Шёпот октября (гет)

22:30

@bonne:

Как я вас узнаю?

Элоиза:

По шёлковому платку.

@bonne:

А если кто-нибудь другой его тоже наденет?

Элоиза:

На такое место — нет.

@bonne:

Заинтриговали.

Панси убирает телефон в сторону, смотрит на своё отражение в зеркале, темнеющее во мраке комнаты. Знакомства на магловских сайтах обычно не ведут ни к чему продолжительному, но помогают сохранить в жизни хоть какую-то искорку.

В магическом мире её не жалуют, отказывают в работе, пишут грязные статьи в газетах. От Метки давно остались одни лишь шрамы и кошмары по ночам, но отношение общественности не изменилось. Совершил ошибку — расплачивайся за неё до самой смерти.

Умирать ей ещё рано: даже Драко выкарабкался и уехал — значит, и она справится. Наденет красивое платье, подведёт губы и повяжет шёлковый платок на бедре — как модели на магловских плакатах.

В конце концов, даже если кавалер окажется не самым приятным, то поесть в ресторане за его счёт лишним не будет.

* * *

Панси приезжает на несколько минут раньше нужного, заходит в здание и останавливается недалеко от прозрачных дверей. В далёком прошлом она с родителями регулярно посещала подобные заведения в магическом Лондоне, теперь же ходит лишь на свидания.

Зарплаты работницы маленького ювелирного магазинчика на окраине города с трудом хватает на оплату квартиры и продуктов, о развлечениях даже мыслей нет.

В ресторане царит приятный полумрак. Официанты снуют меж столов с подносами, на импровизированной сцене пианист нежно перебирает клавиши, нащупывает печальную мелодию.

Панси покрепче стискивает сумочку, поправляет волосы и мельком оглядывает толпу. Все гости куда старше и солиднее её, на плечах женщин лежат кружевные пелерины, у мужчин смокинги от популярных магловских брендов.

Она уверена в себе, но на мгновение губы изгибает испуг — вдруг ему не понравится?

Очередная машина тормозит у лестницы, шофёр выскакивает и открывает пассажирскую дверь. Наружу выходит мужчина с длинными светлыми волосами, опирается на трость с серебряным набалдашником. Красивый, статный, возраст почти незаметен.

Ей стоит искать своего кавалера, настраиваться на предстоящую встречу, но взгляд против воли скользит по кольцам на длинных пальцах и чёткой линии профиля. Он стоит спиной, расплачивается с водителем и кивает кому-то в толпе.

Панси нервно проверяет телефон — пусто, за последние два часа ни одного сообщения. Либо опаздывает, либо и вовсе не придёт; настроение медленно портится.

Мужчина достаёт из машины букет бордовых роз и направляется к ресторану. Он в бежевом костюме и белых туфлях, сильно выделяется на фоне одинаковых скучных фраков. Фигура кажется смутно знакомой, словно кто-то из прошлого возник на задворках сознания и отчаянно пытается пробиться. Она его не помнит. Или не хочет помнить.

Платок на ноге зудит, ладони предательски потеют. Панси никогда не волнуется на свиданиях, знает себе цену и смотрит на потенциальных возлюбленных свысока. Всё обращается в прах, когда мужчина оборачивается, разглядывает толпу, опираясь на трость. Память услужливо подкидывает нужно воспоминание, от которого по коже бежит прохладная дрожь.

Драко с матерью уехал во Францию, про развод и исчезновение Люциуса Малфоя «Ежедневный пророк» без устали писал несколько месяцев. Теперь шумиха стихла, жёлтые газетёнки боле не полощут его имя. Он стоит перед ней словно восставший из мёртвых.

— Мисс Элоиза, рад встрече, — мягкий хрипловатый голос совсем не постарел, серые глаза прищуриваются, но не разглядывают, сохраняют тактичность. — Потрясающе выглядите.

— Мсье Бонне, — у Панси подрагивают руки, губы отказываются улыбаться.

— Это вам. Не стесняйтесь, для потрясающей девушки потрясающий букет, — Малфой протягивает цветы и подаёт ладонь. — Прошу простить за мою трость, последняя конная прогулка закончилась повреждённым мениском.

У него тёплые пальцы, осторожные движения. Помогает подняться по крутым ступеням, вежливо уточняет, как доехала, но ни разу не смотрит на вырез платья — только в глаза. Панси не верит в происходящее.

— Столик на мистера Абраксаса Бонне, — Малфой улыбается хостес уголками губ, оглядывается на букет. — Могу я попросить у вас вазу? Хочу, чтобы цветы смогли порадовать леди подольше.

Слово «леди» перекатывается на языке, пахнет роскошью и глубинным восхищением, внизу живота закручивается тугой узел.

Она написала первому попавшемуся мужчине в секретном чате. Предложила встретиться, не зная ни его внешности, ни возраста — лишь имя и страну проживания из анкеты. Какая разница, с кем сходить на свидание, если после него они больше никогда не встретятся?

Сейчас хочется умолять Мерлина о возможности продолжения.

— Присаживайтесь, ваша официантка сейчас подойдёт. Приятного вечера, — хостес помогает поставить букет в вазу и удаляется.

— Смущены, потому что не ожидали меня увидеть? Или мероприятие не соответствует вашим пожеланиям? — он отодвигает стул, дожидается, пока она сядет.

— Вы знали, что приду я? — невпопад спрашивает Панси, теребит ногтями шёлковый платок; он уже не кажется тем писком моды, каким ощущался при выходе из дома.

— Можно и так сказать, — серые глаза смеются. — Узнал, куда ты перебралась после Войны, подумал, что столь юной мисс захочется чего-то подобного, и зарегистрировался в приложении. Нашёл вас по аватарке анкеты, но написать так и не решился.

— Мне двадцать пять, не столь и юна.

— Ты — возраста моего сына, — Малфой мягко усмехается, переходы с «ты» на «вы» звучат как флирт. — Для меня вы оба слишком молоды.

— Но прийти это вам не помешало, — Панси хмыкает, чуть наклоняет голову.

Она нервничала бы куда сильнее, если бы не поняла, что не одинока в своём состоянии. Не трудно догадаться, что беспокоит Малфоя — возраст. Потому и не написал сам, неосознанно назвал «столь юной» и извинился за трость.

— Я хотел вас увидеть, и это желание перевесило. Даже, если вы сейчас уйдёте, всё равно считаю вечер удачным, — он, как и Драко, почти незаметно растягивает гласные.

— Зачем мне уходить? — Панси пожимает плечами. — Я с красивым мужчиной в красивом месте, на столе стоят мои любимые цветы, продолжение обещает быть интересным.

Малфой молчит пару секунд, с любопытством смотрит ей в глаза, будто не верит услышанному и наконец кивает:

— Постараюсь не разочаровать.

Все их предыдущие встречи в сознании отображаются смазано. Панси плохо помнит родителей Драко, несмотря на близкую дружбу, она почти не ездила в Малфой-мэнор, предпочитала проводить лето в особняке Тео.

От Люциуса впечатления двоякие, а оттого ещё более неловкие. Отсидел два года в Азкабане, сотрудничал с Судом, но отказался давать показания против своей семьи и детей Пожирателей. Одна из причин, почему Панси отделалась условным сроком — его молчание.

Подходит официантка, принимает заказ. После Войны прошло семь лет, заключение не изменило привычек Малфоя: он по-прежнему любит роскошь, заказывает самое дорогое вино, предлагает десерт. Самый богатый человек магической Британии не растерял свой статус в мире маглов.

— Чем вы занимаетесь?

Панси вздрагивает, отвлекается от своих мыслей и прикусывает губу. Она не может сказать ему, кем работает. Пытается уверить себя, что дело не в стыде, но как раз-таки в нём. Наследница одной из древнейших магических семей работает уборщицей в магловском магазине. Проще выпустить Аваду в висок, чем сказать правду.

— Можете не говорить, если не хотите. Это не допрос, а беседа, — Малфой тонко улавливает перемену настроения, поднимает бокал. — Выпьем за повторное знакомство?

— Буду рада, — голос подводит и сипит, выдаёт искренние чувства.

Проблема не в возрасте, а в её положении и статусе. Они больше не равные аристократы, она где-то внизу, под полом, на одном уровне с домовиками.

— Вы катаетесь на лошадях?

— Не доводилось в последнее время, — нервная улыбка становится всё неестественнее.

— Надеюсь, не сочтёте меня бестактным, но я бы хотел вас пригласить в наш конный клуб. Можете рассматривать это как свидание или дружескую встречу, — Малфой неторопливо отпивает из бокала. — Разумеется, все траты возьму на себя и буду рад видеть вас на одной из прогулок.

Панси кивает, чувствует, как к горлу подбирается тошнотворный ком. Все предыдущие мужчины ничего не значили, потому что ничего о ней не знали. Пустые лица, одинаковые разговоры, они тащили её гулять по парку, пытались лапать в подворотнях и кормили дешёвой лапшой в забегаловках.

Малфой знает всё, каждую деталь прошлого: происхождение, отношения в семье, образование и характер. Он дружил с её отцом не один десяток лет, он видит, как она позорит всё то, чего столетиями добивались предки.

Род Паркинсонов закончится на Панси, оборвётся и оклеймит таким же срамом, которым клеймила Метка.

— Извините, я отлучусь, — ноги не гнутся, платок сползает с дрожащего колена, цепляется за каблук и остаётся на полу позади.

Она бежит так быстро, как позволяют неудобные туфли, влетает в туалет и плачет, больше не скрываясь. Происходящее выглядит жалко.

Как назло именно в эту секунду из кабинки выходит статная женщина и окидывает Панси удивлённо-надменным взглядом. Моет руки, несколько свысока смотрит на неё в отражение. Осуждает или сравнивает?

Впрочем, сравнивать здесь нечего. Макияж размазался, в хорошем свете ткань платья выглядит дешёвой и мятой. На фоне серебряной рамы зеркала особенно заметно, что цепочка на шее потускнела от времени.

— Всё в порядке? Свидание пошло не по плану? — вдруг спрашивает женщина и мягко улыбается. — Дать салфетки?

— Н-не стоит, — Панси дрожит, мотает головой и пытается вытереть так некстати потёкшую тушь. Она настолько привыкла к магловской жизни, что не носит с собой палочку, а магия бы сейчас не помешала.

Проблема не в свидании, оно идеальное, такое же безупречное, как и Малфой. Проблема в ней и её восприятии собственного унижения. Он пытается заинтересовать — она ощущает никчёмность.

— Позвать вашего спутника?

— Нет! Только не его! — Панси всхлипывает и опускается на корточки. Она не представляет, как объяснить свой срыв Малфою, да и не понимает, есть ли смысл.

Стоит ему узнать о её жизни, как и надобность во втором свидании пропадёт.

Женщина что-то приглушённо говорит, гладит Панси по плечу и уходит. Как только дверь за спиной хлопает, рыдания становятся громче.

Макияж и платье испорчены, по левой руке проходят длинные шрамы как вечное напоминание о чёрном черепе и ошибке, искалечившей судьбу. Дыхание замирает, сердце стучит в рёбра с такой силой, что так и норовит выскочить из груди.

Следует собраться с силами, извиниться и уехать домой, забыть о встрече, заблокировать его на сайте, но слабость одолевает всё тело. Семь лет она ежедневно вспоминала о Люциусе, думала о его словах на Суде, вздрагивала от пронизывающего из темноты комнаты взгляда.

У них не могло быть общего будущего, но мечтать об этом никто не запрещал; ровно до сегодняшнего дня.

— Панси, Панси, — негромкий стук в общую дверь возвращает её в реальность, заставляет вздрогнуть.

Сначала Панси думает, что ослышалась, неловко выпрямляется, но звук повторяется, имя звучит чуть громче.

Даже не вытирая мокрое от слёз лицо, она подходит к двери и резко дёргает ручку. Откажется сейчас и спокойно проплачет в кабинке хоть весь оставшийся вечер.

Малфой стоит у стены и взволнованно постукивает тростью о плитку. Напряжённые губы плотно сжаты, меж бровей проглядывается глубокая складка.

— Как себя чувствуешь? Тебе нехорошо? — он дёргается, делает шаг вперёд и тревожно смотрит на неё. Из голоса исчезают флиртующие нотки.

— Я поеду, — Панси шмыгает носом и позорно вспыхивает. — Извините, что испортила вечер.

— Ну что ты, если дело касается здоровья, и речи быть не может! Я тебя подвезу, пойдём, моя машина стоит у ф…

— Не стоит, я сама доеду, — всхлип так и норовит вырваться изо рта.

Малфой хмурится, осторожно касается её пальцев.

— Я тебя обидел? Сказал что-то лишнее?

— Да нет же, дело не в вас! — от прикосновения по коже бежит дрожь, она мотает головой и часто моргает, предательские слёзы капают с подбородка.

— А в чём тогда? Как я могу тебе помочь?

Он стоит слишком близко, смотрит заботливо, без тени надменности, и это становится последней каплей. Панси заливается слезами, всхлипывает, пытается сквозь истерику объяснить всё то, что мешает дальнейшим отношениям.

Говорит про работу, статус, деньги и шрамы, которые белеют на коже. Слова слипаются друг с другом, буквы размазываются, но Малфой продирается сквозь всю эту кашу, понимающе кивает и гладит её по плечу.

После мерзкой правды становится немного легче. Грудь вздымается тише, пальцы дрожат не так сильно.

Панси со страхом смотрит в серые глаза, уже готовится столкнуться с ледяным безмолвием и с удивлением понимает, что Малфой по-прежнему встревожен. Осторожно убирает ей от лица взлохмаченную прядь и хрипло откашливается:

— Ты не становишься мне противна от того, что работаешь на низкооплачиваемой работе. Ни работа, ни жильё, ни жизненная ситуация не делает тебя хуже или ниже по статусу. Да…в прошлом я позволял себе нелестные высказывания о некоторых слоях населения, но, поверь мне, Азкабан помог расставить приоритеты несколько иначе.

Он спокоен и тактичен, напряжённые прежде плечи расправляются.

— Драко работает официантом в кофейне на окраине Парижа, чтобы не брать мои «грязные» деньги, но от этого он не становится мне противен и остаётся Малфоем и моим сыном, — быстрая улыбка изгибает тонкие губы. — Я восхищаюсь тобой и твоей выдержкой, Панси. Не стоит сомневаться в этом.

— Я ничего не добилась, — шёпот звучит на грани слышимости.

— У меня есть деньги лишь потому, что мы с Нарциссой продали поместье. Не будь его — я наверняка бы просил милостыню где-то неподалёку, — Малфой хрипло смеётся, в его глазах скачут насмешливые искорки. — Ты слишком строга к себе, но от этого не менее прекрасна.

Панси хочет ответить, когда он вдруг подносит её предплечье к лицу и оставляет тёплый поцелуй прямо поверх шрамов. Всё внутри сковывает ледяным страхом, язык опухает от невозможности происходящего.

— Я влюблён в тебя сейчас и был влюблён семь лет назад. Прошлое не властно над тобой, оно не определяет нас.

Вместо ответа сердце падает прямиком в бездну, разлетается на миллионы осколков, потому что в следующую секунду он целует её в губы. Медленно, не напирая, позволяет отстраниться, если пожелает, но Панси не может себя пересилить.

От Малфоя пахнет винной сладостью и чем-то тяжёлым, дурманящим и притягательным.

Они стоят в самом роскошном ресторане Лондона и целуются у туалета. Панси думает о том, что несмотря на всю ситуацию, о лучшем поцелуе она и мечтать не могла.

Блюда остаются нетронутыми, Малфой оплачивает счёт, забирает вино и увозит её к себе в особняк. Через пару дней она уволится с работы, через несколько месяцев станет новой миссис Малфой. Шёлковый платок так и останется напоминанием о дурацком свидании, положившем начало новой жизни.