали ярко-красным пламенем. Огонь охватывал их как только мог. Горел и амбар, некогда выполнявший уже роль оружейного склада. И когда только успели, времени не так много прошло? Даже падающие снег с дождём не помогали в тушении.

Он быстро огляделся, увидел позицию своих, я так думаю, и, ухватив за ворот, поволок меня за собой.

По периметру лагеря были развешаны мегафоны, из барахливших динамиков которых звучал раздражённый, уже не такой уверенный, а скорее вовсе растерянный, голос капитана:

— Сдавайтесь! Это приказ! У вас н-недостаточно сил! Зачем всё услож-жнять?! Ещё раз повторяю:...сдавайтесь!

У одного неумелого стрелка сдали нервы и он попытался расстрелять ближние к нему рупоры. Несколько из них замолчали, но всё ещё слышались напряженные противореволюционные речи Волкодава.

Мы вбежали за небольшую импровизированную баррикаду, состоящую в основном из шифера, остатков оконный рам, веток, покрывающих её верх как венец, и прочего мусора, способного хоть как-то защитить от гуляющих пуль. За ней скрывались ещё несколько бойцов сопротивления.

Вдруг сталкер остановился:

— Волкодав прав… У нас почти нет шансов, мы не готовы. Если не дать мощный отпор сейчас, то не получим ничего, кроме верной нелепой смерти! — он обернулся. — Ложись!

Последние слова ему пришлось прокричать, он, скорее, всех оповещал, прерывая свой монолог.

Вся группа повалилась наземь, и вдалеке засверкали дула пулемёта.

Двое парней схватили третьего и потащили прочь, думаю, бедняга не успел укрыться, и его свалил машинный огонь.

— Чего стоишь?! — вразумил меня человек в синем, облегченном, комбезе наёмников. И различив, что я вообще ни черта не понимаю, развернул меня и толкнул в сторону обветшалого хуторского домика, из распахнувшихся дверей которого выбежала свободовка, чем-то явно испуганная до смерти, так как из её широко раскрытых серых глаз бежали слёзы . Оттолкнув меня, она всем своим видом дала понять — соваться туда не стоит.

Что за вакханалия? Не думаю, что всё может быть так плохо…надеюсь.

Я уже собрался с духом, выдохнул, только хотел сделать шаг, меня схватил за плечо тот самый в бандане и позвал:

— Парень! Парень! Как хорошо, что ты здесь! Познакомился со всеми? Окажи услугу!

— Э, я не…

— Так, значит, надо срочно….— он метнул меня в сторону, — надо зайти к ним в тыл! Готов? Вот и отлично, вперёд туда! И это… ты заходи, если чё!

Я попытался перекричать грохот, объяснить, что я вообще ничего не понимаю, но, похоже, он и вовсе не хотел меня слушать, а может действительно не услышал, по движению губ решил, что я согласен? Почему я никому неинтересен? Я понимаю, что ко мне лезут, но разве это хорошо? Я, что, мутант какой?! Да сами они, сволочи, уже не различают, где кто! Я хочу хороших друзей, поддержки, а нахожу лишь одни неприятности себе на одно место!

Обнаружив группу взглядом, я тут же ринулся к ним. Два шага не добежал — споткнулся, но один амбал схватил меня за шиворот и поставил на ноги, злостно прорычав:

— Да ты стой же! Что за инвалиды, идти ж не могут! Готовы? Так, с чем ты? Ага, — ответил он сам себе.

Я первый, Тоха, — сталкер показал толстым указательным пальцем на напарника, больше сбитого, чем мускулистого, небольшого роста, но, естественно выше, чем я, — за мной. Ты! — теперь на меня, — третий, старый — четвёртым, девушка — следом, этот — закрывает.

Я обернулся. Действительно, к старому сделала шаг женщина средних лет, длинные каштановые волосы собраны в косу. И что же ей дома не сиделось? С её внешним видом можно было вполне обзавестись нормальной счастливой семьёй. Старик лишь угрюмо схаркнул на землю. А сзади обычный парень, тот, как и я, постоянно оглядывался и рассматривал всё.

— Все готовы? — снова спросил руководитель. Все кивнул, я припоздал, но быстро вышел из мыслей и последовал за всеми. — Все вперёд, за мной!

Он пригнулся и двинулся из-за баррикады, стараясь увернуться от очередей и других сталкеров, при этом вглядываясь по предполагаемому направлению.

Как-то слишком просто сошлись на небе звёзды. Наёмники умудрились сосредоточить всю свою силу на середине территории лагеря, видимо не так резко отреагировали, зажрались, думали, что всё сами уладят и ничего до такого же зажравшегося начальства не дойдёт. Ну уж не верю я, что можно так легко их уделать, если аж Долг не может справиться!

Я опять потерялся в сумбуре и еле успел отойти вслед за другими. Первый решил обойти бетонный домик, от которого остались, к сожалению, только три стены. Он жестом указал остановиться, а сам, держа руку в таком положении тихонько выглянул за угол. Повернувшись к нам, тот без слов приказал последнему осмотреться, после, получив удовлетворяющий его ответ, вернул группу в исходное положение. Мы выдвинулись дальше не спеша, замирали при каждом коридоре между домами. Парень сзади постоянно спотыкался об девушку и та растерянно ойкала.

Группа вновь остановилась, однако ведущий был куда более напряжён.

— Что таке? — спросил я.

— Я видел. Здесь есть ещё кто-то… или что-то.

— Наёмники?

— Да заткнись ты! Тихо! — он вслушался, но быстро стал махать кистью вперёд. — Валим! Быстро! — по голосу и лицу стало понятно — это что-то или кто-то действительно не на шутку испугало сталкера.

Мы рванули вперёд, завернули наугад за два строения и группа раскололась: один на внешней лестнице жилища, другой уже наверху, я ещё стою на земле, но найдя кусты, мигом нырнул туда. Куда убежали другие, я не увидел. Один, видимо, вышел на наёмников и кинулся обратно, ветки мешали всё разглядеть, я увидел лишь, как он забрался в оконную раму без стёкол, и ведь умудрился не застрять.

Я одёрнулся, когда на шум выбежал боец синих.

Во всей этой суете все забывают о главном.

Погнавшись за чужим, он настроился только на свою жертву, совершенно не подозревая, что сам очень скоро станет ею.

Дыхание этой твари я различил сразу, как разбежалась группа. Сейчас мутант невидим, и заметить его было крайне затруднительно.

Наёмник крался и оглядывался, абсолютно не осознавая, какую ошибку, стоящую ему жизни, он совершает.

Кровососу надоело выжидать, когда добыча сама забредёт к нему в пасть. Стало видно исхудавшее тело гуманоидного существа, покрытое сухой, потрескавшейся кожей. Оно шевелило лепестками щупалец с мелкими, но очень острыми клыками, с которых стекали струйки слюны и тягуче капали вниз. Его глаза-пуговки настроились на ничего не ожидающую цель.

Издав оглушающий рёв зверь бросился к наёмнику.

У кровососов плотная кожа, способная к быстрой регенерации. Но всё же, голова — единственное место на теле животного, попав куда, можно его убить.

Парень развернулся и дал очередь по мутанту, но даже свинцовый град его не задержал. Он попытался отбежать, но споткнулся и, пошатнувшись, всё же смог удержать равновесие. Зверь обхватил беднягу длинными костлявыми лапищами, острые когти вонзились в одежду, не пробив её, мутант раскрыл уродливый бутон пасти и охватил голову синего, впиваясь в плоть каждым зубчиком.

Мужчина истошно завопил, забился в попытках освободиться, но лишь выронил автомат, а через некоторый промежуток времени и вовсе прекратил шевелиться. Он довольно быстро побледнел, с лица потекли тёмно-красные ручейки.

— Быстрее сюда! Он отвлёкся! — послышалось с крыши.

Я ещё раз обернулся и стал карабкаться по уже задетой ржавчиной пожарной лестнице к главному и Тохе.

Теперь мы вчетвером стояли на крыше двухэтажки и думали, что делать дальше.

— Раз внизу теперь фиг продерёшься, — начал Тоха и замолчал. Потом добавил. — Вон, трубы, можно по ним перебраться, должны выдержать.

— Хороший вариант, на всякий, надо ещё подумать.

Я в последний раз глянул вниз. Монстра уже не было, либо просто не видно, а тело наёмника можно было узнать только по одёжке — лицо изуродовано и полностью превращено в фарш, а то, что ещё хоть как-то напоминало о человеке, выражало дичайший ужас.

— Пригнись ты! Запалят! — прошипел главный.

Я опустился к ним за кромку и стал смотреть, то на Тоху, то на главу, то на деда. Немного подождав, сталкер высунулся, осмотрелся и приказал выдвигаться за ним.

Перемещались мы быстро, благо наёмникам сейчас было не до неба: никто и не глянул в нашу сторону, даже когда я попытался сделать шаг, поскользнулся, замахал руками и чуть не упал — Тоха поймал меня.

Один раз я даже услышал рычание слепых псов. У факта, что бесстыжие мутанты пробрались на территорию, были свои плюсы и минусы, но больше плюсов.

Две немногочисленные группы наёмников появились перед нами. Баррикад почти не было. Я не видел, куда они стреляют, но уверен, метко — только посмотрите на их модифицированные прицелы! Подавляющее большинство стрелков располагались по боками, прячась в трухлявых дверных проёмах, древесина которых взрывами раскалывалась на щепки от попадающих пуль.

Посередине стоял на прямых ногах пулемётчик с небольшим мини-ганом.

— По этим двум зданиям зарядить, а потом пулемёт, один он нам ничего не сделает.

— Ага, а если те запрячутся, нам придётся спускаться? Из нас же дуршлаг сделают! Нет, уж, молодой! Здесь работают профессионалы!

— Солидарен, — вклинился старик.

— Значит так. Старый, вы двое бьёте по пулемёту, а ты, — он указал на меня, — ты вообще только внизу в бой войдёшь. А пока сиди и молчи! Я — оборона.

Никто не хотел противоречить ему и мне пришлось тоже согласиться.

Мы встали на свои места. Я не смотрел на происходящее снизу, спрятался, от греха подальше, за невысокий бортик, посчитав, что смогу сразу оценить подвернувшуюся ситуацию.

Самое странное для меня было то, что наёмники работали уж очень тихо, и я не о глушителях. Редко можно было услышать с их стороны какие-либо слова.

Выждав подходящий момент, когда пулемёт вновь загрохочет, ведущий дал команду начать операцию.

В раз застрекотали два пистолета-пулемёта, вспышками засветились концы их стволов и градом высыпались гильзы в сторону. Главный, сквозь механический прицел, пожирал синих своим пламенным взглядом, сосредоточенно сопя. Ствол его укороченного АК-47 медленно перемещался туда-сюда. Однако пока никто не появился. Я всё же решил вернуться к изначальному шоу.

Комбез пулемётчика взорвался брызгами вязкости и он упал на зенитную стойку. Как противно смотреть на это жуткое зрелище.

Из дальней сопруды вылетел какой-то камикадзе. Тоха сразу же заработал по нему из марты, мне захотелось ему помочь, но я сразу убедил себя: сейчас, именно сейчас, я нахожусь в команде, а значит, уже никто не примет моё самостоятельное решение. Вдруг, он вскочил, взгляд заметался перед ним.

— Гады! Все назад! Назад, говорю!

Я, еле подтянувшись, залез на самый верх.

Наша команда, и так потерявшая часть состава, снова рассыпалась по периметру, все скатились по небольшому наклону крыши к карнизу.

За конёк перелетела Ф-1 и, недокатившись несколько метров, осколочная граната взорвалась. Я присел, накрыл голову руками, но тут же потерял равновесие.

Мир передо мной поплыл, цвета смешались, осветились, на мгновение возникла яркая вспышка, в лицо плюнуло жаром, резко стало больно, но боль быстро стихла, раздался оглушительный хлопок и вместе с хором неразборчивых шумов кровля обвалилась.

Нещадно кашляя, в попытках подняться, я старался сдвинуть прижавшую меня к земля балку.

Рядом, наверное, перевернувшись на спину, стонал Антон.

— Эй…есть кто живой? — понадеялся услышать ответ старшой.

— Я! Я! — просипел я. — Помоги, пожалуйста!

Он приковылял ко мне, максимально вглядываясь в темноту, затуманившейся древесной трухой. Сталкер имел хорошее телосложение, потому, с небольшим напрягом, ему удалось поднять злосчастное бревно и отвести конец в сторону, позволяя мне, жертве разрухи, подняться на ноги.

— Ты в порядке? Ещё кто-то есть? — спросил он.

— Больно в копчике и…везде. М-м-м… Я, кажется, слышал здесь твоего товарища, только я не знаю где он, а больше никого.

Зациклив задумчивый взгляд за мной, сталкер вздохнул:

— Ничего, Тоха и не из такого выбирался.

— Но…кхе… Но ему тоже нужна помощь!

Он молчал, подождал пока я отряхнусь, включил фонарик, осветив клубы пыли, перекрывающей обзор дальних мрачных углов. Луч медленно прополз по стене, но вдруг резко дёрнулся и пробежался проблесковым маячком по всему помещению.

— Только, прошу, не запались. Будь тише, — его шёпот стихал с каждым словом.

Неожиданный шорох ссыпающейся трухи, в тишине показавшийся шумом мощного водопада, заставил меня вздрогнуть и охнуть.

К тому времени, как мы подоспели, Антон уже, кряхтя, стоял на четвереньках, прижимая руку к животу и морщась. После чего друг помог ему встать, да полностью не вышло — так и замер сгорбившись и икая.

Фонарь вновь зашарил в темноте, затем ослепительной звездой уставился на меня, погас на секунду, позволяя глазам хоть на мгновение отдохнуть, а потом и вовсе начал аномально перемещаться.

— Держи, я останусь с ним. Иди в завалах поищи, да хоть тело, только быстро, думаю, они могут скоро нас проведать.

Глазам было тяжело привыкнуть к сумраку даже с фонарём. Я попытался натянуть его на голову, однако быстро понял, что это пустая трата времени и оставил свет в руках. Перешагнув через длинную доску, не торопясь, я осмотрелся по сторонам: кромешная тьма, лишь свет оголённого неба освещал сгустки пыли, белеющим столбом плывущей в воздухе. Вдруг луч наткнулся на чей-то рюкзак. В неестественной позе валялся старик, ему явно досталось от взрыва больше: глубокие раны иссекали все незащищённые участки тела, где-то кожа свисала, обнажив плоть, кисть болталась просто на сухожилии! И… он был ещё жив… вроде. Внутри что-то заурчало, подкатило к горлу нечто горькое.

На характерный звук поспешили остальные.

— Ты чего это… ой, мать… — Тоха остановился, позволяя товарищу пройти вперёд.

— Теперь мы точно должны отомстить.

Так как в итоге я ничего не ел, не так уж и обидно было. Я отвернулся и постарался не думать об увиденном. Но оно всё всплывало в памяти фотографиями.

— Слушай, эээ… — только начал и тут же поймал себя на мысли, что до сих пор не знаю, как его зовут.

— Егерь, — будто прочитал мои мысли тот.

— Яр. Раз уж ты вынес вердикт, — я отдышался, — м-может… покончим с этим? Пожалуйста, я ведь даже не хотел вмешиваться, я ни разу не был на таком мероприятии, вообще ничего не понимаю. Я попал сюда случайно, не умею ничего, дробовик только на картинках видел и у других, конечно. Пожалуйста, давай скорее.

Егерь опустил глаза. Было видно, что мысли его спутывались в чёрный клубок.

— Хорошо. Значит так, пристаём к стене справа, я осматриваюсь, если чисто — дам сигнал выдвигаться. Нужно вычислить место, где их больше всего и… И подорвать к чёртовой бабушке. Нечего нашего брата-сталкера приговаривать, кем бы он ни был. Есть гранаты? Тогда дальше действовать будем мы!

Мы выстроились в шеренгу, прижавшись спинами к холодному бетону. Уже светало, однако было спокойно — нас всё ещё скрывала тень помещения. Оставалось надеяться, что Егеря не заметят.

— Вперёд — не вариант, это логично. На десять часов — человек пять… нет четыре, — вполголоса проговорил он и уставился в другую сторону. — На два часа — трое. Все равно много, рисковать не стоит.

Я сделал вид, что понял о чём идёт речь.

Изредка оборачиваясь перед собой, он позвал нас в другом направлении, к пролому в стене. Принялся снова высматривать людей в округе.

Вдруг сталкер помахал вперёд. Наши искажённые тени шмыгнули дальше.

Совсем не далеко легко пронёсся силуэт, вроде бы женский, этого я не различил, лишь впал в оцепенение от испуга. Тоха оттащил меня к себе, Егерь вскинул АК, но выстрела не последовало.

— Хм.. Женщина, без оружия и экипировки. Наша?

— А ты заметил, как она рванула, завидев нас? Это ж та, ну хамло, не помнишь уже? Эй, она ведь наверняка с простыми подчинёнными тусоваться не будет.

— Верно. За ней, но аккуратно, скорее всего донесёт всем.

Перемещаясь от торца дома к торцу и минуя так три постройки, мы остановились. Егерь попытался вжаться, слиться с серостью бетона, я попятился, но тут же уткнулся в Антона.

— Придурки, — прошептал первый. — В одном местечке засели, защищённые самые. Хех, значит, кавалькаду поджидают? Джипы, все дела… Удрать хотят. Так пусть знают: от меня ещё никто не уходил безнаказанным!

Он осмотрелся.

— Да плевать уже, готовьте гранаты! На счёт три — подлетаем к обители зла. Даю десять секунд на подготовку. Время пошло.

Я достал гранату из подсумка. Что с ней делать? Дёрнуть кольцо, затем… Вроде рычаг отпустить. В фильмах так было. Как страшно, я не хочу умирать!

Антон сжал усики чеки и вытащил её, посмотрел на испуганного меня:

— Если заранее вытащишь и зажмёшь — не взорвётся. Зато в самый последний момент запары не будет. Можешь мне довериться.

Я повторил его действия.

— Время вышло, — послышалось справа. — Начинаю отсчёт. Раз.

Как сейчас всё напряглось, по телу прошла мелкая дрожь, будто током ударило.

— Два.

Глубокий успокаивающий вдох и…

— Три!

Почти параллельно со всеми я пулей вылетел к старому бараку. Изначально опущенный план приходилось выдумывать на ходу. На лицевой стороне здания четыре окна, плюс одна дверь. Можно попробовать закинуть сзади, если успею добежать. Я ускорился, оставляя союзников позади, не замечая слоновьего топота моих ботинок. Ну же, ещё чуть-чуть, я должен, обязан, успеть, хотя бы посмотреть и, если смогу, метнуться обратно.

Огибая торец, я уже заметил просветы через одиночное окно, из которого торчал стрелок, уже заприметивший меня.

Он дал огонь из автомата. На тот момент я уже шмыгнул за барак.

Адреналин и инстинкты полностью захватили моё тело. Я споткнулся, но тут же вскочил на ноги, побежал дальше. Остановился лишь у третьего окна, оно было самым большим, в зоне досягаемости. По инерции пронёсся чуть вперёд, вернулся.

Уже не обращая внимания ни на что вокруг, я, как атлет, занёс правую руку назад, галопом проскочил два шага и что есть сил метнул гранату внутрь. Развернулся и бросился прочь, запомнив лишь того стрелка, ещё не понявшего, что происходит, девушку в камуфляжной хаки куртке, закрывающуюся его спиной, и яркое пламя, выбивающееся сквозь щели и окна, пожирающее всё на своём пути, как древесину, так и людей.

Я мчался, не разбирая дороги, где-то люди, или не они, нырнул в тени домов, петлял, я хотел, чтобы всё это скорее кончилось. Вынырнул. Дальше через кусты, бурьяны, заполонившие пустое пространство, грязь. Шиповник, репейник, травы.

Остановился, надо было отдышаться, упёрся спиной в какую-то сетку и, хрипя, скатился вниз. Наконец-то можно было отдохнуть. Пить хотелось жутко, в горле всё пересохло, я закашлялся, сплюнул в траву, вновь прижался к сетке, запрокинул голову и закрыл глаза. Сердце колотилось как бешеное.

В голову снова стали заползать странные мысли.

И чего СЕЛ? — задал я вопрос себе.

Жду, когда всё ЗАКОНЧИТСЯ…— сам же ответил на него.

Почему не участвуешь, НЕ ПОМОГАЕШЬ? Мужчина же, ЗАЩИТНИК родины!

Но я и так, наверное, сделал всё, что СМОГ…

А почему дальше БЕЗДЕЛЬНИЧАЕШЬ?

Ухожу от ПРОБЛЕМ…

Так же, как и пять месяцев назад, когда УШЁЛ в Зону?

Да, Я считаю, что так лучше…

Внутренний голос замолчал.

Я посмотрел перед собой. Лес? Трава, тропинка вытоптанная в ней, берёзы. Где это я? Оглянувшись, я увидел, что упираюсь спиной в сплетённую сеть забора, за ней распростёрлась старая, заброшенная ферма, ставшая местом жительства наёмников.

Я на свободе, но почему же мне по-прежнему так неспокойно? Прислушиваясь к своим ощущениям, что я не очень люблю, я понял — я не слышу войны. Нет, я не оглох, я отчётливо слышу свистящий шум ветра, гадкое карканье ворон, шелест листвы, потрескивание древесных стволов, раскачиваемых сильными потоками воздуха, но со стороны лагеря тишина.

Где-то внутри меня снова зазвучал голос, отдающийся эхом со всех сторон.

Теперь ты СВОБОДЕН. Иди.

КУДА?

Куда хочешь, ВСЁ РАВНО к чему-нибудь придёшь.

НЕТ.

Почему? Боишься уйти в лес ОДИН?

Возможно. Да. Но я и НЕ УЙДУ один! Он меня ЖДЁТ, я уверен!

Он МЁРТВ.

Это ТЫ так думаешь!

Я не брошу Пулемётчика, я должен его найти. Он всегда был рядом, за что мне его оставлять?

Собравшись с духом, я поднялся, голова слегка кружилась, в глазах мелькали тёмные пятна причудливых форм. Где-то умудрился оставить обрез. Я медленно шёл вдоль забора, проводя пальцами по металлической сетке, не думая ни о чём, кроме как найти бывшего напарника.

Или лучше сказать “друга”?

Да, именно “ДРУГА”, — наконец хоть с чем-то согласился второй голос.

Вдруг пальцы провалились. На этом месте сплетение было разрезано вертикально, похоже отсюда я и вышел. Теперь я снова пролез через него.

Слева, неподалёку, находились главные ворота, если не ошибаюсь, вот-вот должно прибыть подкрепление, рокота моторов не слышно, может, они отказали в просьбе о помощи?

Кругом было тихо, не скажу, что прям звенящая тишина… Неужели всё действительно так быстро угасло? Меня услышали боги! Я побрёл дальше, уже не скрываясь.

Отовсюду тянуло гарью, спасение было только меж домов или в них. Возле столовой, посмотрев в небо, можно заметить, как, будто ватные, потоки чёрного густого дыма устремляются ввысь. На земле кое-где валялись ещё красные угольки, гильзы, тела…

Тишину прервал выстрел вальтера вдалеке. Одиночный выстрел, что довольно странно. Может застрелился кто? Я хмыкнул сам себе.

Проходя мимо того самого бурьяна, я услышал подозрительных шорох, но успокоил себя мыслью, что это всего лишь какая-то безобидная зверюшка, ведь будь то человек, то дал бы о себе знать, а будь то опасный мутант, уже сожрал бы.

Я хотел было начать движение по направлению к центру фермы, как сзади меня несильно толкнули в спину.

Глава 7. Уже не догнать

Я аж подпрыгнул от неожиданности.

— Ты больной что-ли? Неадекват.

Пулемётчик промолчал, никак не отреагировав на оскорбления.

— Давай уйдём с открытого пространства, — затараторил он и потащил меня вглубь дворов. — У тебя есть что-то из оружия? Я полностью голый, сломал этот навороченный автомат, ну кто ж знал, что он после песка работать не будет! Слушай, помнишь сарайку ту, ну, это… где схрон был, короче. Если ничего не разобрали, может и нам что хорошее перепадёт.

— Так, стоп, я понимаю, что ты рад, помедли! Во-первых, амбара больше нет, во-вторых, ты действительно думаешь, что мы одни такие умные? Да и сколько наёмников повылезало, я вообще думал тут человек пятнадцать, не больше.

— Надо посмотреть, потом уже решать… — за время, что я его не видел, напарник набрался решительности.

Выдвинувшись в нужную сторону, он начал красться и, время от времени, оглядываться, когда я просто стоял, вытянувшись во весь рост, и смотрел. Через несколько секунд мне стало скучно мучать Пулемётчика.

— Я за границей лагеря был. Совершенно без всего. Когда тебя искал, почти через парадку вошёл. И шёл, просто шёл. Видно же, что либо никого нет, либо, что вероятнее, все попросту попрятались, и будут шарахаться от каждого шелеста.

— Если никто не вылазит, ещё не значит, что не найдутся смельчаки.

Я огляделся и двинул в сторону, по направлению к чёрной, дымной туче-ориентиру. И снова только шорохи травы, да треск пламени. Люди испугались друг друга и вновь попрятались по норам. Или наёмники победили, добравшись до одиночек первыми?

— М-да, — говорил он медленно, задумчиво, пристально вглядываясь в обломки буро-белого строения. — А впрочем, думаю, до восемьдесят шестого здесь был красивый посёлок.

Я не понял, к чему относилось сказанное. В голове вертелись мысли, сквозь которые я никак не мог выловить ответ.

За спиной Пулемётчика послышался прокуренный сиплый голос:

— Уж не знаю, что было до, но пахан наш эту территорию себе загрёб сразу после ликвидаторов. Это точно. Говорит, виды были — у-у-у…

Мы, естественно перепугались ещё на первых словах, насторожились и оглянулись в сторону звука. Ганс стоял, облокотившись спиной о стену, одну руку он упрятал за пазуху, но быстро достал обратно уже с зажигалкой, в другой он держал пачку Примы, выудил одну сигарету, поднёс ко рту, закурил. И о нас не забыл, протянул пачку: “Бушь?” — я просто отказался, Пулемётчик покачал головой, не сводя с техника глаз. Его беспокойство по поводу нового гостя тяжело было не заметить.

— Да не кипишуй, пацан!

Ваня фыркнул, пародируя усмешку. Я понимал, что инженер — не такой, он не станет противостоять нам, может, он также был пленён, только давно, ведь никто из присутствовавших людей не говорил о нём ничего плохого, потому постарался скорее заверить друга:

— Это ж техник, и ты его прекрасно знаешь! Посмотри на него: ну какие разногласия у нас могут быть? Я с ним знаком. Думаю, ему можно довериться.

Ганс молчал, ожидая точного решения. Пулемётчик смерил его взглядом, смело ступил около бандита, по новой вскользь осмотрел, заглянул в глаза.

— Ты сам как, хочешь присоединиться?

— Да мне плевать, — честно ответил тот. — Я дорогу отсюда всё равно не знаю. Если буду с вами, может, шансов выжить будет побольше. Вы ведь не собираетесь здесь долго оставаться?

— Да нет. Если ты взаправду неопасен, будем знакомы, — он протянул Гансу широкую ладонь. От былой серьёзности не осталось и следа.

Техник кивнул на амбар:

— Вы зря сюда пёрлись. Кранты всему, что тут было. Даже у меня почти пусто, — он пожал плечами.

Не могу сказать, что Ганс был равен другим здешним мародёрам, но длинный плащ и непонятно из чего сделанная балаклава, невиданная мною ранее, а также манера речи твердили об обратном.

— Я так понимаю, что нигде ничего не осталось, а значит хорошо бы тогда уж выбраться из этой западни. Ганс, ты здесь давно, наверняка весь периметр знаешь! — предположил я.

— Кто сказал, откуда инфа?

— Я лишь…

— Хотя не, одну лазейку помню…— и замолчал.

Мы с Пулемётчиком переглянулись, он улыбался, видимо считал, что остался последний шаг — найти выход — и всё. А вот мне до сих пор не по себе: вдруг Ганс не вспомнит? Вдруг лазейку засекли и отстреливают каждого, кто туда лезет? Вдруг он нас обманул и там ждёт засада? Вдруг он просто оттягивает время?

Мгновение, как будто что-то пролетело в метре от нас.

— Ну чё за косорылый? — послышалось сбоку.

Вмиг техник поднял Гадюку, в механический прицел ничего не разглядишь, потому он придерживал оружие у пояса, глаза забегали в поисках заветной цели. В ответ из-за угла выглянуло дуло иностранки. Завидев его, напарник прижался и пригнул меня, уводя прочь.

Несколько выстрелов от Ганса, ноль в его сторону. Наверное, стрелок не хотел раскрывать себя.

Да и сам технарь не хотел огрызаться. Быстро догнав нас, он бросил взгляд назад и указал рукой следовать за ним, дабы избежать повторной встречи с обидчиком.

У меня тотчас же развеялись все мрачные сомнения насчёт него. Теперь всё зависело только от памяти техника.

Шаг за шагом, путь казался более узнаваем. Через каждые метров тридцать Ганс украдкой подбегал к ограде и залезал наверх, наверное пытался узнать дорогу.

— И зачем я ушёл отсюда? — тихо сказал я, когда заметил, что курс держим к испорченному мною бараку. Честно, я был рад, что моё мнение никого сейчас не интересовало. Либо его просто не услышали: все, кроме меня, были слишком заняты поиском выхода из этого лабиринта рассыпающихся строений.

Тут Ганс снова влез на забор.

— Не, дальше шуруем.

Только мы собрались двигаться дальше, как техник, заприметив что-то, метнулся к дому, вжавшись в стену. Посмотрел на нас, прижал палец к губам в знак тишины. Он обернулся и мотнул головой нам поглядеть.

— Это чё? Приколы, типа, какие-то?

— А что там?

— Сам посмотри!

— Ага, я выгляну, а мне пулю в лоб, щас, — шепча отозвался Ваня. — Сам разбирайся!

— А чё я? Я итак вижу!

— Ну вот!

— Да что там уже? — вклинился я и попытался растолкать задиристых петухов.

Человек, услышавший исходящий от нас шум, уже хотел было спрятаться, но ослабел, эмоции оказались сильнее.

Блондин сидел, осторожно прижимая её к себе. Он прерывисто всхлипывал, роняя горячие горькие слёзы, и, дрожа, старался как можно аккуратнее поддержать её опущенные плечи с запрокинутой навзничь головой.

Мне подумалось, что подавленный горем наёмник уже не представляет для меня угрозы, ибо он даже не смог уйти с открытого пространства, зная о присутствии людей неподалёку. И, разумеется, не посоветовавшись с напарниками, я отправился на переговоры с парнем. Жалко мне его, как-никак я виновен в его несчастье.

Он меня не заметил, даже не вздрогнул, когда я коснулся его узкого плеча. Эстонец медленно, нехотя, обернулся посмотреть, кто такой отвлекает его от более важного прощания.

Он рассмотрел меня, подняв голову. Моментально слёзы высохли на его лице, только припухшие глаза и покрасневший кончик носа давали понять о недавнем всплеске. Теперь мальчишечьи широко раскрытые голубые глаза стали чистыми, мертвенными и бездонными, больше напоминающими зимний Байкал.

К сожалению, я совершенно не знал, как поступать в такой ситуации. Хотелось его утешить, высказать слова сожаления, только вот блондин выглядел не просто жалким, а пугающим, раздражённым, потому я замялся.

— Это был ты, да? — прошептал он одними губами.

Эти слова дошли до меня не сразу. Будто бы звук исходил не из этого мира. Доходил эхом, а я всё смотрел и смотрел, не отрываясь, в его завораживающий взгляд, полный горечи и ненависти.

Он бережно положил искажённое ожогами тело девушки, оставив её остывать под размытыми лучами ноябрьского солнца, пробивающимися через уже проходящий утренний туман.

Тынну быстро поднялся, своими резкими движениями заставив меня отшатнуться. Он потянулся за охотничьим ножом и хотел было на месте покончить со мной, колоть до тех пор, пока не сойдёт обида, как обычно показывают в фильмах, но у меня были другие планы на жизнь, потому я, споткнувшись, но удержав равновесие, поспешил убраться прочь.

Встретил я их довольно энергичными выражениями и не только. Меня поймал Пулемётчик, прижал к стене.

— Тихо, ё-моё! Уже на двух напоролись, ещё хочешь?!

— Да ты…ну ты видел?! — теперь тихо повторил я, дёрнувшись посмотреть на оставшегося позади Тынну. Тот всё стоял возле трупа, я в жизни не видел такой глубокой скорби.

— Мы, вроде, линять и собрались, или нет, планы сорвались? Если что: дырка вона де была, — Ганс указал куда-то на забор, после добавил, предлагая выдвигаться быстро. — Ну чё, пошумим?

Сколько бы мы не шли, а я всё равно ненароком оглядывался назад, на развороченный барак, обломки которого возвышались над остальными одноэтажками.

Небольшой лист фанеры опирался на бетонный паркан. Технарь перенёс его в сторону, однако, к нашему всеобщему удивлению, проход был по большей части уже восстановлен, воссоздан каркас, состоящий из прочных свежих прутьев арматуры. Проёмы меж них, естественно, были невелики: даже я не пролезу.

— Не, ну, чё за сволочи! — в сердцах проклиная наёмников, Ганс пнул один из рядом стоящих ящиков, который, как по щелчку пальцев, развалился в труху. — Ну ё...что за день-то такой…

Вдруг Пулемётчик вбежал на забор, уткнувшись ботинками в нижнюю его выпуклую часть, и поддтянулся за бортик вверх.

— Там проволока! — забеспокоился я.

— Так я не тупой, — отозвался он и сразу обратился к технику, — Забор под наклоном, сможешь перелезть?

— Шутишь? Кости уже не те, но…

— А я? Я не умею!

— А ты нам нафиг не нужен, — съязвил друг.

— Иди…

— Да всё-всё! — бросил он, не оборачиваясь. Разглядывая лес за преградой, Ваня был больше похож на маяк, как только голова не закружилась. Шумно выдохнув, он прыжком опустился на землю, немного подумав, предложил:

— Да тут и думать нечего, — почему-то, сведя брови, вгляделся в фон за нами. — Эээ…забыл, как тебя...

— Ганс.

— Да точно… Ганс идёт первым.

— Ещё и о фауне заодно узнаете, — с издёвкой усмехнулся тот.

— Возможно. Я подсажу Славу, затем сам слезу… Нет, неужели такое можно не заметить? Тррр-тррр… Там тарахтит что-то.

Все замолчали, стали вслушиваться в шум. Помимо лёгкого завывания ветра, шелеста веток с листвой и карканья угадывался характерный механический звук. Рокот медленно, но верно нарастал, как жуткий саундтрек из фильмов ужасов.

— Это подмога их приехала. Ах, как вовремя.

Ганс снял с себя старый, потрёпанный серый плащ и одним движением накинул его на колючую проволоку. Прикрывать бестолку, но Пулемётчик старался всё же обезопасить группу. Когда техник перекинул ногу через забор, вслед ему тут же послышалось:

— Всё чисто?

— Вроде, давай быстрее.

Машинный рёв не продвигался дальше, остановился, но не заглох. Ваня быстро ухватил меня за ноги, поднял насколько смог, правда, без предупреждения, и тяжело выдохнул:

— Ух ты ж…вроде мелкий такой, а как поднять, так…

Я взялся за обе стороны забора, упёрся ногами в сомкнутые руки напарника, попытался зацепится подошвой за прямую стену, хорошо в этом помогали её выпуклые части, и, ухватившись за накидку, рухнул в припорошенную снегом листву, отчего та, подхватываемая ветерком, закружилась в хмуром рыжем танце.

Пулемётчик сразу завозмущался, по поводу отсутствия спасительного одеяния. Услышав этот “шум”, я поднялся, хотя после последних событий хотелось только лечь, даже отключиться, и стал запрыгивать на забор, забрасывая на место одёжку. Зря старался: он уже перекатился через верх и, придерживаясь за бортик, аккуратно спустился. Мне стало стыдно, пока что я только мешаю всем.

Я отдал плащ ждущему Гансу. Немного прислушивавшись к звукам вокруг и посовещавшись, мы, точнее опять эти двое, вынесли решение — идти прямо, идти прочь, дальше от этого чёртова места.

Лес поздней осени уже не казался таким густым. Листья покинули родительские ветви и теперь шумно шуршали под нашими ногами. Всё ещё роняли листву берёзы и осины, больно кололи в лицо ели, а сквозь штаны царапали низкие кустарники. Снова похолодало, потому я достал из кармана пару перчаток.

— Честно, категорически не выкупаю, куда держать курс, — отозвался Ганс. — Просто надейтесь, что нас не сожрут.

— Да хоть гиганта самого, мне лишь бы выбраться! — прочитал мои мысли Ваня.

Точно! Мы тут идём, вообще ни о чём не беспокоясь, болтаем, шумим, и нам начхать, что, выйдя из относительно безопасного места, мы вернулись обратно, обратно в Зону.

Я шёл вторым. Пока немного впал в воспоминания о старом-добром, сзади, запнувшись о корни, на меня навалился Пулемётчик, ругнулся, извинился.

— Мы уже долго на ногах, может, пора отдохнуть? — предложил я.

— Я бы не отказался, — поддакнул напарник. — До какой-нибудь стоянки дойдём?

— Думаю, если привал, то сейчас, но тогда нельзя оставаться на земле, — техник покрутил головой в поисках подходящих ветвей. Он задумчиво промычал и прошёлся взад-вперёд.

— Гнездо придётся делать, крепкое. Есть чем ветки пилить? Нож? Давай сюда.

Несколько минут ушло на отбор подходящих ветвей. Говорить о том, как правильно пилить, я, пожалуй, не буду, просто потому что мы их ломали как только могли.

Наконец, наша команда собрала достаточно хвороста, сложила его домиком, стали решать как их расположить. В один момент мне жутко приспичило отлить, в связи с чем я поспешно удалился, оставив товарищей решать строительный вопрос тет-а-тет. Когда закончил, заметил за тонкими деревцами кусты брусники, так что и голодным ближайшее время не буду, хотя она такая горькая, фу!

Не знаю можно ли сырое употреблять, однако все здесь едят и никто не умер. Как я слышал.

Когда вернулся, Пулемётчик сострил:

— А мы уж спорим, кто тебя сгрыз! Залезай, почти готово.

Жаль ложе невелико, кое-как уместились, зато даже влажные ветки были куда мягче кроватей наёмников.

Было решено остаться и поспать, но так как техник был для “синих” на вес золота, валял дурака, сам призвался побыть на шухере в наш сон-час.

Мне надоедала одна и та же мысль: я-то хоть чутка поел, а они? С одной стороны, они сами не стали заботиться о провизии. С другой — они соорудили лежбище, а я мог бы и сам о группе подумать. Всё же, заколоть бы какую зверюгу, да страшновато и есть, и, тем более, встречаться с ней.

Надеюсь, что смогу заснуть, а дальше уже поищем ещё

какой-нибудь лагерь.

И всё-таки нехорошо как-то вышло. Было бы замечательно, если б мы Волкодава прикончили. Но что сделано, то сделано, хотя бы живы. Я рискнул поделиться этим соображением с напарниками, ожидая, что на меня вновь обрушится куча упрёков, мол: “ Да чёрт с ним! О себе подумай!”, но нет:

— Как? Помер же! Я сам видел! И ты! — удивился Ганс. — Там, в этом… не помню…ну жилище такое большое. Они там все шишки собрались. Подорвали которое. Девка та батю подставила, всё, лишь бы свою шкуру сберечь.

— Ты следил за мной? Откуда знаешь?

— Ну не следил…Просто рядом ныкался.

Если в лагере действительно никого нет, или подмога помогла разобраться, значит они скоро должны убраться, можно вытрясти с фермы остатки!

— Если, конечно, до конца не встречаться с этими отморозками, — бросил Ваня и указал большим пальцем примерно туда, откуда мы пришли. Я, видимо, и не заметил, что начал говорить вслух, но в любом случае, утверждал он логично.

— Как скажешь, — ответил я и попытался улечься поудобней.

“Удобно” вышло неудобно. Как я не старался, учитывая, что шибко шевелиться нельзя, всё равно ветви упирались в спину или бок. Пришлось полусидя упереться головой о ствол дерева, а ноги немного согнуть.

Я так устал, что под скрип голого влажного леса и тихий спор спутников немедленно заснул.