Кого обидел Купидон? (гет)

Невилл медленно брел по заснеженной тропинке в сторону теплиц, перебирая замерзшими пальцами веточки приунывшего растопырника, и размышлял о несправедливости жизни. Как получилось, что его идеал годился ему разве что в бабушки? Но выкинуть из головы эти глаза такого чудесного зеленого цвета было просто невозможно…

Он всегда восхищался профессором, как одной из сильнейших волшебниц современности, ее силой и несгибаемостью, которые так гармонично уживались с чуткостью и внимательностью. Как он мог считать Джинни с ее недалеким умом хоть сколько-нибудь привлекательной? Нет, теперь, когда он видит разницу, когда чувствует ее сердцем, он не откажется от своих чувств. Ни за что. Никогда. Пусть это будет стоить ему тысячи часов отработок у самого Снейпа, но он во что бы то ни стало пригласит Минерву МакГонагалл на бал!

Приободрившись от наполнившей его решимости, Невилл зашагал быстрее, даже не обратив внимания на странную тень, скользнувшую вдоль стены замка.

Поглощая солнечное утро, небо затянули тяжелые свинцовые тучи, и пошел мелкий липкий снег, забиваясь юноше за воротник. Невилл, прячась от так не вовремя разбушевавшейся непогоды, забежал в ближайшую теплицу, так и не добравшись до третьей, где хотел разместить растопырник.

Растение яростно встрепенулось, ударив юношу по носу, и снег, уже облепивший голые веточки, посыпался на землю. Почему то в этот момент Невиллу подумалось, что именно этот растопырник является внучатым племянником Драчливой Ивы, уж больно похожи были манеры у этих двух представителей волшебной флоры.

Подняв глаза и ветки, обе мужские особи замерли от удивления, перераставшее постепенно в эйфорию. Теплица под номером один была отведена под редкие декоративные растения, которые в это время года цвели буйным цветом, наполняя воздух сладкими ароматами. Растопырник быстро собрал растрепанные веточки в кучку и стал походить на вполне мирное галантное растение. Невилл же не мог отвести взгляда от прекрасной тигровой орхидеи редкого бледно-зеленого оттенка. Цветок будто был создан для нее…

Мысли мчались в голове со скоростью Авады, обгоняемые лишь бешеным ритмом сердца. «Вот она — возможность пригласить профессора на бал», — подумал Невилл и, запихнув довольный растопырник в гущу райских фиалок, приблизился к орхидее.

Насколько парень знал, Orchideous Veritas было одним из немногих растений в теплицах профессора Стебль, которое обладало не целебными свойствами, а психотропными. Его пыльца действовала скорее как сыворотка правды, хотя применялась по своему назначению крайне редко, ведь врагам не вручишь свежесорванный цветок и не пихнешь под нос, а пыльца у мертвого растения теряла все свои свойства уже через час.

«Так я точно узнаю, что профессор на самом деле обо мне думает… Остается только надеяться, что она не отличит ее от обычного цветка», — Невилл достал из внутреннего кармана куртки небольшой складной нож, который всегда носил с собой со времен стычки с Пожирателями в Министерстве в целях дополнительной страховки, и осторожно поднес к хрупкому стеблю. Цветок, почувствовав опасность, выпустил наружу скрытые до этого внутри него шипы, и прожилки на лепестках приобрели боевой багровый оттенок. Невилл, едва успев увернуться от покрытых острыми колючками листьев, схватил растение под чашечку и быстрым размашистым движением отделил от корня. Шипы втянулись обратно, лепестки опять стали нежного зеленого оттенка с золотистыми прожилками, и цветок, наконец, покорно затих. Облегченно вздохнув, юноша вытер тыльной стороной ладони проступившие на лбу капельки пота и в который раз подумал, что некоторым растениям лучше быть мертвыми.

Завернув орхидею в куртку, юноша выскочил из теплицы, совершенно не обращая внимания на промозглый холод, ветер и протестующее шуршание забытого растопырника, и помчался обратно в замок.

Невилл влетел в гостиную родного факультета, сбив в проходе за картиной Полной Дамы целующуюся парочку и, не удосужившись даже извиниться, перепрыгивая ступени через три, направился в спальню мальчиков.

— Агуаменти! — он направил палочку на факультетский кубок по квиддичу, стоявший на тумбочке Гарри, и поставил в него немного поникший цветок.

Зайдя в ванную для мальчиков, Невилл тщательно умылся, почистил зубы пастой Колина «Жемчужный блеск», и, сделав прическу в стиле Элвиса Пресли, подошел к зеркалу. На него добрыми карими глазами смотрел симпатичный, чуть полноватый парень с проглядывающими на торсе рельефами мышц и немного смущенной улыбкой. В принципе, все было очень не плохо. Невилл вернулся в комнату, оделся, и тут на него навалилось осознание того, что он собирался сделать. Стало страшно. По-настоящему страшно… А что, если профессор решит, что он спятил? Что будет, если она обо всем расскажет бабушке? Ноги подкосились, и юноша обессилено упал на кровать.

— Мерлин… Это надо же было так влипнуть, — тихо шепнул сам себе парень и прикрыл глаза.

В образе всплыли плотно поджатые губы профессора, гордая осанка, развевающиеся полы темно-зеленой мантии, вызвав на лице парня улыбку, которая тут же сменилась гримасой ужаса, стоило ему вспомнить о другой неизменно черной мантии, ее хозяине и о том, что он только что оставил любимое растение этого субъекта умирать в объятиях райских фиалок. Время было на исходе. Действие пыльцы орхидеи истекало через полчаса, растопырник с каждой секундой приближался к точке невозврата, и надо было принимать решительные меры.

— Ну что же, даже если меня отправят в Св.Мунго, то хотя бы с родителями увижусь… — приободрил себя Невилл и, любовно завернув ароматный цветок в красивую золотистую бумагу, направился к кабинету трансфигурации.

Девушки, завидев Невилла при таком параде, да еще и с цветком в руке, нервно хихикали, надеясь, что этот дар предназначается одной из них, а стоило ему пройти мимо, томно вздыхали.

Юноша подошел к двери и прислушался.

— Мисс Грейнджер, вы заработали еще десять баллов в копилку Гриффиндора, у вас получилась замечательная ваза. А вам, мистер Уизли, следовало бы больше думать головой, а не вертеть ею по сторонам, возможно, тогда у вашей вазы не было бы ослиных ушей. К следующему занятию написать полтора фута про сдвоенную трансформацию неодушевленных предметов. Все свободны.

Невилл отскочил от двери и спрятался в ближайшей нише.

— Старуха совсем с ума сошла… Полтора фута! Да я столько за всю жизнь не напишу, — послышался знакомый ворчливый голос.

Невилл вскипел от негодования: как Рон смеет называть Минерву МакГонагалл старухой? Ну да, уже не девочка, но чтоб старухой! Еле сдержав пробудившееся где-то в глубине сознание рыцарство, Невилл дождался, когда в классе не останется ни одного ученика и проскользнул в дверь, тихо закрыв ее за собой.

— П…профессор, — голос вдруг осип и вместо отрепетированного бархатного баритона раздался режущий слух фальцет.

— Да, мистер Лонгботтом, — МакГонагалл ничем не выдала своего удивления при виде вдруг появившегося Невилла и даже не подняла глаз, продолжая проверять лежащие перед ней большой кипой работы, — чем могу вам помочь?

Невилл замялся и сунул профессору орхидею под самый нос, вызвав у нее приступ чиха.

— Чхи!.. Мистер Лонгботтом!

— Ой, простите, я… я не хотел… — пролепетал юноша под грозным взглядом своей новоявленной музы, — я хотел спросить, как вы думаете, профессор, я могу понравиться умной и красивой девушке?

— Мистер Лонгботтом, — взгляд профессора смягчился, — не знаю, почему вы решили обратиться ко мне с таким деликатным вопросом, но, раз уж таково было ваше решение, то — да, на мой взгляд, вы безусловно можете понравиться любой девушке из Хогвартса. Но если эту орхидею, — Минерва свысока посмотрела на пахучее растение, — вы приготовили для мисс Грейнджер, то не думаю, что она сможет ее впечатлить.

Невилл при этих словах как-то сник, ведь дарить и вправду уже довольно сильно потрепанный цветок не имело смысла, тем более, что профессору он явно был не по душе.

— А… а как вы думаете, какой подарок мог бы порадовать такую девушку, как Гермиона? — Невилл с надеждой заглянул в глаза МакГонагалл.

— Ну, — по лицу профессора пробежала мечтательная улыбка, — я, конечно, не должна обсуждать такие вещи со своими студентами, но вам мне почему-то хочется помочь. Во времена моей молодости, — щеки профессора покрыл легкий румянец, отчего Невилл тоже засмущался, — парни, приглашая девушку на танцы, дарили либо красивый цветок, который можно было закрепить на запястье специальным браслетом, — Минерва с отвращением посмотрела на вконец поникшую орхидею, — либо изящный головной убор. Так молодые люди показывали, что девушка занята и заодно проявляли свои чувства. Насколько мне известно, мисс Грейнджер наверняка оценит ваше знание истории и этикета, если вы преподнесете ей один из этих подарков, и обязательно согласится быть вашей партнершей на балу.

Невилл робко улыбнулся и, поблагодарив профессора, ретировался из класса. Мечты рушились… Он опять вспомнил про погибающий растопырник и бегом помчался к теплицам.

В главных воротах юноша столкнулся с Луной, легко шагавшей в открытых сандаликах по мокрому снегу, с одетыми на нос странными очками, закрывавшими ей пол-лица. Девушка недоуменно посмотрела на растрепанного Невилла, буркнувшего на ходу что-то вроде «приветизвиниуменянеотложноедело», и пошла дальше по направлению к озеру.

Запыхавшись, Невилл ворвался в теплицу номер один, готовый в любой момент заавадить навязчивые фиалки, но, как оказалось, его помощь растопырнику не требовалась. Куст, хоть несколько помятый, но по-прежнему гордый, стоял среди дюжины побитых и изуродованных растений, уже совсем не походивших на фиалки, и мерно раскачивал веточками, как несколькими кнутами.

Невилл облегченно вздохнул, взял растопырник и направился в третью теплицу, где были идеальные условия для оздоровления растения.

Теплица встретила их мягкими лучами искусственного солнца и легкой прохладой, что разительно отличалось от зноя, стоявшего в первом месте пребывания растопырника.

Невилл пригладил обломленные местами от яростной борьбы веточки, поставил растение рядом с другими пустолистными, полил питательной смесью и, заполнив расписание лечебных процедур, со спокойной душой направился к выходу.

На следующее утро парень проснулся со страшной головной болью, так как всю ночь размышлял о словах профессора, а в те короткие мгновения, когда он проваливался в неглубокий сон, ему чудились витающие в небе сотни и сотни шляпок, пожираемых огромной тигровой орхидеей, отчего юноша просыпался в холодном поту и опять погружался в думы.

«Изящный головной убор…» — Невилл рассматривал только этот вариант, ведь профессор, как всем было известно, являлась любительницей различных шляпок. До бала никаких вылазок в Хогсмид не планировалось, а потому решение задачи надо было искать в пределах школы, что казалось невозможным.

Невилл тяжело поднимался по лестнице и чуть не наступил на пропадающую ступеньку, когда перед ним буквально из-под пола выплыл Пивз, противным голосом крича: «Невилл-шневилл, длинный пупс, растерял он где-то ус!!!». Юноша буквально замер с открытым ртом, так и не опустив занесенную над ступенькой ногу. Но сие замешательство было не столько следствием хулиганских стишков Пивза, которые, надо сказать, были совершенно справедливы, так как растопырник накануне нечаянно отхватил половинку только начавших расти усиков, сколько от вида на голове привидения смешливой диадемы, призванной подразнить мечущихся в поисках украшений к балу девчонок.

Невилл бросился в Большой зал, повторяя на ходу, чтобы не забыть «диадема, диадема…», надеясь встретить там Гарри. Только услышав краем уха изощренные ругательства, Невилл понял, что столкнул кого-то и, обернувшись, увидел, что этим кем-то была Панси Паркинсон, которая под дружный смех гриффиндорцев пыталась подняться с пола. Тихо взвизгнув, Невилл ускорился, дабы не стать жертвой разъяренной слизеринки.

Гарри сидел вместе с Роном за столом, что-то активно обсуждая и поглядывая время от времени на зарывшуюся в учебники Гермиону.

— Гарри, — шепнул Невилл на ухо другу, игнорируя недовольный взгляд Рона, — мы можем выйти? Я хотел бы кое-что у тебя спросить…

Гарри удивленно посмотрел на парня, но согласился.

— Невилл, что случилось? С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил юноша, глядя на вдруг покрасневшего Невилла.

— Да, слушай… Помнишь, ты недавно рассказывал, что видел в Выручай-комнате смешной бюст с диадемой на голове?

— Помню… Только не думаю, что он представляет какую-то ценность, с чего ты вдруг вспомнил о нем?

— Гарри, мне нужно… ты ничего не слышал? — Невилл обернулся, но ничего, кроме висевшего чуть поодаль гобелена не увидел, — давай лучше пойдем на балкон… Дело деликатное… — опять засмущался парень.

Через десять минут Гарри Поттер присоединился к своим друзьям за обеденным столом, категорически отказываясь отвечать на все вопросы по поводу таинственного разговора с Невиллом, и лишь широко улыбался, временами поглядывая на преподавательский стол.

* * *

Невилл в очередной раз потерял сознание после дикой пронзающей все тело боли. В голове крутились обрывочные картинки, не желая складываться в одно целое: выходя с балкона, он опять услышал какой-то шорох, потом была резкая тупая боль в области затылка и темнота. Когда тьма рассеялась, ему показалось, что он увидел Панси Паркинсон, но почему-то с длинными вьющимися волосами и странным безумным взглядом, а после на него волнами находила такая боль, что казалось, внутренности не выдержат и взорвутся. Сквозь собственные крики и стоны Невилл слышал какие-то вопросы, что задавал невидимый в темноте комнаты мучитель, но разобрать мог только слово «диадема».

Вдруг раздался взрыв, и через полуприкрытые глаза юноша увидел метнувшуюся в сторону зеленую мантию и остроконечную шляпу. Заклятья летали по комнате, выхватывая из темноты профессора МакГонагалл и странную Панси, чьи черты лица менялись с каждой новой вспышкой заклинаний, все больше походя на лицо Беллатрикс Лестрейндж. Одно заклятье попало в путы, сковывавшие руки Невилла, а в следующую секунду он услышал «Круцио!» и увидел, как профессор падает на пол, корчась от боли, а Панси исчезает в дверном проеме, хохоча страшным голосом.

Юноша, еще не совсем пришедший в себя от пыток, подполз к Минерве, которая только что перестала биться в судорогах и потеряла сознание. Невилл дрожащими руками поднял профессора и, не обращая внимания на собственную боль, насколько это было возможно, быстро отправился в больничное крыло. Столкнувшись по дороге с профессором Снейпом, Невилл залепетал что-то про странную Панси, заговор и растопырник, мешая все в одну кучу.

— Мистер Лонгботтом, отдайте мне профессора МакГонагалл, — Снейп начал выходить из себя, повторяя эту фразу уже в десятый раз и пытаясь вырвать Минерву из на удивление сильных рук Невилла.

В глазах парня, наконец, промелькнуло сознание, он ослабил хватку, позволяя ценной ноше перекочевать в руки профессора зельеварения, и без сил сполз по стене.

— Я отнесу Минерву в больничное крыло, — Снейп развернулся к сидящему на полу парню и, сделав пару шагов, остановился, — Вы уверены, что вам не требуется помощь?

Невилл помотал головой и поднялся.

— С ней ведь все будет в порядке? — в глазах юноши стояли слезы.

— От круциатуса еще никто не умирал, — сухо кинул Снейп и скрылся за поворотом, оставив в душе Невилла неприятный осадок от разбитой мечты — Минерва МакГонагалл уже точно не пойдет с ним на бал.

Парень тяжело вздохнул и, еле передвигая ноги, поплелся в гостиную родного факультета. По сердцу разливался горький привкус одиночества и безысходности. День Святого Валентина грозился стать для него самым ужасным днем в этом году…