Primus inter pares (джен)

— Дамболкор…Дембилдор…Дебилдор…Дабмудлор (ха, я это выговорил!)…Думбульдор. Хагрид, а как правильно? — при желании я могу извести любого.

— Дамбл-дор, — чётко и по слогам. — Нехорошо это, Гарри, такого великого волшебника не знать.

Конечно, нехорошо, но мне скучно! Было утро первого августа, я сидел в колоритном баре под названием «Дырявый котёл» и ковырялся в овсянке. Здесь же мы и ночевали. Почему Хагрид не пришел за мной утром, было непонятно. Почему я повёл себя так же нелогично, непонятно было вдвойне. А дело было так.

Выхожу я, значит, следом за Хагридом из хижины. На улице — непроглядная ночь, бушует море, завывает ветер. Здесь же стою я, в легкой рубашке и джинсах, без вещей, без денег и без каких-либо планов. Это я так в новую жизнь собрался. Ага, замечательно.

Стоит признать, что до Лондона мы таки добрались. На летающем мотоцикле. Не знаю как Хагриду, но полёт на подозрительном объекте под дождём в час ночи оптимизма мне не прибавил. Впрочем, великан (со временем выяснилось, что лишь наполовину) оказался довольно…милым, если этот эпитет применим к громадному и косматому лесничему. Он был твёрдо уверен в моей неосведомлённости, а я не собирался его разуверять, поэтому всю дорогу до уже известного бара меня посвящали в подробности собственной жизни. И внешность у меня папина, и глаза мамины, и Гриффиндор — лучший факультет. Не напрямик, конечно, но пропаганду во фразах «…а Гриндевальд, вот, страшным колдуном был, точно на Слизерин попал бы…» или «…только истинные гриффиндорцы — а твои родители учились на этом факультете — могли быть такими хорошими людьми…» не разглядит разве что младенец. Или Хагрид действительно так считал. Так или иначе, я внимательно слушал, пытаясь разобраться, что к чему.

Разобраться было сложно, ибо мой источник через предложение упоминал Дамблдора в самых хвалебных выражениях. К тому же хотелось спать. И есть. И уйти наконец-то из-под дождя. Поэтому утром я отрывался, как мог, заваливая Хагрида бессмысленными вопросами, не давая тому вставить и слова.

Позавтракав, мы вышли на пятачок за баром, где я недоверчиво рассматривал розовый зонтик, которым Хагрид считал кирпичи.

— Добро пожаловать в Косой переулок, Гарри, — махнул рукой Хагрид в открывшуюся арку и поспешил к белоснежному зданию.

Через пять минут я понял, что явно не один волшебник заработал себе косоглазие, пытаясь безрезультатно разглядеть всё и со всех сторон, прежде чем придумали название улочке. Она была яркой, людной и, безусловно, магической. Вряд ли на обычных магазинах увидишь вывески «Волшебные палочки Олливандера» или «Волшебный зверинец». Задержавшись у витрины «Всё для квиддича», я заметно отстал от своего провожатого. Внимание привлёк большой плакат с изображением полного мальчишки моего возраста и подписью: «С Днём Рождения, Избранный!» Сделав мысленную пометку разобраться, кто тот мальчик и куда это он избран, я поспешил догнать Хагрида.

— Ты куда это делся, Гарри? — вот же, заметил и не подождал. — Мы сейчас идем в Гринготтс — банк волшебников, после Хогвартса, самое надёжное место в мире.

— А у вас какая валюта? Там можно поменять деньги? А кредитные карты они принимают? — нет, денег за ночь у меня не прибавилось, но вот кредитку тётя таки сунула мне в руки в последний момент.

Хагрид, казалось, не слышал. Он торопливым шагом приближался к зданию банка. Мы ведь никуда не опаздываем? За лесничим я уже бежал, а как только оказался у бронзовой двери (надпись на которой я не успел прочитать), Хагрид буквально затащил меня вовнутрь.

— О, Фрэнк! — раздался голос Хагрида, пока я удивлялся количеству мрамора и маленьким непонятным существам. В интонации отчётливо слышалось облегчение и нетерпение.

Невысокий мужчина лет за тридцать приветливо улыбнулся и подал лесничему руку:

— Какими судьбами, Хагрид? Мы, вот, с Невиллом к школе готовимся, — мужчина сиял гордостью, положив руку на плечо того самого мальчика с плаката.

Мальчишка надменно осмотрел помещение и наткнулся взглядом на меня. Глаза остановились на шраме-молнии и поношенной одежде, и он презрительно скривился.

— Гарри, — Хагрид вспомнил о моём существовании, — познакомься. Это Невилл Лонгботтом и его отец Фрэнк. Именно этот мальчик победил Сам-Знаешь-Кого.

Невилл надулся уже до угрозы лопнуть. А я озадачился, имея, конечно, кое-какие догадки.

— Простите, кого я там сам должен знать?

Теперь озадачился Фрэнк:

— Ну, Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Нельзя называть того, кого я сам должен знать? — я само воплощение наивности. Мои собеседники смотрели на меня, открыв рты, и я решил сжалиться:

— Я рос в обычном мире и действительно не знаю, о чём вы.

К Невиллу вернулся вид «я тут лучше всех», Фрэнк посоветовал десяток книг о сыне, а Хагрид засуетился, роясь в карманах.

— Вот, Гарри, твой ключ, — он протянул мне маленький золотой предмет. — Ты, это, сам ведь справишься? Сними деньги, закупи всё по списку и — домой. А мне тут надо поручение директора исполнить, — теперь уже не мой провожатый покосился на Невилла, помахал мне рукой и удалился вместе с Лонгботтомами.

До меня ещё донеслось его бормотание «…сами-знаете-куда, забрать сами-знаете-что…», прежде чем они скрылись из виду.

Мальчик одиннадцати лет застыл посреди роскошного мраморного холла, полного неизвестных существ. В руке он сжимал маленький ключик, а на лице застыло выражение абсолютного неверия. Это был я, Гарольд Джеймс Поттер, который в тот момент зарёкся верить добродушным и милым волшебникам. Я ведь уже говорил, что они все ненормальные, не так ли?

Сегодня был безумный день. Взяв немного денег из хранилища, я вернулся в «Дырявый котёл» и снял у Тома комнату до конца лета. К Дурслям не хотелось, дел было полно, и я решил немножко освоиться в магическом мире. Я был действительно рад свободе, но поступок Хагрида выбил меня из колеи. Как можно оставить ребёнка в незнакомом месте с неясными указаниями и уйти — в голове не укладывалось. Во мне и то здравомыслия больше.

С другой стороны, обернуть ситуацию себе во благо я всегда умел. До обеда я проболтал с Томом, который в силу своей профессии знал всё обо всех.

Невилл Лонгботтом в возрасте полутора лет победил того самого Вы-Знаете-Кого, Тёмного Лорда, Лорда Волдеморта — это уж как кому нравится. Полная история более чем странная. В ночь 31 октября Лонгботтомы прибыли к Поттерам праздновать Хэллоуин. В то же время Тот-Кого-Нельзя-Называть решает зайти на огонёк к моим родителям. Убив на кухне Алису (жену Фрэнка), маму и папу, он пошёл к нам в детскую. Бросил Аваду в меня — и еле увернулся от отразившегося луча, бросил в Невилла — и от Лорда осталась только мантия. Считается, что Лонгботтом закрыл нас обоих каким-то щитом. Примечательно, что деталей никто не выяснял. С тех пор Невилла называют Мальчиком-Который-Выжил. Почёт ему и хвала за освобождение от тирана.

Фрэнк Лонгботтом по счастливой случайности отошел в уборную, которая находилась рядом с детской. Он успел как раз на кульминационный момент «Невилл-Авада-смерть Лорда», после чего просто помешался на сыне. Ещё бы, увидеть недосмерть своего ребёнка. Женился во второй раз шесть лет назад на какой-то неизвестной маглорождённой. Теперь Лонгботтомы перестали считаться уважаемой семьёй в чистокровном обществе. Популярность сильно изменила их в худшую сторону.

Альбус Дамблдор первым прибыл в Годрикову Лощину, осмотрел меня и Невилла, провозгласил последнего Избранным и благополучно укатил обратно в Хогвартс, передав меня на руки Хагриду. Стоит заметить, что кроме самого директора, никто так и не знает подробностей «избранности» Невилла, но в искренности Дамблдора не сомневаются. Репутация — великая вещь. Все эти годы он регулярно посещал Лонгботтомов, укрепляя веру Невилла в собственную уникальность. Смею добавить чисто от себя: директор перестарался.

Хагрид отвёз меня к Дурслям. После того, как его выгнали из Хогвартса, а Дамблдор разрешил остаться на правах лесничего, полувеликан души не чает в директоре, исполняя любую просьбу.

И, наконец, я, Гарри Поттер. Общеизвестным фактом является практически полное отсутствие у меня магии. Никто не знает почему, и, впрочем, особо не интересуется. Новость привела меня в шок: для этого мира я навсегда останусь ущерблённым и неполноценным.

Том оказался бесценным кладезём информации. Делился он ею охотно и, кажется, мне симпатизировал. Это хорошо, мне Том тоже нравится.

Ночью не спалось. Мысли скакали в хаотичном порядке, нехорошее предчувствие крепко засело где-то внутри. Прав ли я был, ввязываясь в этот непонятный мир? В смятении я спустился вниз, в бар.

— Всё в порядке, Гарри? — а Том когда-нибудь спит? — Хочешь какао?

— Я хочу хоть какой-то определённости, — буркнул я, уставившись на волшебника, словно ожидая, что сейчас он решит все мои проблемы, — но какао я тоже хочу.

Том хохотнул, и внезапно у него в глазах появился хулиганский огонёк:

— Ты умеешь хранить тайны, Гарри? — он протянул мне горячую чашку.

Откуда мне знать? Тайн и секретов мне никто и никогда не доверял, некому было. Тем не менее, я утвердительно кивнул.

— Пойдём, — Том подождал, пока я допью, и повёл меня через заднюю дверь к проходу в Косой переулок, но коснулся палочкой совсем другого кирпича.

Всё та же арка открывала вид на совершенно другое место. Нет, переулок был тот же, и магазинчики никуда не делись, но это место было воистину волшебным. Воздух здесь был необычайно чистым, как после грозы: пахло озоном и свежестью; несильный ветерок ощущался как легкое покалывание и нежное объятие одновременно. Я глубоко вздохнул, и пришло понимание: магия. Она была повсюду. Все сомнения развеялись вместе с неожиданной мыслью: «Я дома». Том ухмылялся в сторонке, пока я, застыв, стоял в проходе с открытым ртом. В отличие от дневной версии, улица не выглядела яркой или пёстрой. Небольшие сферы летали в воздухе, мягко освещая территорию. Здания выглядели утончённей, дороже и ухоженней. Небольшая группа волшебников расположилась у Фортескью, и их, казалось, совсем не смущало позднее время.

— Это то, Гарри, что известно лишь обитателям Косого и Лютного переулков, а теперь и тебе. Настоящий Переулок, — видимо Тому надоело созерцать мою замершую фигуру.

— Лютный?

— Ага, — подтвердил тот наличие ещё одной улочки, — хотя он обладает крайне неприглядной репутацией: слишком много незаконного там можно приобрести.

Мы медленно двинулись к волшебникам в кафе. Том, между тем, продолжил:

— Ты, юный Поттер, ещё ничего не знаешь о магии. Может быть, мы успеем показать её тебе, прежде чем твою голову засорят тем, что в Хогвартсе называют «знаниями», — название школы он произнёс с презрительной гримасой. Я же внимательно слушал.

— Сейчас все учат, что магия есть светлая и тёмная, хорошая и плохая, добрая и злая.

— Они все просто глупцы, — мы почти дошли, а один из сидящих мужчин услышал наш разговор, — глупцы, забывшие свою историю.

— Знакомьтесь, господа: Гарри Поттер, — Том указал на меня, и волшебники продолжили свой осмотр с куда большим интересом, — Гарри, это — владельцы заведений Лютного и Косого переулков, ближе познакомишься позже, почти все имена можно встретить на вывесках.

— Вы скрываете это место, да? — сложил я два и два. — Зачем ты тогда меня привёл, Том?

— Этим летом нам особенно скучно, — как-то туманно ответил вместо него седой старик с пронзительным взглядом, — а так, мистер Поттер, и вам польза, и нам радость.

Я совсем запутался, но сел в предложенное кресло и уже почти кивнул на предложение мороженого.

— Флореан, какое мороженое детям ночью? — маленькая пухлая волшебница дала подзатыльник мужчине средних лет, очевидно, владельцу кафе. — Вы лучше ребёнку расскажите о Переулке, ему уже давно пора спать.

— Ах да, Переулок…— все задумались. Нет, ну что за люди, а? Я сижу ночью в кафе на улице, а они тут мечтательные лица строят! Том встрепенулся:

— Так вот о чём я? — он продолжил наш предыдущий разговор, как ни в чём не бывало. — Магия на самом деле неделима. И попытки магов разделить её, ограничить или запретить отдельные отрасли никогда не увенчаются успехом.

Я кивнул, вспомнив слова Хагрида о злых волшебниках, практикующих запрещённую магию. Из его слов светлые волшебники — добрые, а тёмные — злые, и никак иначе.

— Несколько столетий назад, — взял слово Фортескью, — Министерство сделало Косой переулок исключительно светлым. Многие магазины, специализирующиеся на специфических товарах, были закрыты. Поэтому, в противовес ему, возник Лютный переулок, где поселились изгои Косого.

— Как это «возник»? Сам по себе? — история увлекала, сна не было ни в одном глазу.

— Именно, — подтвердил старичок, — магия, она ведь живая, разумная, и никогда не потерпит пустоты. Всё должно быть уравновешено. Позже обнаружился и Переулок. Он объединяет Косой и Лютный, так сказать, изначальная версия магической улицы Лондона.

Если они решили, что хоть что-то объяснили, то глубоко заблуждаются. Вопросов стало ещё больше.

— А днём? Здесь же полно магов. Разве никто больше не может найти Переулок? А если кому-то понадобится в Косой или Лютный ночью, что тогда?

— Я же говорил, что будет весело, — хихикнул Том. Остальные волшебники заулыбались, глядя на мою активность. Прекрасно, спешите видеть: Гарри Поттер, цирк на выезде. Я выразительно посмотрел на Тома, и тот ответил: — Сюда никто не может попасть кроме нас, знание о Переулке передаётся по наследству, вместе с бизнесом. Посторонних, конечно, можно приводить, только не все смогут увидеть это место. И да, я знал, что ты без проблем войдёшь. Что касается ночных посетителей Косого и Лютного, то они непременно попадут, куда им надо, там их обслуживают наши помощники.

— Две улицы одновременно на одном и том же месте? — в конце вопроса я не удержался и широко зевнул.

— Магия, — просто ответила маленькая волшебница, подталкивая меня к арке. — Иди уже спать, ребёнок, а утром приходи к нам, поможем тебе сделать покупки. С этого дня Переулок официально берёт над тобой шефство, иначе так и останешься неучем.

На этот раз я уснул почти мгновенно, едва добравшись до подушки. Искать подводные камни в хорошем обращении со мной жителей Переулка не хотелось. Я вспомнил умиротворяющее ощущение магии вокруг и улыбнулся. Возможно, всё ещё будет хорошо.

Хотя это не отменяет того факта, что волшебники всё-таки ненормальные, даже мои новые знакомые. Особенно они.