С(о)виная почта любви (гет)

Дорогие читатели! Это наш первый чистый совместный опыт фика именно по фэндому ГП (кроссовер с Наруто не считаем).

Те, кто нас знает по фэндому Наруто и уже читал наши миди-фики, примерно понимает, чего ожидать :) Остальным читателям: мы любим писать миди в жанре юмор, романтика, с большим количеством второстепенных персонажей. И в целом ламповые истории. Обращайте внимание на метки и предупреждения! По мере публикации глав они, как и пейринги, будут дополняться.

Приятного чтения))

Ahopa & Heqet

+++

Филиус Флитвик, август 1996 года

+++

Заварочный чайник плавно поднялся в воздухе и наклонился так, что носик почти коснулся фарфоровой чашки из антикварного, купленного за неприличную сумму денег, сервиза. Аромат чая наполнил комнату. Филиус вздохнул и пододвинул на середину стола блюдо с кексами. Сегодня домовики особенно постарались и принесли его любимые — с черничным кремом. Помона тоже их любила. Они столько раз проводили вместе полуденные или вечерние часы за беседами и чаем со сладким, что сложно было не запомнить её вкусы.

— Ты выглядишь обеспокоенным, — отметила Помона, взяв в руки чашку.

Ей вот аккуратные сервизы не нравились, она предпочитала пить из больших кружек с яркими рисункам. Так что когда чаепития проходили у неё, не было ни изящных блюдец, ни маленьких чашек с переливающимся, словно северное сияние, узором. Флитвику поначалу было неудобно, потому что посуда Помоны не предназначалась для людей его размеров, но несколько лет назад женщина увлеклась лепкой из глины и сделала ему небольшую и аккуратную кружечку, которую сама же и расписала. Филиус был тронут этим до глубины души, а Помона вдохновилась и начала дарить свои поделки всем остальным друзьям и коллегам.

Сивилла, например, очень обрадовалась бонбоньерке. Правда, Филиус не был уверен, что профессор Прорицания хранила там конфеты.

— Что-то не так? — продолжила Помона.

— Ничего особенного, просто из Министерства пришло письмо.

Филиус протянул распечатанный конверт. Помона достала из него сложенный лист бумаги и принялась читать. Её брови поднялись вверх и скрылись под густыми растрёпанными волосами. Минерва любила ворчать по поводу неопрятного вида своей старой подруги, на что та только отмахивалась.

— Они хотят… нет, на самом деле это не такая уж и плохая идея. — Помона отложила письмо в сторону. — Давно пора искоренить вражду между факультетами. От этих предрассудков ничего хорошего никогда не было!

— Будем честны, раз уж мы тут вдвоём. Все проблемы от Гриффиндора и…

— Слизерина. Да, я тоже так думаю. — закивала Помона. — Минерва, конечно, не согласится, да и Северус тоже, но наши с тобой факультеты мирные, а вот их — нет.

Рейвенкло и Хаффлпафф в самом деле редко принимали участие в межфакультетной грызне и поддерживали хорошие отношения что с Гриффиндором, что со Слизерином. В соперничестве нет ничего плохого, считал Филиус, но у львов и змей оно давно перестало быть здоровым. Хуже всего, что на школе это не заканчивалось, создавая проблемы в большом мире. Детям ещё можно простить вспыльчивость, а вот взрослым — уже нет. Министерство верно решило не просто разбираться с последствиями, а искоренить саму проблему.

Понять бы только как!

— Но почему написали именно тебе, Филиус? Разве не директор должен заниматься подобными вещами?

— Должен, просто поручил мне. Я не против, Помона, но никак не могу придумать, как выполнить указания Министерства.

— Может, пересадить на уроках? А не как они привыкли.

— Я думал об этом, но от уже существующих предрассудков это не спасет. Только представь Малфоя и Уизли за одной партой.

— Или Лонгботтома и Гойла… Грейнджер примерно с кем угодно… — Помона покачала головой и сделала глоток чая. — Понимаю, понимаю…

— Вот если бы они не знали и могли начать с чистого листа…

Филиус вдруг замер и уставился на стопку пергамента на углу стола. Вот же оно, решение этой проблемы! Ученики просто должны начать общаться между собой, не зная, с кем именно разговаривают!

— Переписка! Помона, они должны переписываться! Начнем с малого — у каждого ученика появится тайный друг, и в течение полугода они должны будут общаться.

— Не выдавая себя?

— Чары не дадут им представиться друг другу. Пусть гадают, кто их собеседник, а к Рождеству узнают! Это же гениально, так они смогут узнать друг друга с иной стороны! Причём взять не одногодок, а с разных курсов!

— Ох, это же придётся перетасовать всех. Тоже с помощью чар?

— Конечно. Помнишь, как студенты кидали свои имена в Кубок Огня? По тому же принципу… это прекрасно, это будет просто прекрасно!

Филиус рассмеялся и хлопнул себя по груди. Замечательная идея, просто замечательная! Ученики привяжутся друг к другу, а когда узнают имена, то уже не смогут дальше придерживаться заложенных в них предрассудков. Ну как можно назвать рейвенкловца скучным, если в переписке шло горячее обсуждение, скажем, популярных книг? А назвать надменной слизеринку, с которой обнаружилось так много общего? Самоуверенным и пустоголовым гриффиндорца, когда у него есть стремления и амбиции? Разве получится считать хаффлпафку глупенькой и добренькой, после того, как она рассказала о своих шалостях и хитростях?

Филиус схватил палочку, изящно проведя рукой над столом: чайный сервиз тут же сдвинулся к краю, а в центр опустились лист пергамента и обычное перо. Самопишущие Филиус недолюбливал, хотя и признавал их удобство.

— Помона, подожди буквально десять минут. Я напишу директору о своей идее.

— Лучше сразу в Министерство, — посоветовала Помона. — Минерве и Северусу твоя затея вряд ли понравится, а Альбус может к ним прислушаться. Ты ведь знаешь, как он сам благоволит Гриффиндору.

В голосе Помоны послышался явный укор. Она, как и Филиус, бесконечно уважала Дамблдора, но последние годы была недовольна тем, сколько внимания уделяется Гриффиндору. Филиус не мог не согласиться с ней: его ученики очень расстраивались из-за того, что за проделки кто-то получал баллы, в то время как они за старания в учебе и внеклассных занятиях оставались незамеченными.

Филиус улыбнулся и начал писать. Почерк у него был ровный и красивый, Филиус заслуженно им гордился. Несколько лет назад он даже открыл кружок каллиграфического письма, но, к сожалению, тот долго не просуществовал. Не вызвал интереса ни у кого, кроме пары студентов Рейвенкло, а жаль.

— Нас ждёт очень увлекательный год! — заключил Филиус, закончив с письмом и запечатав конверт. — И, надеюсь, без неприятных происшествий.

— Это звучит как тост.

Они чокнулись чашками и продолжили беседу.

Письмо Филиус отправил тем же вечером и только через день отправился к директору рассказывать про свою замечательную идею, в кратчайшие сроки одобренную Министерством Магии.

Дамблдор, как обычно, принял его у себя в кабинете, с энтузиазмом предлагая лимонные дольки. Филиус взял одну и скривился — обычно на них была тонна сахара, но в этот раз угощение показалось кислым до невозможности. Вполне возможно, это был своеобразный протест директора на то, что уведомили его последним, хотя он сам же скинул решение проблемы на коллегу.

— Прекрасно, друг мой, я знал, что у тебя получится быстро придумать ответ Министерству! — Вид, впрочем, у Альбуса был вполне благодушный. Ярко-голубые глаза, ничуть не выцветшие в его возрасте, хитро сверкнули за очками-половинками. — Но готовься к тому, что наши дорогие студенты отреагируют на новость как ты на лимонную дольку… хочешь ещё? В Хогсмиде выпустили ограниченную версию, «Берти Боттс».

Филиус вежливо отказался — конфеты с сюрпризами его не привлекали, и вряд ли лимонные дольки с таким же названием были безопаснее.

— Вы так и не сказали, почему Министерство засуетилось только сейчас. Я думал, это было связано с тем, что Тот-Кого-Нельзя-Называть пробовал возродиться во время Турнира Трёх Волшебников, но прошёл целый год.

— Министерство всё ещё не верит в то, что Волдеморт пытался вернуться, — легкомысленно отозвался Альбус. — Но там не только дураки сидят.

Судя по тону Дамблдора, он всё же считал, что дураками было процентов девяносто. С другой стороны, а в школе-то разве кто-то пробовал до сих пор изменить положение вещей? Из века в век противостояние факультетов скатывалось в откровенную неприязнь. Филиус так задумался об истории Хогвартса, что чуть не вздрогнул, когда директор оказался подле него и поставил на стол кубок — напоминающий тот, турнирный, только меньше размером.

— Когда вы успели?..

— А это не я, это Министерство прислало. Наши дорогие чиновники даже расщедрились на оплату дополнительных пергаментов и перьев для студентов. Домовики отнесли всё на склад. Ты помнишь, где у нас склад?

Всё-таки, Филиус даже спустя годы знакомства не уставало удивлять то, как из мудреца Альбус Дамблдор умел превращаться в эксцентричного старца-подростка.

— Я займусь этим, — пообещал Филиус, понимая, что не только идея, но и организация весь семестр теперь будет на нём.

Ну ничего, он справится. Главное, чтобы было время на его профессорские обязанности и на хор. Увы, с каждым годом всё меньше и меньше студентов выражали желание петь. С каллиграфией не вышло, но и хор, чего доброго, такими темпами скоро станет историей на витринах Зала Славы. Из всего многообразия внешкольной деятельности только квиддич никогда не терял популярности.

В последний день школьных каникул профессора по традиции собрались в Трёх Мётлах выпить по стаканчику и обсудить грядущий год.

У Филиуса глубоко внутри ворочалось какое-то смутное чувство, что всё будет не так радужно, как представлялось. Но он решил откинуть его после второй порции огневиски, игнорируя поджатые губы Минервы и мрачный силуэт Северуса в углу. Вместо этого Филиус, посмеиваясь, рассказывал свою задумку Рубеусу, разумеется, строго напоминая, чтобы сам Хагрид не вздумал никому ничего разболтать.

+++

Драко, сентябрь 1996 года

+++

Большей чепухи Драко в жизни не слышал.

Отец изначально хотел отправить Драко учиться в Дурмстранг, но мать настояла на Хогвартсе. Признаться честно, Драко и сам не горел желанием уезжать куда-то в Восточную Европу, но с каждым новым курсом Хогвартс напоминал всё больший балаган. Хотя, возможно, причина была в том, что одновременно с Драко в Хогвартс поступил святой Поттер, который этим балаганом заправлял с попустительства «великого» Дамблдора.

В отличие от Люциуса, Драко не пылал и желанием пополнить ряды тёмных магов, так что глубоко внутри вздохнул с облегчением, когда услышал, что ритуал Тёмного Лорда в конце их четвёртого курса провалился. Даже удивительно, как это тупой Поттер смог не попасться явившимся Пожирателям и оперативно убежать с кладбища вместе с не менее пустоголовым Диггори. Драко сам, конечно, поддерживал Седрика во время Турнира на четвёртом курсе, но исключительно чтобы насолить Поттеру.

После сдачи СОВ Драко надеялся, что шестой курс пройдёт относительно расслабленно, но нет, Министерству Магии пришла в головы светлая идея передружить всех и вся. Отец ему, конечно, намекнул о будущем хаосе ещё на летних каникулах, но подробностей Люциус не знал, а Драко и не предполагал, что всё будет настолько плохо.

— Расслабься, — насмешливо посоветовал Блейз, сидящий на противоположном углу дивана гостиной Слизерина. В отличие от Драко, который написал два слова, тот уже умудрился расписать пергамент с обеих сторон. Зачем только экономил? За эту дешёвую бумагу им даже платить не пришлось — всем выдали с запасом на первом же уроке Чар. — У тебя лицо такое, словно ты собрался отправить Громовещатель.

— Наверняка думает, что ему Поттер попался, — усмехнулся Нотт со своего места в кресле у камина.

— И пишет о себе в женском роде, — огрызнулся Драко, не желая выслушивать однокурсников.

Он сам пару дней назад успел вдоволь похохотать над их реакцией, как и над Винсентом с Грегори. Однако, как ни странно, его «товарищи» не были особо против идеи с перепиской, воспринимая её как очередное эссе по зельеварению. Не все, конечно: Панси вот тоже не пришла в восторг и уже заранее устроила Драко бойкот за то, что он будет отвечать какой-то неведомой девушке. Если бы он не знал Паркинсон лучше, то решил бы, что она приревновала, но, скорее всего, у девушки были мистические женские дни или просто плохое настроение. Оно у неё таким было регулярно.

— О чём ты там вообще пишешь?! — не удержался Драко, перегибаясь через диванные подушки и пытаясь заглянуть в пергамент Блейза. Но тот ловко отдёрнул руку, спрятав письмо за подлокотником.

— Эй, Малфой, нечестно списывать, а ты же у нас самый умный на курсе, вот и придумывай! — пропел Забини. — Насколько помню, у тебя сегодня крайний срок для ответа?

Ах да, именно поэтому, не в последнюю очередь, Драко считал всю задумку чепухой. Успел даже нажаловаться отцу, но тот, увы, хоть и имел влияние в том же Визенгамоте, оно не распространялось на все сферы Министерства Магии. Эта структура вообще была той ещё сетью пауков, и официальному приказу пришлось подчиниться. Кто ж знал, что «переписка дружбы», как её окрестил Флитвик, окажется с целым сводом правил и обязанностей, контролируемых чарами чуть ли не на уровне Нерушимого Обета?

Как бы Драко ни скрипел зубами, нарушения могли стоить его факультету кучи баллов, а ещё места в команде квиддича.

Своё-то первое сообщение от незнакомки он получил, донельзя лаконичное, но что на него следовало ответить? Драко вздохнул и развернул крошечный кусок пергамента, оторванный явно впопыхах, с текстом, написанном на коленке прыгающим почерком.

«Привет, кто бы ты там ни был,

Сразу хочу предупредить, что в этом году у меня *скрыто чарами*, так что времени писать длинные письма, скорее всего, не будет. Ещё и *скрыто чарами* меня отвлекает, вот прямо сейчас в библиотеке, так что не могу расписать подробно список тем, на которые мы могли бы пообщаться, ты уж прости. Оставляю эту задачу на тебя. До связи»

Прочитав послание в первый раз, Драко обратил внимание на то, что оно было написано в общем-то без ошибок. Ну и судя по содержанию, там же явно скрывался кто-то из Рейвенкло с таким стремлением к занятиям? На самом деле ничто не указывало, что ему писала девушка, это Драко додумал сам, потому что… ну просто потому что ему интуиция подсказала!

Драко бросил ещё один раздражённый взгляд на Блейза. Тот, кажется, собирался взять второй лист пергамента, вместо того, чтобы завершить писанину. Неужели ему не лень? Да и кто будет вчитываться в такое количество текста? Особенно в первом письме?

— Последний день, — мерзким тоном повторил Блейз, почувствовав на себе пронзительный взгляд. И сверкнул белозубой улыбкой, отчего Драко захотелось в него чем-нибудь кинуть. Делать он этого, конечно же, не стал. Он же не гриффиндорец какой-нибудь, чтобы так себя вести.

О чём принято писать? Драко вздохнул — до сих пор он если с кем-то и переписывался, то только с родителями, никак не со сверстниками. Не то чтобы ему вообще было дело до этой неизвестной девушки, но и ударить в грязь лицом перед незнакомкой он не хотел. Всё-таки, он Малфой, представитель одного из древнейших магических родов Великобритании! Флитвик же сказал, что к Рождественскому балу все узнают имена своих собеседников, а прослыть скучным и унылым приравнивалось к позору.

Вот бы узнать, кто ему пишет! Может, удастся как-то выведать?

Покусав кончик пера ещё минут пять — Панси успела запустить в него зачарованной бумажной птичкой с другого конца гостинной; и это даже не отрываясь от разговора с подругами! — Драко принялся аккуратно выводить буквы.

«Здравствуй,

Наблюдаю у тебя большое желание узнать друг друга. Что ж, давай начнём с квиддича? Как ты относишься к нему? Я в команде *скрыто чарами* и весьма успешен в своей роли. Какую известную команду ты поддерживаешь, если, конечно, увлекаешься квиддичем? Прошлой весной мы с отцом были на игре Тоёхаси Тенгу против литовцев. В конце они забавно сжигали мётлы.

На самом деле я считаю, это глупая традиция. Зачем портить хорошие мётлы? У каждой свой характер, почти как у палочек, к новой нужно привыкать. На день рождения, *скрыто чарами*, мне подарили *скрыто чарами*, до этого у меня был *скрыто чарами*. Так что я почти всё лето тренировался, чтобы приноровиться к новой скорости.

Надеюсь, что не зря это всё написал»

Стоило Драко закончить, как в гостиной раздалось хрюканье. Профессор Флитвик и Хагрид решили, что отправлять письма совиной почтой то ли скучно, то ли не так надёжно, поэтому выделили для эксперимента дюжину штырехвостов, чьи загоны были расположены в предместье школы. Драко никогда не увлекался Уходом За Магическими Существами, что можно было понять ещё на третьем году обучения. Ох, как же ему тогда досталось от отца! За него, конечно, заступились, но и разнос на тему незнания элементарных правил обращения с гиппогрифами устроили. Поэтому к похожему на свинью крылатому демоническому существу Драко тоже отнёсся с неким подозрением.

Штырехвост снова хрюкнул и ткнулся куда более дружелюбному Блейзу розовым рыльцем в колено. Воспользовавшись тем, что животное замерло, Драко закинул наспех сложенное письмо ему в сумку, прикреплённую к спине между крылышками.

— Они даже не кусаются, — хмыкнул глазастый Тео. — Это же штырехвосты. Ну, новый вид.

— Предпочту не проверять, у тупого лесничего-великана любая тварь с подвохом, — отозвался Драко и вскочил, озарённый внезапной идеей. Про этих тварей он знал одно: они очень быстрые. Но проследив за крылатой свиньёй, Драко имел шанс узнать, с кем он переписывался.

Закончив собирать корреспонденцию, штырехвост бодро зацокал копытами прочь из гостиной Слизерина, и Драко как можно незаметнее последовал за ним. В коридоре животное набрало скорость, да такую, что угнаться за ним, даже не скрываясь, стало сложно.

В библиотеку Драко влетел запыхавшийся и встрёпанный. Получив крайне неодобрительный взгляд от мадам Пинс, он пригладил волосы и тут же устроился за ближайшим столом. Библиотека. Значит, это точно кто-то из Рейвенкло! Мысль, что собеседником мог оказаться парень, да и с любого другого факультета, Драко не рассматривал, зато напряжённо следил за перемещениями минипига.

Штырехвост, не останавливаясь, промаршировал мимо занятого хаффлпаффцами стола, затем на секунду притормозил около Лонгботтома. Драко про себя хмыкнул и посочувствовал тому, кому достался этот увалень. Письма также получили сидевшие рядом с ним Лавгуд и Уизлетта. На последней взгляд Драко задержался чуть дольше положенного. Младшая из выводка Уизелов выглядела непривычно уставшей. Длинные рыжие волосы она собрала в неаккуратный пучок на макушке, хотя непослушная прядь то и дело норовила залезть ей в глаза, и раздражённо вздыхала над домашним заданием. Она тоже получила сложенный вдвое листок бумаги, но даже не стала смотреть содержание, сунув в карман мантии.

Ладно, его это никак не касалось. Драко понял, что отвлёкся и вновь поискал глазами штырехвоста. Тот как раз подошёл к столу сестёр Патил. В Хогвартсе близняшки считались писаными красавицами. Смуглые, длинноволосые и изящные, Драко они напоминали коллекцию диковинных кукол матери: одна как раз изображала индийскую принцессу в дорогом сари. Сёстры Патил тоже приходили на Рождественский бал в национальных нарядах; им шло, даже Панси оценила, хотя ей обычно ничто чужое не нравилось.

Что, если таинственной собеседницей Драко была Падма? Он пересел за стол поближе и прислушался к разговору девушек.

— Ну? Что он пишет? — нетерпеливо спросила Парвати у сестры. Драко изо всех сил напряг слух, попутно делая вид, что осматривает полку позади.

— Пишет… ха! Он относится к квиддичу так же, как и я, — Падма прижала письмо к груди и счастливо улыбнулась.

Драко воспрял духом. Это точно она! Вот это удача, вот это повезло! Ему досталась не какая-то унылая заучка, а первая красавица факультета, если не школы! Теперь можно и письма писать с удовольствием!

Остальной разговор он уже не слушал, направляясь к выходу из библиотеки. Его ждали собственные домашние задания, за которые он так и не взялся.

+++

Падма, сентябрь 1996 года

+++

Очередное письмо не заставило себя ждать. Ответы приходили на удивление быстро и чаще, чем требовалось в правилах, что не могло не радовать. Поначалу перспектива переписываться с неизвестным человеком Падму ничуть не обрадовала, но как только стало ясно, насколько у неё интересный собеседник, она успокоилась и строчила чуть ли не эссе, едва выдавалась возможность.

В какой-то момент Падма задумалась, хватит ли выданной деканом бумаги. Даже если она писала с обеих сторон пергамента, как и её адресат. Когда собеседник, пусть и не специально, уточнил свой пол, Падме пришло в голову прыскать письма духами. А ведь он просто упомянул любимую детскую книжку и своё сходство с главным героем. Падма посчитала это крайне милым, учитывая, что тоже знала повесть чуть ли не наизусть, и ей захотелось пофлиртовать.

— Падма, ты не могла бы мне помочь? — раздался тихий голос за спиной. Падма отвлеклась от пергамента и обернулась. За диваном, на котором она устроилась, стояла Мэйси Рейнольдс. Девочка переминалась с ноги на ногу и держала в руках расчёску.

— Заплести волосы? — догадалась Падма. К ним с Парвати часто обращались с этой просьбой, а с тех пор, как Падма стала старостой, девочки помладше особенно к ней тянулись.

В помощи она никогда не отказывала, поэтому улыбнулась, скрестила ноги в позе сукхасана и кинула на пол подушку, сделав приглашающий жест рукой. Мэйси тут же послушно уселась, притянув к груди коленки. Она была робкой девочкой, но очень милой и напоминала Падме котёнка.

— А ты знаешь, кто тебе пишет? — спустя пару минут тишины спросила Мэйси. — Мне кажется, мне пишет какой-то дурачок.

— Почему ты так решила?

— Он пишет с ошибками и много говорит про еду.

— Это не делает его дурачком, Мэйси. Нельзя так говорить о людях, особенно незнакомых. Это некрасиво, — пожурила Падма, проходясь расчёской по светлым волнистым волосам. У Мэйси они были куда легче и пушистей, чем у Падмы и Парвати.

— Прости, — тут же устыдилась девочка. — Просто я не знаю, что ему сказать в ответ… о чём вы переписываетесь?

На мгновение Падма замерла, задумавшись. Рассказывать Мэйси всё она не собиралась, потому что разговоры с собеседником быстро стали личными и уж точно не для ушей младшекурсников.

— О литературе, культуре, живописи, — начала перечислять самые невинные темы Падма. — Он был в Италии, а я рассказала ему про поездки с родителями в Бангладеш и Шри-Ланку.

— А разве так можно?

— Названия магия стерла, но если проанализировать описания, несложно было догадаться, — пожала плечами Падма. — Тебе какую косу?

— Можно две французские, пожалуйста? — попросила Мэйси. — А мне вот пишут про еду…

— Так напиши в ответ про еду. Ты ведь тоже постоянно бегаешь на кухню, даже угощала нас печеньем недавно.

— Это стыдно, я как будто…

Падма тяжело вздохнула. Понятно, почему их декан так ратовал за переписку между студентами. Каждый факультет окружали предрассудки: гриффиндорцы — безрассудные идиоты, слизеринцы — подлецы, рейвенкловцы скучные и заумные, а хаффлпаффцы в свободное от труда и взаимопомощи время думают только о еде. С таким подходом действительно давно надо было что-то сделать!

— Мэйси, что мы говорили о предрассудках? Хаффлпафф — прекрасный факультет.

— Но они такие…

— Добрячки? Милая, у них барсук на гербе, это далеко не безобидное животное. Там все только с виду милые, а так дадут фору кому угодно.

Мэйси примолкла, а Падма хмыкнула про себя: та же Мэйси, если подумать, вполне могла попасть в Хаффлпафф со своим скромным характером. Но попала-то в Рейвенкло! Падма доплела ей косы и украсила красивыми бантиками, которые носила в кармашках мантии. Попрощавшись с воодушевившейся девочкой, она снова взялась за письмо, но внезапно её озарила прекрасная идея.

Почему бы не вложить в него цветок? Это же вроде не запрещено правилами. Невилл как раз говорил о том, что засушивает особенно красивые из теплицы мадам Спраут. Парвати всегда хорошо отзывалась о своём однокурснике, да и Падма знала его как очень милого юношу; он вряд ли откажет в помощи, тем более, что она готова предложить что-то в ответ. Сейчас как раз шли дополнительные занятия по травологии, наверняка Невилл был в теплицах.

Падма спрятала письмо в карман мантии и на мгновение остановилась у зеркала. Окинула себя придирчивым взглядом, поправила воротник рубашки, заправила за уши волосы и только после этого вышла из гостиной. Мысль о том, что собеседник мог увидеть её в любой момент не давала покоя. Падма, конечно, и раньше следила за собой, но теперь старалась быть особенно опрятной и красивой. Ах, знать бы, кто именно получал её письма!

Мимо проплыла Серая Леди, томно и печально вздохнув. Она уже пожаловалась на то, что в её время подобные переписки были непозволительны, а ей так хотелось… Падма поспешно уступила привидению дорогу, чтобы не выслушивать это в очередной раз, и задумалась, как быстрее добраться до теплиц. Через каменный мост было бы быстрее, но там уже второй день сидел в засаде Пивз. Лучше пройти через Центральный Зал и двор Трансфигурации. Дольше, зато безопаснее.

Ну, или так ей казалось. Во дворе не было Пивза, но кто-то с младших курсов явно практиковался в заклинаниях: Падма настолько уплыла в свои мысли, что поскользнулась на непонятно как очутившейся тут заледеневшей луже. Неловко взмахнув руками, она приготовилась больно приземлиться на попу, но её подхватили сильные руки.

— Осторожнее, красавица, попасть в медкрыло в самом начале учебного года — не самая приятная перспектива, — раздался над ухом вкрадчивый голос, пославший мурашки по шее и вниз по позвоночнику.

Падма не успела даже повернуться, как почувствовала, что к ней… принюхиваются?

— Забини, — раздался второй недовольный голос, и его Падма тут же узнала: так растягивая гласные обычно разговаривал только Малфой. С возрастом, конечно, чуть менее нагло, но, тем не менее, некое презрение к окружающим у него точно никуда не делось. — Решил поиграть в героя? Ты что, гриффиндорцем заделался?

Падму аккуратно поставили на ноги, и она, наконец, смогла рассмотреть и спасителя, и его спутника. Малфой смотрел на неё прищурившись, словно оценивая, а Блейз дружелюбно улыбался. С ним Падма не то чтобы приятельствовала, но в конце прошлого курса после пары коротких диалогов обнаружила, что он куда приятнее, чем было принято о нём думать. Забини имел репутацию легкомысленного парня, который кичится своей симпатичной внешностью и западет на всех таких же симпатичных девчонок, но на деле выяснилось, что девушки у него никогда не было, а флирт не заходил дальше, собственно, флирта. Сама Падма вот тоже была не прочь пофлиртовать, так что ей ли его осуждать?

— Драко, ты в курсе, насколько предсказуем? — закатил глаза Блейз на выпад однокурсника и подмигнул Падме. — Мы же зарываем топор войны, заводим новых друзей, забываем про предрассудки, помнишь?

— Поэтому ты ещё в поезде заметил, что Уизлетта стала симпатичной? — ядовито выплюнул Малфой, поморщившись. Падма вдруг почувствовала укол ревности. Нет, Джинни действительно выросла в красивую девушку, но слышать такое почему-то было неприятно. Словно Падма не стояла тут перед ними.

— Она стала симпатичной, — хмыкнул Блейз. — Это просто факт. А дальше вы там что-то с Панси додумали. И вообще, ты вроде опаздываешь на тренировку.

— Ты тоже.

— Напомни, почему я согласился стать охотником в этом году?

— Потому что больше никто не подходил.

— Ты не хотел в команду? — Падма решила вставить своё слово, чтобы не выглядеть обиженной декорацией. — Неожиданно, хотя я сама не особо интересуюсь квиддичем. Но я и не играю.

— Пришлось подсобить… друзьям, — Блейз пожал плечами и с явным сожалением поглядел в сторону поля. — Драко, иди, я догоню. Мне надо парой слов переброситься с Падмой, раз уж мы так удачно столкнулись.

Малфой отчалил с каким-то крайне озадаченным выражением лица, но Падма почти сразу про него забыла. Блейз смотрел на неё теперь куда серьёзнее, и Падма почувствовала, что медленно краснеет.

— Вкусно пахнешь, — ни с того ни с сего заявил слизеринец. — Что-то индийское? Пряные нотки чувствуются.

— Почти, — улыбнулась Падма. — Мама подарила, когда мы ездили в Бангладеш. Честно говоря, раньше запах мне казался приторным, но если всего каплю нанести, то аромат тёплый и не вызывающий.

Она так же и с письмами делала: пергамент хорошо впитывал запах, и не приходилось много расходовать. Флакон был небольшой, но его точно хватит на целый год, даже отправляя по три-четыре письма в неделю, одновременно пользуясь на коже. В Хогвартсе парфюм не приветствовался — не во время уроков, по крайней мере, — но аромат можно было почувствовать только подойдя совсем близко, так что Падма позволяла себе иногда рисковать в конце недели. Сегодня, например, у неё больше не было дополнительных занятий.

— Забини, ты где застрял? — раздалось издалека, и Блейз нервно потёр шею.

— Ты же свободна чуть позже вечером? — с надеждой поинтересовался парень, и Падма удивлённо вскинула брови. — После ужина, я имею в виду. Можем встретиться… ну, например, у озера, под дубом. Погода хорошая, а я хотел кое о чём поговорить.

— О чём?

— Узнаешь, если придёшь, — вмиг преобразился Блейз, хитро щурясь. — А если не придёшь, то, может, тоже узнаешь, но чуть позже.

Забини не оставил ей шанса ответить: послал воздушный поцелуй и умчался в сторону ожидающего поодаль Малфоя. Падма ещё пару минут стояла, пытаясь вспомнить зачем вышла из замка. Моргнула, внимательно разглядывая не притаилась ли ещё одна коварная лужа на её пути и вернулась в гостиную.

Только переодевшись к ужину она вспомнила, что хотела попросить у Невилла цветок. Что ж, ничего страшного, к нему можно будет и на ужине подойти. Всё равно она даже письмо ещё не успела отправить. Честно говоря, столкновение со слизеринцами настолько выбило её из колеи, что теперь все мысли Падмы крутились вокруг приглашения Блейза. Идти или не идти? О чём он хотел с ней поговорить напрямую?

— Ты какая-то рассеянная, — заметила Парвати, подходя к сестре в Большом зале. Луна, сидящая рядом с Падмой понятливо подвинулась, освобождая место второй Патил. — Твой незнакомец написал что-то обидное?

— А? Нет, нет. Наоборот. Просто я не успела ответить, думаю вот, что написать.

Парвати прищурилась: она безошибочно угадывала, когда близняшка врёт, но настаивать не стала. Вместо этого начала пересказывать нелепые шутки, которые очень любил вставлять к месту и не к месту её собственный собеседник.

Про цветок Падма так и не спросила, письмо не отправила. А через час после ужина, получив самую обычную весточку с совой, отправилась к Чёрному Озеру.

+++

Джинни, сентябрь 1996 года

+++

— Джинни, тебе не кажется, что ты… слишком заморачиваешься?

Джинни нервно дёрнула губой и опустила голову на скрещенные на столе руки. Она очень ценила Демельзу — и как однокурсницу, и как подругу, и даже как коллегу по квиддичу, но, честное слово, этот вопрос ей уже задали третий раз за сутки!

— Нет, Демельза, я не сильно заморачиваюсь! Я всего лишь пытаюсь закончить проклятущее эссе для Снейпа! А ещё меня пригласили в дурацкий клуб Слизней! А ещё…

А ещё Гарри Поттер не смотрел в её сторону, полностью погрузившись в свою переписку. Джинни давно перестала ходить за ним хвостиком, но было обидно, что парень, который ей так нравился, всё ещё воспринимал её как младшую сестру. А письму незнакомки или незнакомца радовался так же, как Чанг на четвёртом курсе. Та, в свою очередь, не обращала на Гарри никакого внимания: у неё был Седрик, который пусть и сдал экзамен, покинув Хогвартс, но, как порядочный парень, отношений с девушкой не разорвал.

— У тебя всегда были хорошие оценки что по зельеварению, что по ЗОТИ, — попыталась воззвать к голосу разума Робинс.

— Это пока Снейп вёл зельеварение, — пробурчала Джинни. — А в этом году, получив столь обожаемый им предмет, стал ещё больше на нас срываться. Просто ты не входишь в близкий круг Гарри.

Джинни вообще-то и сама в него не сказать, что входила. Просто она была Уизли, и Снейп, в основном не обращавший на неё доселе особого внимания, словно бы вдруг вспомнил про этот факт. Гермиона, с которой Джинни тоже не водила сильной дружбы, но тем не менее общалась, не уставала напоминать, что Джинни в этом году предстоит СОВ. Гарри, когда не витал в своих мечтах, в свою очередь напоминал, что им стоит усерднее тренироваться, чтобы получить кубок квиддича. Мать писала, как сильно гордилась тем, что Рон стал старостой, и она надеется, что и Джинни в следующем году получит свой значок.

Когда в гостиной появился штырехвост, Джинни и вовсе не сдержала стон. Она давно успела забыть, о чём конкретно ей там писал её собеседник, не говоря уже о том, чтобы накатать ответ. Крылатый демонический поросёнок, словно чувствуя это, воззрился на Джинни своими блестящими чёрными глазёнками и недовольно хрюкнул. Пока он обходил остальных, Джинни поспешно вытащила выданный профессором Флитвиком пергамент, оторвала кусок и накорябала пару строчек, не вдумываясь о чём пишет и соответствует ли это тому, что писали ей самой.

— Зачем ты рвёшь бумагу? — спросила Гермиона, как показалось Джинни, с долей укоризны. Сама Грейнджер, конечно, давно уже написала своё письмо, аккуратно сложив и закинув в сумку штырехвоста.

— Затем, что остаток пергаментов я могу сохранить для уроков, — сухо отозвалась Джинни, почти с мстительным удовольствием наблюдая за тем, как Гермиона стыдливо отводит взгляд. — Мы не разбрасываемся дарёным имуществом. К тому же, я не одна так делаю.

Иначе магия, скорее всего, не позволила бы, чтобы не разоблачить. На этапе отбора вот кто-то, как Фред с Джорджем во время Турнира, пытался смухлевать и бросить в мини-кубок не своё имя. Близнецы Уизли, попытавшись обмануть возраст, обросли бородами, но в этот раз заклинание поступило хитрее: лжецам в каждом письме ныне приходилось писать минимум страницу и определённое количество слов. Джинни, которая сама чуть не соблазнилась на жульничество, теперь бесконечно радовалась, что не последовала примеру братьев.

— Джинни, у нас тренировка! — напомнил появившийся в гостиной Гарри. — Слизеринцы уже должны были закончить.

— Я помню! — крикнула Джинни чуть громче, чем следовало бы.

На неё обернулись Лаванда и Парвати, о чём-то шепчующиеся возле камина, и Джинни пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть пару раз, чтобы успокоиться. Год только начался, а у неё уже нервы были ни к чёрту. Как не вовремя Министерство придумало всю эту чушь с дружбой факультетов!

Демельза напоследок криво улыбнулась, сообщив, что они встретятся в раздевалке, а Гермиона со вздохом предложила проверить эссе по ЗОТИ. Это была здравая мысль, но Джинни ещё не закончила, так что отказалась и, наскоро запихав в сумку учебник, пергамент и перо, отправилась в спальню: оставить вещи и захватить выстиранную квиддичную форму.

Когда она добралась до поля, слизеринцы как раз его покидали.

— Привет, Уизлетта!

Джинни была готова окрыситься, но тон прозвучал достаточно дружелюбно, и она сообразила, что это сказал не Малфой, а Забини. Не то чтобы он её меньше бесил… хотя нет, он действительно её меньше бесил. У него хотя бы не было выражения лица, будто ему насрали под нос, да и в целом лично к ней темнокожий слизеринец не цеплялся. Джинни даже подозревала, что нравится ему — не настолько, чтобы предложить ей выпить сливочного пива в Хогсмиде, но чтобы оценить с эстетической точки зрения уж точно. В конце концов, Джинни знала, что симпатичная и ладно сложенная.

— Привет, Какао, — буркнула Джинни, решив проявить ответную вежливость. К её удивлению, Забини не обиделся, а усмехнулся. Стоящий рядом Кассиус Уоррингтон спрятал собственную ухмылку, повернув голову к плечу.

Не планируя далее обмениваться репликами, Джинни собиралась пройти мимо, благо и команда Слизерина двинулась дальше. Тем не менее, путь ей внезапно преградил Малфой.

— Эй, Уизлетта, — сказано это было, конечно же, совершенно иным тоном. Джинни скривила губы, готовясь дать отпор сразу же, но выражение лица Малфоя вдруг стало… чуть ли не смущённым? — Ты же общаешься с этой, полоумной?

— С какой это? — прошипела Джинни. — Никаких полоумных, кроме тебя, я не знаю. А, ну и твоих дружков, как их там?

— А кто в Хогвартсе не без петухов? — поспешил вмешаться притормозивший Блейз, пока разговор не перешёл на повышенные тона. Джинни заметила, как Малфой, открывший было рот, закрыл его и поджал губы. Надо же, он умеет молчать не только под холодным взглядом Снейпа! — Мы хотели кое-что узнать о Луне, не могла бы ты быть так добра ответить на пару наших вопросов?

Джинни нахмурилась, с возрастающим подозрением взирая на слизеринцев. У неё не было ни единого предположения, с чего они могли заинтересоваться её подругой. Мало того, что они учились на разных факультетах и курсах, у них даже дополнительные занятия были разные. Так что этим двоим могло понадобиться от Луны, которую порой и собственные однокурсники подначивали и задирали? Джинни хотела возмущённо фыркнуть и послать слизеринцев как можно дальше и глубже, но вовремя одумалась. Не лучше ли узнать их планы? Мало ли, какую пакость мог задумать тот же Малфой?

— Уизлетта, ты что, язык проглотила? — нетерпеливо спросил Малфой и театрально откинул волосы со лба. Это движение, подумала Джинни, он, должно быть, репетировал у зеркала лет с десяти, иначе бы оно не вышло настолько идеальным. Напыщенный индюк! Грозный Глаз… то есть, Крауч-младший всё-таки зря в позапрошлом году превратил его в хорька, а не в птицу. И, желательно, навсегда.

— Какие вопросы? — проигнорировав Малфоя, обратилась Джинни к Блейзу. Тот тут же продемонстрировал ей ровный ряд белоснежных зубов.

Эти двое даже не выглядели встрёпанными и взмокшими после тренировки, ну как так-то?!

— Например, как она относится к квиддичу?

— Она не играет.

— Мы заметили, что она не играет. Её нет в команде Рейвенкло, — фыркнул Малфой, за что получил локтём в бок от продолжающего улыбаться Забини.

— Но он ей нравится?

— Да. — Джинни решила, что в этой информации ничего такого не было. — Она даже на чемпионате была в прошлом году.

Парни переглянулись. Джинни приподняла брови, не улавливая, что именно происходит.

— Ещё вопросы есть? Я, знаете ли, тороплюсь, — Джинни посмотрела в сторону поля, прикидывая, сколько времени у неё осталось, прежде, чем Гарри разозлится. Взлетать последней ей тоже совсем не хотелось.

— За кого она болеет?

— За Стоунхейвенских Сорок, — без запинки сообщила Джинни. Луне в самом деле нравилась эта команда… как и большей части населения мира. Шотландцы слыли харизматичными и весёлыми, охотно раздавали автографы, разговаривали с поклонниками и давали много интервью.

— Мне всё понятно, — надменно кивнул Малфой и удалился.

Джинни проводила его недоумённым взглядом и повернулась к Блейзу. Забини тяжело вздохнул, на мгновение прекратив лыбиться.

— Что ему понятно? Ему бладжером в голову прилетело?

— Нет, это его обычное состояние, — тут же спохватился Блейз, нацепив обратно на лицо свою фирменную улыбочку. — Он обижен, знаешь ли.

— На что? — помимо воли поинтересовалась Джинни. Не то чтобы ей был интересен Малфой, конечно; вопрос напрашивался сам собой.

— Его не позвали в Клуб Слизней, это раз…

— Лучше бы меня в него не позвали. — Как жаль, что не получилось отказаться! Тогда Слагхорн бы страшно обиделся, а Джинни не хотелось портить о себе впечатление перед экзаменами. Ну и своеобразный старик был не настолько противным, как Снейп. Новый профессор Зельеварения оценил не только её таланты с Летучемышиным сглазом, но и в зельях.

— И два, он открыл в себе великого сыщика. Теперь пытается узнать, с кем переписывается.

Вот теперь всё стало на свои места. Джинни даже не удивилась: Малфой был далеко не единственным, кто хотел как можно раньше узнать имя собеседника. Лаванда тоже целое расследование затеяла, умудрившись даже напугать одного несчастного штырехвоста. За что получила от Хагрида, который почти никогда не ругался, нагоняй и отработку в зверинце. Джинни слышала это от Рона, который, как староста, был вынужден проследить, чтобы однокурсница не пыталась схитрить, избегая наказания.

— А… это всё?

— Почти… — Блейз хитро прищурился и наклонился ближе. — А твоя подруга точно болеет за Сорок?

— Конечно, она… — Джинни запнулась. На самом деле Луна болела не только за Сорок. Луна… — Да она за всех болеет, если честно.

— Главное — участие?

— Вроде того. Ей нравится сама атмосфера, ну и полёты на метлах.

— Она умеет летать?

— Немного, до школьной программы дотягивает… к чему все эти вопросы? — ей всё ещё был непонятен настолько интенсивный интерес к Луне. Малфой же не решил, что Лавгуд — его собеседница, правда? Джинни видела письма, которые получила её подруга с Рейвенкло; подобного Малфой бы точно не написал.

Ничего плохого или странного слизеринцы, конечно, не спросили, но подозрения от этого только росли.

— Считай, что мы проводим опрос. Хорошей тренировки, Уизлетта. Встретимся, удивимся.

Блейз шутливо поклонился и ушёл, оставив Джинни недоумевать в одиночестве. Она покачала головой и решила подумать о странном разговоре позже. Пока ей нужно было успеть на тренировку, потом в душ, потом поесть, а потом вновь сесть за уроки. Только после и так внушительного списка дел у Джинни, возможно, оставалась свободная минутка перед сном, чтобы занять себя размышлениями о прошедшем дне.

И, может быть, ответом на письмо, если таинственный собеседник соизволит ей что-то отправить до вечера.

+++

Драко, сентябрь 1996 года

+++

— А «крамбл» пишется с двумя «м» или с одной? — спросил Крэбб после десяти минут шарканья пером по пергаменту.

Драко понятия не имел, что Винсент мог так много писать. Честно говоря, Драко в принципе не очень понимал, о чём тот мог писать своему собеседнику. А если совсем честно, то пребывал от данного факта в искреннем шоке.

— С двумя, — уверенно ответил Гойл, не отрываясь от цветных листков, которые скрупулёзно складывал в папку. Утром он нечаянно пролил сок на мантию одной из близняшек Кэрроу и в качестве извинений вызвался помочь ей рассортировать бумагу по цветам.

Драко так и не понял, зачем ей это было нужно. Она упоминала что-то про азиатское развлечение, заключающееся в складывании бумажек, но он не вслушивался в её тарахтение.

— С одной, — поправил Теодор и похлопал Гойла по плечу. — Но, ты молодец, Грегори, умница, что пытаешься помочь товарищу.

Гойл важно кивнул и продолжил своё занятие, а Теодор уселся на кровать Драко, нагло подвинув его вытянутые ноги, чтобы освободить себе место.

— Ну, как успехи? — зубастая улыбка Нотта, как и приторная Блейза, не вызывала никакого доверия. — Великий сыщик Малфой, есть продвижения в твоём расследовании?

— Есть, — чопорно ответил Драко. — Я уверен, мне пишет Лавгуд.

На самом деле Драко не был уверен в этом до конца. Он и в Падме не сомневался, а выяснилось, что она переписывалась не с ним. Блейз даже спустя несколько дней не переставал потешаться над Драко. Это раздражало до невозможности, потому что заткнуть Забини не выходило. Однокурсник ходил довольный, как объевшийся сметаной кот. Драко аж передёргивало при виде его счастливой рожи.

— Лавгуд? Тебе? — хохотнул Теодор и вырвал из рук Драко огрызок пергамента. — Вот она пишет тебе… тут сколько строк? Десять?

— Пятнадцать, — огрызнулся Драко, отбирая письмо назад. — Какая тебе вообще разница?

— Мне? Никакой! Просто умираю со смеха от того, какой ты тупой.

— Я не тупой.

— Тупой, раз уверен, что это Лавгуд.

Драко резко сел и скрестил ноги, зло глянув на безмятежного Нотта.

— Хорошо, почему это не она, по-твоему?

— Потому что письма короткие и без рисунков, конечно.

— Каких рисунков?

— Сердечек, звёздочек, нюхлеров, мозгошмыгов и прочей чепухи, которую любят девчонки вроде Луны.

— С чего ты взял, что она так марает бумагу?

— Мы ходим с ней в один клуб, — Теодор посмотрел на Драко, как на дурака. — Я говорил, что записался на рисование. Ты меня вообще слушаешь иногда?

— Ты не говорил мне этого! И с каких пор в Хогвартсе появился кружок рисования?

Драко попытался вспомнить, какие вообще внеклассные занятия были в школе. Сам он не считал нужным их посещать, сразу решив, что, кроме квиддича, ничто не стоит его внимания. Вроде был дуэльный клуб, астрология, магические твари… ещё что-то связанное с крысами, точно! Крэбб и Гойл в том году спустили там все свои карманные деньги. Драко запомнил, потому что платил за них в Хогсмиде. Они же всё-таки были его друзьями.

— У меня для тебя плохие новости, Драко, — с притворным сочувствием вздохнул Теодор и похлопал его по колену. — Ты узнаешь, с кем переписываешься, на Рождество. Не раньше.

— Пошёл нахер, — посоветовал поднявшемуся с напускной ленцой Теодору Драко. — Вали к своим кисточкам и краскам.

— Сегодня у нас карикатуры по программе. Нарисую тебя и подарю в декабре.

От полетевшей в него подушки Теодор ловко увернулся. Гойл, закончивший с сортировкой, услужливо кинул её обратно Драко и тоже вышел из спальни.

Драко взбил подушку и лёг, уставившись на висевший над кроватью балдахин. Узор был настолько знаком, что Драко мог бы легко его воспроизвести. Убранство комнаты не менялось на протяжении всех тех лет, что они учились. Добавлялись лишь какие-то новые мелочи вроде кубков, медалей и прочего, что было важно каждому.

— Если не она, то кто? — вслух произнес Драко, забыв, что он остался не один. Крэбб поднял голову и повернулся на звук. — Это я так, сам с собой. Не обращай внимания, пиши дальше, Винс.

— Ага, — отозвался Крэбб. — А как пишется «Веллингтон»? С двумя «н» или «т»?

— С двумя «л». «Н» и «т» по одной.

Крэбб уткнулся в свиток и заскрипел пером. Ему, на удивление, было о чём писать, а вот Драко впал в задумчивость. Переписываться с Полоумной… то есть, Луной, не очень-то и хотелось. Лавгуд была подружкой Уизлетты и, как следствие, Грейнджер, Поттера и Уизли. Драко не хотел с ними иметь ничего общего, но и отказаться от переписки он, к сожалению, не мог.

Драко вздохнул и снова достал письмо, пробежавшись глазами по пятнадцати строкам, до которых снизошла его собеседница. А что, если Нотт прав, и это не она? Лавгуд было не остановить, когда она начинала говорить, и на переписку, наверное, правило должно распространяться.

С другой стороны, кто ещё мог писать настолько отвлечённо? Половина вопросов, которые Драко задал в прошлом письме, осталась без ответов, большая часть текста оказалась скрыта чарами, а из оставшегося трудно было выделить какую-то ценную деталь. Это письмо разительно отличалось от первого, впрочем, возможно, его собеседница просто была не в духе?

Драко нервно взлохматил волосы и решил не затягивать с ответом. Чем раньше он закончит, тем быстрее освободится. Таким образом, завтра ему не придётся корпеть над пергаментом, и это весьма кстати, потому что он собирался прогуляться в Хосмид.

«Уважаемая собеседница,

Я не совсем понял некоторые моменты между третьей и пятой и восьмой и двенадцатой строками, поэтому позволю себе сменить тему. Сегодня я узнал от друга, что в Хогвартсе есть новые клубы, про которые я раньше не слышал. Ты ходишь на какие-либо дополнительные занятия?

И как ты относишься к штырехвостам? Эти создания, на мой взгляд, выглядят совершенно неэстетично! Почему нельзя было как обычно, по традиции, использовать сов? У меня есть *скрыто магией*, а в *скрыто магией* семья держит *скрыто магией*»

Драко прервался, раздражённо разглядывая пергамент. Любая слишком личная информация подвергалась цензуре. Интересно, а если он попробует нарисовать павлинов поместья Малфоев, рисунок тоже станет размытым? Он попытался, в нижнем правом углу, но у него вышел не павлин, а какой-то страшный, страдающий ожирением трёхглазый петух. Наверняка, Хагрид и такого мог вывести, прямо рядом с загоном штырехвостов. Ладно, чёрт с ним, позже перепишет на чистовик.

В этот момент в окно как раз постучался его личный филин, упоминание которого чары также затёрли. Письмо, самое обычное, было от матери, как всегда с небольшим пакетом сладостей. Даже сейчас Нарцисса, помня о том, каким сладкоежкой был её сын, умудрялась посылать ему небольшие коробочки втайне от отца, считавшего, что в шестнадцать лет стоило отказаться от потакания «детским слабостям».

Закинув в рот сразу три конфеты из бельгийского шоколада, Драко блаженно зажмурился, уже не с такой обречённостью воспринимая Лавгуд в качестве собеседницы. В конце-то концов, ну не заставляют же его с ней насильно общаться в реальности. Да и кто бы там ни прятался за чернильными строками, это остаётся экспериментом. Даже после раскрытия никакое Министерство Магии не посмеет и дальше заставлять Драко с кем-то общаться против его воли.

В коридоре подземелий, когда Драко вышел на ужин, он столкнулся с их новым учителем Зельеварения и вновь помрачнел. В следующую субботу как раз намечалась первая встреча Клуба Слизней, и даже если Драко демонстративно фыркал на придумку Слагхорна, его не могло не уязвить отсутствие приглашения.

— Мистер Малфой, — вполне благодушно поздоровался профессор. — Торопитесь на ужин? Не советую опаздывать, сегодня подают восхитительную говядину.

— Веллингтон? — машинально уточнил Драко. Профессор Слагхорн приподнял кусистые седые брови.

— Нет, обычную, конечно же. Но не менее вкусную.

Драко слегка кивнул, решая, что обмен любезностями окончен, но не успел отойти. К его сюрпризу, Слагхорн тяжело вздохнул и ухватил своего студента за рукав мантии.

— Постойте, мистер Малфой. Я хотел вам сказать, что по просьбе вашего бывшего декана и ммм вашего отца решил включить вас в список гостей на собрание нашего клуба. Имейте в виду, на первую встречу вы должны прийти не один, а со спутницей. Ну, или спутником.

Драко моргнул, чувствуя, как у него начинают гореть уши. Это… Слагхорн на что-то намекал? И вообще, что за подачки? Драко, несмотря на клокочущий внутри гнев, кивнул и даже выдавил что-то вроде улыбки и благодарности. В Большой Зал он влетел на парах негодования, что тут же заметила Панси.

— У тебя уши красные, — сообщила Паркинсон, небрежно закидывая пергамент в сумку проходящего мимо свина.

Драко недовольно цокнул языком и воспользовался возможностью положить своё, уже успевшее помяться в кармане мантии. Затем на пару секунд завис, пытаясь вспомнить, почему было передумал, собираясь отправить его на следующий день, но быстро отмахнулся от назойливого писка в голове. Наверняка, ничего страшного. Его сейчас больше приглашение Слагхорна интересовало.

— Пойдёшь со мной на вечеринку Слизня? — Драко старался выглядеть спокойно, но даже на его слух вышло слишком пафосно. Сидящий напротив Блейз аж подавился тыквенным соком от смеха.

— Слагхорн же тебя не приглашал? — приподняла бровь Панси.

— Передумал.

— Ну, почему бы и нет.

Драко видел, что Панси польстило, хотя она тоже изо всех сил старалась показать, что пойдёт только со скуки. Забини, конечно, попрётся с Падмой, ведь он вычислил одним из первых своего тайного собеседника. Ещё со Слизерина вроде получили интерес профессора близняшки Кэрроу, но с ними Драко почти не общался. Возможно, они просто придут в компании друг дружки.

— А вдруг это продолжение идеи Министерства? — задумчиво кинул Нотт, чинно разрезая кусок говядины. Живот Драко забурчал, но после бельгийских трюфелей особого аппетита не было.

— С чего ты взял? Слагхорн не настаивает на выборе спутника с другого факультета.

— И всё же, в его клубе соберутся не только слизеринцы.

Драко в разговоре Теодора и Блейза участвовать не захотел. Сделал вид, что занят едой, поглядывая на стол Рейвенкло, где очень удачно — лицом в сторону слизеринского стола — сидела Лавгуд. Штырехвост как раз закончил обходить хаффлпаффцев и перешёл к орлам. При приближении животного Луна рассеянно улыбнулась и почесала довольную зверушку за ушком, принимая мятый пергамент. Определённо, эта девица любила всяких странных тварей…

И только сейчас Драко вспомнил, почему именно передумал отправлять письмо сегодня. Вот же ж… Мерлиновы панталоны!

+++

Луна, сентябрь 1996 года

+++

— И что это такое? — недоумённо спросила Джинни, вертя в руках смятый пергамент.

Луна оторвалась от рисования пейзажа Чёрного Озера и с любопытством вгляделась в демонстрируемый чернильный набросок.

— Похоже на смесь болтрушайки, диринара и кокатриса, — определила Луна. — Но страдающего косоглазием. Есть такая болезнь, которая поражает слизистые у магических птиц, я не помню, как она называется.

Джинни закатила глаза, предположив вслух, что раз рисунок был в правом нижнем углу, видимо, это была личная подпись автора.

— А, по-моему, это мило, — осторожно заметила Луна. Получив в ответ крайне скептический взгляд карих глаз, вздохнула и отложила в сторону самый обычный маггловский альбом.

— А по-моему, это какой-то чистокровный сноб. «Традиции», «неэстетично». Можно подумать, Малфой писал.

— Но ты думаешь, что это не он? — уточнила Луна.

— Конечно не он. Ты представляешь Малфоя, который не заканчивает письмо и рисует трёхглазых пернатых уродов? Хотя, знаешь, в качестве автографа ему бы подошло.

Луна просто пожала плечами. Она вот очень любила делать зарисовки на полях, потому и записалась в открывшийся не так давно кружок рисования. Её собеседник сразу признался, что очень плохо рисует, но хвалил её собственное творчество. Особенно ему пришлись по душе гиппогрифы. К сожалению, когда Луна пробовала рисовать более редких животных, магия стирала их чарами. Фестралов, к примеру. Хотя, возможно, это была такая лирическая метафора, ведь и в реальности этих коней не каждый мог видеть.

Общаться по переписке оказалось очень приятно, и Луна не стремилась, в отличие от некоторых, разгадать личность адресата. Напротив, лёгкий флёр таинственности ей даже нравился. Джинни тоже не выявляла желания знать больше необходимого. Луна понимала, что её подруге в принципе не по душе вся эта затея, к тому же ей всё ещё нравился Гарри, ну, или Джинни так думала. Если бы был какой-то шанс, что Гарри мог быть её собеседником, возможно Джинни и была бы включена в диалог, но такого шанса, конечно, не было.

— Ты сразу ответишь? — спросила Луна, смотря на ровную гладь озера. Наверное, лучше вернуться сюда вечером. Заходящее солнце красиво подсветит тёмную воду, а то и вовсе получится поймать идеальное зеркальное отражение.

— Нет, позже. Ты закончила? Нам пора выдвигаться в Хогсмид.

Последняя неделя сентября выдалась тёплой и солнечной, совсем нехарактерной для Шотландии. Не было даже ветра, поэтому многие ученики сняли мантии, гуляя по деревне в рубашках. Вместе с Джинни они заглянули в «Зелья Джея Пепина» и в «Клюв и Хохолок», а затем расстались: подруга отправилась с братом в «Зонко», а Луна — в «Флейты и Лютни» по просьбе профессора Флитвика, забрать его заказ.

— О, привет.

Негромкий оклик из недр магазина не напугал, но Луна вздрогнула, скорее от неожиданности. В музыкальной лавке было темновато, и высокую фигуру Нотта она не заметила.

— Привет, — улыбнулась Луна. — Ты увлекаешься музыкой?

— Я умею играть на некоторых инструментах, — обтекаемо заявил Теодор и наклонил голову к плечу. Его слегка вьющиеся тёмные волосы, как заметила Луна, падали на глаза, закрывая обзор, но, кажется, совсем ему не мешали. — А вот от тебя не ожидал. Ты не только рисуешь, но и играешь? Может, и в хоре тайно поёшь?

— Нет, я здесь по поручению профессора Флитвика, — отозвалась Луна, обходя прилавок и заглядывая в приоткрытую дверь подсобки. Интересно, куда пропал хозяин магазина? — Но я умею играть на окарине. И немного на сямисэне.

— Разве это не японский инструмент?

— Мой папа много путешествовал, он привёз с островов Рюкю ещё до моего рождения, для мамы.

— У неё японские корни?

— Нет, — Луна вздохнула. Пандора Лавгуд была экстраординарной волшебницей, но не сказать, что сильно известной. И, вроде бы, точно не имела азиатских предков. Иначе бы, наверное, Луна не родилась бы с очень светлыми белокурыми волосами и голубыми глазами? — Но она любила изучать всё новое и необычное.

Нотт подошёл ближе, и Луна теперь смогла рассмотреть его внимательные синие глаза. Она ни у кого раньше не видела такого глубокого оттенка и тут же сравнила их в уме с цветом воды Чёрного Озера.

Он явно собирался спросить что-то ещё, но тут из подсобки наконец-то выскочил хозяин, разрушая магию момента.

Пакет оказался не тяжёлый, но Нотт всё же предложил помочь донести его до Хогвартса. Сам он так ничего в магазине не приобрёл, но Луна не стала спрашивать. После некоторого колебания она отказалась от помощи: покидать Хогсмид Луна пока не планировала, а отдавать чужую посылку почти незнакомому, хоть и приятному слизеринцу не рискнула. Всё-таки, она была ответственной девушкой и сама могла справиться с поручением.

Теодор пожал плечами и удалился в сторону замка, напоследок напоминая, что завтра у них ещё общее дополнительное задание по астрономии.

Джинни в «Зонко» Луна не нашла, зато там ей встретились Гарри, Невилл, Дин и Симус, предложив выпить по сливочному пиву в «Трёх Мётлах». По их словам, в кафе уже ждали Лаванда, сёстры Патил и Гермиона.

Луна немного поколебалась, но согласилась пойти с ними. Скорее всего, Джинни тоже в какой-то момент подойдёт, так что лучше подождать её там, чем искать по всей деревушке.

— А что это у тебя? — поинтересовался Гарри, кивнув на посылку.

— Это для профессора Флитвика, я… о, спасибо большое, — обратилась она уже к Дину, который, не прекращая жаркого спора с Симусом о загадочных «ставках», отобрал пакет у Луны.

— Не за что, ага… так вот, я думаю, что если поставить на…

— О чём они, Гарри? — тихо спросила Луна.

— Хотят разбогатеть. Неважно, — отмахнулся Гарри. — Слушай, я у тебя вот что хотел спросить: ты не занята в субботу вечером?

— Нет, а что?

— Пойдёшь со мной к Слагхорну?

Профессор разрешил всем членам клуба прийти на вечер с компанией, Луна слышала об этом, но была уверена, что это необязательное условие. Или она что-то не так поняла? Странно, ей казалось, что она слушала ворчание Джинни достаточно внимательно.

— Не знаю, честно говоря, но просто, чтобы не рисковать, лучше с кем-то. Так ты можешь пойти со мной? — От того, насколько настойчивым прозвучал тон друга, Луна чуть не запнулась на пороге «Трех Метел».

— Я не против. Но почему ты просишь меня?

И в любом случае, профессор Слагхорн не выглядел, как человек, который мог сильно рассердиться и выставить члена клуба за порог из-за такой мелочи.

Луна помнила, с какой теплотой о профессоре отзывалась при жизни её мать. Пандора любила зельеварение, была хорошей ученицей, но, кажется, не состояла в клубе Слизней. Или же просто решила не присоединяться, не посчитав таким уж интересным. О жизни матери в Хогвартсе Луна знала далеко не всё, потому что слишком рано потеряла её, а отец, увы, был не в состоянии заполнить все белые пятна в её биографии.

— Просто меня уже несколько раз спрашивали… короче, поможешь? — А вот эта просьба была Луне уже куда понятнее. Она рассеянно кивнула, отметив, как Гарри расслабился, получив её согласие. Он выглядел так, словно с его плеч упала целая гора, не меньше. — Спасибо тебе огромное! Ты не представляешь, как выручила меня.

— Не за что… спасибо, Дин, — она снова поблагодарила второго гриффиндорца, когда они сели за стол, и он вернул ей пакет. Все друг друга выручали, и Луна была счастлива поучаствовать в этом дружеском круговороте помощи.

Гермиона, сёстры Патил и Лаванда уже успели сделать заказ. Все девушки пили сливочное пиво, но у Лаванды оно было причудливого сиреневого цвета. Заметив заинтересованный взгляд сокурсницы, сидящая напротив Падма улыбнулась и приподняла бокал, салютуя.

— Это по новому рецепту! С лавандовым сиропом, очень вкусно! — затараторила Лаванда, а Парвати рядом с ней энергично закивала, хотя у неё самой сливочное пиво было самым обычным.

— Хочешь попробовать? — спросил Гарри у Луны, махнув рукой, чтобы к ним подошла официантка.

— Нет. Я буду тыквенный сок.

Гарри продиктовал заказ и тут же, извинившись, отошёл, вроде бы в сторону уборных, но Луна не стала следить.

Зато принялась изучать окружающих. Симус и Дин продолжили свой спор о ставках, Парвати и Лаванда обсуждали Блейза, с которым у смущающейся, но довольной Падмы уже было свидание, а Гермиона выглядела так, словно чувствовала себя не в своей тарелке. В компании Гарри и Рона или семейства Уизли Грейнджер всегда была спокойна, но стоило появиться посторонним людям, как ей сразу становилось некуда себя деть. Луна вспомнила, что ни с кем на курсе Гермиона особо не дружила. Луна и сама не была дружна с однокурсниками, но умела дружить сама с собой, и этого ей хватало.

Хотя наличие в её жизни Невилла и Джинни стало бесконечным источником радости. Права была мама, когда обещала ей, что в Хогвартсе у Луны появятся настоящие, близкие и верные друзья. Даже если их оказалось всего двое! Главным было не количество, а качество.

— Ты всё ещё ищешь… — поймав её взгляд, решила начать разговор Гермиона. И нахмурилась, явно пытаясь вспомнить, что именно искала Луна.

— Шарф? Шапку? Морщерогих кизляков? — Луна попыталась помочь девушке. — Или ты о моих конспектах по Травологии? Так мне их вчера вечером вернули и даже с правками! Это было очень мило.

— Мило, да… — Гермиона неуверенно улыбнулась. Она хотела сказать что-то ещё, но в этот момент подошла Джинни и грузно плюхнулась на свободный стул рядом с Луной.

Вообще-то его занял Гарри, но Луна посчитала, что он может взять себе другой, раз в данный момент отсутствовал. Места за столом хватало всем.

— Уф! Прости, я забежала в «Круголётку» за новыми очками для полётов, а там была невероятная очередь! Если бы знала, оформила бы доставку. — Джинни тяжело вздохнула и откинула голову назад. — Умираю, пить хочу. И есть. Кто-нибудь будет есть?

— Я буду салат, — кокетливо стрельнув глазами в сторону Симуса и Дина, заявила Лаванда.

— Я про еду, а не про заячий корм, — закатила глаза Джинни. — Падма? Парвати? Гермиона?

— Мы перекусили у Стипли, когда только пришли, — сообщила Парвати.

— У них новые пирожные с заварным кремом, очень вкусные, даже с собой взяли, — Падма приподняла над столом яркую коробочку. Скорее всего на неё были наложены специальные чары, чтобы пирожные не растаяли.

Гермиона только отрицательно покачала головой. Вернувшийся Гарри, заметив, что его место занято, вздохнул и сел рядом с лучшей подругой.

— А где Рон? — воспользовавшись возможностью, спросила Гермиона.

— Без понятия, сказал, что ему нужно встретиться с кем-то. Я думал, ты знаешь?

— Нет, не знаю. Я его с утра не видела. Решила, что он обиделся, раз я не позвала его с собой к Слагхорну.

— Надо кого-то звать с собой? — встрепенулась Джинни. — Кого?

— Кого хочешь из тех, кто не в клубе. Я позвал Луну, — улыбнулся Гарри. Луна заметила, как выражение лица Джинни на мгновение изменилось, но рыжая девушка тут же взяла себя в руки.

— Мне тогда тоже надо кого-то позвать, да? Блин, кого бы…

Им принесли напитки. Луна задумчиво сделала глоток сока и незаметно поморщилась. Тёплый!

— Я попрошу, чтобы мне добавили лёд, — оповестила Луна, поднимаясь. Встав у барной стойки, она начала терпеливо ждать, но быстрее персонала рядом появился… Драко Малфой.

— Ждёшь бармена?

— Да, — беспечно отозвалась Луна. — Ты тоже?

— Ага. — Драко замолчал и несколько долгих мгновений ничего не говорил, просто стоял. — Скажи, ты получила сегодня письмо?

Луне потребовалось секунд тридцать, чтобы сообразить, о чём говорил Малфой. У неё в голове было столько мыслей, что письмо не сразу ассоциировалось именно с хогвартской перепиской. Он ведь мог спрашивать и про совиную утреннюю почту.

— Что? Ах, да, конечно! — Луна повернулась к Малфою всем корпусом, удивляясь тому, что даже такой, как он, заинтересовался инициативой Министерства. — Мне достался очень приятный собеседник!

— В самом деле?

— Да! Мы как раз обсуждаем фестралов и гиппогрифов, и… ох, прости, ты же боишься их, — Луна прижала пальцы к губам и сочувственно вздохнула. Многие боялись этих созданий, в этом не было ничего плохого, но, наверное, не стоило так легкомысленно упоминать их при Малфое.

— Я ничего не боюсь, я… постой. Вы обсуждаете фестралов и гиппогрифов?

— Да. Они нам нравятся.

— Гиппогрифы.

— Верно… что-то не так?

Малфой не ответил. Он озадаченно нахмурился и отошёл, не удостоив Луну ни прощанием, ни ещё одним взглядом. Луна пару раз моргнула, глядя на его светловолосый затылок, но тут же выкинула странный разговор из головы, тем более, что к ней как раз подошёл бармен.

+++

Джинни, сентябрь 1996 года

+++

Про дурацкую вечеринку дурацкого Клуба Слизней дурацкого Слагхорна Джинни умудрилась благополучно забыть, поэтому ей пришлось искать себе спутника на вечер в кратчайшие сроки. Она могла бы явиться в гордом одиночестве, но не таким уж оно будет и гордым, если единственной без пары окажется именно она. Поэтому Джинни мысленно прошлась по всем однокурсникам, едва не впала в отчаяние и выдохнула только когда после завтрака столкнулась с Колином на выходе из Большого зала.

За прошедший год Криви знатно вытянулся и отрастил волосы. На их курсе Колин даже начал пользоваться успехом, но сам на него реагировал достаточно прохладно. Всё-таки основной страстью Колина была фотография, а всё остальное трогало его куда меньше. Все красавчики, в какой-то момент поняла Джинни, двинутые на голову, не иначе.

— Привет, слушай, Колин… — начала Джинни, отводя хлопающего глазами Колина в сторонку. Он был, как ни странно, без фотоаппарата. Джинни готова была поклясться, что Колин с ним спал, а тут его руки вдруг оказались пустыми. — А почему ты один?

— В смысле?

— Ну, я имею в виду… — она изобразила, как он подносит воображаемый фотоаппарат к лицу и делает щелчок.

— А! — рассмеялся Колин, поняв, о чём она. — Деннис его позаимствовал. Ему нужно для эссе о Чёрном Озере.

— Он всё ещё вспоминает, как упал в него?

Джинни припомнила, с каким восторгом младший брат Колина рассказывал, как умудрился вывалиться из лодки по пути в школу на первом курсе. Тогда его спас сам гигантский кальмар, но большинство студентов подозревало, что мальчик это придумал. Не ради внимания или славы, а под впечатлением от случившегося. Всё-таки Криви родились в маггловской семье, а у таких детей первые несколько дней в Хогвартсе всегда кругом шла голова.

— Ага. Ты что-то хотела? — Колин ободряюще улыбнулся, и Джинни, в принципе, поняла, почему он начал нравиться девушкам. Несмотря на немного неровный ряд зубов, улыбка была приятная; сам Колин к себе располагал мягким характером. Ну, и вьющиеся золотистые волосы у него были очень красивыми, таким и девушки завидовали.

— Да. Сходишь со мной на вечеринку? Слагхорн вписал меня в свой клуб, оказалось, на первую встречу надо явиться с сопровождением. Я подумала, тебе это будет интересно.

— Как фотографу? — усмехнулся Колин. — Меня не пригласили… но, может, профессор заметит меня на вечеринке? Вроде, у него большие связи, даже в «Пророке».

— Ты хочешь пойти туда работать после школы?

— Да. Это самое крупное издательство, но устроиться туда… В крайнем случае, мистер Лавгуд пообещал взять меня в «Придиру». Тоже неплохое начало.

Джинни невольно улыбнулась. Луна, при всей своей рассеянности, запомнила мечту Колина и не забыла спросить у своего отца по поводу вакансии для фотографа.

Договорившись с Колином, Джинни немного успокоилась. Она вернулась в гостиную Гриффиндора и упала на диван, нагло воспользовавшись тем, что тот в кои-то веки был не занят. Сегодня ей повезло: первую пару уроков отменили, поэтому в гостиной было практически пусто. Джинни вытянулась, закинув ноги на подлокотник, и уставилась на потолок, где одиноко болтался игрушечный слизень из «Зонко», который вчера туда закинул один из первокурсников. Слизней было больше, просто все остальные отвалились, а этот, очевидно, остался последним героем.

Полежав так несколько минут, она перевернулась на живот и достала из кармана записку. Смесь болтрушайки, диринара и кокатриса, значит? Это ж надо быть таким отвратным художником. Джинни дотянулась до забытых кем-то на столике пергамента и пера. Выданные Флитвиком стопки можно было найти чуть ли не везде, словно их специально раскидали, чтобы ученики не забывали о переписке.

«Знаешь, рисование — не твоя сильная сторона. Это кто вообще был? Птица? Человек? Птицечеловек? Оставляй подпись, а то я всю голову сломала, пытаясь разобраться. Нет, я не хожу в кружки, мне в этом году хватает подготовки к *скрыто магией* и *скрыто магией*. И так из-за Турнира в позапрошлом году пропустили большую часть программы. Может быть, в следующем году пойду. Ты решил вступить в какой-то клуб?

И что, по-твоему, выглядит эстетично? И вообще, кто так разговаривает? Такое ощущение, что тебе лет семьдесят, и ты — старый, ворчливый дед. Нормально я отношусь к штырехвостам, они приятнее некоторых личностей. Ничего не поняла про тебя и про твою семью, но отстань от зверюшек. Они милые»

Гермионе, кстати, тоже почему-то не понравились штырехвосты. Джинни на её скептическое высказывание ничего не ответила, только порадовалась, что Рон вроде бы остыл к своей подруге. Джинни не имела ничего против Гермионы, но видеть её с братом не хотела. Ей казалось, что они не смогут стать гармоничной парой. Для яркого, немного нелепого, но честного и открытого Рона Грейнджер была слишком… сухой, что ли? Слишком правильной, несмотря на все те неприятности, в которые она попадала с обоими друзьями с самого первого года обучения в Хогвартсе.

Иногда Джинни нет-нет, а завидовала тому, каким сплоченным было трио, словно никто больше им не был нужен. Собственный закрытый клуб, ха. Не то чтобы Джинни мечтала вляпываться в разные истории, ей хватило дневника Тома Риддла на втором курсе, но она ненавидела снисходительное отношение к себе от Гарри, Гермионы и Рона. Ладно Рон — в конце концов, он был братом и искренне переживал за младшую сестрёнку… да и Молли бы ему не простила, случись что с Джинни в Хогвартсе.

Она чуть было не уснула на диване, разморенная теплом от камина, но пришлось вставать и тащить себя на уроки. Какое счастье, что пары стояли только до пятнадцати, и никаких дополнительных занятий сегодня у Джинни не было запланировано.

Урок Чар проходил совместно со Слизерином. Джинни обычно сидела с Демельзой, но на сегодняшнем занятии профессор Флитвик решил перемешать учеников разных факультетов. Да и сам предмет оказался неожиданным: на примере штырехвостов профессор объяснял, как можно применить заклинания к магическим тварям.

Пока Джинни раздумывала, с кем из Слизерина она в состоянии не сцепиться в первые же десять минут урока, к ней подсела Астория Гринграсс. Что ж, наверное, это был неплохой вариант: с Асторией до сих пор Джинни не перекинулась ни словом. Девушка в принципе была тихой и явно любила учиться. Джинни никак не ожидала, что слизеринка решит завести с ней разговор, едва профессор покинет кабинет, задав им практическую часть.

— Ты ведь состоишь в клубе профессора Слагхорна, я правильно слышала? Как и Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом и Гермиона Грейнджер? — нейтральным тоном осведомилась Астория, взмахивая палочкой. Сидяший перед ними штырехвост хрюкнул, не понимая, что с ним только что пытались сотворить.

— Правильно, и что? — с подозрением прищурилась Джинни, в свою очередь проводя палочкой над животным. Вместо анализирующего заклинания, правда, вышло облачко розового цвета: штырехвост, втянув его круглыми большими ноздрями, забавно чихнул и сам стал розовым. Джинни почудилось, что её напарница постаралась спрятать улыбку.

— Но твой брат не пойдёт на вечеринку?

— Рон? Нет. Но это ничего не значит, что его не пригласили, он — староста… — Джинни кинулась было яро защищать честь брата, как Астория изящно выставила перед собой руку, грациозно изогнув тонкое запястье.

— Я не пыталась его оскорбить. Просто спросила.

— Кто-то со Слизерина что-то спрашивает просто так? Опять ваши опросы, да?

— Какие опросы? — вот тут Астория настолько невинно округлила свои серо-голубые глаза, что Джинни почти поверила в искреннее недоумение. Почти.

— Забини упоминал, что вы играете в детективов.

— Я не… в детективов? Как Эркюль Пуаро?

Джинни от неожиданности моргнула, а штырехвост, явно расстроенный невниманием к своей персоне, вновь чихнул и отправился к соседям, попутно стащив у Джинни письмо из кармана. Она, правда, этого не заметила.

— Ты читала маггловские книги?

— Почему тебя это так удивляет?

— Потому что ну, вы же чистокровные, великие потомственные маги, все дела.

— Ты путаешь Гринграсс с Малфоями, — пожала плечами Астория. Исчезновение минипига её тоже не слишком-то расстроило. Хотя за невыполнение задания обе рисковали отработками и вычетом баллов. — Наши родители никогда не запрещали нам с Дафной интересоваться литературой магглов.

Джинни замолчала, не зная что ещё тут сказать. Сама она, к слову, начала читать детективы Агаты Кристи с подачи Гермионы, курсе на третьем. И неожиданно втянулась. По всему выходило, что о магглах Астория знала даже больше, чем сама Джинни из семьи «магглолюбцев».

— Так что у тебя за интерес к моему брату? — не желая развивать тему литературных предпочтений, Джинни вернулась к первоначальному вопросу.

— Не пойми меня неправильно, — у Астории вдруг порозовели скулы и шея. Джинни нахмурилась: её невербальное заклинание же не сработало и на девушку тоже? Иначе придётся сопровождать ту в медкрыло и застрять ещё на полчаса, если не больше, после уроков. — Мне просто показалось, — показалось, ясно? — что я переписываюсь с твоим братом.

— И из чего ты сделала данный вывод? Ты его совсем не знаешь, — ядовито выплюнула Джинни, но тут же пожалела. В конце концов, Астория ей пока действительно ничего плохого не сделала, не стоило срывать на слизеринке собственную злость.

— А, может, это Грейнджер его совсем не знает? — огрызнулась Гринграсс. Джинни аж вылупилась на собеседницу, а затем оглядела кабинет, убедившись, что их никто не подслушивает. Однако, все были заняты штырехвостами. Только Демельза с соседней парты кинула Джинни вопросительный взгляд, но тут же перевела на своего свина. — И ты, Джинни, тоже совсем не знаешь нас. Слизеринцев. Судишь по одному всех.

— Не по одному.

— Ладно, по нескольким всех. Давай найдём нашего штырехвоста, профессор Флитвик вот-вот вернётся, а мне не хочется сегодня оставаться на отработку. И, тем более, завтра.

С последнего урока Джинни шла настолько озадаченная, что даже не осознала забавного факта: никакой отработки из-за невыполненного задания профессор Флитвик им не назначил. Только усмехнулся себе в седые усы и повосторгался тому, что штырехвосты теперь будут смотреться куда симпатичнее, чем с серым оттенком кожи.

Демельза, которая вроде бы выходила с ней из кабинета, куда-то пропала, и это тоже Джинни заметила только когда врезалась в такую же уплывшую в свои мысли фигуру на лестнице. Едва она подняла взгляд, лестница двинулась, и Джинни со всего маху распласталась на худой, но твёрдой, как мрамор груди Малфоя. Это было бы неловко, если бы под её весом Малфой не плюхнулся бы на попу, неуклюже пытаясь поддержать её за талию.

— Уизлетта, смотри, куда прёшь. Вас в вашей кроличьей норе не учили манерам?

— Сам смотри куда прёшь, манерный… — сощурила глаза Джинни, внимательно вглядываясь в бледную рожу. В голове против воли зажглись слова Астории «ты совсем нас не знаешь». А что ей нужно было знать о Малфое? Напыщенный… трёхглазый толстый петух! Хотя, толстым он как раз не был, скорее, наоборот. — ...Эркюль Пуаро.

— Что?

— Ничего, забей, — Джинни спохватилась, что всё ещё полулежит на слизеринце и поспешила встать. Для верности даже поднялась на пару ступенек выше. Ну почему эта лестница теперь двигалась так медленно?!

Малфой неторопливо встал следом, отряхивая мантию, и тут ему прямо на голову спикировал возбуждённый ярко-розовый штырехвост. Лестница наконец-то достигла пункта назначения, и Джинни проворно проскользнула в ближайший коридор, задыхаясь от смеха. Вопль Малфоя было слышно на пару этажей, и она обязательно перескажет эту историю в гостиной Гриффиндора. Но, не дай Мерлин, кто-то из профессоров узнает, что это был заколдованный ею минипиг!

+++

Драко, сентябрь 1996 года

+++

Драко поправил серебряные запонки на рукавах парадной мантии и придирчиво изучил отражение в зеркале. Он всё ещё злился и на профессора, и на Уизлетту, и на себя, и на отца до кучи, но не мог себе позволить выглядеть непрезентабельно на первой встрече дурацкого Клуба Слизней дурацкого Слагхорна.

После вчерашнего казуса на лестнице Драко не выходил из подземелий, писем не писал и успел уже пять раз передумать, идти ли ему на вечеринку. Он бы и не пошёл, но так как пригласил Панси во всеуслышание перед сокурсниками, отыгрывать назад было поздно.

В небольшой зал подземелья, который Слагхорн оборудовал под круглый стол из легенд про рыцарей короля Артура, Драко и Панси заявились одними из первых. Помимо них подтянулись Блейз с Падмой, о чём-то ворковавшие в углу, и близняшки Кэрроу с какими-то невзрачными парнями, видимо, сокурсниками. Несмотря на то что оба — и Драко, и Панси — были старостами ещё с прошлого года, он скидывал большинство обязанностей на свою спутницу. И не испытывал при этом никаких угрызений совести. Они разделили обязанности ещё в начале пятого курса, и Драко сразу заявил, что его будут включать как можно меньше социальной ответственности.

— Мерлин, взгляни на это. Грейнджер припёрлась с МакЛаггеном, или мне чудится? — Панси усмехнулась, прижавшись к руке Драко своей внушительной грудью.

— Скорее наоборот, — поморщился Драко, скользнув по Кормаку равнодушным взглядом. — Не мог же Слагхорн пригласить в клуб грязнокровку.

Панси странно на него покосилась, но не стала комментировать, вместо этого начав разглагольствовать про ссору Грейнджер и Уизли, словно Драко это было хоть на фунт интересно.

Драко было интересно, если кто-то уже успел услышать о фиаско со штырехвостом на лестнице. Пока никто не обращал на него внимания, но из каждого угла чудились насмешливые шепотки. Чёртова Уизлетта! Драко был уверен, что вся ситуация произошла из-за неё, да и умчалась та с такой ехидной улыбкой, что он не сомневался: пересказала всем знакомым, добавив от себя несуществующих деталей.

Когда под его ногами хрюкнуло, Драко чуть было не подскочил до потолка. Панси кинула ему ещё один нечитаемый взгляд и наконец-то отстранилась, выпустив его руку из захвата. Грейнджер тоже обернулась на звук и поморщилась, смотря на крылатую миниатюрную свинью. Драко мог бы подумать, что она разделяет его мнение относительно этих страшных гибридов, если бы не помнил, как та выступала со своей «гениальной» идеей Г.А.В.Н.Э. по защите прав домовиков и прочих, на взгляд гриффиндорки, угнетённых существ.

— О, Драко, я не ожидала, что ты тоже придёшь.

Резко развернувшись на пятках, Драко нос к носу столкнулся с парочкой Поттер-Лавгуд. Полоумная выглядела как обычно и, видимо, решила, что раз он с ней заговорил в «Трёх мётлах», теперь его можно записать в друзья.

— Поттер, — вместо приветствия или оскорбления выдавил Драко, приосанившись. Да, его пригласили не сразу, но вот он тут, так что пусть святой гриффиндорец не чувствует себя избранным везде и всегда!

— Малфой, — каким-то тухлым, совершенно не увлечённым голосом отозвался Поттер и… прошёл мимо, потянув за собой рейвенкловку. Возле уха Драко раздался ехидный смешок Панси.

— Я тоже тебя оставлю, если ты не против, — сообщила Паркинсон, уплывая вслед за Поттером и Лавгуд. — Там явно происходит что-то интереснее твоей унылой рожи.

Паркинсон исчезла в направлении столиков с десертами, где стояли Грейнджер и МакЛагген, а Драко, оставшись в одиночестве, огляделся в поисках Слагхорна. Странно, что организатор клуба всё ещё не появился. Послонявшись между занятыми собой парочками около пяти минут, Драко вернулся к Панси, заняв рядом с ней наблюдательный пост. МакЛагген явно пытался флиртовать с грязнокровкой, Поттер пытался отвлечь его внимание, что-то говоря про квиддич, а Лавгуд придирчиво изучала выставленные на столиках пирожные сквозь бумажные очки, которые зачем-то на себя нацепила.

— Хватит цепляться к зверькам! — повысила голос Грейнджер. — Ты ведь и сам понимаешь, что эту породу вывели вопреки законам генетики, а ещё используют в своих целях! Прямо как эльфов!

Ответ МакЛаггена Драко не расслышал, погрузившись в очередные раздумья. Крылатых, сероватых свиней милыми можно было назвать с большой натяжкой, это понимал каждый нормальный студент. По крайней мере, хорошо знакомый с магическим миром. Но то, как о штырехвостах отзывалась таинственная собеседница Драко, и с учётом скупых на подробности строк…

Мерлин, неужели Драко настолько не повезло, и ему досталась Грейнджер?

Хуже этого мог быть только рыжий Уизел.

— У тебя опять покраснели уши, — хмыкнула Панси. Паркинсон, несмотря на то, как любила собирать слухи, смотрела почему-то не на развивающийся спор между грязнокровкой и тупым Кормаком, а на Поттера, который, видимо, плюнул на попытку дипломатии и начал спрашивать у Луны, какой десерт ей кажется самым вкусным.

— Я не нуждаюсь в твоих комментариях, — закатил глаза Драко и цепанул блюдце с чем-то, похожим на коричневую картошку, с подноса пробегающего мимо эльфа. Ну, или на коричневую драконью какашку, только меньшего размера. Кажется, такие были популярными у студентов Дурмстранга; на их столе Драко видел похожие во время проведения Турнира.

Держать в руках это не хотелось, даже понимая, что оно, скорее всего, из шоколада, как и его любимые бельгийские трюфели, и Драко «случайно» уронил пирожное на пол.

В следующую секунду прямо на коричневую колбаску чёрным невысоким каблучком наступила Мать-Её-Как-Там-По-Имени-Уизлетта.

— Что за?.. — гриффиндорка резко опустила голову, приподнимая подол зелёного платья. Драко, повинуясь какому-то инстинкту, — очень древнему и точно призванному спасти его шкуру, — попытался всучить тарелку Панси, но та округлила глаза и отступила от него на шаг. Проклятье. — Ты прикалываешься? Зачем ты бросил мне под ноги… что это вообще?

— Сладость, — брякнул Драко.

— Гадость, — ехидно поправила Панси и взмахнула палочкой, решив не наблюдать за мучениями Уизлетты. Поразительное для неё великодушие! — И да, он специально.

— Я случайно!

— Специально, не слушай его жалкие оправдания! — Панси сверкнула отрепетированной чарующей — на самом деле нет, подумал обидевшийся Драко, — улыбкой и наигранно всплеснула руками: — У Падмы сегодня изумительно оригинальная причёска, пойду спрошу, сколько времени она на неё потратила.

— Ты!.. — начал было Драко, но Уизлетта больно впечатала кулак в его плечо.

— Ты! — прошипела она, зло сверкнув глазами.

Драко понятия не имел, из-за чего рыжая в таком отвратительном расположении духа, но не успел прокомментировать, потому что в следующее мгновение его ослепила яркая вспышка. Драко почувствовал, как пошатнувшаяся Уизли вцепилась в него, и снова машинально поддержал за талию, чтобы она не завалилась на него, как на лестнице. В нос ударил запах дыма, который сопровождал съёмку на не самых хороших моделях магических фотоаппаратов.

— Ты совсем болван?! Мало того что гр… — к своему счастью, Драко не успел закончить фразу, потому что закашлялся. Уизлетта отстранилась, обмахиваясь ладонью и протирая слезящиеся глаза.

— Колин, сколько можно?! Тебя же просили!

— Простите! Я был уверен, что починил этот раритет, до этого всё было в полном порядке!

— В порядке?! В каком месте эта рухлядь была в порядке?

Драко был уверен, что на них уже пялились все присутствующие. Вторая идиотская, неловкая ситуация за такой короткий срок! Мерлиновы подштанники, может, его кто-то проклял?

Рядом послышался уставший голос Грейнджер, и дым исчез. Драко ещё раз кашлянул и огляделся сквозь полуопущенные веки. Слагхорн вальяжно подошёл к грязнокровке и одобрительно ей улыбнулся. Выбор фаворитов у нового профессора был крайне странный. Разве он не должен был отдавать предпочтение тем, кто может чего-то добиться в жизни? Драко возмущённо шмыгнул носом и полез в карман за платком.

— Прекрасное исполнение развеивающих чар! — похвалил Слагхорн Грейнджер. — Просто прекрасное, моя дорогая. Мистер Криви, я бы попросил вас взять мой фотоаппарат, раз уж вы решили быть на сегодняшнем вечере не спутником мисс Уизли, а нашим фотографом. Очень любезно с вашей стороны, к слову. Обычно я приглашаю своих, но на первое собрание года как-то не догадался. Сейчас я схожу за своим фотоаппаратом, мне его презентовали как раз месяц назад, последняя модель…

Слагхорн, продолжая бормотать себе под нос, степенно прошёл мимо Драко и кинул на него разочарованный взгляд, без слов говоря, что ожидал от него большего. Хотя что он мог ожидать? Он так-то вообще не собирался звать Драко на эту вечеринку!

— Джинни, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила Грейнджер, касаясь локтя Уизлетты. — Давай отойдём в уборную?

— Странно, что ты не вспомнил эти чары, Малфой, они же такие простые, — фыркнул МакЛагген и самодовольно приподнял квадратный подбородок. — Программа первого курса.

— В таком случае, почему сам не сообразил их использовать? — процедил Драко, которому ничья помощь не была нужна. Он оглянулся в поисках Панси, но та о чём-то мило — мило! — ворковала с Поттером и Лавгуд. У Поттера при этом было очень странное выражение лица, которое Драко у него никогда не видел.

— Гермиона просто меня опередила.

Грейнджер бросила на МакЛаггена мрачный взгляд и поджала губы. Чужая глупость её раздражала, что, в принципе, совпадало с настроением писем. Грейнджер всегда была всем недовольна, всё и всех осуждала и никогда не избегала случая прочитать кому-то поучительную лекцию. Ну не мог же быть Драко настолько неудачливым, чтобы ему в самом деле досталась она?!

Нет, он уже ошибся с Патил и Лавгуд; мог ошибаться и сейчас. Как никогда прежде, Драко хотелось оказаться в чём-то неправым! И хорошо, что в этот раз он никому не успел разболтать о своих подозрениях. Пережить фиаско куда проще наедине с собой, чем слушая шуточки Блейза и Теодора. Правильно говорил отец: порой у Драко уж слишком длинный язык, которой не доведёт его до добра.

— Ты же такой весь из себя умный и талантливый семикурсник, как это Гермиона тебя опередила? — неожиданно поддержала Драко Уизлетта. Вероятно потому, что МакЛагген бесил всех, даже собственных товарищей по факультету.

Из-за выступивших слёз глаза Уизли покраснели и опухли. Драко подозревал, что можно было использовать какие-то целительные чары и для этого, но не помнил какие именно. Или не знал: всё-таки его не интересовала магия, связанная с внешним видом. В этом куда лучше разбирались девчонки. И Блейз; поэтому они так его и любили.

— Я просто…

— О! — Лавгуд секунду назад стояла рядом с Поттером, а теперь оказалась справа от Драко, поправляя свои бумажные очки на переносице. — Это не то самое знаменитое пирожное из драконьих яиц? Или оно из драконьей мошонки?

— Что?! — переспросил МакЛагген, опустив глаза в ту же сторону, куда был направлен взгляд Лавгуд: на тарелку в его собственных руках. Драко узнал то самое странное пирожное, которое выронил минутами ранее, и в которое наступила каблуком Уизлетта.

— Албанский деликатес, — подсказала Грейнджер. — Ты не почувствовал своеобразный привкус?

МакЛагген изменился в лице. Тарелка в его руках застряслась, и Драко едва успел отступить, как гриффиндорца вывернуло прямо на пол. Грейнджер и Уизлетта поморщились, а вернувшийся с фотоаппаратом Слагхорн воззрился на МакЛаггена так, словно впервые его увидел. Драко злорадно предположил про себя, что профессор пытался вспомнить, чем руководствовался, раздавая приглашения.

А затем отвернулся, недовольно скривившись. Прекрасная вечеринка. Теперь бы самому вспомнить, почему он вообще так сильно хотел, чтобы его позвали?!

+++

Гермиона, сентябрь 1996 года

+++

Лучше бы Гермиона отказалась идти на эту бесполезную вечеринку! И так было понятно, что ничего путного из идеи Слагхорна не выйдет, потому что профессор позвал всех подряд. Гермиона-то думала, что он собирает исключительно талантливых и перспективных учеников, а на деле оказалось совсем не так. Вот какую пользу обществу могли в будущем принести Забини и Малфой? А сёстры Кэрроу? И, тем более, Паркинсон?

Гермиона смерила последнюю презрительным взглядом, который слизеринка то ли не почувствовала, то ли решила проигнорировать. На взгляд Гермионы, Паркинсон была высокомерной коровой, а с годами к грубоватым чертам лица, из-за которых ей давали обидные прозвища, добавилась и внушительная фигура. Гермиона замечала, что парни залипают на грудь Паркинсон, особенно когда пара верхних пуговиц на рубашке не были застёгнуты, и убеждала себя, что ничуть ей не завидует.

Чему тут было завидовать? Красота и притягательность — не самое важное в человеке! Ум, принципы и убеждения — вот на что нужно обращать внимание. Гермиона была в этом свято уверена, поэтому вульгарное поведение Паркинсон решительно осуждала. И ведь надо же было той умудриться ещё и старостой стать! Чему Паркинсон могла научить детей? За кем проследить?

Слизеринка, чью спину Гермиона прожигала взглядом, наконец-то обернулась и, встретившись взглядом с карими глазами, только усмехнулась. И, как ни в чём ни бывало, продолжила разговор с Забини и Падмой. Патил тоже удостоилась гневного взгляда Гермионы за то, что общалась с подобными людьми, но подходить к ней с претензией Гермиона не стала. В начале вечера она уже успела отметить неудачный выбор собеседника девушки, за что получила неожиданно жёсткий отпор и просьбу не совать нос в чужие дела.

Будто бы Гермионе было какое-то дело до личной жизни Падмы или кого-то ещё! Сестёр Патил и Лаванду вообще не интересовало ничего, кроме сплетен; одни мальчишки в голове. Как Падма стала старостой, Гермионе тоже было непонятно. Впрочем, и Рон ведь за какие-то заслуги был награждён значком…

Тут Гермиона себя остановила. Она и так достаточно злилась на рыжего друга, чтобы и дальше себя накручивать. Именно из-за Рона она позвала на этот вечер МакЛаггена, от которого потом не знала, как избавиться. Повезло, что у семикурсника оказался настолько слабый желудок, иначе пришлось бы терпеть его компанию ещё дольше.

— Не думаю, что Невилл вернётся, — сказала Гермиона, когда они вышли из туалета, очистив туфли подруги. Невилл, добрая душа, вызвался проводить МакЛаггена до башни Гриффиндора, чем очень выручил Гермиону. Изображать сочувствие у неё не было никакого желания.

— Точно не вернётся. Ему тут не понравилось, — вздохнула Джинни. — И мне тоже тут не нравится.

— Посещение таких мероприятий полезно для…

— Да нихрена оно не полезно, Гермиона, и ты сама это знаешь. От этого клуба столько же толку, как от твоих попыток раскидывать одежду для домовиков по всей школе.

От такого резкого ответа Гермиона даже вздрогнула. Она удивлённо посмотрела на Джинни, но та залпом осушила неведомо откуда выуженный стакан пунша и решительным шагом направилась к Луне. Гермиона знала, что её характер порой воспринимали в штыки, но редко кто высказывал недовольство в лицо, ещё и так прямо.

Что нашло на Джинни? Она никогда не была настолько грубой, а в этом году словно с цепи сорвалась. Чем могли быть вызваны такие изменения в её поведении? Что-то случилось ещё на каникулах или в начале года? Нет, вряд ли, тогда об этом было бы известно хотя бы семье Уизли. В Гермионе жила уверенность, что до неё точно дошли бы какие-то новости про членов семьи одного из лучших друзей.

— Гарри! — Воспользовавшись тем, что второй лучший друг остался один у стола с закусками, Гермиона принялась приглядываться уже к нему. — Всё в порядке? Ты какой-то приунывший.

— Да-да, всё прекрасно, — рассеянно отозвался Гарри. Было вполне очевидно, что это совсем не так. — Хочешь сырные шарики? Они вкусные.

— Нет, не хочу, — нахмурилась Гермиона. — Лучше скажи мне, что про…

— Не могли бы вы подвинуться? — раздался спокойный голос одной из близняшек Кэрроу. Гермиона их не отличала, потому что никогда не разговаривала ни с одной из них. Наверное, она вообще впервые услышала, как они говорят.

— Ты сказал, сырные шарики вкусные? — обратилась к Гарри вторая близняшка тем же бесцветным тоном. Гермионе это тут же напомнило сцену из просмотренного когда-то фильма ужасов, и она невольно опустила взгляд на руки девушек: убедиться, что в них не сжато по огромному ножу.

Ножей, конечно же, не было, даже десертных, и Гермиона отругала себя за разыгравшееся воображение.

— Ага, — недоумённо подтвердил Гарри. — И канапе.

— Учи попробовал тарталетки, они тоже ничего.

Неведомый Учи, судя по всему, был спутником одной из близняшек, но про него Гермиона и вовсе никогда не слышала. Наверное, один из тех двух слизеринцев, что топтались вдвоём в углу, напоминая Крэбба и Гойла курсе на втором — те тоже ничего не могли сделать без прямой указки Малфоя. Хотя, и сейчас, наверное, не могли. Вряд ли в их черепных коробках прибавилось много серого вещества.

Пока Гермиона изучала зал, Гарри успел куда-то исчезнуть. Совершенно очевидно, что он избегал её общества, и Гермиона бы непременно обиделась, если бы уже не обижалась на Рона. Терять обоих друзей ей не хотелось, да и, надувшись, она выглядела бы по-детски.

Не желая, впрочем, вливаться в чужие разговоры, Гермиона отошла в ту часть помещения, которое было скрыто занавесками, словно для уединения. Здесь, к её радости, оказалось пусто, и Гермиона достала из сумочки стопку писем, которые получала от своего собеседника. Она перечитала их уже раза четыре, но не имела ни малейшего представления, кто бы это мог быть. Кто-то, кто очень любил квиддич, по крайней мере — в каждом письме большая часть была посвящена именно ему, хотя Гермиона каждый раз пыталась найти новые темы для разговора. Квиддич был ей совершенно неинтересен, она и Рона с Гарри поддерживала только потому, что они были её друзьями, иначе бы ноги её не было на поле.

В самом начале Гермиона обрадовалась идее с перепиской — ещё до поступления в Хогвартс она любила писать своему троюродному кузену, который с семьёй жил в Новой Зеландии. Тот был младше на два года, письма шли долго, но каждый раз Гермиона сияла, получая заветный конверт. Увы, после поступления в школу их переписку пришлось по понятным причинам остановить — никто из семьи, кроме родителей Гермионы, не знал о волшебстве, да и сам её дальний кузен, кажется, не был более заинтересован в общении с девчонкой.

Гермиона надеялась, что хотя бы сейчас ей достанется кто-то со старших курсов Рейвенкло, с кем можно обсудить всё на свете, но… увы, её таинственный соучастник беседы мало того, что был одержим квиддичем, так ещё и не стеснялся всё и вся ехидно критиковать, что выводило из себя.

— Грейнджер, если ты ищешь самый тёмный чулан с домовыми эльфами, советую тебе выйти в коридор и на втором повороте налево заглянуть в нишу за статуей медузы, а не занимать место на вечеринке.

— Судя по всему, ты сам часто ищешь такие места, раз хорошо осведомлён об их расположении, — огрызнулась Гермиона, поспешно запрятав пачку писем обратно в расшитую бисером сумочку.

Малфой успел скользнуть по ним якобы равнодушным, но слишком уж цепким взглядом. Гермиона чуть напряглась, но пока не спешила вставать и вытаскивать палочку. В конце концов, не станет же Малфой нападать на неё прямо тут? Профессор Слагхорн, насколько Гермиона успела понять, сам не сильно жаловал слизеринца.

— Ты что-то хотел? Тут занято, как видишь.

— Грейнджер, мы не в туалете, — закатил глаза Малфой.

Пару секунд он молчал, скользя теперь брезгливым взглядом по её лицу, и Гермиона в ответ вздёрнула подбородок, возвращая точно такой же и жалея, что сидит тут в одиночестве, а не с Гарри. Она не сомневалась, что в случае чего и сама могла дать отпор жалкому Малфою, но до сих пор она не сталкивалась с ним один на один, к тому же в такой… интимной обстановке.

— Удивительно, что тебе кто-то пишет, — продолжил Малфой, видимо решив, что раз нашёл такую удобную жертву для практикования своего тупого злословия, то нужно идти до конца. — Наверное, на твои десятистраничные скучные эссе приходит ответ в трёх строках и с карикатурами.

— Чушь не неси, Малфой, — вспылила Гермиона, сжимая сумочку до побелевших костяшек. Она решительно поднялась, отчего Малфой даже отступил на шаг, путаясь в занавеске. — Я не навязываюсь, чтобы ты знал! И даже могу обсудить квиддич! И мой собеседник отвечает очень живо, пусть и… — она запнулась, потому что часть неё хотела честно сказать, что этот собеседник то ещё хамло, а часть напоминала, что она разговаривает со слизеринцем. И не абы каким, а самым ненавистным.

— Ты? Обсуждаешь квиддич? — вот тут выражение его лица стало настолько неописуемым, что Гермиона даже усмехнулась. Малфой словно бы лимон проглотил целиком, настолько его шокировало её признание.

— Именно так! — тут она снова покривила душой, но маленькая ложь того стоила.

— Ясно, — каким-то севшим голосом бросил Малфой. — К твоему сведению, я хотя бы вежливо изъясняюсь, и штырехвосты — почти что твои домовики, неудивительно, что они тебе нравятся!

Гермиона открыла было рот, чтобы парировать, но тут до неё дошёл смысл сказанного, и она так и замерла. С чего это этот склизкий слизняк решил делиться с ней подробностями собственной переписки? Может, он съел что-то отравленное? Гермиона сомневалась, что на вечеринке профессора Слагхорна могли попасться яды, но вот какие-то галлюциногенные пирожные… да нет, вряд ли же?

— Мне совсем не нравятся штырехвосты, — фыркнула Гермиона, решив, что продолжать диалог с Малфоем не будет. Проходя мимо, она с ехидством отметила, что на его дорогущей мантии осталась дырка, явно от искры фотоаппаратной вспышки. — Но они всё равно, конечно, куда приятнее тебя. Зря я пришла на это сборище высокомерных снобов, могла сейчас коротать вечер в клубе шахмат с куда более достойными людьми.

Выслушивать дальнейшие оскорбления Гермиона не стала. Как и задерживаться на вечеринке. Скомкано попрощавшись с Джинни и не найдя Гарри, Гермиона выскользнула за дверь. Она сильно сомневалась, что профессору Слагхорну было до неё какое-то дело. Сама не зная зачем, она заглянула в тот самый коридор, о котором ранее говорил Малфой, и обнаружила там очень интересную картину: Снейп отчитывал Захарию Смита за то, что тот попытался проникнуть на вечеринку без приглашения.

Это было так нелепо, что Гермиона чуть не рассмеялась вслух. Слагхорн ведь не нанял Снейпа в качестве охранника клуба? Кстати, перед тем, как пригласить МакЛаггена, Гермиона подумывала о кандидатуре Смита, но её слишком уж раздражало его заносчивое поведение и то, что он считал себя умнее всех. В прошлом году, когда на всякий случай они с Гарри организовали подпольный клуб ЗОТИ, Захария постоянно высказывался к месту и не к месту, а в этом году, насколько слышала Гермиона, он ещё и получил место комментатора квиддича, несмотря на то что сам играл в команде Хаффлпаффа. Это ещё больше отбивало желание приходить на матчи.

— Мисс Грейнджер, вы потерялись? — раздался недовольный хриплый голос Снейпа. Гермиона встрепенулась: кажется, она всё-таки выдала ненароком своё присутствие. Смит тоже хмуро смотрел на неё, как на свидетельницу своего позора.

— Прошу прощения, просто заплутала, — вежливо ответила Гермиона.

То ли тусклый свет так ложился, то ли что, но Гермиона с удивлением отметила, что Снейп выглядел как-то… более прилично, чем обычно. И в кои-то веки его — чёрная, конечно же — мантия была… другого фасона? Как будто праздничная?

Не желая испытывать на себе гнев нелюбимого профессора Хогвартса, Гермиона не стала задерживаться и изучать. Повернувшись на каблуках, она отправилась в сторону выхода из подземелий, раздумывая, не попросить ли профессора Флитвика каким-то образом если не поменять ей собеседника, то хотя бы дать дополнительного.

+++

Джинни, сентябрь 1996 года

+++

Попрощавшись с Гермионой, Джинни и сама задумалась о том, что неплохо было бы свалить с вечеринки Слагхорна. Гарри совершенно не обращал внимания ни на неё, ни даже на собственную спутницу, о чём-то живо переговариваясь с Падмой, Блейзом и… Паркинсон. В их небольшую группу никто больше не пытался вклиниться: Колин завладел вниманием хозяина, бурно обсуждая что-то, связанное с фотографией, Луна придирчиво изучала блюда через свои бумажные очки, а до остальных Джинни не было дела.

Поэтому, помявшись ещё с десяток минут и рискнув попробовать сырные шарики, которые ей совершенно не понравились, Джинни выскользнула в прохладу подземелий. Она, конечно, накинула на себя мантию, когда шла на вечеринку, но это была самая обычная, не утеплённая. Джинни достала палочку, накладывая согревающие чары и надеясь, что их не придётся обновлять хотя бы до основного этажа. Холодные каменные стены коридоров Хогвартса словно бы поглощали магию, так что ей стоило поторопиться.

Уже на втором повороте Джинни сообразила, что свернула не туда: она не помнила, чтобы проходила мимо статуи кальмара, когда спускалась. Услышав в отдалении голос Снейпа, Джинни хаотично заозиралась: сталкиваться с ним в её планы совершенно не входило, он ведь мог докопаться просто потому, что она была рыжая и носила фамилию Уизли, и неважно, была ли она здесь по приглашению или нет.

Когда стук обуви по твёрдому полу начал приближаться, Джинни шмыгнула за статую и нос к носу столкнулась там с Малфоем.

— Что ты тут делаешь?! — хором произнесли они и тут же зашикали друг на друга.

— Не твоё дело, — первой пришла в себя Джинни, шипя сквозь зубы и едва удерживаясь, чтобы не заткнуть ему рот ладонью. Малфой то ли в кои-то веки включил мозги, то ли тоже услышал шаги, но в ответ только передёрнул плечами и вжался в стену, подальше от Джинни. Точнее, в едва заметную деревянную дверь позади. Джинни недобро прищурилась. — Чем это ты тут занимаешься? Ты же на вечеринке зависал.

— Ты тоже, — едва шевеля губами, проворчал слизеринец. — Уйди, это моё… место.

— Тайный схрон алкоголя и дорогих сладостей? — ехидно протянула Джинни, но, заметив, как вытянулось лицо парня, сама чуть не уронила челюсть. — Да ну?!

— Уизли, Мерлин тебя дери, говори тише, раз уж открыла свой грязный рот!

Шорох ботинок раздался совсем близко, и волей-неволей оба заткнулись. А когда к ним присоединилась вторая пара шагов, Джинни и Драко даже обменялись недоумёнными, совсем не враждебными из-за последовавшей отторопи взглядами.

— Ты опаздываешь, — донёсся до ушей Джинни глубокий мелодичный голос. — Что тебя задержало?

— Тупые, слоняющиеся там, где не надо, ученики, — буркнул Снейп. — Зачем вышла в коридор?

— Тебя искала.

Джинни почувствовала зуд под лопатками: настолько ей стало интересно взглянуть на таинственную собеседницу противного Снейпа. Она чуть отклонилась, намереваясь выглянуть из-за статуи, но Малфой хитроумным — и что поразительно, совершенно бесшумным — движением схватил её и притянул к себе, нажимая ей на макушку и чуть ли не пряча в собственной мантии. Утеплённой и дорогой, чтоб этого… трёхглазого павлина-петуха. Ну реально же подходит карикатура этому снобу!

— Вернись в мои покои, пока тебя никто не увидел.

— Меня никто не увидит, — хмыкнула неизвестная. — Я под дезюллиминационными чарами, просто оставила лазейку для тебя.

— Как предусмотрительно.

— А то. Думаешь, как иначе я смогла бы…

Снейп цокнул и, судя по звуку, схватил женщину под локоть, в куда большей спешке уводя дальше по коридору. Джинни поспешила толкнуть замершего Малфоя в грудь, в очередной раз отмечая, что та худая и твёрдая. Он что, одним шоколадом питается? Хотя, от сладкого, наверное, у него бы давно отрос живот.

Джинни задумчиво опустила руку и щипнула его за бок.

— Ты что творишь, Уизлетта? — взвился Малфой, чуть не сорвавшись в фальцет. — Совсем спятила?

— Проверяю, ты живой или иллюзия, — нервно усмехнулась Джинни. И не удержалась, передразнивая его обычным высокомерным тоном уже в полный голос: — И говори потише, раз уж открыл свой грязный рот.

Малфой издал какой-то сдавленный звук, одёрнул мантию и выразительно на неё уставился. Джинни же выдавила ехидную улыбочку и вышла из-за статуи. Она не собиралась пытаться заставить Малфоя открыть дверь, чтобы глянуть что за ней прячется. Зачем? Джинни не зря была сестрой Фреда и Джорджа: она запомнила статую, запомнила, как прошла сюда от Клуба Слизней, и намеревалась вернуться позже в одиночку. Джинни сильно сомневалась, что слизеринец допрёт до того, чтобы перенести свои запасы, или что там пряталось за деревянной дверью, в другое место.

Уже в башне Гриффиндора Джинни с удовольствием скинула с себя надоевшие туфли и присела рядом с Невиллом на подушки, сбоку от камина. Было уже довольно поздно, но в гостиной оставалась пара человек, в том числе занимая диван.

— Ты так увлёкся перепиской, — протянула Джинни, с улыбкой глядя на то, как Невилл старательно выводит буквы на пергаменте. — Я рада, что хотя бы тебе достался интересный собеседник, который увлекается травологией.

— Не то чтобы увлекается, — мягко поправил Невилл. Его ярко-синие глаза красиво сверкнули в отблесках огня. Джинни в который раз подумала, что её друг, пусть и слегка неуклюж и пухловат, на самом деле очень симпатичный и приятный парень. И у него были все шансы вырасти в красавца, если чуть больше уделять времени физическим занятиям. — Но ему и правда хочется поднять оценки по Травологии. А он мне помогает с зельями. Честное слово, мне никто раньше не объяснял так понятно… ой, прости, Джин.

Джинни протянула руку и потрепала Невилла по мягким русым волосам. Он был старше, но, честно говоря, иногда казался ей младшим братиком. Джинни в своей семье была самой младшей и иногда жалела, что после неё не было кого-то ещё. А ведь она при этом была единственной девочкой, над которой все порой тряслись, словно курицы над золотым магическим яйцом!

— Да ничего, я сама знаю, что из меня учитель никакой. Это прекрасно, что хоть кто-то умеет понятно объяснять.

В семье Уизли никто не обладал талантом к педагогике, кроме, разве что, отца. Артур умел понятно объяснять даже самые сложные вещи и, самое главное, был очень терпеливым. К сожалению, мистер Уизли был ещё и очень рассеянным, что несколько усложняло любые уроки с ним. Тем не менее Джинни обожала те редкие спокойные вечера, которые они проводили вместе. Рон их тоже ценил, потому что ему всегда катастрофически не хватало родительского внимания.

Джинни вздохнула, вспомнив о самом младшем из братьев. В отличие от остальных, Рон был тише и доставлял родителям куда меньше проблем. Какими были в детстве Билл и Чарли она толком не знала, а родители особо не рассказывали. Перси зато был капризным и упрямым, близнецы — задиристыми, а вот Рон мог часами играть сам с собой в шахматы или изучать квиддичные стратегии. На фоне старших он терялся. Джинни знала, как сильно он надеялся изменить это в школе, но и тут у него возникли определенные проблемы.

Очень сложно жить не только в тени старших братьев, но и лучшего друга. Гарри любил и ценил Рона — это ни для кого не было секретом, — став его самым первым другом, даже братом, и всегда был готов помочь ему с чем угодно и когда угодно. К сожалению, это не отменяло того факта, что у Гарри были свои проблемы и переживания, к тому же он сам был подростком, из-за чего не всегда мог понять, почему Рон расстраивался или раздражался. Впрочем, они хорошо притёрлись друг к другу, поэтому крупная ссора у них была всего одна, на четвёртом курсе, и Джинни надеялась, что такого больше никогда не случится.

Рон вообще не любил ссориться, особенно с друзьями. Очередной скандал с Гермионой тоже был ему не по душе, но… в этот раз брат вёл себя спокойнее. Джинни нахмурилась, вдруг осознав, что Рон ни разу не подошёл к ней пожаловаться или спросить, что творится в голове Гермионы. Он просто занимался своими делами, как ни в чём не бывало, и… писал письма. Джинни была уверена, что Рон воспримет указ Министерства так же, как и она, — то есть, без какого-либо рвения, — а вместо этого он оказался очень даже вовлечён в общение с неизвестным собеседником.

Может, ему повезло найти кого-то по-настоящему интересного? Джинни вспомнила свой разговор с Асторией: могла ли это действительно быть слизеринка? Если это так, то о чём они могли разговаривать, что девушка заинтересовалась в Роне?! Не то чтобы он был скучным или злым, отнюдь, просто они вращались в совершенно разных мирах. Так какие общие интересы у них вдруг могли появиться?

Джинни так задумалась, что не заметила, как Невилл ушёл, и вздрогнула, почувствовав на голове чужую широкую ладонь. Узнала она её, впрочем, почти сразу, мигом успокоившись и даже скривившись.

— Убери с моих волосы свои грязные руки! — фыркнула она, при этом и не думая отстраняться.

Джинни помнила, как на её первом курсе Рон заплетал ей косы, потому что у неё самой не получалось. Обычно Джинни обходилась высоким хвостом или простым ободком, но как-то раз ей жутко захотелось отправиться на занятия с красивой причёской. Кажется, тогда её впечатлила замысловатая коса Парвати, но сама Джинни, понятное дело, ничего даже близко похожего не могла заплести.

Рон проторчал с ней битый час, встав раньше ради такой просьбы, кое-как собрал длинные буйные локоны в подобие косы, а на следующий день лично попросил Парвати им помочь.

— Моя сестра; что хочу, то и делаю! — Рон ущипнул Джинни за мочку уха и развалился рядом, подмяв под себя оставленную Невиллом подушку. — Как же я устал! Первогодки заколдовали штырехвоста, я весь вечер с ними провозился. Вначале гонялся за несчастной свиньёй, потом за ними, потом отвёл этих придурков к Мадам Помфри, потому что одному штырехвост прикусил палец, а второму дал копытом по уху. Потом отвёл их к Флитвику за наказанием, а ещё пришлось отволочь штырехвоста к Хагриду, сам он не захотел возвращаться в загон.

— Насыщенный вечер. А у нас МакЛаггена вывернуло наизнанку. Ну и Колин чуть не сжёг мне глаза своим раритетом.

— Он запечатлел МакЛаггена? — в голосе Рона прозвучала надежда.

— Нет.

— Жаль. — А теперь — искреннее разочарование. МакЛаггена он не любил, и дело было даже не в Гермионе. Хотя, кто вообще любил МакЛаггена?

Джинни повернулась к Рону и, нависнув над ним, толкнула в плечо, чтобы он тоже посмотрел на неё.

— Мм? Я не усну тут, просто полежу немного.

— Да мне-то что? Можешь хоть всю ночь на полу провести. Я хотела спросить, о чём ты переписываешься?

— Ты про наших новых почти воображаемых друзей? — приподнял брови Рон. — Да обо всём… это удивительно просто. Не знаю, мы как-то легко поладили.

— Но о чём конкретно вы говорите?

— Обо всём, ну. Кое-как о семье, потому что половина затёрта, об учёбе… ещё о книгах.

— О книгах, — повторила за ним Джинни. — Ты говоришь о книгах?

— Ты сейчас звучишь как Гермиона, — скривился Рон. — Да, представь себе, о книгах. Симус в прошлом году посоветовал мне маггловские детективы, она тоже их читала, и…

— Она?

— Да, там девушка, — уверенно заявил Рон и покраснел. Или это так причудливо отсвечивало пламя камина? — Она тоже любит детективы.

Рон замолчал, а Джинни решила больше ничего не спрашивать, хотя ей хотелось узнать подробности. А ещё обсудить его отношения с Гермионой. Но, наверное, не стоило в это лезть. По крайней мере сегодня, раз у них обоих был сложный и насыщенный день.

Самое главное, что Рон был доволен. Даже если он переписывался именно с Асторией, то что тут такого? Сказать об этой конкретной слизеринке что-то плохое Джинни не могла, и, пристыженная однокурсницей, несколько пересмотрела свои навязанные по сути другими людьми взгляды. Теми же родителями, братьями, старшими друзьями. Ещё до поступления в Хогвартс Джинни яро надеялась, что попадёт именно на Гриффиндор, где учились все Уизли, и, не дай Мерлин, свяжется с кем-то с серебристо-зелёного факультета. Как оказалось, они тоже люди; даже Снейп — Снейп! — обнаружился состоящим в пусть и странных, но, видимо, отношениях, человеком, хотя всегда казался ей злобной ожившей статуей.

Уже поздно ночью, лёжа в кровати, Джинни наглухо закрыла полог и принялась за новое письмо, пусть и не получила ещё ответа на прошлое.

«Знаешь, я тут подумала, что нам надо больше писать. Ты любишь книги? Если да, то какие? И как ты относишься к детективным историям? Все с ума посходили в этом году из-за этой переписки, каждый второй пытается угадать, с кем общается. Мне вроде бы тоже интересно… но пока я хочу узнать тебя получше, чтобы составить непредвзятое мнение.

Сегодня я поняла, что устала от этой тупой вражды факультетов. Она такая душная и ребяческая, ты не находишь?»

Это письмо Джинни собиралась отправить, когда получит своё, дописав дальше ответ на строки собеседника.

Она всё ещё не была уверена, что идея Министерства хорошая, но… стоило дать этой переписке шанс.

+++

Драко, октябрь 1996 года

+++

Корни мандрагоры орали так, что их было слышно даже сквозь наушники. Драко поморщился, поправив свои, и с неприязнью воззрился на младшекурсников, пересаживающих истошно визжащие растения в горшки побольше. Если бы не Панси, ноги бы его здесь не было. Паркинсон обиделась на него непонятно за что и гнусно предложила Спраут его кандидатуру в помощники на занятии. Самого Драко она поставила перед фактом в последний момент, так что отказаться было невозможно. Как бы Драко ни относился к педагогическому составу Хогвартса, Снейп бы с него шкуру спустил, посмей он проявить открытое неуважение к кому-либо из профессоров.

Поэтому Драко застрял на занятии по Травологии вместо того, чтобы тратить время на что-то куда более полезное. Для него, естественно. В лекции про мандрагору и её пересаживание он точно не видел ничего сильно полезного. Зачем они вообще этим занимались? Подобные распространённые ингредиенты можно купить в Диагон-аллее или заказать у любых сертифицированных продавцов! Почему, к слову, в школе так и не поступили, когда по коридорам ползал василиск, Драко до сих пор не понимал. Впрочем, это было далеко не единственное, что он не понимал в действиях руководства Хогвартса.

Прав был отец, пытаясь прикрыть это место.

Когда сверху послышался треск стекла, Драко поморщился и поднял руку с палочкой. Он заметил, что Лонгботтом на другом конце теплицы тоже вскинулся. В отличие от самого Драко, гриффиндорец находился тут добровольно, потому что обожал Травологию. Это знал даже Драко, ничуть не заинтересованный в жизни Лонгботтома. Неуклюжий увалень из Гриффиндора, кажется, только в этой дисциплине и преуспел, и Спраут не уставала его хвалить. Как только язык не натёрла?

Всё-таки проводить настолько опасные занятия в стеклянных теплицах было не лучшей идеей. Из раза в раз происходило одно и то же: стекло покрывалось сетью трещин, лопалось, и чтобы никто не пострадал, приходилось удерживать осколки магией, а потом чинить с помощью чар. Это было настолько неразумно, что Драко самому захотелось написать в Министерство Магии, но он подозревал, что это ни к чему не приведет.

Пресвятой Дамблдор как-нибудь, да отмажется. Он всегда так делал, что вызывало у многих недоумение: у многих, но, конечно же не у тех, кто когда-либо учился на Гриффиндоре. Драко сделал глубокий вдох и про себя снова отругал Панси, подвергшую его изощрённой пытке. Он совершенно не хотел тут находиться, но способа сделать ноги до конца урока у него не было. Будь проклята эта должность старосты и прилагающиеся к ней обязанности! Отец зато был в восторге, когда Драко получил значок, и разглагольствовал о назначении сына целый час за обедом, вспоминая, как сам с честью носил значок.

А вот мать ничего не сказала, но по её виду можно было судить, что она не пребывала под большим впечатлением, и теперь Драко прекрасно понимал почему.

— Мистер Малфой! — позвала Спраут. — Мистер Малфой, я к вам обращаюсь.

— Да, профессор? — наконец-то отвлекся от своих мыслей Драко и соизволил взглянуть на преподавательницу.

— Будьте добры, соберите с мистером Лонгботтомом горшки. Перенесите их на второй этаж, на солнечную сторону, — велела она и повернулась к второкурсникам. — А мы с вами продолжим занятие, мои дорогие! Отложите наушники и ответьте на несколько простых вопросов. Каждый участник принесёт своему факультету три балла, а ответивший правильно — все десять!

Драко тяжело и протяжно выдохнул. Без особого энтузиазма он взялся за первый горшок: переносить их с помощью магии было более рискованно, чем руками. В Травологии, как и в Зельеварении, вообще многое приходилось делать по-маггловским методам. Драко это решительно не нравилось, но он один раз уже попытался высказать недовольство Снейпу, за что получил неожиданно суровое наказание.

— Ставь сюда, — подсказал Лонгботтом, когда они поднялись на второй этаж, и кивнул на стоящие в ряд длинные столы. Драко не снизошел до ответа, просто молча поставил свой горшок с краю.

Спустя ещё несколько ручных переносов он решил отдохнуть и прислонился бедром к одному из столов. Тренировки по квиддичу были куда веселее, на них Драко не чувствовал усталости, в отличие от скучных и нудных забегов по лестнице. Лонгботтом тем временем успел заставить уже половину стола. Драко хмыкнул: можно было бы просто подождать, пока гриффиндорец не закончит работу сам.

Тот, словно прочитав его мысли, повернулся к Драко.

— Не отлынивай, — спокойно сказал он. — Я не собираюсь всё делать сам.

— Не боишься, что я тебя прокляну? — поинтересовался Драко, ухмыльнувшись.

— Нет, — покачал головой Лонгботтом. — Потому что я прокляну тебя в ответ. И никто не поверит, что это сделал я, а вот насчёт тебя… сам понимаешь.

Драко опешил. Это когда бесхребетный Лонгботтом успел настолько осмелеть? Всегда был трусливым и слабым, а тут вдруг дал отпор, ещё и с совершенно нейтральной миной. С чего это он поверил в себя? Скорее всего, конечно, решил, что у него есть поддержка в лице Поттера с Уизли и Уизлетты. А, ну ещё и этой выскочки Грейнджер, как он мог о ней забыть!

— Кишка тонка.

— Ты не хочешь проверять, правда, — вздохнул Лонгботтом. Поправил горшки так, чтобы те стояли идеально в ряд и отошёл на пару шагов полюбоваться проделанной работой. — Ты будешь ходить на эти собрания?

— Какие?

— Клуба Слизней.

— Да ни в жизни! — Драко скривился и скрестил руки на груди. — Бессмысленное и бесполезное мероприятие.

— Забавно.

— Что?

— Хоть в чём-то мы согласны.

Далее их странный диалог не продолжился, чему Драко был очень рад, но чуть позже в тот же день не удержался и рассказал о нём Нотту.

Теодор, который как раз писал своё письмо, лишь фирменным жестом выгнул бровь.

— И что тебя удивляет? Лонгботтом ещё в прошлом году вымахал и набрался уверенности, они же проводили под руководством Поттера какие-то занятия.

— А ты откуда знаешь?

— Это не такой уж большой секрет, Драко, — терпеливо объяснил Теодор, даже не отвлекаясь от пергамента. — Ты чем таким занимался весь прошлый год?

— Точно не следил за гриффиндорцами. Напомню, мы сдавали СОВ.

— И я получил лучший балл на нашем факультете, — ничтоже сумняшеся напомнил Нотт. — Хотя из жизни не выпадал. При чём тут гриффиндорцы? Я просто наблюдаю за происходящим в школе, это полезно в том числе для личного развития, чтобы мозги совсем не атрофировались. Между прочим, ты не смог обойти меня по зельям именно из-за того, что забросил Травологию.

— Ой, да пошёл ты, — предложил Драко, уже пожалевший, что решил позубоскалить с товарищем.

Лучше бы Забини рассказал, но того теперь по вечерам практически не бывало в гостиной: то он проводил время со своей новоявленной девушкой, то писал ей же письма, пока ждал с собрания старост. А то и вовсе повадился о чём-то шушукаться с Паркинсон, словно стал её закадычной подружкой. Мило аж до блевоты.

Перед сном Драко никак не мог опять закончить собственное письмо. Предыдущее, полученное от его собеседницы пару дней назад, снова резко сменило тон, и Драко так и сяк размышлял над тем, как бы на него ответить так, чтобы не врать, но и не поругаться с писавшей. В конце концов она его, пусть и не специально, но опосредственно оскорбила. С чего это вдруг желание узнать собеседника в лицо означало, что он сошёл с ума? Да и здравую конкуренцию факультетов Драко не считал тупой. Кто в здравом уме будет желать общаться с гриффиндорцами? Да и хаффлпаффцы, на его вкус, были неинтересными тугодумами. Из них половина была полукровками, хотя у многих родители происходили из древних и известных семей. Зачем только связывались с магглами и грязнокровками?

Судя по вопросу про детективы — собеседница точно общалась с кем-то из этой шайки. Письмо всё никак не писалось, а в спальню тем временем заглянул тот самый штырехвост, уже знакомый Драко. Почему минипиг так и остался ярко-розовым Драко не знал, но считал это личным оскорблением. И вообще, как этот свин проник в помещение с закрытыми дверьми и окнами?

— У меня для тебя ничего нет, приходи завтра, — пробубнил Драко.

Под его недоумённым взглядом Гойл полез в карман, выудил оттуда десять сиклей и, тщательно поделив на две кучки, отдал одну Крэббу, а вторую — закинувшему своё письмо в сумку штырехвоста Нотту.

— Мы заключили пари, — поймав взгляд Драко, ухмыльнулся Теодор.

— Ты же начал дружить с Лавгуд, — заметил Винсент, хотя это ни черта ничего не проясняло.

— Мы всё ждали, когда ты заговоришь с животными, — хохотнул Теодор. — Только у Луны это стиль жизни, а у тебя, друг мой, кажется, просто едет крыша на почве подозрений.

Драко удержался от того, чтобы не запустить обеими подушками со своей кровати в сокурсников и только фыркнул, задёрнув полог.

— Бред не несите, я не общаюсь с Полоумной! — всё же, крикнул он в залёный балдахин, но в ответ получил только противный смех вернувшегося в дормиторий Забини.

Уже проваливаясь в сон, Драко услышал цокот копыт. На соседней кровати громко храпел простудившйся Винсент, но Драко был уверен, что цокот ему не почудился. Неужели демонический свин остался в спальне? Может, он решил стать персональным проклятием Малфоя? Встать и проверить Драко побоялся.

Драко переспал с этой мыслью — «а лучше бы с кем-то ещё», — хмыкнул Блейз в ванной при виде его растрёпанных волос и кругов под глазами, — и на следующее утро чувствовал себя совершенно разбитым. Штырехвоста в спальне не было, но Драко чувствовал, что тот уже поджидает его где-то за первым же поворотом.

«Здравствуй, конечно же я читаю. Между прочим, я почти лучший ученик своего курса. Ещё мне нравятся журналы по квиддичу, дома я храню целую коллекцию, у меня есть даже редкие экземпляры восемнадцатого века, которые сейчас можно найти только на аукционах. Мне подарил их *скрыто магией* на семилетие.

Я не нахожу вражду, как ты выразилась, факультетов глупой. Если в школе нет соревнования, то в чём смысл пытаться себя показать и быть лучшим? То же касается и оценок. Ты сама писала, что любишь учиться, если я правильно понял. А вот всякие истории, в которые влипают *скрыто магией* *скрыто магией* *скрыто магией*, в общем, именно такое я считаю глупым ребячеством.

И что плохого в том, чтобы попробовать угадать собеседника? По крайней мере, это позволит переписываться без всех помех, которые создаёт магия. Разве не в этом был смысл?

Отвечая на твой последний вопрос, у меня нет каких-то тайных увлечений. Хотя, пожалуй, одно: я очень люблю европейский шоколад, который мне присылает *скрыто магией*. Что насчёт тебя?»

Вообще-то Драко не собирался признаваться в этом конкретном секрете, но решил, что ничего такого страшного в этом не было. Половина студентов Хогвартса, если не больше, обожала всякие сладости. В «Зонко» были очереди побольше, чем в магазине для квиддича. Даже сомнительную продукцию близнецов Уизли сметали с прилавков. Вот в этом Драко ни за что бы не признался: он сам пару раз заглядывал в их магазин, открытый в Диагон-аллее. Правда, покупки совершал не самолично, а за сикль нанимая для этого младшекурсников из Рейвенкло или Хаффлпаффа.

Розовый штырехвост, как Драко и подозревал, уже ждал его в тёмном коридоре подземелий. Свин приветственно хрюкнул — Драко был готов поклясться, что заметил ухмылку на морде животного, — и встал бочком, складывая крылья — так, чтобы было удобнее закинуть пергамент в сумку.

— На, забирай, и исчезни с глаз моих! — проворчал Драко и тут же испуганно заозирался по сторонам: не дай Мерлин, ещё кто-нибудь подслушает, как он разговаривает с отпрыском Флитвика и Хагрида.

Что ему теперь, до самого Рождества придётся жить в постоянном напряжении?!

+++

Ханна, октябрь 1996 года

+++

Ханна еле дождалась конца занятий, чтобы засесть в библиотеке сначала с письмом, а потом и с книгой. Ей оставалось дочитать всего тридцать страниц, но именно там содержалась развязка, и ей не терпелось узнать, угадала она концовку или же автор снова её удивит.

У этой писательницы выходили настолько запутанные психологические триллеры, что из пяти произведений, которые Ханна успела прочитать, она угадала только две развязки, и то приблизительно. Пристрастие к триллерам Ханна переняла у дяди-сквиба, а вот ужасы начала читать на летних каникулах, найдя у него же некое «Кладбище домашних животных». За пару месяцев до этой находки у Ханны умер любимый кот; видимо поэтому она прониклась пусть и пугающей, но цепляющей атмосферой книги.

А, собирая чемодан в Хогвартс, специально освободила место не для дополнительных нарядов и украшений, а для запаса маггловских книг.

Ей ужасно — ха! — повезло, что её собеседницей оказалась такая же любительница ужастиков. Уже после пары первых писем они делились друг с другом идеями и даже короткими сценариями. Только если Ханне были больше по душе западные произведения, то её подруге по переписке нравилось всё азиатское, особенно связанное с Японией.

Впрочем, так ли это было плохо? Наоборот, расширяло кругозор!

Ханна планировала дочитать три последние главы как можно быстрее, потому что её ждали домашние задания по ЗОТИ и Травологии, но, увы, её планам помешали. Стоило, наверное, сразу пойти в гостиную Хаффлпаффа, а то и к себе в комнату, а не оставаться в библиотеке.

— Это детективы? — раздался мальчишеский голос у неё над ухом.

Ханна положила на страницу закладку и только потом приподняла голову, заправляя за ухо выскользнувшую из причёски прядь длинных светлых волос. Малфой. Она, конечно, сталкивалась с ним на уроках и на собраниях старост, но они ни разу, на её памяти, не разговаривали напрямую. Из Слизерина Ханна за всё время, проведённое в Хогвартсе, успела перекинуться парой слов только с Забини, Паркинсон, ну и, может, ещё с парой однокурсников сугубо по учебным вопросам.

— Да, — ответила Ханна, решая не вдаваться в подробности.

Чистокровный слизеринец из семьи, подобной Малфоям, вряд ли знал нюансы маггловской литературы. Удивительно, что он вообще снизошёл до вопроса. Возможно, его привлекла обложка? Несмотря на то что в книге не было мистики, художник подошёл к оформлению оригинально, совместив типичные детективные элементы вроде увеличительного стекла и отпечатков пальцев с потусторонними — фотографиями с призраками и чёрными щупальцами в зеркале.

— И тебе… — Малфой прочистил горло, опустив взгляд на то, что держал в собственной руке: свиток, видимо, с эссе, — … нравится?

— Ты про конкретно эту книгу? — с лёгким недоумением уточнила Ханна. — Я почти дочитала, да, она хорошая. Но концовка может поменять моё мнение. В подобном жанре много зависит от того, насколько логично и изящно автор закругляет сюжет.

— Ясно, — выдавил из себя Малфой. — И они помогают развивать чутьё?

— Эээ, думаю, да? Любые загадки помогают развивать чутьё, разве нет? Насколько я слышала, в Рейвенкло уже человек шесть догадались, кто их собеседники, всего за месяц с небольшим. А они постоянно разгадывают загадки, даже чтобы зайти в собственную гостиную.

— Малфою это не поможет, Ханна, шляпа бы его никогда не отправила на Рейвенкло, сколь бы умным он себя ни считал.

К её столу подошло ещё больше народу, и Ханна поняла, что дочитать книгу в ближайшие минут десять ей вряд ли удастся. Джинни насмешливо глядела на слизеринца, а Луна мягко сжала локоть подруги, спокойно зовя по имени.

— Что «Джинни»? — недовольно отреагировала рыжая. — Ты сама говорила, что у них первый на курсе Нотт.

— А ты, можно подумать, первая на своём, Уизлетта? — пошёл в ответную атаку Малфой. — Вот будешь сдавать СОВ в конце года, тогда и поговорим.

— Непременно, — пообещала Джинни. — И в квиддиче, будь уверен, я тебя обойду.

— Ты не играешь на позиции ловца.

— В первой игре сезона буду, Гарри не участвует, — сообщила Джинни.

— И почему это вдруг золотой Поттер отказался?

— Не твоё дело, хорёк.

— Можете ругаться в другом месте? — не выдержала Ханна. — Извините, но я не хочу, чтобы прибежала мадам Пинс, и мне надо делать домашние задания.

— Ты можешь пересесть вон к тому стеллажу, — подсказала Луна, указывая в сторону стола, где сидели девушки-близняшки со Слизерина с двумя почти такими же одинаковыми парнями. — Там у окна стоит кресло, к которому никогда не подлетают мозгошмыги. И, кстати, штырехвосты тоже.

— Это правда? — ни с того ни с сего воодушевлённо выкрикнул Малфой. — В смысле, там какой-то защитный барьер?

— Нет, просто под креслом логово «Чудовищной книги о чудовищах», — пояснила Луна, не меняя своего вечно отсутствующего выражения лица. Но на её губах возник намёк на улыбку. — Она яростно охраняет территорию. Только запрыгивать в кресло лучше с расстояния, чтобы она не укусила.

— Пожалуй, мне и тут неплохо, — отказалась Ханна. — Просто слишком… шумно.

Лавгуд, видимо, в отличие от двух других намёк поняла — она покрепче перехватила Джинни за локоть и повела в сторону следующей секции, рассказывая что-то про клуб Слагхорна. Насколько Ханна знала, туда Лавгуд попала только раз, как спутница Гарри Поттера, но, возможно, она чем-то приглянулась профессору и продолжила посещать встречи клуба.

Сама Ханна никогда не интересовалась таким. Она вообще порой себе казалась несколько скучной, несмотря на звание старосты и участие в прошлом году в тренировках под предводительством Гарри Поттера. Это был неплохой опыт, но их своеобразный клуб распался, когда стало понятно, что в нём нет экстренной нужды, и с тех пор Ханна занимала себя чтением и подготовкой к школе целителей, куда планировала поступить сразу после Хогвартса.

Она думала, что Малфой тоже удалился следом за Джинни и Луной, но он всё так же стоял, не шелохнувшись, с очень задумчивым видом изучая обложку её книги. Настолько задумчивым и странным, что Ханне стало немного не по себе. Этот слизеринец уж очень подозрительно себя сегодня вёл! Может, у него завелись… как их там называла Луна, мозгошмыги?

Игнорировать его и дальше было невозможно. Ханна вздохнула, уже почти смирившись, что почитать ей в предназначенном для чтения месте не дадут. Может, не таким уж и плохим было предложение Луны пересесть? Ханна не была спортивным человеком, но дело с «Чудовищной книгой о Чудовищах», как и все её ровесники, уже имела, так что справится.

— Ты сюда хочешь сесть? — спросила она у Малфоя, который оторвал загипнотизированный взгляд от её книги и перевёл недоумевающий на неё саму. — Или тебя это заинтересовало? — Ханна приподняла книгу в руках, хотя здраво сомневалась, что слизеринец мог увлечься чем-то подобным. Ханна, конечно, совсем не знала Малфоя и никогда не интересовалась его увлечениями, но представить его с такого рода литературой было неимоверно сложно.

— Нет, спасибо, — после небольшой паузы ответил Малфой и даже не скривился. — Ты ещё не догадалась, кто тебе пишет?

— Нет, — покачала головой Ханна. — Но я и не старалась узнать пока.

— Тебе совсем всё равно?

В голосе Малфоя послышались обвинительные нотки. Ханна приподняла брови, не понимая, чем вызвала у него такое негодование. Какая разница, с кем они переписывались? Вся суть затеи Министерства была в том, чтобы сблизить учеников с разных факультетов. Для этого нужно было сначала узнать собеседника без предрассудков, а потом уже конкретное имя. Ханне было достаточно того, что с ней вели интересную беседу, делились мнением и обсуждали её собственные мысли. Она надеялась, что анонимная дружба окрепнет и в последствии станет настоящей, не ограниченной лишь перепиской.

— Нет, но пока мне куда интереснее дочитать книгу, — устав от бесполезного разговора, выразительно вздохнула Ханна. — Если тебя так увлекло расследование, обратись к Энтони.

— Энтони? — переспросил Малфой, нахмурившись. Ханна поняла, что он не имел представления, кого она упомянула.

— Энтони Гольдштейн, наш однокурсник с Рейвенкло. Он помогает с расследованиями личностей собеседников за два галлеона.

Ханне, когда она узнала, это показалось ужасно завышенной ценой, но, как ни странно, к Энтони потянулась вереница заинтересованных. Среди его «клиентов», как он их называл, числились Милисента Булстроуд, Теренс Хиггс, Ромильда Вейн и ещё несколько человек. Интересно, удалось ли ему помочь кому-то из них? Эрни МакМиллан наверняка был в курсе, так как пристально следил за бизнесом сокурсника, сетуя, что сам до него не додумался.

— Нет уж, обойдусь. Мне не нужна помощь, — вздёрнул Малфой подбородок и громко охнул, когда на него спикировала бумажная птичка, острым клювом подло уткнувшись в щеку. Ханна не выдержала и прыснула в кулак: до того выражение лица Малфоя сделалось смешным. Его бледные щёки тут же покрылись неравномерным румянцем, а губы сжались в тонкую линию.

— Уизлетта! Я знаю, что это была ты! — Свирепо оглядевшись, слизеринец зашагал в ту сторону, куда ранее удалились Джинни и Луна.

Странно, что мадам Пинс до сих пор не выгнала шумных учеников из библиотеки. Обычно она была куда менее терпеливой и сразу пресекала подобное поведение.

Убедившись, что её наконец оставили в покое, Ханна вновь открыла книгу и с головой окунулась в последние три главы.

Вместе с главным героем она кралась по тёмным коридорам и готова была поклясться, что чувствовала влажный липкий воздух, живо описанный на страницах. Шаг за шагом они приближались к развязке, и Ханна не могла не переживать, нервно теребя на запястье браслет. Конечно, счастливый финал был маловероятным, что стало понятно, когда в эпилоге за окном показался странный силуэт. Ханне так и хотелось войти в книгу и образумить героев; сказать им не выходить на улицу, но она благоразумно молчала ровно до последних строк. Дочитав их и представив противный потусторонний скрипучий голос, произнёсший «ну вот, мы снова вместе», она выдохнула…

… и взвизгнула, когда ей на плечо, почти как в книге, легла чья-то прохладная ладонь.

Вот теперь мадам Пинс выглянула из-за стеллажа и грозно потребовала тишины. Почему-то, когда шумели остальные, она не показывалась, а Ханне досталось буквально ни за что!

— Прости, — ровным тоном проговорила студентка со Слизерина, всё ещё держа руку на её плече. — Я не хотела тебя напугать.

— Ничего страшного, — прижав ладонь к груди выдохнула Ханна, припоминая фамилию девушки: Кэрроу. Одна из тех самых близняшек, которые сидели недалеко от кресла с чудовищной книгой, похожих друг на друга, как две капли воды. — Всё в порядке.

Сердце, не соглашаясь, колотилось как бешеное, и Ханне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Она была не из пугливых, но никак не ожидала, что ситуация из книги почти точь-в-точь повторится в жизни.

— Мы с сестрой хотели пригласить тебя в клуб, — продолжила слизеринка. Ханна, как и большинство студентов, не отличала сестёр друг от друга, поэтому не знала, с которой из них разговаривала сейчас. — Книжный. Флора заметила, что ты любишь читать.

— А… а кто его организовал?

— Мы. Литературный клуб, но не классический.

— Что это значит?

— Детективы, ужастики, триллеры. Профессор Флитвик сказал, что у нас очень интересный выбор жанров.

Ханне показалось, что в голосе Гестии — вроде так звали сестру Флоры — послышалась гордость. Удивительно для почти не проявляющей эмоций девушки.

— Действительно интересный, — не могла не согласиться Ханна. — Я… а почему бы и нет? — Друзья Ханны давно говорили, что ей нужно пробовать что-то новое. Книжный клуб, организованный сёстрами Кэрроу, был как раз тем самым необычным, что она могла попробовать. Ещё и прямо в её вкусе.

Ханна широко улыбнулась, и Гестия тоже приподняла уголки губ в подобии улыбки.

— Мы собираемся каждый вторник в шесть рядом с кабинетом Трансфигурации. Нам выделили соседний, он пустует в это время.

— А что вы сейчас читаете?

— Ты уже прочитала, — кивнула Гестия на книгу Ханны. — Мы с сестрой тоже начали. Будем рады обсудить на встрече.

Ханна наклонила голову набок, удивившись тому, что чистокровная слизеринка знакома с маггловским произведением. Почти как её неизвестная собеседница. Проводив Гестию взглядом, Ханна всё же решила оставить все вопросы до встречи во вторник.

В конце концов, она же не Малфой или кто-то из клиентов Энтони, чтобы торопиться. И её всё ещё ждали домашние задания.

+++

Джинни, октябрь 1996 года

+++

— Тупой Малфой и его тупая рожа с тупым большим ртом, — бубнила себе под нос Джинни, перебирая свитки в архиве Филча.

— Я сижу рядом с тобой, Уизлетта, так что не могла бы ты прекратить? — процедил Малфой и едва успел отодвинуться, когда она попыталась заехать ему локтем в бок.

Это наказание они получили исключительно из-за него, поэтому Джинни не собиралась с ним миндальничать. Он так разорался в библиотеке из-за несчастного заколдованного журавлика, что у мадам Пинс окончательно лопнуло терпение, и она отправила их к Филчу за наказанием. Луну при этом библиотекарь то ли не заметила, то ли не посчитала в чём-то виноватой; подруга лишь помахала Джинни рукой, сочувственно улыбнувшись и посоветовав «не обращать внимания на мозгошмыгов Драко».

Старый завхоз, — не иначе, как с радости впервые в году получить к себе первых провинившихся, — разошёлся на получасовую лекцию. Как всегда о том, что в былые времена учеников лупили розгами за провинности, благодаря чему дисциплина была лучше, трава зеленее, а у него, видимо, больше шансов подгадить ближнему своему. Не начать свару с Филчем стоило Джинни неимоверных усилий. Она знала, что у её отца на теле остались шрамы от какого-то особенно изощрённого наказания. Дома родители могли ругаться на них сколько угодно, но самое большее, что они могли сделать, это дать подзатыльник или схватить за ухо. Джинни и вовсе никогда не наказывали физически: всё же она была долгожданной и обожаемой девочкой, да и не делала ничего из ряда вон выходящего, заслуживающего выволочки. А вот братьям доставалось. Особенно часто влетало близнецам, с которых, впрочем, всё было как с гусей вода.

Джинни тяжело вздохнула, с ненавистью уставившись на выданные завхозом бумаги. Какие-то бланки нужно было переписывать, чем занялся Малфой. Он, конечно же, не сам вызвался, это Филч перед уходом вспомнил, какой у слизеринца аккуратный почерк, и велел взяться за перо. Самой Джинни в итоге пришлось заняться сортировкой.

— Это твоя вина, что мы здесь, поэтому я буду говорить что хочу и сколько хочу, — огрызнулась Джинни, откладывая отсортированную часть в левый угол стола. Она даже не пыталась сильно вникнуть в то, что читала: старые, давно никому не нужные документы из архива, про который вспоминали только назначая наказания студентам.

— Моя? Это был твой идиотский воробей.

— Журавль, придурок.

— Кривой воробей. Тебе показать, как должен выглядеть журавль?

Громко фыркнув, Джинни отвернулась от Малфоя. Ей было нисколько не интересно, как по его мнению должен выглядеть журавль. Она сама их только на картинках и видела, несмотря на то, что серые прилетали в Великобританию весной. Родители обещали свозить её в Норфолк, чтобы посмотреть на них, но эта поездка так и не состоялась. В первый раз Джинни умудрилась страшно разболеться; на следующий у отца не получилось взять выходные; на третий близнецы уговорили их с Роном поучаствовать в шалости и разнесли половину Норы, за что были наказаны, а потом про поездку в Норфолк как-то все забыли.

Джинни придвинула к себе следующую кипу бумаги, как вдруг перед её глазами пронеслась бумажная птичка. Она сделала в воздухе одну петлю, потом вторую, поднимаясь всё выше и выше, пока не осела на самой верхней полке пыльного стеллажа. Настолько стремительно, что Джинни даже не успела её рассмотреть.

— Вот это — журавлик, — самодовольно заметил Малфой и опёрся локтем на стол. Очередная отрепетированная у зеркала поза, судя по всему. Джинни посмотрела на Малфоя пристальнее и попыталась представить, сколько времени он тратил на эти репетиции. — Могу научить тебя, Уизлетта.

— Как-нибудь обойдусь, — решительно отказалась она. — Жила без долбаных журавлей, проживу и дальше.

— Грустная жизнь, Уизлетта, очень грустная, раз ты даже журавлей не видела вживую.

Джинни пришлось сделать над собой очередное усилие, чтобы не зарядить в него очень соблазнительно лежавшим на столе томом древних правил Хогвартса. Выглядел он настолько солидно, что обещал Малфою визит в Больничное крыло после знакомства с ним, учитывая, что палочки на время наказания у них, естественно, забрали. Но, наверное, не стоило доходить до членовредительства, потому что тогда Гриффиндор точно лишится баллов. И Гермиона непременно открутит Джинни голову. Или, как минимум, разразится тирадой на полчаса, перед которой померкнет даже тирада Филча.

После вечеринки Слагхорна Гермиона несколько раз пыталась поговорить с Джинни, но каждый раз безуспешно. Помириться с Роном ей тоже не удалось: он не был настроен идти навстречу. Что именно между ними произошло Джинни не знала и решила не расспрашивать. Рон, если не делился сам, не любил, когда в его личную жизнь лезли с излишним упорством. В нём причудливым образом сочетались жажда внимания и желание отстаивать свои границы.

Гермиона же, несмотря на многолетнюю дружбу с Гарри и Роном, этого никак не понимала.

— Ты самая агрессивная из всего вашего выводка, — хмыкнул Малфой, и перо в его руках снова заскрипело. — Даже твой братец не такой бешеный, как ты.

— Который? У меня их шесть.

— Ну явно не тот ваш заучка, который был старостой.

— Надо же, ты помнишь Перси! — всплеснула руками Джинни. — Удивительно, просто удивительно! Точно великий сыщик. Что ещё ты знаешь о моей семье? Как звали школьных подружек Билла и Чарли? Любимые анекдоты Фреда с Джорджем? Самый страшный кошмар Рона?

— Пауки.

— А?

— Уизел боится пауков, это все на нашем курсе знают. У Лонгботтома боггарт превращался в Снейпа, а Поттер падает в обморок при виде дементоров.

Осведомленность Малфоя на тему Гарри могла бы её шокировать, если бы Джинни не знала, что он следил за жизнью своего «врага» так пристально, словно тот был на самом деле любовью всей его жизни.

Джинни подалась вперед, беспардонно вторгнувшись в личное пространство Малфоя. К своей чести он не отпрянул, вновь плюхнувшись на жопу, но заметно напрягся.

— Знаешь, мне всегда не давал покоя один вопрос, — медленно и тихо проговорила Джинни, не сводя глаз со слизеринца.

— Какой? — прищурившись, спросил он, тоже понизив тон.

— Какие чувства ты испытываешь к Гарри? — невинно улыбнулась Джинни. — Или тебе нравятся рыжие, и на самом деле ты следишь за моим братом?

— Что? — обалдело переспросил Малфой, так резко отодвинувшись на стуле, что всё-таки едва не свалился с него.

— Прости, но они оба точно по девочкам, — сочувственно протянула она и цокнула языком. — Но я уверена, что ты найдешь достойного…

— Мне нравятся девушки, придурочная!

— Тогда Гермиона? Но ты не назвал её боггарта, значит не так внимательно за ней наблюдаешь.

— Я вообще не наблюдаю за вашей грязнокровной заучкой! И за…

— Держу пари, это потому, что слишком занят у зеркала, репетируя…

Джинни перебила, но сама не успела продолжить: в коридоре возле архива, где они отрабатывали наказание, что-то с грохотом упало. Учитывая, что в этой части Хогвартса и так редко кто ходил, оба кинулись к двери, прислонившись ушами к деревянной поверхности. Филч не мог, в отличие от других профессоров, её запереть заклинанием, но с другой стороны наверняка караулила миссис Норрис. Так что Джинни позволила себе лишь совсем чуть-чуть приоткрыть створку: убедиться, что это Пивз шалит, ну или сама кошка с какого-то перепугу влетела в ближайшие рыцарские латы.

Миссис Норрис нигде не было видно. Как и вообще чьего-либо присутствия.

Джинни открыла дверь пошире и высунула голову, оглядев коридор. Совершенно; в том числе никаких статуй или любых других предметов, которые могли бы упасть с подобным шумом.

— Уизли, ну что там? — нетерпеливо спросил Малфой, который стоял чуть дальше и предусмотрительно старался не касаться её.

— Василиск и его новая жертва, — мрачно пошутила Джинни. Лицо Малфоя забавно вытянулось, словно он воспринял это за чистую монету, и Джинни понесло дальше: — Расслабься, хорёк, я шучу. Это Снейп уронил свою таинственную возлюбленную.

А теперь Джинни пожалела, что у неё не было с собой раритетного фотоаппарата Колина. Малфоевская рожа в данный момент развеселила бы Рона куда сильнее блюющего МакЛаггена! Джинни уже приготовилась брякнуть третью шутейку про то, что это на самом деле случайно заблудший не в тот коридор фестрал, которого привёл сюда в поисках Малфоя розовый штырехвост, как действительно услышала голос Снейпа.

Джинни даже подумала, что у неё начались галлюцинации: мало ли, какая плесень наросла в архивах за всё время их существования? Гермиона что-то ей рассказывала про плесень, которая была смертельной в мире магглов, а ещё про эффекты, которые вызывали всякие грибы, но Джинни, конечно, слушала краем уха. Что, если в Хогвартсе завелась ещё и магическая? Она ведь вроде как живая, причём?

То, с какой скоростью Малфой дёрнул её за шиворот и захлопнул дверь была сопоставима с той скоростью, с какой он в прошлый раз спрятал её под свою мантию.

— Хватит меня уже лапать! — возмутилась Джинни, но Малфой уже зажал ей рот рукой, позабыв про свои чистокровные замашки. И снова прислонился ухом к двери. По внезапно дико загоревшимся серым глазам Джинни поняла, что слизеринцу, видимо, слишком уж сильно захотелось узнать, что там за тайный роман у его декана.

Тут, к слову, Джинни бы соврала, сказав, что сама бы не хотела. Просто ей было как-то не до этого. Она даже успела позабыть про намерение наведаться к статуе медузы, где Малфой прятал свой схрон.

К их большому сожалению, дверь была слишком толстой, чтобы расслышать что-то внятное. Единственная щель позволила им лишь уловить второй — женский — голос, на секунду, и после этого за дверью установилась прежняя тишина.

Джинни снова первой отпихнула Малфоя, застывшего чуть ли не в позе охотничьей собаки, что её повеселило ещё больше, пусть она и сдержалась, не выразив этого вслух.

— Я думаю, он встречается с Трелони, — совершенно серьёзным тоном возвестил слизеринец. Настала очередь Джинни выпячивать глаза в искреннем шоке, прежде, чем она поняла, что Малфой… шутил.

Оценив её выражение лица, он расхохотался, чуть ли не сложившись пополам, и, вероятно, это был первый раз в жизни, когда Джинни слышала его искренний, не ехидный, а чисто мальчишеский смех. Близнецы смеялись похоже, когда им удавалось кого-то подколоть, но не обидеть. Естественно, говорить об этом сравнении Малфою она не собиралась.

— Давай закончим уже тут, пока Филч не вернулся, — буркнула Джинни, ошарашенная собственной реакцией. Сравнивать Малфоя с собственными братьями? Пусть и мысленно, на долю секунды? Что на неё нашло?

— Так почему Поттер не будет участвовать в матче? — спустя пять долгих минут тишины снова открыл рот Малфой. Вот чего ему сегодня захотелось вдруг пообщаться?! Ещё и таким нейтральным тоном, который вызывал ещё больше подозрений.

— Я уже сказала — не твоё дело.

— Ладно, Уизлетта, раз уж мы будем играть друг против друга, почему бы нам не заключить пари?

— Потому что я не заключаю пари со слизеринцами, тем более, которые подкатывают, как персонажи плохого романа.

— Что, прости?

— Ты глухой? Я не буду заключать с тобой пари. А если тебе так интересно, почему Гарри не участвует, у него и спроси, — сладким голосом пропела Джинни. Она уже даже не обращала внимания на даты и тематику свитков. Плевать, если Филч попросит кого-то проверить: воспользуется своей привилегией и попросит лучше отработку у МакГонагалл. Декан точно пойдёт навстречу.

К тому же, Джинни действительно не знала причину, почему Гарри отказался участвовать в матче против Слизерина. Джинни он сказал, что хочет дать ей возможность попробоваться в качестве капитана и ловца, но… она подозревала, что дело, конечно, было совсем не в этом. Скрытность Гарри не могла не ранить, но как всегда, Джинни свою обиду проглотила и согласилась: раз уж ей предлагали такую возможность, грех было не воспользоваться. И, конечно, несмотря на темперамент, она понимала, что ничего хорошего из пари с Малфоем не выйдет.

Покидая в обозначенный час архив, она всё же не удержалась и незаметно засунула Малфою, спускающегося в подземелья, ещё одно бумажное «творение», которое успела подготовить в оставшиеся минуты отработки.

Возможно, складывать журавлей из бумаги она не умела, а вот рисовать хрюшек с крыльями — в этом не было ничего сложного. И розового штырехвоста Малфой в любом случае узнает, даже если на рисунке тот будет страдать магическим косоглазием.