Выжить (гет)

Угроза была доведена до абсолютного, ледяного совершенства. Каждое слово отдавалось в сознании Мэри Энн, как холодный удар. Она чувствовала тяжесть оружия, прижатого к её виску, даже когда ствол был убран. Её взгляд, полный ужаса и какого-то странного, почти клинического спокойствия, был прикован к тёмному, пустому полотну асфальта, уходящему в никуда.

Её верный Volvo 850, который всегда был символом надёжности, плавно, почти бесшумно выехал с парковки на безлюдную, чернильно-чёрную трассу.

Теперь, когда они выехали на пустое ночное шоссе, реальность сдавила её со всех сторон. Свет фар выхватывал лишь небольшой, слепящий туннель впереди, за которым простиралась непроницаемая, бархатная тьма.Дорога казалась чёрным, бесконечно натянутым жгутом, поглощающим все звуки, кроме монотонного шума шин, вязнущего в асфальте. По обе стороны стоял лес, плотная, угрожающая стена сосен и елей, которые выглядели как зловещие, неподвижные силуэты.

Небо было беззвездным, низким и тяжёлым, словно свинцовая крышка. В салоне стояла напряжённая, давящая тишина, нарушаемая только его тихим, размеренным дыханием и короткими щелчками, когда он нервно переключал радиостанции, ища, скорее всего, какую-то необходимую ему информацию. Мэри Энн подумала, что каждый столб, каждый одинокий, сгорбленный дорожный знак, исчезающий в зеркале, был отметкой, отсчитывающей расстояние до её вероятной смерти.

Он заговорил, и теперь его тихий, хриплый голос обрёл ледяную сталь, которая резала воздух в салоне.

—Я полицейский, и если ты не будешь слушать меня, то пожалеешь. Я уже прикончил одну девушку и долго размышлять не буду.

Угроза, произнесенная без всякого сомнения, была не пустой, и это было самое ужасное. Злоумышленник, не отрывая взгляда от дороги, коротким, решительным движением показал ей экран своего телефона. На нем, ярким и ужасающим шрифтом, горела новостная статья: "В Бэнде исчезла Кейли Сойер. Полиция разыскивает мужчину". Фотография разыскиваемого человека, размытая, но безошибочно узнаваемая, была копией его лица. Мэри Энн не успела прочитать имя, но и не нуждалась в этом. Она осознала: рядом с ней сидит не просто грабитель, не просто сумасшедший. Рядом с ней сидит тот самый тип. Убийца.

Вместо того, чтобы парализовать её полностью, страх внезапно вспыхнул в ней яростью. Смертельная угроза отбросила оцепенение, подобно тому, как сбрасывают слишком тяжёлое одеяло. В голове, с ужасающей ясностью, созрел отчаянный, но логичный план.

Девушка резко, без предупреждения, нажала на газ. Стрелка спидометра взмыла вверх, превышая все разумные пределы.Мотор взревел, и машина превратилась в неуправляемый снаряд, рвущий ночную тишину. Её мысль была проста: сверхскорость. Она надеялась, что любой патрульный экипаж, прячущийся в ночи, будет не в силах игнорировать такую наглость. Ей нужен был свидетель, любое внешнее вмешательство.

Но ее похититель оказался не только жестоким, но и дьявольски проницательным. Он разгадал план заложницы в считанные секунды — в тот момент, когда шины завизжали, — и его яростный крик заполнил салон.

— Ты спятила?! Немедленно, слышишь, немедленно останови машину! — Его голос прорвался рычащим, звериным звуком.

—Нет! — выдохнула она, стиснув зубы и удерживая педаль в полу. Свет фар превратился в смазанные полосы.

Резкий тормоз. Он сам, схватившись за руль, изо всех сил дёрнул его на себя. Мгновение хаоса. Визг резины, запах жжёного сцепления, инерция, припечатавшая её к креслу. Она смотрела на него, и первая мысль, ледяным уколом пронзившая сознание, была: сейчас он её застрелит. Прямо здесь, от этой дикой ярости. В следующее мгновение он уже нависал над ней, его лицо было искажено не просто злостью, а какой-то ледяной, обескураживающей обидой.

Он вынудил Мэри Энн пересесть на пассажирское кресло. И затем, как финальный, унизительный аккорд его контроля, он пристегнул её запястье холодными, тяжёлыми наручниками к дверной ручке Volvo.

Запах металла и старой кожи наполнил воздух, когда он сам сел за руль, и они вновь набрали скорость. Её физическая свобода исчезла, но ни на секунду не прекращала работу её внутренняя борьба. Её состояние было максимально напряжённым, смесью кипящего бешенства и гиперфокусированной оценки: тихая лихорадка.

Мысли выстраивались в ряд, на удивление чёткие и ясные.

Мысль А. Наручники. Они жгли, казалось, что её кровь отказывалась циркулировать в области запястья, которое было жестко прижато к металлической ручке. Она ощущала каждый шорох и скрип замка. Ее мозг, словно сверхмощный сканер, зафиксировал: металл, два щелчка при закрытии, расположение ключа (вероятно, в его кармане). Наручники были символом его победы, но для нее они стали ограничением, которое можно использовать.

Мысль Б. Он. Он расслабился за рулём, почувствовав контроль. Это его ошибка. Усталость, самоуверенность, оружие в кармане, а не в руке. Она изучала его профиль, напряжение его челюсти, как он держит руль.

Мысль В: Время. Счёт шёл не на часы, а на километры до Шоссе 95. Это её крайняя точка. У неё есть не более тридцати минут. Мэри Энн приняла стратегическое решение, которое может принять только загнанный в угол человек: она перестала сопротивляться внешне, чтобы сберечь энергию для внутреннего, решающего удара. Слёзы? Истерика? Это лишь трата сил.

Она закрыла глаза, не чтобы уснуть, а чтобы видеть лучше. Видеть в уме, как скрутить ручку, как достать из-под коврика отвертку, как уговорить Volvo, который она знала, как свою ладонь, обмануть своего нового водителя.

Он вёл машину так, будто она принадлежала ему всю жизнь.Никакого превышения скорости, никаких резких движений.Угрожающий психопат с пистолетом в кармане, казалось, превратился в сдержанного водителя-дальнобойщика. Единственное, что выдавало его напряжение, — это радио.

Мэри Энн видела, как огни далёких городов — Салема, потом Юджина — медленно тают позади, уступая место деревенской глуши. Чем дальше они ехали, тем больше реальность сужалась до этого маленького, душного пространства внутри Volvo.

Он наконец настроил приёмник на местные новости, пропуская мимо всю рекламу и музыку, ожидая только одного — упоминания Кейли Сойер и своего собственного имени. Когда диктор с официальным траурным тоном начинал говорить о "пропавшей без вести", его губы кривились в едва заметной, жуткой улыбке.

Его эмоции были маятником, качающимся между параноидальной настороженностью и болезненным тщеславием. В свете приборной панели его лицо выглядело изрезанным тенями; глаза были постоянно в движении, сканируя зеркала на предмет невидимого преследования. Он крепко сжимал руль, но стоило ему услышать о том, что его разыскивают, как его охватило волнение, почти эйфория.

—Вот видишь, — пробормотал он, не отрывая взгляда от трассы.

— Я же говорил. Они ищут меня. Все ищут.— В его голосе не было сожаления, только извращенное удовлетворение, которое пугало Мэри Энн больше, чем прямая угроза. Он упивался своей новообретенной "важностью", этой минутой славы, купленной чужой жизнью.

Мэри Энн ничего не ответила.

"Молчи. Сейчас не время для геройства. Слова только дадут ему контроль. Нужно быть не жертвой, а наблюдателем. Аналитиком. Я должна найти его уязвимость. Она есть у каждого. Даже у монстра, который тащит за собой трупную вонь. Он хочет, чтобы его видели. Он одержим вниманием. Это слабость."

Ее взгляд, холодный и цепкий, как лезвие, скользил по салону автомобиля. Наручники впивались в запястье, связывая ее с массивной, обтянутой кожей дверной ручкой, но сковывали лишь ее тело, не разум. Мэри Энн не сдавалась. Сквозь зуд беспомощного гнева она методично сканировала пространство. Её глаза сканировали каждый сантиметр, ища не спасение — пока это было невозможно, — а оружие. Что-то достаточно тяжелое, твердое, чтобы нанести удар, который дал бы ей драгоценную долю секунды.

Приборная панель: гладкий пластик, ничего выступающего. Только кнопки и индикаторы. Бардачок: недосягаем.

Пол: пуст, кроме коврика ничего.

Её взгляд вернулся к центральной консоли. Там, в подстаканнике, стояла тяжелая металлическая термокружка. Она была черной, массивной и весила прилично. Идеально.

Мэри Энн мысленно проиграла сцену, просчитывая углы и скорость. Ей нужно три секунды, как минимум, с учетом того, что одна рука скована. А ему достаточно резко повернуться и ударить. Одна секунда, может быть, даже меньше, чтобы остановить её.

Шансы были нулевые. Хуже, чем нулевые. Попытка сейчас, когда машина мчалась по шоссе, была бы просто самоубийством. Она не успеет даже поднять кружку. Ей нужна была другая возможность. Остановка. Светофор. Отвлечение. Что-то.

Мэри Энн стиснула зубы, не позволяя отчаянию отразиться на лице. Она продолжала смотреть в салон, но теперь её поиск был направлен на переменные, которые могли изменить уравнение. Где он держит телефон? Что может упасть и отвлечь его? Она не могла ударить его сейчас, но она должна быть готова, когда он сделает следующую ошибку.

Внезапно он протянул свободную руку к карману и вытащил сложенную фотографию. Он протянул её девушке, словно предлагая подержать букет.

—Я охранником работал. Хорошим. Видишь? Всегда хотел порядок навести.

На фото он стоял в чистой синей форме, его лицо было менее напряженным, но глаза все равно казались пустыми.

"Это не попытка успокоить, это способ похвастаться. Доказать, что он не просто сумасшедший бродяга, а кто-то, кто имел вес. Он не хочет, чтобы я думала о нем, как о неудачнике. Он хочет, чтобы я его уважала. Или боялась его власти. Вывод: Он опасен, тщеславен, одержим новостями о себе. Кто же он на самом деле? Охранник? Полицейский? Или убийца, которому форма дала иллюзию контроля?"

Часы на приборной панели неумолимо ползли к полуночи. После часов монотонного движения по шоссе, он впервые заговорил конкретно.

—Скоро остановимся. Мне нужно поспать. Коттедж-Гроув. Есть там местечко — "Relax Inn".

Мэри Энн поняла: у неё будет один шанс, и это будет не на открытой трассе. Это будет в отеле. Когда он устанет. Когда он ослабит бдительность.