С(о)виная почта любви (гет)

+++

Драко, сентябрь 1996 года

+++

Большей чепухи Драко в жизни не слышал.

Отец изначально хотел отправить Драко учиться в Дурмстранг, но мать настояла на Хогвартсе. Признаться честно, Драко и сам не горел желанием уезжать куда-то в Восточную Европу, но с каждым новым курсом Хогвартс напоминал всё больший балаган. Хотя, возможно, причина была в том, что одновременно с Драко в Хогвартс поступил святой Поттер, который этим балаганом заправлял с попустительства «великого» Дамблдора.

В отличие от Люциуса, Драко не пылал и желанием пополнить ряды тёмных магов, так что глубоко внутри вздохнул с облегчением, когда услышал, что ритуал Тёмного Лорда в конце их четвёртого курса провалился. Даже удивительно, как это тупой Поттер смог не попасться явившимся Пожирателям и оперативно убежать с кладбища вместе с не менее пустоголовым Диггори. Драко сам, конечно, поддерживал Седрика во время Турнира на четвёртом курсе, но исключительно чтобы насолить Поттеру.

После сдачи СОВ Драко надеялся, что шестой курс пройдёт относительно расслабленно, но нет, Министерству Магии пришла в головы светлая идея передружить всех и вся. Отец ему, конечно, намекнул о будущем хаосе ещё на летних каникулах, но подробностей Люциус не знал, а Драко и не предполагал, что всё будет настолько плохо.

— Расслабься, — насмешливо посоветовал Блейз, сидящий на противоположном углу дивана гостиной Слизерина. В отличие от Драко, который написал два слова, тот уже умудрился расписать пергамент с обеих сторон. Зачем только экономил? За эту дешёвую бумагу им даже платить не пришлось — всем выдали с запасом на первом же уроке Чар. — У тебя лицо такое, словно ты собрался отправить Громовещатель.

— Наверняка думает, что ему Поттер попался, — усмехнулся Нотт со своего места в кресле у камина.

— И пишет о себе в женском роде, — огрызнулся Драко, не желая выслушивать однокурсников.

Он сам пару дней назад успел вдоволь похохотать над их реакцией, как и над Винсентом с Грегори. Однако, как ни странно, его «товарищи» не были особо против идеи с перепиской, воспринимая её как очередное эссе по зельеварению. Не все, конечно: Панси вот тоже не пришла в восторг и уже заранее устроила Драко бойкот за то, что он будет отвечать какой-то неведомой девушке. Если бы он не знал Паркинсон лучше, то решил бы, что она приревновала, но, скорее всего, у девушки были мистические женские дни или просто плохое настроение. Оно у неё таким было регулярно.

— О чём ты там вообще пишешь?! — не удержался Драко, перегибаясь через диванные подушки и пытаясь заглянуть в пергамент Блейза. Но тот ловко отдёрнул руку, спрятав письмо за подлокотником.

— Эй, Малфой, нечестно списывать, а ты же у нас самый умный на курсе, вот и придумывай! — пропел Забини. — Насколько помню, у тебя сегодня крайний срок для ответа?

Ах да, именно поэтому, не в последнюю очередь, Драко считал всю задумку чепухой. Успел даже нажаловаться отцу, но тот, увы, хоть и имел влияние в том же Визенгамоте, оно не распространялось на все сферы Министерства Магии. Эта структура вообще была той ещё сетью пауков, и официальному приказу пришлось подчиниться. Кто ж знал, что «переписка дружбы», как её окрестил Флитвик, окажется с целым сводом правил и обязанностей, контролируемых чарами чуть ли не на уровне Нерушимого Обета?

Как бы Драко ни скрипел зубами, нарушения могли стоить его факультету кучи баллов, а ещё места в команде квиддича.

Своё-то первое сообщение от незнакомки он получил, донельзя лаконичное, но что на него следовало ответить? Драко вздохнул и развернул крошечный кусок пергамента, оторванный явно впопыхах, с текстом, написанном на коленке прыгающим почерком.

«Привет, кто бы ты там ни был,

Сразу хочу предупредить, что в этом году у меня *скрыто чарами*, так что времени писать длинные письма, скорее всего, не будет. Ещё и *скрыто чарами* меня отвлекает, вот прямо сейчас в библиотеке, так что не могу расписать подробно список тем, на которые мы могли бы пообщаться, ты уж прости. Оставляю эту задачу на тебя. До связи»

Прочитав послание в первый раз, Драко обратил внимание на то, что оно было написано в общем-то без ошибок. Ну и судя по содержанию, там же явно скрывался кто-то из Рейвенкло с таким стремлением к занятиям? На самом деле ничто не указывало, что ему писала девушка, это Драко додумал сам, потому что… ну просто потому что ему интуиция подсказала!

Драко бросил ещё один раздражённый взгляд на Блейза. Тот, кажется, собирался взять второй лист пергамента, вместо того, чтобы завершить писанину. Неужели ему не лень? Да и кто будет вчитываться в такое количество текста? Особенно в первом письме?

— Последний день, — мерзким тоном повторил Блейз, почувствовав на себе пронзительный взгляд. И сверкнул белозубой улыбкой, отчего Драко захотелось в него чем-нибудь кинуть. Делать он этого, конечно же, не стал. Он же не гриффиндорец какой-нибудь, чтобы так себя вести.

О чём принято писать? Драко вздохнул — до сих пор он если с кем-то и переписывался, то только с родителями, никак не со сверстниками. Не то чтобы ему вообще было дело до этой неизвестной девушки, но и ударить в грязь лицом перед незнакомкой он не хотел. Всё-таки, он Малфой, представитель одного из древнейших магических родов Великобритании! Флитвик же сказал, что к Рождественскому балу все узнают имена своих собеседников, а прослыть скучным и унылым приравнивалось к позору.

Вот бы узнать, кто ему пишет! Может, удастся как-то выведать?

Покусав кончик пера ещё минут пять — Панси успела запустить в него зачарованной бумажной птичкой с другого конца гостинной; и это даже не отрываясь от разговора с подругами! — Драко принялся аккуратно выводить буквы.

«Здравствуй,

Наблюдаю у тебя большое желание узнать друг друга. Что ж, давай начнём с квиддича? Как ты относишься к нему? Я в команде *скрыто чарами* и весьма успешен в своей роли. Какую известную команду ты поддерживаешь, если, конечно, увлекаешься квиддичем? Прошлой весной мы с отцом были на игре Тоёхаси Тенгу против литовцев. В конце они забавно сжигали мётлы.

На самом деле я считаю, это глупая традиция. Зачем портить хорошие мётлы? У каждой свой характер, почти как у палочек, к новой нужно привыкать. На день рождения, *скрыто чарами*, мне подарили *скрыто чарами*, до этого у меня был *скрыто чарами*. Так что я почти всё лето тренировался, чтобы приноровиться к новой скорости.

Надеюсь, что не зря это всё написал»

Стоило Драко закончить, как в гостиной раздалось хрюканье. Профессор Флитвик и Хагрид решили, что отправлять письма совиной почтой то ли скучно, то ли не так надёжно, поэтому выделили для эксперимента дюжину штырехвостов, чьи загоны были расположены в предместье школы. Драко никогда не увлекался Уходом За Магическими Существами, что можно было понять ещё на третьем году обучения. Ох, как же ему тогда досталось от отца! За него, конечно, заступились, но и разнос на тему незнания элементарных правил обращения с гиппогрифами устроили. Поэтому к похожему на свинью крылатому демоническому существу Драко тоже отнёсся с неким подозрением.

Штырехвост снова хрюкнул и ткнулся куда более дружелюбному Блейзу розовым рыльцем в колено. Воспользовавшись тем, что животное замерло, Драко закинул наспех сложенное письмо ему в сумку, прикреплённую к спине между крылышками.

— Они даже не кусаются, — хмыкнул глазастый Тео. — Это же штырехвосты. Ну, новый вид.

— Предпочту не проверять, у тупого лесничего-великана любая тварь с подвохом, — отозвался Драко и вскочил, озарённый внезапной идеей. Про этих тварей он знал одно: они очень быстрые. Но проследив за крылатой свиньёй, Драко имел шанс узнать, с кем он переписывался.

Закончив собирать корреспонденцию, штырехвост бодро зацокал копытами прочь из гостиной Слизерина, и Драко как можно незаметнее последовал за ним. В коридоре животное набрало скорость, да такую, что угнаться за ним, даже не скрываясь, стало сложно.

В библиотеку Драко влетел запыхавшийся и встрёпанный. Получив крайне неодобрительный взгляд от мадам Пинс, он пригладил волосы и тут же устроился за ближайшим столом. Библиотека. Значит, это точно кто-то из Рейвенкло! Мысль, что собеседником мог оказаться парень, да и с любого другого факультета, Драко не рассматривал, зато напряжённо следил за перемещениями минипига.

Штырехвост, не останавливаясь, промаршировал мимо занятого хаффлпаффцами стола, затем на секунду притормозил около Лонгботтома. Драко про себя хмыкнул и посочувствовал тому, кому достался этот увалень. Письма также получили сидевшие рядом с ним Лавгуд и Уизлетта. На последней взгляд Драко задержался чуть дольше положенного. Младшая из выводка Уизелов выглядела непривычно уставшей. Длинные рыжие волосы она собрала в неаккуратный пучок на макушке, хотя непослушная прядь то и дело норовила залезть ей в глаза, и раздражённо вздыхала над домашним заданием. Она тоже получила сложенный вдвое листок бумаги, но даже не стала смотреть содержание, сунув в карман мантии.

Ладно, его это никак не касалось. Драко понял, что отвлёкся и вновь поискал глазами штырехвоста. Тот как раз подошёл к столу сестёр Патил. В Хогвартсе близняшки считались писаными красавицами. Смуглые, длинноволосые и изящные, Драко они напоминали коллекцию диковинных кукол матери: одна как раз изображала индийскую принцессу в дорогом сари. Сёстры Патил тоже приходили на Рождественский бал в национальных нарядах; им шло, даже Панси оценила, хотя ей обычно ничто чужое не нравилось.

Что, если таинственной собеседницей Драко была Падма? Он пересел за стол поближе и прислушался к разговору девушек.

— Ну? Что он пишет? — нетерпеливо спросила Парвати у сестры. Драко изо всех сил напряг слух, попутно делая вид, что осматривает полку позади.

— Пишет… ха! Он относится к квиддичу так же, как и я, — Падма прижала письмо к груди и счастливо улыбнулась.

Драко воспрял духом. Это точно она! Вот это удача, вот это повезло! Ему досталась не какая-то унылая заучка, а первая красавица факультета, если не школы! Теперь можно и письма писать с удовольствием!

Остальной разговор он уже не слушал, направляясь к выходу из библиотеки. Его ждали собственные домашние задания, за которые он так и не взялся.

+++

Падма, сентябрь 1996 года

+++

Очередное письмо не заставило себя ждать. Ответы приходили на удивление быстро и чаще, чем требовалось в правилах, что не могло не радовать. Поначалу перспектива переписываться с неизвестным человеком Падму ничуть не обрадовала, но как только стало ясно, насколько у неё интересный собеседник, она успокоилась и строчила чуть ли не эссе, едва выдавалась возможность.

В какой-то момент Падма задумалась, хватит ли выданной деканом бумаги. Даже если она писала с обеих сторон пергамента, как и её адресат. Когда собеседник, пусть и не специально, уточнил свой пол, Падме пришло в голову прыскать письма духами. А ведь он просто упомянул любимую детскую книжку и своё сходство с главным героем. Падма посчитала это крайне милым, учитывая, что тоже знала повесть чуть ли не наизусть, и ей захотелось пофлиртовать.

— Падма, ты не могла бы мне помочь? — раздался тихий голос за спиной. Падма отвлеклась от пергамента и обернулась. За диваном, на котором она устроилась, стояла Мэйси Рейнольдс. Девочка переминалась с ноги на ногу и держала в руках расчёску.

— Заплести волосы? — догадалась Падма. К ним с Парвати часто обращались с этой просьбой, а с тех пор, как Падма стала старостой, девочки помладше особенно к ней тянулись.

В помощи она никогда не отказывала, поэтому улыбнулась, скрестила ноги в позе сукхасана и кинула на пол подушку, сделав приглашающий жест рукой. Мэйси тут же послушно уселась, притянув к груди коленки. Она была робкой девочкой, но очень милой и напоминала Падме котёнка.

— А ты знаешь, кто тебе пишет? — спустя пару минут тишины спросила Мэйси. — Мне кажется, мне пишет какой-то дурачок.

— Почему ты так решила?

— Он пишет с ошибками и много говорит про еду.

— Это не делает его дурачком, Мэйси. Нельзя так говорить о людях, особенно незнакомых. Это некрасиво, — пожурила Падма, проходясь расчёской по светлым волнистым волосам. У Мэйси они были куда легче и пушистей, чем у Падмы и Парвати.

— Прости, — тут же устыдилась девочка. — Просто я не знаю, что ему сказать в ответ… о чём вы переписываетесь?

На мгновение Падма замерла, задумавшись. Рассказывать Мэйси всё она не собиралась, потому что разговоры с собеседником быстро стали личными и уж точно не для ушей младшекурсников.

— О литературе, культуре, живописи, — начала перечислять самые невинные темы Падма. — Он был в Италии, а я рассказала ему про поездки с родителями в Бангладеш и Шри-Ланку.

— А разве так можно?

— Названия магия стерла, но если проанализировать описания, несложно было догадаться, — пожала плечами Падма. — Тебе какую косу?

— Можно две французские, пожалуйста? — попросила Мэйси. — А мне вот пишут про еду…

— Так напиши в ответ про еду. Ты ведь тоже постоянно бегаешь на кухню, даже угощала нас печеньем недавно.

— Это стыдно, я как будто…

Падма тяжело вздохнула. Понятно, почему их декан так ратовал за переписку между студентами. Каждый факультет окружали предрассудки: гриффиндорцы — безрассудные идиоты, слизеринцы — подлецы, рейвенкловцы скучные и заумные, а хаффлпаффцы в свободное от труда и взаимопомощи время думают только о еде. С таким подходом действительно давно надо было что-то сделать!

— Мэйси, что мы говорили о предрассудках? Хаффлпафф — прекрасный факультет.

— Но они такие…

— Добрячки? Милая, у них барсук на гербе, это далеко не безобидное животное. Там все только с виду милые, а так дадут фору кому угодно.

Мэйси примолкла, а Падма хмыкнула про себя: та же Мэйси, если подумать, вполне могла попасть в Хаффлпафф со своим скромным характером. Но попала-то в Рейвенкло! Падма доплела ей косы и украсила красивыми бантиками, которые носила в кармашках мантии. Попрощавшись с воодушевившейся девочкой, она снова взялась за письмо, но внезапно её озарила прекрасная идея.

Почему бы не вложить в него цветок? Это же вроде не запрещено правилами. Невилл как раз говорил о том, что засушивает особенно красивые из теплицы мадам Спраут. Парвати всегда хорошо отзывалась о своём однокурснике, да и Падма знала его как очень милого юношу; он вряд ли откажет в помощи, тем более, что она готова предложить что-то в ответ. Сейчас как раз шли дополнительные занятия по травологии, наверняка Невилл был в теплицах.

Падма спрятала письмо в карман мантии и на мгновение остановилась у зеркала. Окинула себя придирчивым взглядом, поправила воротник рубашки, заправила за уши волосы и только после этого вышла из гостиной. Мысль о том, что собеседник мог увидеть её в любой момент не давала покоя. Падма, конечно, и раньше следила за собой, но теперь старалась быть особенно опрятной и красивой. Ах, знать бы, кто именно получал её письма!

Мимо проплыла Серая Леди, томно и печально вздохнув. Она уже пожаловалась на то, что в её время подобные переписки были непозволительны, а ей так хотелось… Падма поспешно уступила привидению дорогу, чтобы не выслушивать это в очередной раз, и задумалась, как быстрее добраться до теплиц. Через каменный мост было бы быстрее, но там уже второй день сидел в засаде Пивз. Лучше пройти через Центральный Зал и двор Трансфигурации. Дольше, зато безопаснее.

Ну, или так ей казалось. Во дворе не было Пивза, но кто-то с младших курсов явно практиковался в заклинаниях: Падма настолько уплыла в свои мысли, что поскользнулась на непонятно как очутившейся тут заледеневшей луже. Неловко взмахнув руками, она приготовилась больно приземлиться на попу, но её подхватили сильные руки.

— Осторожнее, красавица, попасть в медкрыло в самом начале учебного года — не самая приятная перспектива, — раздался над ухом вкрадчивый голос, пославший мурашки по шее и вниз по позвоночнику.

Падма не успела даже повернуться, как почувствовала, что к ней… принюхиваются?

— Забини, — раздался второй недовольный голос, и его Падма тут же узнала: так растягивая гласные обычно разговаривал только Малфой. С возрастом, конечно, чуть менее нагло, но, тем не менее, некое презрение к окружающим у него точно никуда не делось. — Решил поиграть в героя? Ты что, гриффиндорцем заделался?

Падму аккуратно поставили на ноги, и она, наконец, смогла рассмотреть и спасителя, и его спутника. Малфой смотрел на неё прищурившись, словно оценивая, а Блейз дружелюбно улыбался. С ним Падма не то чтобы приятельствовала, но в конце прошлого курса после пары коротких диалогов обнаружила, что он куда приятнее, чем было принято о нём думать. Забини имел репутацию легкомысленного парня, который кичится своей симпатичной внешностью и западет на всех таких же симпатичных девчонок, но на деле выяснилось, что девушки у него никогда не было, а флирт не заходил дальше, собственно, флирта. Сама Падма вот тоже была не прочь пофлиртовать, так что ей ли его осуждать?

— Драко, ты в курсе, насколько предсказуем? — закатил глаза Блейз на выпад однокурсника и подмигнул Падме. — Мы же зарываем топор войны, заводим новых друзей, забываем про предрассудки, помнишь?

— Поэтому ты ещё в поезде заметил, что Уизлетта стала симпатичной? — ядовито выплюнул Малфой, поморщившись. Падма вдруг почувствовала укол ревности. Нет, Джинни действительно выросла в красивую девушку, но слышать такое почему-то было неприятно. Словно Падма не стояла тут перед ними.

— Она стала симпатичной, — хмыкнул Блейз. — Это просто факт. А дальше вы там что-то с Панси додумали. И вообще, ты вроде опаздываешь на тренировку.

— Ты тоже.

— Напомни, почему я согласился стать охотником в этом году?

— Потому что больше никто не подходил.

— Ты не хотел в команду? — Падма решила вставить своё слово, чтобы не выглядеть обиженной декорацией. — Неожиданно, хотя я сама не особо интересуюсь квиддичем. Но я и не играю.

— Пришлось подсобить… друзьям, — Блейз пожал плечами и с явным сожалением поглядел в сторону поля. — Драко, иди, я догоню. Мне надо парой слов переброситься с Падмой, раз уж мы так удачно столкнулись.

Малфой отчалил с каким-то крайне озадаченным выражением лица, но Падма почти сразу про него забыла. Блейз смотрел на неё теперь куда серьёзнее, и Падма почувствовала, что медленно краснеет.

— Вкусно пахнешь, — ни с того ни с сего заявил слизеринец. — Что-то индийское? Пряные нотки чувствуются.

— Почти, — улыбнулась Падма. — Мама подарила, когда мы ездили в Бангладеш. Честно говоря, раньше запах мне казался приторным, но если всего каплю нанести, то аромат тёплый и не вызывающий.

Она так же и с письмами делала: пергамент хорошо впитывал запах, и не приходилось много расходовать. Флакон был небольшой, но его точно хватит на целый год, даже отправляя по три-четыре письма в неделю, одновременно пользуясь на коже. В Хогвартсе парфюм не приветствовался — не во время уроков, по крайней мере, — но аромат можно было почувствовать только подойдя совсем близко, так что Падма позволяла себе иногда рисковать в конце недели. Сегодня, например, у неё больше не было дополнительных занятий.

— Забини, ты где застрял? — раздалось издалека, и Блейз нервно потёр шею.

— Ты же свободна чуть позже вечером? — с надеждой поинтересовался парень, и Падма удивлённо вскинула брови. — После ужина, я имею в виду. Можем встретиться… ну, например, у озера, под дубом. Погода хорошая, а я хотел кое о чём поговорить.

— О чём?

— Узнаешь, если придёшь, — вмиг преобразился Блейз, хитро щурясь. — А если не придёшь, то, может, тоже узнаешь, но чуть позже.

Забини не оставил ей шанса ответить: послал воздушный поцелуй и умчался в сторону ожидающего поодаль Малфоя. Падма ещё пару минут стояла, пытаясь вспомнить зачем вышла из замка. Моргнула, внимательно разглядывая не притаилась ли ещё одна коварная лужа на её пути и вернулась в гостиную.

Только переодевшись к ужину она вспомнила, что хотела попросить у Невилла цветок. Что ж, ничего страшного, к нему можно будет и на ужине подойти. Всё равно она даже письмо ещё не успела отправить. Честно говоря, столкновение со слизеринцами настолько выбило её из колеи, что теперь все мысли Падмы крутились вокруг приглашения Блейза. Идти или не идти? О чём он хотел с ней поговорить напрямую?

— Ты какая-то рассеянная, — заметила Парвати, подходя к сестре в Большом зале. Луна, сидящая рядом с Падмой понятливо подвинулась, освобождая место второй Патил. — Твой незнакомец написал что-то обидное?

— А? Нет, нет. Наоборот. Просто я не успела ответить, думаю вот, что написать.

Парвати прищурилась: она безошибочно угадывала, когда близняшка врёт, но настаивать не стала. Вместо этого начала пересказывать нелепые шутки, которые очень любил вставлять к месту и не к месту её собственный собеседник.

Про цветок Падма так и не спросила, письмо не отправила. А через час после ужина, получив самую обычную весточку с совой, отправилась к Чёрному Озеру.

+++

Джинни, сентябрь 1996 года

+++

— Джинни, тебе не кажется, что ты… слишком заморачиваешься?

Джинни нервно дёрнула губой и опустила голову на скрещенные на столе руки. Она очень ценила Демельзу — и как однокурсницу, и как подругу, и даже как коллегу по квиддичу, но, честное слово, этот вопрос ей уже задали третий раз за сутки!

— Нет, Демельза, я не сильно заморачиваюсь! Я всего лишь пытаюсь закончить проклятущее эссе для Снейпа! А ещё меня пригласили в дурацкий клуб Слизней! А ещё…

А ещё Гарри Поттер не смотрел в её сторону, полностью погрузившись в свою переписку. Джинни давно перестала ходить за ним хвостиком, но было обидно, что парень, который ей так нравился, всё ещё воспринимал её как младшую сестру. А письму незнакомки или незнакомца радовался так же, как Чанг на четвёртом курсе. Та, в свою очередь, не обращала на Гарри никакого внимания: у неё был Седрик, который пусть и сдал экзамен, покинув Хогвартс, но, как порядочный парень, отношений с девушкой не разорвал.

— У тебя всегда были хорошие оценки что по зельеварению, что по ЗОТИ, — попыталась воззвать к голосу разума Робинс.

— Это пока Снейп вёл зельеварение, — пробурчала Джинни. — А в этом году, получив столь обожаемый им предмет, стал ещё больше на нас срываться. Просто ты не входишь в близкий круг Гарри.

Джинни вообще-то и сама в него не сказать, что входила. Просто она была Уизли, и Снейп, в основном не обращавший на неё доселе особого внимания, словно бы вдруг вспомнил про этот факт. Гермиона, с которой Джинни тоже не водила сильной дружбы, но тем не менее общалась, не уставала напоминать, что Джинни в этом году предстоит СОВ. Гарри, когда не витал в своих мечтах, в свою очередь напоминал, что им стоит усерднее тренироваться, чтобы получить кубок квиддича. Мать писала, как сильно гордилась тем, что Рон стал старостой, и она надеется, что и Джинни в следующем году получит свой значок.

Когда в гостиной появился штырехвост, Джинни и вовсе не сдержала стон. Она давно успела забыть, о чём конкретно ей там писал её собеседник, не говоря уже о том, чтобы накатать ответ. Крылатый демонический поросёнок, словно чувствуя это, воззрился на Джинни своими блестящими чёрными глазёнками и недовольно хрюкнул. Пока он обходил остальных, Джинни поспешно вытащила выданный профессором Флитвиком пергамент, оторвала кусок и накорябала пару строчек, не вдумываясь о чём пишет и соответствует ли это тому, что писали ей самой.

— Зачем ты рвёшь бумагу? — спросила Гермиона, как показалось Джинни, с долей укоризны. Сама Грейнджер, конечно, давно уже написала своё письмо, аккуратно сложив и закинув в сумку штырехвоста.

— Затем, что остаток пергаментов я могу сохранить для уроков, — сухо отозвалась Джинни, почти с мстительным удовольствием наблюдая за тем, как Гермиона стыдливо отводит взгляд. — Мы не разбрасываемся дарёным имуществом. К тому же, я не одна так делаю.

Иначе магия, скорее всего, не позволила бы, чтобы не разоблачить. На этапе отбора вот кто-то, как Фред с Джорджем во время Турнира, пытался смухлевать и бросить в мини-кубок не своё имя. Близнецы Уизли, попытавшись обмануть возраст, обросли бородами, но в этот раз заклинание поступило хитрее: лжецам в каждом письме ныне приходилось писать минимум страницу и определённое количество слов. Джинни, которая сама чуть не соблазнилась на жульничество, теперь бесконечно радовалась, что не последовала примеру братьев.

— Джинни, у нас тренировка! — напомнил появившийся в гостиной Гарри. — Слизеринцы уже должны были закончить.

— Я помню! — крикнула Джинни чуть громче, чем следовало бы.

На неё обернулись Лаванда и Парвати, о чём-то шепчующиеся возле камина, и Джинни пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть пару раз, чтобы успокоиться. Год только начался, а у неё уже нервы были ни к чёрту. Как не вовремя Министерство придумало всю эту чушь с дружбой факультетов!

Демельза напоследок криво улыбнулась, сообщив, что они встретятся в раздевалке, а Гермиона со вздохом предложила проверить эссе по ЗОТИ. Это была здравая мысль, но Джинни ещё не закончила, так что отказалась и, наскоро запихав в сумку учебник, пергамент и перо, отправилась в спальню: оставить вещи и захватить выстиранную квиддичную форму.

Когда она добралась до поля, слизеринцы как раз его покидали.

— Привет, Уизлетта!

Джинни была готова окрыситься, но тон прозвучал достаточно дружелюбно, и она сообразила, что это сказал не Малфой, а Забини. Не то чтобы он её меньше бесил… хотя нет, он действительно её меньше бесил. У него хотя бы не было выражения лица, будто ему насрали под нос, да и в целом лично к ней темнокожий слизеринец не цеплялся. Джинни даже подозревала, что нравится ему — не настолько, чтобы предложить ей выпить сливочного пива в Хогсмиде, но чтобы оценить с эстетической точки зрения уж точно. В конце концов, Джинни знала, что симпатичная и ладно сложенная.

— Привет, Какао, — буркнула Джинни, решив проявить ответную вежливость. К её удивлению, Забини не обиделся, а усмехнулся. Стоящий рядом Кассиус Уоррингтон спрятал собственную ухмылку, повернув голову к плечу.

Не планируя далее обмениваться репликами, Джинни собиралась пройти мимо, благо и команда Слизерина двинулась дальше. Тем не менее, путь ей внезапно преградил Малфой.

— Эй, Уизлетта, — сказано это было, конечно же, совершенно иным тоном. Джинни скривила губы, готовясь дать отпор сразу же, но выражение лица Малфоя вдруг стало… чуть ли не смущённым? — Ты же общаешься с этой, полоумной?

— С какой это? — прошипела Джинни. — Никаких полоумных, кроме тебя, я не знаю. А, ну и твоих дружков, как их там?

— А кто в Хогвартсе не без петухов? — поспешил вмешаться притормозивший Блейз, пока разговор не перешёл на повышенные тона. Джинни заметила, как Малфой, открывший было рот, закрыл его и поджал губы. Надо же, он умеет молчать не только под холодным взглядом Снейпа! — Мы хотели кое-что узнать о Луне, не могла бы ты быть так добра ответить на пару наших вопросов?

Джинни нахмурилась, с возрастающим подозрением взирая на слизеринцев. У неё не было ни единого предположения, с чего они могли заинтересоваться её подругой. Мало того, что они учились на разных факультетах и курсах, у них даже дополнительные занятия были разные. Так что этим двоим могло понадобиться от Луны, которую порой и собственные однокурсники подначивали и задирали? Джинни хотела возмущённо фыркнуть и послать слизеринцев как можно дальше и глубже, но вовремя одумалась. Не лучше ли узнать их планы? Мало ли, какую пакость мог задумать тот же Малфой?

— Уизлетта, ты что, язык проглотила? — нетерпеливо спросил Малфой и театрально откинул волосы со лба. Это движение, подумала Джинни, он, должно быть, репетировал у зеркала лет с десяти, иначе бы оно не вышло настолько идеальным. Напыщенный индюк! Грозный Глаз… то есть, Крауч-младший всё-таки зря в позапрошлом году превратил его в хорька, а не в птицу. И, желательно, навсегда.

— Какие вопросы? — проигнорировав Малфоя, обратилась Джинни к Блейзу. Тот тут же продемонстрировал ей ровный ряд белоснежных зубов.

Эти двое даже не выглядели встрёпанными и взмокшими после тренировки, ну как так-то?!

— Например, как она относится к квиддичу?

— Она не играет.

— Мы заметили, что она не играет. Её нет в команде Рейвенкло, — фыркнул Малфой, за что получил локтём в бок от продолжающего улыбаться Забини.

— Но он ей нравится?

— Да. — Джинни решила, что в этой информации ничего такого не было. — Она даже на чемпионате была в прошлом году.

Парни переглянулись. Джинни приподняла брови, не улавливая, что именно происходит.

— Ещё вопросы есть? Я, знаете ли, тороплюсь, — Джинни посмотрела в сторону поля, прикидывая, сколько времени у неё осталось, прежде, чем Гарри разозлится. Взлетать последней ей тоже совсем не хотелось.

— За кого она болеет?

— За Стоунхейвенских Сорок, — без запинки сообщила Джинни. Луне в самом деле нравилась эта команда… как и большей части населения мира. Шотландцы слыли харизматичными и весёлыми, охотно раздавали автографы, разговаривали с поклонниками и давали много интервью.

— Мне всё понятно, — надменно кивнул Малфой и удалился.

Джинни проводила его недоумённым взглядом и повернулась к Блейзу. Забини тяжело вздохнул, на мгновение прекратив лыбиться.

— Что ему понятно? Ему бладжером в голову прилетело?

— Нет, это его обычное состояние, — тут же спохватился Блейз, нацепив обратно на лицо свою фирменную улыбочку. — Он обижен, знаешь ли.

— На что? — помимо воли поинтересовалась Джинни. Не то чтобы ей был интересен Малфой, конечно; вопрос напрашивался сам собой.

— Его не позвали в Клуб Слизней, это раз…

— Лучше бы меня в него не позвали. — Как жаль, что не получилось отказаться! Тогда Слагхорн бы страшно обиделся, а Джинни не хотелось портить о себе впечатление перед экзаменами. Ну и своеобразный старик был не настолько противным, как Снейп. Новый профессор Зельеварения оценил не только её таланты с Летучемышиным сглазом, но и в зельях.

— И два, он открыл в себе великого сыщика. Теперь пытается узнать, с кем переписывается.

Вот теперь всё стало на свои места. Джинни даже не удивилась: Малфой был далеко не единственным, кто хотел как можно раньше узнать имя собеседника. Лаванда тоже целое расследование затеяла, умудрившись даже напугать одного несчастного штырехвоста. За что получила от Хагрида, который почти никогда не ругался, нагоняй и отработку в зверинце. Джинни слышала это от Рона, который, как староста, был вынужден проследить, чтобы однокурсница не пыталась схитрить, избегая наказания.

— А… это всё?

— Почти… — Блейз хитро прищурился и наклонился ближе. — А твоя подруга точно болеет за Сорок?

— Конечно, она… — Джинни запнулась. На самом деле Луна болела не только за Сорок. Луна… — Да она за всех болеет, если честно.

— Главное — участие?

— Вроде того. Ей нравится сама атмосфера, ну и полёты на метлах.

— Она умеет летать?

— Немного, до школьной программы дотягивает… к чему все эти вопросы? — ей всё ещё был непонятен настолько интенсивный интерес к Луне. Малфой же не решил, что Лавгуд — его собеседница, правда? Джинни видела письма, которые получила её подруга с Рейвенкло; подобного Малфой бы точно не написал.

Ничего плохого или странного слизеринцы, конечно, не спросили, но подозрения от этого только росли.

— Считай, что мы проводим опрос. Хорошей тренировки, Уизлетта. Встретимся, удивимся.

Блейз шутливо поклонился и ушёл, оставив Джинни недоумевать в одиночестве. Она покачала головой и решила подумать о странном разговоре позже. Пока ей нужно было успеть на тренировку, потом в душ, потом поесть, а потом вновь сесть за уроки. Только после и так внушительного списка дел у Джинни, возможно, оставалась свободная минутка перед сном, чтобы занять себя размышлениями о прошедшем дне.

И, может быть, ответом на письмо, если таинственный собеседник соизволит ей что-то отправить до вечера.