Ох, тяжела ты, шляпка Мэри Сью! (гет)

Жанна привыкла вставать рано, а уж с разницей часовых поясов между Шотландией и Сибирью и вовсе думала, что проснётся в невообразимую рань. Однако на следующее утро новые соседки по комнате едва разбудили Жанну перед самым завтраком. И неудивительно: вчера Жанна до поздней ночи чуть не штабелями доставляла в лазарет мужскую часть Хогвартса, которая при первой встрече со студенткой по обмену почему-то единодушно падала без чувств.

Но это только при первой встрече. А сегодня Жанне предстояло встретиться с ними во второй раз.

Шестикурсницы торопливо спускались по передвигающейся лестнице с третьего этажа на второй, когда Парвати вдруг резко остановилась и вскрикнула, указывая на стену коридора внизу.

— Глядите! Надпись кровью!

— Ну прямо как тогда, четыре года назад, — сказала Лаванда с дрожью в голосе — то ли от беспокойства, то ли от предвкушения очередного занимательного происшествия. — Что там, неужели снова Тайную комнату открыли?

— Джинни! — громко позвала Гермиона.

От толпы разглядывающих надпись учеников отделилась девочка с огненно-рыжими волосами.

— На этот раз это не я, честное слово!

— А кто тогда? — озадаченно спросила Гермиона.

— Да брат мой, Рон, — ответила Джинни с тяжёлым вздохом.

— Бон-Бон? — ещё больше оживилась Лаванда и торопливо преодолела оставшиеся ступеньки, чтобы увидеть надпись целиком. — Так-так, что ты тут написал? “Я… люблю… тебя…” Ой, какой приятный романтический сюрприз! И такими большими буквами! — от восторга она захлопала в ладоши.

Рон, не обращая на неё никакого внимания, заканчивал своё гигантское произведение искусства.

— А, так это ещё не всё было? — уточнила Лаванда. — А, теперь вот всё, да? Что тут у нас получилось… “Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖАННА!” Стоп! — она возмущённо топнула каблуком туфельки. — Какая ещё “Жанна”?

— Северная красавица, прибывшая к нам вчера, чей образ навеки запал в моё сердце, — страстно ответил Рон. — Не девушка — звезда! Очей очарованье… Да вот же она! — оторвав наконец взгляд от своего красного творения, Рон заметил вдруг Жанну, остановившуюся на нижней ступеньке лестницы.

Забыв про всё на свете, он протиснулся к ней сквозь толпу учеников, обогнул негодующую Лаванду и упал перед Жанной на одно колено.

— Позвольте, о чаровница, припасть губами к вашей руке! — запальчиво проговорил он, но Жанна отдёрнула руку и на всякий случай поднялась на пару ступенек назад, чтобы быть от него подальше.

— Как там тебя… Рон! Ты что, написал это вот всё кровью? — с недоверием уточнила новенькая, с опаской глядя на его алые ладони.

— Нет, звезда моя. Я написал вам признание клубничным вареньем!

— Ты написал это вот всё КЛУБНИЧНЫМ ВАРЕНЬЕМ? — Гермиона не поверила своим ушам. — Ведь это твоё самое любимое варенье на свете! И ты его не съел, а СТАЛ ПИСАТЬ ИМ НА СТЕНЕ?!?

— Что значит удовлетворение желудка в сравнении с удовлетворением сердца, что даёт мне возможностью созерцать ту, которая дороже мне всех кушаний Большого зала, вместе взятых?

Гермиона застыла с открытым ртом. Жанне пришлось взять инициативу в свои руки.

— Это всё понятно, конечно, только одними признаниями сыт не будешь. Кто куда, а я в столовую. Мало того, что вчера ужин пропустила, так ещё и без завтрака рискую остаться. Ты, Рон, тоже пойдёшь?

— Ах! — пролепетал Рон и поднялся с колена. На лице его сияла несказанная радость. — С вами я пойду хоть на край света, звезда моя!

И он взял Жанну за руку, испачкав её ладонь липким вареньем, и повёл её в Большой зал. Потрясённые Гермиона, Джинни, Лаванда и Парвати отправились за ними следом.