Cinderella (гет)

* * *

Хрустальная туфелька твердо ступает на стол.

Все было б смешно, если б не было чуточку грустно.

Саша Бес

Драко Малфой шел по Большому залу Хогвартса с небрежной грацией кошки, той, которая гуляет сама по себе. Девичьи головы невольно поворачивались в его сторону, накрашенные глазки пристально смотрели вслед. Пэнси Паркинсон могла поспорить на что угодно, что почти каждая из них представляла Малфоя своим парнем. Но он был ничей. И в то же время принадлежал всем. Каждой из них, любой, которая осмеливалась назначить ему свидание.

В занятиях любовью он был асом! Пэнси знала об этом не понаслышке, она была одной из тех счастливиц, которым не единожды довелось разделить с ним постель и насладиться его ласками. Мерлин! Такое вряд ли забудешь! Юная студентка факультета Слизерин Пэнси Паркинсон знала о жизни гораздо больше, чем полагалось в ее возрасте.

Да и кто мог бы устоять перед таким парнем, как Драко?! Может быть, и не идеальный красавец, но он всегда умел хорошо выглядеть. Несмотря на финансовые проблемы в семье, был вызывающе модно одет, вкусно пах. Кроме того, разбирался в квиддиче, неплохо танцевал, да и собеседником был интересным. Хотя девчонок в нем привлекало совсем не это. Для них гораздо важнее было то, что Малфой был высок и строен, имел светлые волосы и удивительно выразительные серые глаза, которые успели свести с ума многих.

Драко Малфой был аристократом от макушки до кончиков пальцев на ногах, душой компании, вокруг него постоянно толпился народ, и в тоже время он был невыносимой цинично-равнодушной сволочью, ледяной глыбой, не способной на серьезные чувства, безжалостным игроком, оставляющим после себя груды разбитых девичьих сердец.

Паркинсон задумалась, вспомнив их последнее свидание.

— Пэнси, ты богиня! — прошептал он тогда ей на ушко в момент наивысшего удовольствия. — Бесподобная богиня! Я без ума от тебя.

Девушка растаяла от его слов. Да и кто бы ни растаял?!

— Почему ты всегда разговариваешь, когда занимаешься любовью? — промурлыкала она, в изнеможении откинувшись на подушку.

— Чем занимаюсь? — захохотал парень. — А какой любви ты говоришь, детка? Нет такого слова в моем лексиконе. Поэтому, любовью я не занимаюсь; я, извини меня, только трахаюсь.

Наверное, он заметил выражение ее лица и миролюбиво добавил:

— Ну, или занимаюсь сексом, если тебе так больше нравится. Я сплю с вами, чтобы удовлетворить одну из главных потребностей своего организма. И попутно доставляю удовольствие той, которая в этот момент находится подо мной. Удовольствие за удовольствие, вот и все.

Да, Малфой был настоящей свиньей. Но Пэнси Паркинсон ни за что на свете не променяла бы его на кого-нибудь другого. Девушка безумно ревновала его ко всем без исключения, и особенно к собственным одногруппницам — Гринграсс и Булстроуд. Чаще всего именно одна из их троицы согревала своим телом его холодную постель. Так они и жили — подруги-соперницы, держась друг за друга и ненавидя.

Ну почему, почему бы Малфою наконец-то не остепениться и не понять, что он не найдет никого лучше нее? Пэнси была бы ему хорошей женой — верной, нежной, горячей, исполняющей все его желания и прихоти. Он бы и думать забыл обо всех своих низкопробных шлюшках.

Но в этот вечер на руке Драко висела темноволосая красотка. Она была одета в столь вызывающе-открытое платье, что будь подол чуть повыше, а вырез чуть глубже, и девчонка оказалась бы голой. Профессор Флитфик окинул студентку осуждающим взглядом и поморщился, зато парни, присутствующие в этот момент в Большом зале, уставились на нее голодными глазами. Красавица ничуть не смущалась под перекрестным обстрелом их раздевающих взглядов, шла уверенно, словно не замечая повышенного внимания к своей персоне. Она просто воплощала собой сексуальный призыв. Малфоя же, судя по его довольной улыбке, весь этот хорошо спланированный девчонкой спектакль жутко забавлял.

А вот Пэнси это раздражало. Она знала эту девушку, и знания не добавляли ей радости. Ромильда Вейн, гриффиндорка, обучающаяся двумя годами младше Паркинсон, беспринципная сучка, готовая на все ради популярности и славы. Когда-то она таскалась за Поттером, но потерпела фиаско. Теперь, когда очкарика в свои уверенные руки взяла рыжая Уизли, Вейн, видимо, решила переключиться на Малфоя.

Пэнси заскрипела от ярости зубами.

— Кто это с Драко? — спросила подошедшая Дафна Гринграсс, не переставая следить за шокировавшей всех парочкой.

— Пятикурсница с Гриффиндора, — вымученно выдавила из себя староста Слизерина.

— Где она достала это платье? — Миллисента присоединилась к однокурсницам. — Я бы тоже хотела иметь в своем гардеробе нечто подобное…

Пэнси едва сдержалась, чтобы не взорваться и не нахамить Булстроуд.

Как раз в этот момент Ромильда движением собственницы положила пальцы на руку Драко и посмотрела на него с обожанием. Малфой ответил ей снисходительной улыбкой. Паркинсон при виде этой улыбки нахмурилась, Дафна скривилась, Миллисента нервно захихикала. У каждой из них кольнуло сердце от ревности, хотя ни одна даже под страхом смертельного заклинания не призналась бы в этом своим подругам. В любви, как и на войне, каждый был сам за себя.

* * *

В одном салоне красоты служила и ждала,

Счастье чуть-чуть задержалось в пути.

Е. Калинина

Гермиона стояла перед зеркалом и пристально разглядывала свое отражение. А отражение в зеркале внимательно следило за ней.

Когда-то она была тощей нескладной девчонкой с некрасивыми зубами и копной непослушных каштановых волос. Во время поисков крестражей с Гарри и Роном у нее почти не было возможности лицезреть себя со стороны. Сегодня девушка, пожалуй, впервые за несколько месяцев обратила внимание на свое лицо и тело. И сделанное открытие ее приятно удивило.

Маленький, чуть вздернутый нос, темно-карие глаза в окружении густых ресниц, красивые ровно очерченные губки, нежная белая кожа. Все вместе это смотрелось вполне органично. Вчерашняя худоба превратилась в стройность, во всех нужных местах наросли необходимые, чтобы чувствовать себя девушкой, выпуклости. Волосы, по-прежнему непослушные и жесткие, приобрели приятный оттенок цвета темной меди. Кажется, с ней произошло то, что называется «расцвела». Ну, и что ей теперь делать с этим открытием? Как рационально использовать?

Гонка за привлекательностью и кната ломанного не стоила по сравнению с теми серьезными исследованиями, которые девушка проводила в лаборатории Снейпа. Занятия в школе, тщательная подготовка домашних заданий, обязанности старосты, работа в библиотеке над научным докладом, практические эксперименты — они всегда были для нее значимее, чем собственная внешность. Гермионе всегда было наплевать на то, как она выглядела. Ее одежда должна была быть практичной и немаркой, обувь удобной, обязательно на низком каблуке, никакой бижутерии и косметики. Пара джинсов, несколько свободных свитеров и футболок, роба для экспериментов, обязательная школьная форма, классическая мантия, магловские кроссовки, пара туфель-лодочек — это все, что можно было найти в ее шкафу. Но ничего из перечисленного абсолютно не подходило для сегодняшнего вечера.

Когда она в последний раз была на танцах? Если не считать бала во время проведения Тремудрого турнира на четвертом курсе, то никогда. И еще бы сто лет не пошла, если бы не уговоры Рона.

Гермиона подмигнула своему отражению, мол, ничего, девочка, у нас с тобой еще все впереди, наклонилась и вытащила из-под кровати не распакованный с начала учебного года чемодан. Порылась в нем и извлекла на свет божий маленький сверток. Откинула в сторону упаковочную бумагу и приложила к себе единственный имеющийся у нее и подходящий для подобного случая наряд — little black dress. Девушка купила платье этим летом в маленьком бутике недалеко от родительского дома и надевала его лишь однажды — на день рождение Гарри, которое друзья впервые за все их годы знакомства отметили в магловском ресторане.

В тот день Гермиона рассказала им о своем изобретении, признавшись, что ее исследования поддержал выздоравливающий профессор Снейп, и что он согласился стать ее научным руководителем. В то время уже стало известно, что за заслуги перед страной во время второго пришествия Темного лорда Северус Снейп был награжден орденом Мерлина первой степени, а также вновь назначен директором Хогвартса.

— Ну, ощущаешь себя Золушкой? — Джинни Уизли искренне обрадовалась за подругу. — Теперь у тебя есть то, о чем ты давно мечтала — выход в Большую науку.

— Еще бы, — ответила довольная Гермиона, стараясь не замечать, как скривились губы Рона. — Мне так же немного страшно, как и ей. Что будет со мной, когда часы пробьют двенадцать раз, сказка кончится, и все мои разработки окажутся бесполезными для людей? А вдруг я ошибаюсь? Вдруг открытие ничего не стоит?

— Ничего не бойся. Я знаю, ты добьешься успеха во всем, за что возьмешься. Доверься моей интуиции, — утешила ее Джинни. — Я твоя добрая фея.

— И Снейп в роли принца, — рассмеялся Гарри, а Рон отвернулся к окну, сделав вид, что заинтересовался картинкой за стеклом.

В тот момент Гермионе действительно казалось, что она поймала за хвост свою птицу Удачи. Но сказка обернулась тяжелой изнурительной работой, бессонными ночами, порой горькими слезами разочарования, огромной усталостью и раздражением, недовольством собой, бесконечными ссорами с Роном… И одиночеством.

Снейп никак не тянул на роль прекрасного принца, скорее он был тираном, деспотом, изводящим девушку своими вечными придирками и ядовитыми насмешками. Хотя, наверное, профессор был прав, не давая ей ни на секунду расслабиться. Не держи он ее в постоянном напряжении, она уже давным-давно начала бы себя жалеть. А где жалость, там и лень.

Директор постоянно внушал Гермионе, что она всего лишь дилетант в Зельеварении, что ее открытие — дело случая, а не серьезных научных изысканий, и что наука — это, прежде всего, самопожертвование вплоть до самоотречения. Он всякий раз неодобрительно поджимал губы, когда она, ссылаясь на огромную усталость, уходила из лаборатории пораньше.

Но девушка терпела, она сносила все его язвительные замечания и оскорбления без единой жалобы. Ведь отношение к ней бывшего декана Слизерина было такой мелочью по сравнению с теми открытиями, которые она могла бы сделать под его руководством. Грейнджер глубоко верила в то, что однажды ей удастся изменить мир магов. А ради этого можно многое перетерпеть. Даже Снейпа.

Отогнав неприятные думы, девушка переоделась в платье, с трудом застегнула молнию на спине, вставила ноги в вынутые из того же чемодана черные лакированные туфельки, взмахом волшебной палочки уложила волосы в прическу и вновь всмотрелась в собственное отражение:

— Ну что, Синдерелла, готова отправиться на бал?

В ответ зазеркальная Гермиона нахмурила брови.

Ничего, когда-нибудь и у мисс Грейнджер появиться личная жизнь. Осталось подождать еще чуть-чуть.

* * *

Дразнят Золушкой меня,

Ни один не хочет…

Е. Шварц

Конечно же, она опоздала — когда спустилась вниз, Рона в Большом зале уже не было. Уизли всегда был слишком нетерпелив. Наверное, он устал ждать, пока она переоденется, или решил, что Гермиона его обманула.

Девушка тяжело вздохнула — ну, и для чего она притащилась сюда? Гермиона едва не заплакала от разочарования и обиды. Сейчас, когда она стояла, переминаясь с ноги на ногу в туфлях на высоченных каблуках, особенно сильно чувствовалась усталость ото дня, почти безвылазно проведенного у котла в кабинете Снейпа. Уж лучше бы она осталась в библиотеке.

Гермиона прислонилась к стене, размышляя, что ей теперь делать: уйти или все же остаться. Возможно, Рон еще подойдет, и ей удастся потанцевать с ним.

А вокруг нее оглушающе гремела музыка, что-то громко и не совсем понятно пел солист приглашенной группы, сновали туда-сюда беспокойные студенты. Праздник был в самом разгаре. Праздник жизни, на котором она чувствовала себя лишней.

— Ого, кого я вижу! — проходивший мимо парень удивленно остановился возле нее. — Гриффиндорская староста почтила нас своим присутствием! Скорее я поверю в конец света, чем в то, что ты здесь.

— И тебе добрый вечер, Блейз! — откликнулась Гермиона, даже не улыбнувшись.

— А ты оказывается девушка, Грейнджер. И довольно симпатичная. Откуда платье? — спросил слизеринец, бесцеремонно разглядывая ее.

— Оттуда, — огрызнулась она и отвернулась, делая вид, что разыскивает подруг.

— Пошли, — вдруг предложил он, — я угощу тебя соком. А если желаешь, то чем-нибудь и покрепче.

— Спасибо, не хочу, — Гермиона так и не успела произнести этих слов, как Блейз схватил ее за локоть и потащил к небольшому бару, организованному специально для праздника. В какой-то момент Грейнджер оступилась — все-таки привычки ходить на каблуках у нее не было — и упала бы, если бы не отменная реакция слизеринца.

— О, да ты уже пьяна, — засмеялся Блейз, придерживая ее за талию. — Еле стоишь на ногах, детка.

— Я не пью, — пробурчала Гермиона, пытаясь оттолкнуть от себя Забини. Но не тут то было — руки парня держали ее довольно цепко. Было ясно, что свою добычу он, заполучив, легко из когтей не выпустит. Так, практически обнявшись, они и дошли до барной стойки под изумленные взгляды студентов. Девушка почувствовала себя свободной, лишь опустившись на стул.

Но испытания еще не закончились. Слизеринец присел рядом, тесно прижавшись плечом к ее плечу, и довольно интимно пригнувшись к уху, начал вполголоса нашептывать какие-то непристойности. Гермиона почувствовала себя настолько отвратительно, что едва сдерживалась, чтобы не заплакать. В панике она обежала взглядом зал в надежде обнаружить хоть одно родное лицо. Но рассчитывать на помощь было бесполезно. Никому не было до нее дела.

Блейз, видимо, был настроен решительно, и сколько бы Гермиона не пыталась отодвинуться от него, у нее ничего не получилось. Внезапно ее глаза округлились: О, нет! Одно другого не легче! Прямо на нее шел тот, кого меньше всего она хотела бы видеть в этот с самого начала незадавшийся вечер.

Малфой шел небрежно, со скучающим выражением лица расталкивая танцующих студентов. Его походка напомнила Гермионе повадки жестокого хищника, выслеживающего свою жертву.

Их отношения сложно было назвать хорошими. Даже слово «нейтральные» сюда не подходило. После окончания войны Малфоя официально оправдали, но гриффиндорцы так и нашли поводов для общения с ним. Он продолжал то и дело задирать их и оскорблять. Они отвечали ему тем же. И если Гермиона еще пыталась держать себя в руках, то Рон с Гарри заводились с пол-оборота. В общем, противостояние продолжалось с новой силой…

Какая-то темноволосая девушка подбежала и буквально вцепилась в Малфоя, но он отмахнулся от нее, словно от надоевшей мухи.

Его взгляд на мгновение встретился с глазами Грейнджер, и легкая усмешка пробежала по губам.

— Вот черт, — недовольно пробурчал Забини, отодвигаясь от своей соседки. — Принесла же его нелегкая!

— Привет, Блейз, дружище, — Малфой сделал вид, что не заметил сарказма в голосе приятеля. — Развлекаешься? Один? Без меня? А это что за таинственная незнакомка, которую ты уже полчаса не выпускаешь из своих объятий? Ба, да это же Грейнджер!

Гермионе не понравился взгляд, которым окинул ее Малфой — иронично-насмешливый, высокомерный, пронизывающий насквозь.

— Ты уже опустился до грязнокровок?

— Это не просто грязнокровка, — осклабился Забини. — Посмотри на нее внимательнее — перед нами Девочка — которая — все — всегда — знает, любимица Снейпа, отличница, староста школы, близкая подружка Поттера и сама Герой войны, несравненная Гермиона Грейнджер.

Слизеринец откровенно развлекался, перечисляя ее заслуги.

— И она, оказывается, симпатичная! — Блейз довольно рассмеялся.

— Что же такого произошло, что гриффиндорская заучка, забыв о своих великих изысканиях, спустилась с небес науки на нашу грешную землю? — наигранно изумился Малфой.

Гермиона молча слушала, как они, словно мячом, перебрасывались словами, и чувствовала, как волна ярости медленно поднимается у нее в груди, готовая вырваться наружу. Это был не просто обычный треп двух приятелей, это было красиво завуалированное оскорбление. За ним явственно проступало чувство враждебности, которое ее собеседники испытывали по отношению к ней. Они словно соревновались в том, кто ее больнее обидит. С этим надо было что-то делать. Девушке решительно не хотелось выступать мишенью для их насмешек.

— Мне так и не удалось это выяснить, — ответил Забини на вопрос друга и поднялся на ноги. — Может быть, тебе повезет больше меня. Ты же у нас спец по женской части, так сказать, знаток женских душ и тел.

— Я постараюсь, — ухмыльнувшись, сказал Драко. — А ты пока займись моей подружкой Вейн, чтобы не заскучала.

— Надоела? — хохотнул Блейз.

— Достала, — Малфой сделал характерный жест, проведя рукой в области горла, и снова пристально посмотрел на Гермиону. — Забирай ее. Причем насовсем.

Грейнджер почувствовала себя очень неуверенно под этим холодным взглядом, ей безумно не хотелось оставаться с ним наедине. Она едва сдержалась, чтобы не ухватиться за рукав Забини и не дать тому уйти. Смешно, но в сравнении с Малфоем Забини казался всего лишь милейшим котенком.

— Ой, боюсь я за тебя, Грейнджер, — ехидно улыбаясь, сказал Блейз, словно прочитав ее немудреные мысли, и подмигнул. — Ты… вдвоем с Драко… Как бы чего не вышло…

— Я таких, как она, на обед горстями ем, — ответил Малфой совершенно серьезно. И девушка вновь пожалела, что дала себя впутать в непонятную игру двух слизеринцев.

— Не бойся, Грейнджер, я не кусаюсь, — сказал парень, когда Забини исчез в толпе танцующих.

Она демонстративно отвернулась, стараясь всем своим видом показать, что он ей неинтересен, и твердо решив, что уйдет при первой же возможности, постаравшись не уронить собственного достоинства.

* * *

Потеряв беспечным танцам счет,

Шла одна. Без принца.

Н. Устиновская

Малфой не забыл просьбу отца «присмотреться к грязнокровке Грейнджер». И вот он сидел напротив нее и внимательно смотрел на смущенную его присутствием девушку. И с чего Блейз решил, что она симпатичная? Не было в ней ничего примечательного.

— Это правда, что ты создала эликсир вечной молодости?

Девушка озадаченно заморгала глазами: откуда он узнал? Они со Снейпом договорились никому не рассказывать об изобретенном снадобье, пока Гермиона не сделает официальный доклад на общешкольной конференции. Неужели, профессор проговорился, и ее разработки стали достоянием общественности?

— Вечная молодость? — девушка в упор посмотрела на слизеринца. — Да ты, Малфой, видно сошел с ума, если веришь в подобную чушь?

Драко театрально вздохнул и осуждающе покачал головой в ответ на ее слова, мол, не надо мне лгать, я знаю правду. И тут же Гермиона почувствовала, как его рука коснулась ее колена, потом поползла вверх и легла на бедро. Девушка с ужасом посмотрела на своего собеседника.

— Убери от меня свои руки, негодяй, — прошипела она разъяренной кошкой и вскочила на ноги. Ее голос задрожал от гнева, когда она попыталась проскользнуть мимо него. Но Малфой поднялся вслед за ней и перегородил дорогу, не давая пройти.

— Как же я мог забыть, Грейнджер, что ты у нас недотрога, — слизеринец криво усмехнулся.

Девушка сделала еще одну попытку освободиться из созданной его телом клетки и в последней надежде обвела глазами Большой зал — вдруг рядом объявился Рон или Гарри, или кто-нибудь еще с их факультета?

— Ладно, Грейнджер, — примирительно сказал Малфой. — Успокойся, я больше не буду. Вот, смотри…

Он показал ей свои руки и демонстративно засунул их в карман брюк:

— Можешь расслабиться.

Одна-единственная мысль запульсировала в голове у Гермионы — скорее бежать отсюда, уносить ноги от этого ненавистного и непонятного ей человека. Но она осталась. Наверное, потому, что идти-то ей особо было некуда.

— Что ты от меня хочешь, Малфой? — тихо спросила гриффиндорка, смотря на своего собеседника сквозь полуприкрытые ресницы. — Почему именно я попала в поле твоего зрения?

Тот пожал плечами:

— Мерлин его знает.

Но Гермиона не поверила ему. Ей почему-то показалось, что их сегодняшняя встреча была неслучайной. Хотя спланировать все заранее он точно не мог — девушка сама еще утром не знала, что поздним вечером пойдет на танцы и окажется совсем одна среди переполненного студентами зала. Но чувство подстроенной ловушки, в которую она угодила, не проходило.

— Зачем я тебе? — снова спросила Грейнджер. Слизеринец вновь пытливо посмотрел на нее и отвернулся. Он обвел взглядом зал и вдруг сказал то, что Гермиона ожидала от него меньше всего:

— Почему ты, Грейнджер, не такая, как они все?

— В смысле? — опешила она.

— В том смысле, что каждая из них мне понятна. Все их мысли, слова, поступки вполне читаемы и предсказуемы, — Малфой глазами скользнул по танцующим и удивленно посматривающим в их сторону девчонкам, и каждой из них вслух вынес свой нелицеприятный приговор. — Эта шлюха. Та такая же, спит и видит, как бы кому отдаться. А эта из категории «Отдалась бы, да боюсь». И снова шлюха.

Гермиона почувствовала к нему своего рода жалость — все, о чем он мог думать, заключалось в коротком слове «секс». Внутри нее появился маленький росток обиды за девушек, которые точно были не такими, как о них отзывался слизеринец.

— Какое право ты имеешь оскорблять их, Малфой? Это всего лишь твои грязные фантазии. Что же ты вообще за человек?!

Он удивленно повернулся к ней:

— Я?! Самый что ни на есть обыкновенный восемнадцатилетний парень. С желаниями и потребностями, типичными для моего возраста. А вот ты, Грейнджер, откуда свалилась? Не с луны, случайно?

— Неужели, ты и на самом деле в душе такой циник, каким пытаешься казаться окружающим? — требовательные карие глаза пронзили его насквозь, пытаясь добраться до истины.

К своему удивлению, Гермиона увидела, что ее собеседник внутренне напрягся, и руки, до того спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки:

— Я не ослышался? Ты сказала — «в душе»? У меня нет души, Грейнджер. Ты разве не знаешь, что в прошлом я продал ее дьяволу по имени Темный лорд?

И парень презрительно рассмеялся, заметив, как на ее лице появилось выражение то ли отвращения, то ли брезгливости:

— Удивлена?

— Нет, — замотала она головой. — Нисколько. Я знаю о твоей Метке. И не смей меня пугать страшными историями из твоей никчемной жизни.

— Хватит говорить обо мне, — Малфой резко оборвал ее, и его голос вновь зазвучал холодно и высокомерно. — Лучше расскажи, чем вы вдвоем со Снейпом занимаетесь в его лаборатории? Надеюсь, это что-нибудь непотребное? С извращениями?

Он определенно хотел побольнее задеть ее.

— Мы проводим исследования, тебе этого не понять! — сухо ответила Грейнджер. И сделала очередную попытку отвернуться от него.

— Открыли что-нибудь для усиления потенции? — его голос, наполненный издевкой, вновь резанул по ней.

Странный человек. О чем бы ни говорил, все одно сведет к сексу. Девушка смело посмотрела Драко в глаза:

— Да, специально для тебя. Записывай. Нужно взять жабу, прожившую десять тысяч лет, и летучую мышь, прожившую не менее ста лет, высушить их в тени, истолочь в порошок непременно в пятницу после полуночи, затем добавить экстракт кор¬ня сарсапарели и капнуть двадцать пять капель коньяка. Принимать можешь как внутрь, так и наружно. Повышение чувствительности кожных покровов и увеличение притока крови к половым органам гарантирую.

Малфой нервно хохотнул:

— Издеваешься?

— Почему же, — Гермиона даже не улыбнулась, хоть и несла полную ахинею. — Любовные свойства данного зелья объясняются не¬сколькими факторами. Прежде всего, как большинство аф¬родизиаков, оно имеет высокую пищевую ценность, содер¬жит богатый набор витаминов и микроэлементов, что способствует правильному обмену веществ, быстрому восстановлению сил и сексуальных возможностей.

— На рыжем испытывала?

Грейнджер нахмурилась. «Никогда, — подумала она, — и никого я не презирала так, как этого надменного парня, сидящего рядом». Злость настолько переполнила ее, что она не смогла промолчать:

— Нет, на тебе. В прошлом году я подлила зелье в твою тарелку, когда проходила мимо. Именно поэтому ты такой озабоченный.

Серые глаза откровенно издевались над ней:

— Намного проще было бы применить другой состав. Надо взять человека мужского пола, рыжего и веснушчатого, и кормить его плодами до совершеннолетия, затем опустить в каменный сосуд с медом и лечебными травами, заключить этот сосуд в обручи и герметично закупорить. Через сто лет его тело обратится в мумию. После этого содержимое сосуда, включая то, что стало мумией, можно будет принимать в качестве целебного профилактического средства против отравлений разного рода, а так же как средство, продлевающее жизнь. Я бесплатно дарю тебе рецепт этого удивительно простого снадобья. Можешь назвать его в свою честь — «эликсир Грейнджер».

Гермиона окаменела. Драко Малфой определенно был в курсе всех ее дел. В душе глухо заворочалась обида на Снейпа.

* * *

Бьют часы, как в кино точь-в-точь.

Башмачок горит хрустальный.

А. Славоросов

— Драко, иди к нам! — Пэнси Паркинсон окликнула Малфоя из толпы танцующих. Затем подбежала к нему и, делая вид, что не замечает Грейнджер, потянула парня за рукав. — Ну, пойдем же, хватит сидеть.

— Вообще-то, Пэнс, мы разговариваем, — слизеринец локтем оттолкнул руку однокурсницы.

— С кем? — Паркинсон свысока посмотрела на сидящую перед ней гриффиндорку. — С этой что ли? О чем с ней говорить: сколько корешков валерианы добавить в Успокаивающее зелье, или какое заклинание применить, чтобы исчезли прыщи с лица? Что интересного может рассказать зубрилка Грейнджер, которая в своей жизни не видела ничего, кроме собственной парты и котла в кабинете Снейпа?

Малфой с любопытством посмотрел на Гермиону, ожидая ее реакции на новое оскорбление.

— Ты очень милая девушка, Паркинсон, — ответила та, поднимаясь со своего места. — Жаль будет с тобой расставаться, но мне пора.

Грейнджер развернулась и направилась к выходу.

— Какая выдержка, какое умение владеть собой! — вслед ей донесся ядовитый шепот слизеринки. — Словно перед нами не грязнокровка, а сама королева Елизавета!

Гермиона сделала вид, что ее не касается замечание Паркинсон, и, гордо вздернув подбородок, пошла дальше.

— Ну, и чего ты от меня хочешь? — проводив взглядом удаляющуюся девушку, Малфой повернулся к однокурснице. Его голос прозвучал довольно сухо.

— Ничего. Драко, я всего лишь хотела избавить тебя от ее присутствия, — сказала Пэнси, нервно покусывая нижнюю губу. И вдруг выпалила, сама не зная зачем:

— Нотт пригласил меня на свидание. Как ты думаешь, может, стоит согласиться?

Наверное, она всего лишь хотела заставить его поревновать, испытать то неприятное, порой чересчур болезненное состояние, которое так часто испытывала сама, думая о нем. Но услышала от Малфоя совсем не то, что ожидала:

— Конечно, иди. Я не стану тебя удерживать, ты же не моя собственность!

Он произнес эти слова спокойно, даже равнодушно, в них не чувствовалось ни капли ревности или недовольства. И Паркинсон едва не разрыдалась, понимая, что у нее нет никаких шансов завоевать его сердце. Ей ничего не оставалось, как оставить Драко одного и направиться вслед за гриффиндоркой к выходу, потому что желание веселиться у нее окончательно пропало.

— Эй, Грейнджер, подожди минутку, — окликнула она удаляющуюся по направлению к своей гостиной девушку. Та удивленно оглянулась на зов.

— Почему ты всегда такая холодная? — подойдя ближе, резко спросила Паркинсон. — Неужели, тебя совсем не интересуют парни?

— Нет, — честно ответила Гермиона. — Не интересуют.

— То-то я гляжу, у Уизли уже мозоли на руках от самоудовлетворения. Тогда, может быть, тебя привлекают девочки?

Грейнджер стиснула зубы, при этом умудряясь говорить ровным спокойным голосом:

— Себя предлагаешь? Хочешь переспать со мной, Паркинсон? Похоже, что я последняя в Хогвартсе, с кем ты этого еще не делала.

— О чем вы разговаривали с Драко? — глядя на девушку в упор, спросила староста Слизерина, резко сменив тему разговора.

— Ты что, его личный секретарь? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. — Хочешь застенографировать нашу беседу? А может быть, ты приревновала его ко мне, а, Паркинсон?

Ноздри девчонки расширились, она тяжело задышала и с горечью призналась:

— Если бы ты хоть раз побывала с ним в одной постели, и ты бы ревновала как сумасшедшая.

— Избавь меня от интимных подробностей. Мне нет никого дела до ваших развлечений, — Гермиона еще старалась говорить сдержанно, но с каждой минутой ей было все труднее.

— Слушай, Грейнджер, а ты часом не девственница? Тогда это многое объясняет.

Гермиона вспыхнула, но быстро взяла себя в руки. Она не могла позволить, чтобы какая-то никчемная, помешанная на сексе слизеринка одержала над ней верх:

— Готова биться об заклад, что ты, Пэнси, потеряла свою невинность пьяной, и до сих пор не знаешь, кто у тебя был первым! Так иди, и перепихнись с кем-нибудь, кого ты еще не успела облагодетельствовать. А меня оставь в покое. Похоже, после войны у всех слизеринцев сорвало башню, и вы не видите в жизни ничего, кроме плотских утех.

Грейнджер пошла прочь, слыша презрительный смех у себя за спиной. Девушка чувствовала, что ее щеки пламенеют от ярости, и ни разу не оглянулась. Она ни за что не простит Рону своего унижения, ведь именно он оставил ее на растерзание слизеринским чудовищам, а сам улетучился неизвестно куда.

Но Пэнси догнала ее и пошла рядом, все еще посмеиваясь:

— Прекрасно, Грейнджер. Готова признать, что ты порядком утерла мне нос. Ты не такая невинная, как кажешься вначале. Но спорим, что тебе самой ни за какие деньги не затащить Малфоя в койку. Предлагаю пари на сто галеонов. Или можешь назвать свою цену.

Девушку затрясло от негодования.

— Паркинсон, ты в своем уме? — изумилась она. — И тебе хватает наглости предлагать мне подобное? Запомни, я не продаюсь. И спорить с тобой не собираюсь… Даже если Малфой окажется последним парнем на земле, я все равно не лягу с ним в одну постель!

Круто развернувшись на каблуках, Гермиона бросилась прочь от старосты Слизерина, но в противоположную сторону от той, куда собиралась пойти. Несколько секунд спустя она вновь смешалась с толпой студентов в Большом зале.

— Ты оп-п-поздала, Гермиона! — тяжелая рука легла на ее плечо, девушка резко обернулась. — П-п-пойдем, п-п-потанцуем…

Это был Рон Уизли, и он был пьян.