Любовь одна и на всю жизнь (гет)

Корпоратив проходил в большом ресторане. Зал был условно разделен на две части: в правой — во всю стену стоял длинный стол с едой и напитками, а все остальное пространство занимали столики; в левой же был устроен большой танцпол. В углу располагался диджейский пульт, а по периметру стояли диванчики.

— Смотрю, у нас все мужчины в агентстве озабоченные, — поморщился Джин.

— Ты про что? — не понял Намджун.

Джин, Намджун и Хосок сидели за столиком, потягивали виски и болтали.

— Да смотрю, как они вьются вокруг этой… Как ее, то ли Элис, то ли Элси. Ну звезда новая местного разлива, — Джин кивнул на танцпол.

Намджун и Хосок посмотрели. Эшли танцевала с их менеджером. Еще несколько мужчин сидели на диванчике, но неотрывно на нее смотрели, ожидая момента, когда начнется следующий танец, чтобы стартануть наперегонки и успеть пригласить.

— Ты про Эшли? — уточнил Хосок. — Ну так с ее внешностью, неудивительно, что мужики на нее кидаются.

— Ну вот я и говорю, озабоченные. Ты посмотри, как она себя ведет. Нос задрала, оскал нацепила и смотрит на всех, как на челядь. Мне ее даже трахнуть не хочется, не смотря на ее внешность. Ненавижу таких. Считают себя выше других потому что красивые. А нашим явно сперма в голову ударила. Вон в очередь выстраиваются, чтобы потанцевать.

— Интересно, она настолько любит танцевать? Третий час уже пошел, она даже не присела, — задумчиво протянул Хосок.

— Что-то сомневаюсь, — ответил Намджун, наблюдая, как красавица медленно пьет воду. Рядом с ней уже стоял следующий кавалер и вежливо ждал, когда она допьет. — Ты посмотри как она пьет, как будто после этого ее расстреляют. Что-то мне кажется, что она танцует не потому что хочет.

— А почему? — не поняли Хосок и Джин.

— А хрен знает. Она же иностранка. Может, думает, что тут отказывать невежливо.

— Ты правда думаешь, что ей не насрать на вежливость? — хмыкнул Джин. — Скорее всего, она просто надеется подцепить кого покрупнее, а боссов в лицо не знает. Вот и пытается выяснить в танце.

— Ну это-то как раз легко проверить, — Намджун посмотрел на Джина. — Я ее приглашу на танец. Если она действительно охотница за красивой жизнью, то вцепится в меня мертвой хваткой. Лучшего варианта ей сегодня не найти, да и в лицо она меня наверняка знает.

Намджун допил виски и пошел к Эшли. Хосок и Джин остались наблюдать.

— Разрешите Вас пригласить, — он протянул ей руку, вынуждая танцующего с ней мужчину отступить. Все же субординация — дело святое, даже в нерабочее время.

Она положила руки ему на плечи и опять улыбнулась своей холодной улыбкой.

— Меня зовут Ким Намджун, а Вас?

— Эшли Грэм.

— Вы очень любите танцевать?

— Да, люблю.

Никакого интереса она к нему не проявила. Ничего большего, чем требует элементарная вежливость, как и говорила До Хи. Что ж, значит Джин не прав. Можно проверить, прав ли сам Намджун:

— Я слышал, что Вы недавно в Корее? — не обращая внимание на ее отстраненность, спросил Намджун.

— Да, недавно.

— Наверно, еще не успели погрузиться во все тонкости этикета и традиций Кореи?

— Еще нет.

— Тогда Вам будет интересно узнать, что в Корее девушка может не танцевать, если не хочет. Это так, для справки.

Эшли, до этого рассеянно оглядывающая ресторан через плечо Намджуна, резко повернула голову и взглянула ему прямо в глаза:

— И это не будет невежливо? — уточнила она.

— Совершенно. Тут, знаете ли, нет традиции умирать на танцполе, — улыбнулся Намджун.

Эшли облегченно выдохнула и первый раз за вечер улыбнулась настоящей улыбкой:

— Спасибо за такую полезную информацию.

— Пойдемте, — Намджун остановился, снял ее руку со своего плеча и легонько потянул в сторону.

— Куда? — напряженно спросила Эшли.

— За столик. Я Вам принесу поесть и выпить, а Вы отдохнете. А то сейчас Вы похожи на обложку романа «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»

— В Корее популярен Маккой?

— Нет, но я люблю читать.

Они подошли к столику, за которым сидел один Хосок.

— А Джин куда делся? — спросил Намджун.

— Ему его ненаглядная позвонила, умчался, — пояснил Хосок, вставая и глядя на Эшли.

— Знакомьтесь, это Чон Хосок, а это — Эшли Грэм, — представил Намджун.

Хосок поклонился. А Эшли наконец села, даже застонав от облегчения. Намджун остался стоять.

— Что Вам принести? — поинтересовался он у Эшли.

— Все равно, но желательно не острое, если тут такое есть.

— Есть, тут все есть. А пить что будете? Или Вы не пьете?

— Пью, еще как пью! — воскликнула Эшли, но тут же смешалась. — То есть я хочу сказать, что с удовольствием выпью белого вина.

Намджун отошел, а Хосок, еще во время их танца понявший, что прав оказался Намджун, а не Джин, с улыбкой начал отчитывать Эшли:

— Вы бы хоть погуглили как проходят корпоративы в Корее. Неужели не понимали, сколько будет желающих с Вами потанцевать?

— Понимала, — вздохнула Эшли. — Но не знала, что тут так любят медленные танцы. В Америке они все же чередуются с быстрыми, а на них не приглашают.

— Да тут тоже чередуются обычно, — хохотнул Хосок. — Но желающих с Вами потанцевать слишком много, вот и заказывают одни медляки. Думаю, что диджей сегодня чаевых получил больше, чем гонорар за этот вечер.

— Ах, вот в чем дело. Надо сказать, чтобы поделился.

— Он поделится, обязательно поделится, — хохотнул Хосок.

— Откуда Вы знаете?

Хосок с нежностью посмотрел в сторону диджея.

— Он — мой парень, — улыбнулся Хосок, переводя взгляд на Эшли.

Эшли поморщилась, и Хосок тут же перестал улыбаться.

— У Вас с этим какие-то проблемы? — неприязненно спросил он.

— С чем?

— Вы поморщились, когда я сказал про своего парня.

— Знаете, я считаю, что любовь дается человеку одна и на всю жизнь. Найти ее и так очень сложно, а придуманные ограничения по полу, расе, возрасту и еще по куче признаков сделают это практически невозможным. Я поморщилась, потому что задела мозоль.

— Вы натерли ногу? — Хосок тут же заглянул под стол. На правой ноге над задником туфли отчетливо виднелось красное пятно с капельками крови. — Еще и содрали ее? И при этом продолжали танцевать?

Он куда-то позвонил. Через минуту охранник материализовался у их стола и протянул пластырь и антибактериальный спрей. Хосок нырнул под стол.

— Я сама! — пискнула Эшли, отодвигая ногу.

Хосок выглянул из-под стола:

— Можете и сами, но поверьте, я это сделаю лучше. А если Вы подумали, что это просто повод, чтобы потрогать вас за ногу, то Вы глубоко ошибаетесь.

Он увидел, как Эшли смутилась, даже покраснела. Хмыкнул и исчез под столом.

— А Хосок где? Он что, бросил Вас одну? — у стола стоял Намджун с подносом.

— Нет, — как-то смущенно пробормотала Эшли.

— Да тут я, — отозвался Хосок, вылезая из-под стола.

— Что ты там делал? — у Намджуна округлились глаза.

— В прятки играл. Ты проиграл, — захохотал Хосок.

Намджун ошарашено на него посмотрел и оглянулся вокруг. Сидящие за соседними столиками тоже смотрели на них и перешептывались.

— Ты хоть понимаешь, что втянул Эшли в сплетни своими выходками?! — Намджун поставил поднос и раздраженно посмотрел на Хосока.

— Он мне рану заклеивал, — вступилась за Хосока Эшли. — А сплетни и так ходят. Так что какая разница?

Она голодными глазами смотрела на тарелки с разнообразной едой. Намджун заметил и подвинул к ней весь поднос, взяв только два стакана виски себе и Хосоку.

— А что Вы говорили про одну любовь на всю жизнь? — вдруг спросил Хосок.

Эшли, которая уже подцепила палочками кусок мяса и почти положила его в рот, опустила палочки, сглотнула и собралась ответить Хосоку, но тут опять вмешался Намджун:

— Хоби, дай человеку спокойно поесть! — потом обратился к Эшли. — Вы же из Америки, так?

— Да, а что?

— Мы тоже часто там бываем. Давайте так. Мы с Вами будем общаться на американский манер. А то, боясь нарушить неизвестный Вам корейский этикет, Вы себя в гроб вгоните, честное слово. Просто считайте, что Вы на обычной американской вечеринке. Договорились?

— Договорились, — улыбнулась Эшли. — Тогда давайте выпьем и перейдем на ты. В Америке на вечеринках никто не выкает.

Они чокнулись, выпили, и Эшли наконец приступила к еде.

К их столу подошли Тэхен, Чонгук и Чимин. Намджун представил их Эшли, они поклонились и сели. Эшли только кивнула, не отрываясь от еды.

— У нас сегодня американская вечеринка за конкретно этим столом, — пояснил Намджун вновь прибывшим. — Так что без церемоний.

Парни разулыбались и принялись болтать, стараясь говорить только по-английски, лишь иногда вставляя корейские слова, когда запаса английских не хватало.

— Ну так что? — повторил Хосок, когда Эшли отложила палочки.

— Что я и сказала. Любовь дается человеку одна и на всю жизнь, — повторила Эшли.

Парни переглянулись.

— А что делать, если не встретил? На земле семь миллиардов человек! — поинтересовался Чонгук.

— Большинство и не подозревает что такое любовь, — усмехнулась Эшли. — Им хватает симпатии, желания, влечения. Клеят на них ярлык «Любовь» и живут с этим.

— А если знаешь что такое любовь и не встретил? — уточнил Чонгук.

— Надеяться, — коротко ответила Эшли.

— А если встретил и потерял? — подключился Чимин.

— Я не знаю. Люди разные. Кто-то пытается вернуть, кто-то до конца жизни страдает, а кто-то пытается заменить.

— Как же можно заменить, если она одна-единственная? — удивился Тэхен.

— Просто сделать вид, что другой человек тоже подходит и стараться не вспоминать того, единственного. Наверно, так.

— Даже от мысли о такой жизни становится как-то не по себе, — поежился Чимин.

— Встретить, распознать, удержать, зная, что если не получится, то ты окажешься в большой жопе — это же задачка со звездочкой. Да даже с тремя звездочками, — протянул Намджун.

— Я и не говорила, что это просто. Наоборот. Сложно, очень сложно, но и награда оправдывает все усилия.

— А ты сама знаешь тех, кто встретил ту самую? — поинтересовался Хосок.

— Да, знаю. Это мои родители и мой брат.

— То есть это у вас семейное? — хохотнул Чонгук.

— К сожалению, генетически это не передается. И родители, и брат свою любовь встретили еще в университете, а я — нет.

— А почему ты считаешь, что они встретили ту самую? Разве не может быть ошибки? — Намджун крутил в пальцах бокал виски.

— Неа, — Эшли помотала головой и улыбнулась. — Ты бы видел как они общаются, вопросов не возникало бы.

— И как?

— Ну родители уже перешли на телепатию. Садятся на диван телевизор смотреть, например, мама на папу глянет, и тот либо громкость убавляет, либо несет ей чай, либо начинает отвечать на какой-то незаданный вслух вопрос. Мама так же делает. Понятия не имею, как это у них получается, — Эшли тепло улыбалась, вспоминая родителей.

— А брат тоже с женой телепатически общается?

— О, эти еще до такого уровня не дошли. Они ссорятся, — с довольной улыбкой ответила Эшли.

— Ссорятся? И ты говоришь, что это любовь? Или это игра у них такая? — воскликнул Хосок.

— Да нет, на полном серьезе ссорятся: орут, руками машут, иногда даже тарелки бьют, — расхохоталась Эшли, вспоминая их ссоры. — Но только поводы для ссор у них мм… необычные.

— Это какие же? Например? — хором спросили парни.

— Ну вот, например, пришла я как-то к ним в гости с племянниками поиграть. У них старшие — близняшки. Им тогда года два что ли было. На редкость шилопопые малявки были. Джессика, жена брата, пошла мыть посуду, пока я детей развлекаю. В это время пришел с работы Рон и орать начал сразу с порога: с какого хрена Джесс моет посуду! Если у нее появилось свободное время, она обязана отправиться в салон, в кафе с подружками, в крайнем случае валяться на кровати с книжкой или втыкать в телефон, а Джесс орала в ответ, что не позволит мужу, который и так упахивается на работе, приходить в неубранный дом и тем более еще и самому убираться. В тот раз Рон собрал всю грязную посуду и вынес на помойку, — Эшли опять рассмеялась. — А в другой раз они вдрызг разругались из-за отпуска. Купили билеты на Гавайи, Джесс давно туда хотела слетать. Ну а Рон вскользь упомянул, что хотел бы побывать в Канаде. Ну и все. Джесс орет, что даром ей не сдались Гавайи, если Рон хочет в Канаду, Рон орет, что Канаду он в гробу видел, если Джесс хочет на Гавайи. И самое интересное, — Эшли задумчиво повертела бокал с вином, — они взаправду ссорятся, без дураков, но все, кто эти ссоры видят, не могут сдержать улыбок.

За столом тоже все улыбались. Действительно, забавные ссоры получаются.

— Что такого веселого вам рассказывает Эшли? — раздался голос Юнги.

— О, Юнги! Эшли, оказывается, твоя единомышленница! — Чимин пододвинул стул для друга.

— Да? В чем?

— Она тоже считает, что любовь всего одна в жизни, — пояснил Тэхен.

— Правда? — Юнги взглянул на Эшли, и та кивнула. — А что ты думаешь о безответной любви?

— Что это не твоя любовь. Чужая, — Эшли пожала плечами. — Твоя обязательно взаимная. Одному-то что делать с любовью? Если только ты не поэт или художник, и тебе надо пострадать для творчества.

— Но сколько человек загибаются от этой безответной.

— И очень зря. Пока они загибаются от чужой, своя проходит мимо. Вдвойне обидно.

— У тебя никогда не было безответной любви? — уточнил Юнги.

Эшли не торопилась отвечать, явно ожидая продолжения. Если ей кто-то и задавал этот вопрос, то сразу же перебивал сам себя: ах, ну да, с твоей-то внешностью какая безответная. Как будто она не человек, как будто в ней нет больше ничего интересного. Манекен. Но Юнги вопрос задал и ждал ответа.

— Была. В универе. Но как только до меня дошло, что меня не любят, стало понятно, что это не та любовь. Поэтому особо не страдала.

К столику подошли две девушки:

— Ой, Юнги! Сто лет тебя не видели. Где ты пропадал?

Юнги чуть заметно поморщился:

— Исо, Джису, рад вас видеть. Да никуда не пропадал. Работал, как обычно.

— Пойдем потанцуем! Выбирай любую! — кокетливо предложила одна.

— Может быть, позже?

— Тогда пойдем с нами выпьем! — не отставала вторая. Намеков они, видимо, не понимали.

Эшли просунула руку под локоть Юнги, смерила девушек надменным взглядом и обратилась к Юнги:

— Дорогой, кто это? — выделив «это», как будто не могла подобрать приличного слова, чтобы описать это явление.

Она опять за секунду превратилась в другого человека. Но Юнги растерялся только на мгновение:

— Сладкая, это всего лишь мои коллеги. Познакомься: Исо и Джису.

Эшли кивнула снизу-вверх, даже не удостоив девушек повторным взглядом. Они опешили, помялись секунду и отошли, явно собираясь посплетничать об отношениях Юнги с этой стервой.

Эшли тут же убрала руку и пояснила:

— Мне показалось, что ты не хочешь с ними общаться. Но если я ошиблась, то я тут же их верну.

— Не надо их возвращать. Но ты же понимаешь, какие теперь сплетни пойдут?

— Они и так уже ходят, если ты не в курсе. Судя по сведениям знающих людей, у меня отношения со всеми вами. Только вот не знаю, одновременно или график какой-то составляем.

— Серьезно? — обрадовался Чонгук. — А я не в курсе. Последнее, что слышал, что у меня отношения с секретаршей Шихека.

— Забудь, у тебя отношения с Тэхеном! Миллионы людей ошибаться не могут! — подколол Хосок.

— А как же я? — обиделся Чимин. — У Чонгука вообще-то отношения со мной! Тоже миллионы людей в курсе.

— Да у тебя отношения с твоей гримершей, все агентство знает! — вступился Тэхен.

— Кто бы говорил? Ты вообще одновременно крутишь с переводчицей, юристом и BlackPinkв полном составе! — возразил Чонгук.

Все наперебой стали вспоминать сплетни, которые слышали.

— Что-то у вас круг отношений узкий. Айдолы да коллеги. Есть же еще девушки со стороны. Не знаю, журналистки, например. Сколько вы разных интервью даете, — заметила Эшли.

Все призадумались.

— Ни разу не слышал, что у меня отношения с журналистками, — задумчиво произнес Чонгук.

— И я.

— И я.

— И я не слышал, — произнес Юнги. — Надо подкинуть идею для разнообразия.

— А в реальности было? — поинтересовалась Эшли.

— Да ты что! Романы с журналистами даже хуже, чем с Арми, — воскликнул Чонгук. Остальные закивали.

— Всем привет! — у их стола стояли До Хи с Минсоком. — Не помешаем?

— Да нет конечно, присоединяйтесь!

Намджун с Чонгуком подвинули еще один стол и дополнительные стулья.

— Собственно, мы подошли, чтобы поблагодарить тебя, Эшли, — с сияющей улыбкой обратилась к ней До Хи. — Минсок мне все рассказал.

Все с интересом посмотрели на Эшли.

— Прям все? — уточнила Эшли.

— Ага, — с удовольствием подтвердила До Хи.

Эшли вздохнула.

— До Хи, на будущее имей в виду, что твой парень очень искренний, но туповат, — До Хи рассмеялась и прижалась к Минсоку. — Весь смысл был в том, что ты никогда не узнаешь.

— Перестань, Эшли. Ревновать к тебе я не буду никогда! Даю обещание при всех! — воскликнула До Хи. Эшли помрачнела и опустила глаза.

— До Хи, ты же говорила, что Минсок влюбился в Эшли, — вклинился Намджун.

— Говорила, — радостно подтвердила До Хи. — А оказывается ему нравлюсь я. Только он, дурак такой, молчал.

— А Эшли причем? — поинтересовался Хосок.

— Да она же этому идиоту и вправила мозги! Сразу заметила его интерес ко мне, ну и настояла, чтобы он признался, — До Хи с нежностью посмотрела на Минсока, тот заерзал на стуле. — Но это еще не все! Чтобы я не изводила его ревностью к Эшли, они целое представление разыграли: она его пригласила выпить, а он очень грубо ее отшил. При всех, представляете? Ну это, чтобы я увидела, что Минсок в Эшли совсем не заинтересован.

— Эшли, я же не перегнул палку? Ты говорила, что надо грубо отшивать, но я переживаю теперь, — Минсок смущенно посмотрел на Эшли.

— Можно было и получше постараться, — хмыкнула та.

— Ты же знаешь, как теперь злорадствуют некоторые дамочки? — До Хи виновато посмотрела на Эшли.

— Не волнуйся, я уже утешилась с Хосоком, Намджуном или с Юнги. В понедельник тебе все расскажут, — опять хмыкнула Эшли.

Они еще поболтали немного, и Эшли наклонилась к Намджуну:

— Если я сейчас уйду, это никаких правил не нарушит?

— Правил не нарушит, но разочарует мужскую часть присутствующих.

— Тогда я пойду, — поднялась Эшли, пропуская мимо ушей информацию о разочаровании мужчин. — Нет-нет, не провожайте, отдыхайте. Хорошего вечера!

* * *

Примерно через полчаса собрался и Юнги. Хватит с него веселья, навеселился на полгода вперед. Он вышел из ресторана и направился к ожидающей его машине. Справа, почти в конце здания, фары проезжающей машины выхватили какую-то фигуру. Юнги пригляделся. Эшли стояла, курила и копалась в телефоне. Юнги хотел проигнорировать, ну стоит себе человек, курит, ничего особенного, но вспомнил, что она плохо ориентируется в Сеуле и подошел к ней. Эшли вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась, узнав Юнги.

— Ты почему тут стоишь? — спросил Юнги.

— Такси жду. Оказывается, в пятницу вечером вызвать тут машину — большая проблема, — она помахала телефоном с открытым приложением вызова такси.

— Поехали, подвезу. Такси ты еще долго ждать будешь.

— Подвезешь? Ты же пил.

— У меня водитель, — Юнги кивнул на машину.

— Тогда не откажусь. Спасибо.

В машине ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. У ее дома Юнги вылез из машины и проводил до подъезда.

— Спасибо, очень выручил, — Эшли улыбнулась.

Юнги наклонился и чмокнул ее в щеку. Они же общаются на американский манер, так что ничего особенного. Но потом зачем-то наклонился еще раз и чмокнул в губы. Просто мимолетно коснулся. Эшли не отстранилась. И тогда он притянул ее к себе и поцеловал. Эшли замерла, не сопротивляясь, но и не отвечая. Юнги хотел уже отстраниться, пробормотать извинения и уехать, но Эшли вдруг подалась вперед, обхватила руками его спину и прижалась покрепче. Юнги как будто окатили кипятком, сердце переместилось в горло, кровь заменили на горящий бензин, уши заложило. Остатки разума еще пытались сопротивляться, но одна рука уже притягивала ее ближе, плотней, вторая зарывалась в ее волосы, губы сминали ее губы, не оставляя ни миллиметра, язык проходился по ее зубам, встречался с ее языком, ласкал, изучал. Юнги всегда удивляла фраза «не мог остановиться», он считал ее художественным преувеличением. Ну что значит не мог? Не хотел — это понятно, но чтобы не мог? Что мешает-то? Просто прекрати и все. А сейчас они стояли на улице, где их мог увидеть кто угодно, где их видел его водитель, но остановиться он не мог. Мозг просто отказывался давать команду.

Остановилась Эшли. Она сделала шаг назад, развернулась и стремительно направилась к подъезду. Юнги испытал одновременно облегчение, стыд и разочарование. Он смотрел себе под ноги и пытался хоть как-то восстановить дыхание.

— Юнги, пожалуйста, быстрей!

Быстрей? Что быстрей? Уезжать? Он повернул голову. Эшли стояла, придерживая ему дверь подъезда.

Секс для Юнги всегда был физическим действием. Своеобразной кардио тренировкой. Приятной, конечно, но контролируемой. Сейчас он перестал ощущать свое тело. Оно просто исчезло. Остались только ощущения. Странные, сильные, никогда не испытываемые. И абсолютно неконтролируемые. Как контролировать бестелесную субстанцию? Чем? Сам себе он напоминал шаровую молнию — комок чистой энергии. Достаточно сделать одно неаккуратное движение, чтобы он взорвался. И они сделали это движение. И Юнги взорвался. Разлетелся на молекулы, на атомы, перестал существовать.