I Hate Everything about You (гет)

Подобно разбившемуся калейдоскопу, воспоминания проносились в голове Беллатрикс, раня ее осколками.

* * *

Беллатрикс никогда в жизни не видела столько белого цвета. На ней было белое свадебное платье. На голове ¬- диадема из белого сверкающего золота. Ее стол был завален белыми цветами и белыми конвертами. Обилие белого цвета ослепляло ее.

Сегодня она должна была выйти замуж. Беллатрикс смотрела в зеркало и совершенно не узнавала девушку в отражении.

Впрочем, чему удивляться? Так ведь и должно было быть. С того дня, о котором она не хотела и вспоминать, прошло уже больше двух лет. Конец учебного года был полнейшей пыткой для Беллатрикс. Обычно яркая и заметная, тогда она совершенно замкнулась в себе, любые попытки пробиться к ней заканчивались лишь истериками и жестокостью с ее стороны. Слизеринцы шептались, глядя на перемены, произошедшие с их старостой, но в лицо не высказывали ничего, опасаясь ее сумасшедшего нрава. Только Рудольфус был всегда рядом с ней, как верная тень. Беллатрикс не прогоняла его, но почти не замечала его присутствия, погруженная в свои мысли. А Сириуса она предпочитала не видеть, обходя все места, где могли бы собираться гриффиндорцы, стороной. Она понимала, что еще одной встречи с ним не вынесет. Последние месяцы она жила, как на вулкане, с нетерпением ожидая, когда кузен окончит школу и исчезнет из ее жизни.

За два года она снова стала собой, такой, какой ее помнили: жестокой и хладнокровной. А девочка, которая любила просыпаться в объятиях Сириуса, умерла. Беллатрикс была искренне уверена, что окончательно изменилась.

Пока не услышала стук в окно, а знакомый голос не произнес ее имя.

Беллатрикс показалось, что привычная картина мира рушится, а прошлое воскресает из пепла. За ее окном вновь сидел кузен на своем зачарованном мотоцикле.

Она не хотела его видеть. Она ненавидела его. Но все же она открыла окно.

— Что тебе нужно от меня? — холодно поинтересовалась Беллатрикс, стараясь не смотреть ему в глаза.

Сириус забрался в окно и улыбнулся.

— Ты счастлива, сестренка? — от этого обращения сердце Беллы заныло:

— Не смей называть меня так!

Прошлое лето они впервые провели порознь. Она не видела его с того момента, как он покинул стены школы.

Но Сириус не слушал ее и, подходя ближе, продолжал:

— Вижу, ты счастлива.

Белла осторожно отступила назад.

— Конечно, ты ведь об этом мечтала. У тебя будет семья и куча чистокровных детишек.

Беллатрикс отошла еще на несколько шагов назад, пока не чувствовала, что ей в спину упирается туалетный столик. Сириус подошел еще ближе.

— И у тебя прекрасный муж, — снова усмехнулся Сириус, — Рудольфус. Конечно, вы же идеальная пара. Ты ведь так его любишь, — он впился в нее пронзительным взглядом, от которого Беллатрикс стало не по себе, — Ты ведь о нем мечтала все эти годы.

Лучше бы ты меня ударил.

— Чего ты хочешь? — выдохнула Беллатрикс.

Расстояния между ними почти не было.

— Тебя.

— Да как ты смеешь? — Беллатрикс попыталась нашарить руками палочку, но Сириус мгновенно заломил девушке руки и прижал ее к себе. Белла отчаянно билась в его руках, тщетно пытаясь освободиться и дотянуться до палочки. Она до боли закусила губы, лишь бы он не слышал ее стонов — хватка Сириуса была почти невыносимой.

— Не лги мне, Белла. Ты ведь тоже этого хочешь, — прошептал он, и, не разжимая рук, толкнул ее на кровать.

— Я — тебя? Да я тебя…

Сириус развернул Беллатрикс к себе и жадно впился в ее губы.

Он ведь всегда прекращал все споры только одним способом.

Белле показалось, что она ослепла, оглохла, она была совершенно дезориентирована и потеряна для этого мира, который вмиг словно перестал существовать. По ее телу пробежала дрожь. Она не понимала, какой сейчас день, какой сейчас год, отвечая на его поцелуй, она думала, что, открыв глаза, увидит знакомую спальню в мерзких гриффиндорских тонах. Она задыхалась. Вся горечь, боль и страсть обрушились на нее разом, смели ее безжалостным потоком. Будто и не было двух лет ненависти и слез, будто она только сейчас вышла из комнаты родителей и отправилась на поиски кузена. Беллатрикс еще пыталась оттолкнуть Сириуса, убрать руки, скользящие по ее бедрам, но в итоге лишь бессильно рухнула в его объятия.

Разум не в силах понять,

Сотни осколков ранят сердце,

Но смысла нет бежать,

Все уже решено…

Он произнес заглушающее заклинание. Сириус жадно целовал ее, на ходу снимая с себя одежду и разрывая ее свадебное платье и белые подвязки. Девушка не осознавала, где находится, не отличая реальность от видений. Она не понимала, происходит ли все на самом деле, или это в ее памяти оживают те безумные сны, после которых она просыпалась со слезами, криками и кровью на губах. Их первая ночь, их ссоры, воспоминания, сотни раз приходившие на ум, — все слилось воедино. Казалось, что прошлое возвращается, сгущаясь вокруг нее, лишая ее рассудка. И она боялась, что греза сейчас оборвется, оставив ей лишь бесконечное мучение. Не было ни времени, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ни ссор, ни расставаний, лишь только знакомое тело, жгучие прикосновения и знакомый вкус на губах. Их вкус. Весь мир замкнулся на их страсти и жажде.

Себя не сумеешь простить,

Если забудешь это имя.

Образ стремишься разбить,

Но создан он слишком давно…

— Пойдем со мной, — тяжело выдохнул Сириус, натягивая рубашку.

Белла все еще не могла очнуться от грез и поверить в происходящее. Мир плыл перед глазами, мелькали события прошлых лет.

Сбежать? Все бросить? Быть только с тобой? Всегда?

И тут Беллатрикс против воли вспомнилась другая картинка — гриффиндорская спальня и лицо этой мерзкой девчонки.

Мир грез рухнул, разбившись на осколки.

Беллатрикс пришла в себя, с ужасом осознав, где она и что она натворила. Порванное белое платье, растрепанные волосы, запекшаяся кровь, лиловые синяки на нежной коже. Конверты с поздравлениями, стол, заваленный белыми цветами.

Она снова стала собой. И у нее сейчас свадьба. Она чистокровная аристократка. Такова ее судьба. И Блеку в ней нет места.

— А этой шлюшке ты тоже предлагал сбежать? — едко произнесла она.

Лицо Сириуса исказилось болью, будто от удара.

— Думаешь, я не знаю ничего о тебе? О том, что ты сбежал, что предал нашу семью? И я пойду с тобой? Да что ты о себе возомнил? Я никогда и не подумаю быть рядом с таким отребьем!

Гримаса на его лице сменилась злобной ухмылкой:

— Но ведь тебе все понравилось.

Белла задохнулась от возмущения и занесла руку для удара, но Сириус ловко остановил ее и легко прикоснулся к ее губам:

— Прощай.

И прежде чем Белла успела найти палочку, чтобы разорвать его на сотни маленьких кусочков, он отскочил и, на ходу превратившись в собаку, выпрыгнул в окно. Белла ахнула. Анимаг? Почему она не знала об этом?

Она стояла в оцепенении, глядя, как он снова становится человеком и улетает на мотоцикле прочь.

Правда или ложь,

Снова к ногам упало небо —

Но боль свою не трожь,

И явью станут сны.

— Беллатрикс! — крик матери вернул девушку на землю. Она подошла к зеркалу и ужаснулась. Волна ненависти накрыла ее с новой силой.

— Будь ты проклят, Блек! — закричала она, и ударила в стекло заклинанием. Сотни осколков посыпались дождем. — Как же я тебя ненавижу!

— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу, — шептала Беллатрикс, приводя магией в порядок свое платье и кожу и не замечая катящихся по щекам слез.

Ненависть — Любовь

Переплелись в душе навеки.

Счастье, слезы, страх —

Все слилось в моих глазах…

* * *

— Лонгботтомы? — упивающиеся вздрогнули от звука голоса Беллатрикс, в котором неожиданно прозвучали истеричные нотки. В сочетании с диким взглядом это придало ей настолько безумный вид, что даже самым беспощадным из слуг Темного Лорда захотелось отойти в сторону.

Беллатрикс была их местной легендой. Смелая и сильная, она поражала своей порой бессмысленной и неожиданной для молодой женщины жестокостью, которая многих повергала в настоящий шок. Некоторые смотрели на нее с отвращением, стараясь не пересекаться с девушкой, другие почти боготворили ее. Разве кто-то заглядывал в ее память, видел ее сны?

Хотя, пожалуй, был один человек. Рудольфус. Лишь он взглянул на нее с грустью, когда Беллатрикс с фанатичным блеском в глазах потребовала отправить и ее в рейд, целью которого было это семейство авроров. Пожалуй, он один знал истинную причину ее рвения.

Темный Лорд внимательно посмотрел ей в глаза.

— Ну как я могу тебе отказать? — ответил он почти ласково некоторое время спустя.

Беллатрикс просияла. Похвала Темного Лорда была для нее высшей ценностью. Такой и была ее жизнь. Бьющая через край сила. Когда в мире нет ничего, кроме тебя и жертвы, полностью подчиненной твоей власти. Когда ты чувствуешь, как магия разливается по всему телу, перетекая по палочке в тело жертвы, отдаваясь мучительной болью, криками, стонами, слезами, хрустом ломающихся костей. Порой Белле казалось, что она будто в трансе, когда ей удавалось прочувствовать чужие страдания, она жадно пытала своих жертв, будто пытаясь иссушить их, выпить их мучения до последней капли. С ней были только свобода и ветер, и осознание безграничности своего могущества. Потом она еще долго отходила от наслаждения, смеясь от восторга. Это было ни с чем несравнимо.

Ни с чем, кроме Сириуса.

Стоп. Прошлое — это всего лишь прошлое. А сны — это всего лишь сны.

Но сейчас она не хотела ничего забывать. Она не стала привычно гнать преследующие ее воспоминания, позволяя душевным мукам ее терзать. Сейчас она знала, на кого обрушит свои страдания.

Пришел час расплаты.

Ветер развевал волосы Беллатрикс, а с лица ее не сходила торжествующая улыбка. Крауч смотрел на нее с восхищением, а остальные предпочли держаться подальше, не понимая причин такой почти детской радости. Лишь Руди смотрел на нее с привычной печалью, но Белла предпочитала не замечать этого взгляда.

Обойти защитные чары оказалось на редкость просто. Беллатрикс оставалось лишь поразиться наивности обитателей дома. Ни капли не заботясь о тишине, упивающиеся вошли внутрь. Беллатрикс презрительно скривилась, оглядывая обстановку — та и рядом не стояла с интерьером роскошного особняка Блеков. Впрочем, стоило ли этому удивляться?

— Кто здесь? — на верху лестницы показался заспанный мужчина, в котором Беллатрикс узнала Фрэнка Лонгботтома.

Кто-то произнес разоружающее заклятье, и палочка со свистом вылетела из рук мужчины. Он попытался отойти назад на верхний этаж, вероятно, желая предупредить жену об угрозе, но Барти Крауч опередил его. С юношеской грацией он оказался рядом с Фрэнком и легким движением руки столкнул его вниз, к остальным упивающимся.

— Мы всего лишь должны задать тебе несколько вопросов, — почти ласково произнес Рудольфус, направляя на него палочку. Белла впервые за многие годы уловила в его голосе эти не предвещающие ничего, кроме долгих пыток, нотки. Но целью ее был вовсе не допрос.

— Я займусь женщиной, — бросила она, оставив остальных разбираться с Лонгботтомом, и поднялась на верхний этаж. Сейчас, стоя перед дверью спальни, Беллатрикс не могла отделаться от ощущения, что, открыв дверь, она увидит несколько красно-золотых кроватей и два тела на одной из них. Тряхнув головой, она решительно толкнула дверь.

Алиса спала. Очевидно, она не услышала шума, а муж не стал будить ее, наверное, чтобы не волновать. Беллатрикс подошла к спящей. Годы совсем не изменили ее, она оставалась все той же простушкой, какой ее запомнила Беллатрикс. Но помнила она не только это.

— Здравствуй, Алиса, — почти проворковала Беллатрикс, легко встряхнув спящую. Алиса проснулась и непонимающе уставилась на Беллу, — не узнаешь меня?

— Белла, — прошептала та ошеломленно.

— Я тоже тебя запомнила. Мерзкая дрянь! — вдруг закричала Беллатрикс и, схватив Алису за волосы, как и много лет назад, рывком сбросила ее с кровати, — ты наверняка не раз вспоминала меня. Как и моего дорогого брата, — Беллатрикс наотмашь ударила ее по щеке.

Женщина попыталась вырваться и, оттолкнув Беллу, бросилась к выходу. Но

Беллатрикс опередила ее:

— Crucio!

Еще никогда в жизни ее первый удар не был настолько мощным. По телу Беллатрикс побежали потоки чистой силы, лишая ее всех человеческих чувств, оставляя лишь животное наслаждение. Алису трясло от боли, ее лицо исказилось. По телу прошла судорога. Через ее искривленные губы доносились тихие всхлипы, которые бывшая гриффиндорка пыталась сдержать.

Беллатрикс чувствовала, как мир сужается до размеров спальни, где не было ничего, кроме мучений Алисы, отзывающихся волнами энергии в теле Беллатрикс. Она будто пила ее боль, становясь все свободнее и сильнее. Словно Беллатрикс хотела выпить все жизненные силы жертвы до дна, оставив той лишь муки. Которые когда-то причинила ей эта девица. Жаль, что тогда Сириус помешал ей.

Мысль о кузене затронула в душе Беллатрикс почти забытые струны, заставив боль вспыхнуть с новой силой.

— Тебе, наверно, нравились прикосновения Сириуса, мерзкая шлюха? — проворковала Беллатрикс, — а ведь он так любил причинять боль. Позволь я подарю тебе немного его прикосновений.

— Caedo!

Алиса застонала от боли. Заклятие рассекло ее лицо, оставив на нем широкий рваный порез, из которого потекла горячая алая кровь. Ее цвет на мгновение загипнотизировал Беллу. Перед глазами Беллатрикс мелькнул образ Сириуса с расцарапанной спиной. Из-за этой мысли рана в груди заныла еще сильнее.

— Понравилось?

Новое Crucio заставило Алису биться в судорогах, она в муках закатывала глаза с полопавшимися сосудами, а с ее губ уже начали слетать рыдания. Но восторг первого проклятья уже покинул Беллатрикс, оставив ей лишь злость и разочарование. Она применила к жертве еще множество проклятий, но всех их оказалось недостаточно, чтобы заглушить собственную боль. Рыдания и всхлипы больше не приносили Белле привычного упоения.

Она была уверена, что Алиса не испытала и сотой доли тех страданий, которые Беллатрикс хотела ей причинить. Действие любого заклятья было несоизмеримо с огнем ненависти, сжигавшим Беллатрикс изнутри, заставляя ее вновь и вновь направлять палочку на бьющуюся в конвульсиях женщину.

— Что же ты мне не отвечаешь? Это совсем не вежливо. Думаю, мой кузен доставил тебе больше приятных ощущений, но я могу это исправить.

— Sectusempra, — этому заклинанию, придуманному одним из упивающихся, Снейпом, научил ее сам Лорд, оценивший такое изобретение. Оно стало популярным в их кругах.

Из тела Алисы хлынули потоки крови, будто его рассекали сотни невидимых лезвий. Из горла Алисы вылетел пронзительный крик, в котором разом слились все ее муки, все мольбы, которые она так старательно сдерживала.

Но долгожданный вопль не принес Беллатрикс облегчения, а напротив, разозлил еще сильнее. Пламя в груди разгоралось, требуя мести. Осознание того, что всех ее усилий недостаточно, доводило Беллу почти до истерики.

— Тебе больно? Да, что ты знаешь о боли, мерзкая тварь?

Любимым заклятьем Беллатрикс отбросила Алису к стене, услышав хруст ломающихся костей.

— Что ты можешь знать о том, какую боль ты мне принесла? Дрянь! Crucio! — голос Беллы сорвался на визг.

Все чувства Беллатрикс слились воедино в этом крике. Больше она не произнесла ни одного проклятья, только поддерживала непростительное, пытаясь сделать его все сильней.

— Ты испортила мне жизнь! Что ты можешь знать о моей боли! — истерично орала Беллатрикс, заставляя жертву задыхаться в собственном крике. Но все ее муки казались Беллатрикс насмешкой над собственными терзаниями.

— Тварь! Ты просто дешевая подстилка и больше ничего! Сириус мой!

Мой! И только мой! Никто не имеет право быть с ним, кроме меня!

Беллатрикс била ее заклятием жадно, до исступления, почти не слыша нескончаемых пронзительных воплей. Она больше не видела перед собой ни спальни, ни тела своей жертвы. Реальность отступила, оставив перед глазами Беллатрикс мелькающие картинки прошлого. Казалось, вся ее жизнь проносится перед глазами, будто она заново переживала каждое событие, каждый поцелуй, каждое прикосновение Сириуса, каждый его смеющийся взгляд. Каждое воспоминание о своих ранах, о слезах, об их разрыве заставляло ее снова биться в истерике. Боль Беллатрикс разрывала ее изнутри. Каждое воспоминание словно оживало перед ней, принося новые мучения. Для нее больше не существовало прошедших лет, вот она снова стоит посреди гриффиндорской спальни, впервые применяя непростительное заклятье. Мир исчез, осталась только ошеломляющая боль, заглушающая все другие чувства.

Всей этой жизни боль — познай ее глубину.

Все это захватило Беллу в один сплошной поток льющейся силы. Она хотела, чтобы Алиса прожила ее воспоминания вместе с ней, чтобы боль разорвала каждую клетку ее тела, чтобы она заплатила за то, что обрекла Беллатрикс на эту медленную пытку. Ей хотелось передать ей все свои эмоции, которые сейчас превратили ее в оголенный нерв. Понимает ли она? Беллатрикс не видела ничего вокруг, не слышала ничего, кроме бесконечных рыданий.

Беллатрикс совершенно утратила чувство реальности. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем очнулась, выйдя из транса. Сейчас она вдруг почувствовала легкой и свободной, как ветер. С изумлением Беллатрикс поняла, что ее жертва давно уже затихла, издавая лишь еле слышное мычание. Так это были ее собственные крики? Она подошла поближе к Алисе и опустилась рядом с ней. Глаза жертвы были совсем пустыми, взгляд утратил осмысленность. Она, казалось, совсем не обращает внимания на свои кровоточащие рваные раны.

Беллатрикс радостно рассмеялась, легко и искренне, впервые за долгое время.

— Ну вот и все, — улыбнулась она, поднимаясь с ковра.

Теперь мне нужно найти остальных.

Каким-то шестым чувством она поняла, что что-то не так. Это заставило ее отскочить на несколько шагов назад. Что-то обожгло ей руку. Беллатрикс подняла взгляд на дверь.

Авроры.

Она поняла, что аврор пытался разоружить ее, но потерпел неудачу.

— Все кончено, Лестрендж, сдавайся.

Белла рассмеялась. Эти слова вдруг показались ей шуткой, а все происходящее — игрой. Она с легкостью ударила его смертельным заклятьем и проскочила мимо тела вниз.

Ее взгляду представилось необычайное зрелище — отчаянная схватка упивающихся с отрядом Авроров, явно превосходящих количеством.

Беллатрикс снова засмеялась, будто все это не имело к ней совершенно никакого отношения. Краем глаза она заметила, как один из Авроров отдал приказ схватить ее, и трое кинулись к ней, на ходу пуская в нее заклятья. Ее смех не прекращался. Она легко уворачивалась от разноцветных вспышек, будто танцуя. Белла никогда еще не чувствовала такого прилива сил. Ей казалось, что будь их сейчас даже сотня, она с легкостью обошла бы их всех. Она словно стала ветром, легким и неуловимым. Она ускользала от вспышек, легко отбивая их палочкой, как шпагой.

Входная дверь распахнулась, впуская в дом подкрепление. Среди толпы Беллатрикс заметила знакомые волосы. Сириус. В груди что-то закололо. Он пришел убить ее?

Смех оборвался, легкость и эйфория покинули ее. Она ощутила себя слабой и беспомощной перед отрядом врагов.

— Пора покончить с этим, — гневно закричал один из них. Беллатрикс узнала в нем Моуди, ощутив привычное чувство ненависти. О нем в кругах упивающихся ходило немало сплетен, а точнее о его жестокости и жгучей ненависти к врагам, что даже роднило его с последователями Лорда.

Он наставил на нее свою палочку, с конца которой слетела вспышка. Зеленого цвета. Но Беллатрикс чувствовала, что не в силах сделать шаг, загипнотизированная появлением кузена. И мир будто утратил для нее все звуки.

И тут сразу два события вновь перевернули ее сознание. Сириус кинулся к Моуди, попытавшись отвести прочь его руку с уже отпущенным смертельным проклятьем, она видела, как он что-то яростно кричит, но странный шум в ушах не давал ей разобрать звуки. А вторым событием был Рудольфус, оставивший борьбу и кинувшийся к ней, наперерез зеленой вспышке. Смертельное проклятье вошло ему в грудь, и он рухнул к ногами Беллатрикс.

Она снова обрела способность слышать, а мир вернулся на круги своя. Привычная ненависть, с которой она жила все эти годы, снова захлестнула ее волной, а теперь к ней добавилась и новая боль потери.

Рудольфус. Ради меня? Зачем?

Она опустилась рядом с ним на колени, надеясь, что это ошибка, и он сейчас откроет свои печальные глаза, но взгляд застыл, слегка подернувшись дымкой.

— Будь ты проклят, — закричала Беллатрикс, вскочив на ноги и доставая палочку, еще не зная, кто станет ее целью и кому адресованы эти слова, — будь ты проклят!

Она почувствовала, что ее ударили по голове, и мир заволокла тьма.

* * *

Мгла и холод покрывали это место белым туманом, в котором будто притаились призраки всех худших снов и кошмаров. Здесь витал дух скорби и боли, смешанных с ломающим душу страхом и пустотой. Страх. Изматывающий, подобно туману проникающий в самые дальние уголки сознания, наполняющий тело холодом, а душу -отчаяньем и безысходностью.

Первые дни заключения были для Беллатрикс истязанием. К ней снова и снова приходили воспоминания, задыхаясь от боли, она раздирала себя ногтями в кровь, мечась, как раненый зверь по своей клетке. Каждую секунду ей казалось, что ее жизнь вот-вот оборвется, подарив ей покой, но вместо этого перед глазами снова возникало очередное болезненное воспоминание. Каждое мучительное видение сопровождалось разрывающими душу криками, и она ловила себя на мысли, что не знает, принадлежат ли они другим заключенным или же это ее собственные.

Дементоры наверняка пировали, растаскивая по кусочкам ее душу. Но Беллатрикс была уверена, что даже если ей в руки попадет палочка, это ее не спасет. Палочка была здесь бесполезна, потому что Беллатрикс не смогла бы создать патронус. У нее не было счастливых воспоминаний. Те, что когда-то дарили ей радость, повлекли за собой цепь неминуемых разочарований. Ее лучшие воспоминания стали худшими. Прошлое давно исчезло для нее, растворившись как дым. Все ее воспоминания стали лишь пеплом, покрывающим ее, погребенную заживо, здесь, в собственной могиле. Она не знала, почему еще не сошла с ума окончательно. Впрочем, есть ли пределы безумия?

Одиночная камера была темной и узкой, тяжелые цепи не давали ей пройти больше нескольких шагов. Единственным развлечением было подойти к окну и глядеть на бушующее черное море. Но Беллатрикс боялась этого. Боялась моря и тумана, во мгле и волнах ей виделись знакомые силуэты, разыгрывающие перед ней сценки и смеющиеся над ней, рассеиваясь и тут же возникая вновь.

Она не знала, что поддерживает в ней остатки сил. Мысли о Лорде? Слабый голос разума обещал ей, что он вернется и Беллатрикс будет свободна, но она оставалась безразлична к его посулам. Да, это было целью ее жизни, но не ее смыслом. Ее кошмарами владел дух Сириуса. Иногда возникал и его образ. Стоило Беллатрикс открыть глаза, как она натыкалась на безумный взгляд черных глаз, в ее ушах звучал дикий смех, доносящийся из ужасного рта, принадлежавшего призраку. Когда она пыталась приблизиться к нему, видение рассеивалось, но прожигающий насквозь взгляд преследовал ее. Она пыталась проснуться, но после каждого пробуждения натыкалась на него вновь. Иногда в ее сломленном сознании мелькала совсем уже не достойная мысль.

Если бы он был здесь.

Но ведь он и был здесь. Здесь, в этих стенах. Беллатрикс вспоминала свой суд, куда привели и его. Ни карьера аврора, ни былые заслуги не спасли от обвинения в предательстве и заключения в магической тюрьме. Брат и сестра снова, сами того не желая, оказались похожи, разделив общую судьбу. Она смеялась… смеялась, как помешанная, и этот смех разносился по залу суда. И маги вновь отшатывались, не зная истинных причин ее смеха.

Сириус был здесь. Рядом. Возможно, в соседней камере. Это мысль терзала Беллатрикс, как и любое другое воспоминание, но она не знала, чем было это осознание — последним ударом или слабым лучом надежды.

Иногда боль затихала, оставляя место лишь ужасающему опустошению. Может, дементоры и сами уставали смотреть бесконечные воспоминания? В такие моменты она не ощущала ничего, она лежала, не в силах пошевелиться, чувствуя, как разум медленно покидает ее тело. Беллатрикс не знала, что хуже — быть сожженной заживо или терять остатки рассудка.

На этот раз дементор был совсем близко. Беллатрикс видела его через решетки двери, такие хрупкие на первый взгляд и неприступные на самом деле. Он плыл как облако дыма, оставляя жертве вкус страха и обреченности. Наверно, она могла бы прикоснуться к нему и попытаться отдернуть капюшон, как им всегда хотелось попробовать в детстве. Она удивилась, что еще способна на такие мысли.

Не понимая, что она делает, она попыталась подняться с койки. Заледеневшее тело не слушалось ее, наливаясь тяжестью. Каждый шаг стоил чудовищных усилий. Но наконец, она оказалась у решетки.

Мир плыл перед глазами, а страх заволакивал сознание. Дементор почуял жертву, протянув к Беллатрикс костлявые конечности. Она закрыла глаза, ощущая аромат страха.

Может, это прекратит мою боль?

Дементор будто обнял ее, положив ей костяшки на плечи, но все это могло быть лишь игрой ее воображения. Губы и ресницы Беллатрикс покрылись корочкой льда. Она едва стояла на ногах, готовая провалиться в глубокий обморок. Мысли ненависти еще бились в ее голове, но сознание с каждой секундой затухало, как свечи на ветру. К ее губам прикоснулось что-то обжигающе холодное, заставив их раскрыться. Мысли рвались. С ее губ слетало что-то, похоже на туман, окутавший Азкабан.

Ночь… прими меня.

Неожиданный толчок в грудь вывел из оцепенения, а в следующую секунду она очнулась и поняла, что лежит на полу, а над ней возвышается силуэт тощего лохматого пса.

Сириус.

Он снова превратился в человека. Его глаза и правда пытали огнем ярости, но этот взгляд не имел ничего общего с глазами преследовавших ее фантомов.

— Как ты могла? Как ты посмела? Как ты могла подумать о том, чтобы сдаться?

Где-то в глубине души Беллатрикс шевельнулось смятение, но оглушенный разум с трудом разбирал услышанные слова. Не было сил кричать и ненавидеть, а Сириус все продолжал свою пламенную речь.

— Зачем ты спас меня? — спросила она устало. Язык заплетался, а глаза закрывались.

Сириус на секунду замолк, возможно, он не ожидал такого вопроса, а может, впервые задумался над ответом.

Его глаза зло прищурились:

— Эти воспоминания станут для меня самыми прекрасными только потому, что для тебя они — худшие.

В груди закололо и мир окончательно исчез. Разве она ожидала другого ответа? И все же, перед тем как Беллатрикс провалилась в сон, в ее сознании мелькнула мысль.

Что тогда почему бы и твоим кошмарам не стать моим лучшим воспоминанием?

Ей почудилось, что по еще щеке скользнула прядка шерсти.

* * *

Давай, всего лишь два слова. Множество раз произнесенные слова. Такие знакомые. Разве ты не этого хочешь?

Беллатрикс не знала ответа. Она еще крепче сжала палочку в руке.

Ну же… всего два слова.

— Rictusempra, — произнесла она.

Голоса в голове злобно зашипели на их обладательницу.

Красная вспышка ударила Сириуса. Его тело выгнулось дугой и отлетело прочь, исчезнув за аркой. Беллатрикс как завороженная наблюдала на его падением. Она ожидала, что он сейчас же вернется, улыбнувшись, откинет волосы с лица и снова продолжит битву. Но этого не произошло. Тени в арке продолжали свой танец, но силуэт Сириуса не появлялся.

Беллатрикс вдруг поняла, что до крови закусила дрожащие губы.

Это все? Как? Этого не может быть!

Разве ты не этого хотела? Так радуйся же.

Я хотела…

Боль в метке прервала ее судорожные размышления. Лорд звал слуг к себе. Беллатрикс кинулась на этот зов, пытаясь разгадать чувства Лорда, но впервые за долгие годы ей это не удалось. Она неслась по залам министерства как ветер, совсем не думая о возможных ловушках. Метка будто диктовала ей направление.

Неожиданный удар в плечо заставил ее остановиться и обернуться. За ее спиной стоял мальчишка Поттер — точная копия своего лохматого отца. Она усмехнулась.

Что, малыш, пылаешь праведным гневом? Хочешь отомстить мне за крестного?

Беллатрикс бросилась бежать, на ходу кидая в Поттера заклинания и ловко уворачиваясь от искр. Гнев Поттера искренне веселил ее. Он вздумал отомстить ей за Сириуса? Интересно, кем Поттер считал его? Отцом? Старшим братом? Образцом для подражания? Да что Поттер вообще мог о нем знать? Наверно, он считал, что Сириус близкий ему человек. Усмешка не покидала губы Беллатрикс. Да что Поттер вообще мог знать о Сириусе. Она не сомневалась, что мальчишка и не предполагает того, что знает она.

Беллатрикс зашла в Атриум, когда жжение метки немного ослабло. Она растерялась, не зная, где ей теперь искать Лорда. Тогда ее и настигло Crucio Поттера. Видимо он воспользовался ее минутным замешательством. Заклятье сбило ее с ног, быстро вскочив, Беллатрикс со злобой посмотрела на мальчишку.

А может, в них и есть что-то общее.

И все он ничего не знал ни о боли, ни о том, как причинять ее.

Они продолжали обмениваться заклятьями, но, впрочем, это нельзя было назвать сражением. Поттер бросал в нее проклятья, но все они заканчивались лишь разбитыми статуями. А Беллатрикс, отбиваясь, вдруг почувствовала к нему малую долю интереса, пытаясь найти в чем-то, напоминающее о Сириусе. Но вскоре она разочаровалась. Ей надоела эта бессмысленная борьба.

— Поттер, даю тебе один шанс! — закричала Беллатрикс. — Отдай пророчество — подкати его ко мне — и я сохраню тебе жизнь!

— Придётся меня убить — пророчества больше нет! — ответил ей Поттер, вдруг дико расхохотавшись, — И он об этом знает! Волдеморт в курсе, что пророчества больше нет! Он будет тобой очень недоволен!

Беллатрикс не верила своим ушам:

— Что?! Что ты хочешь этим сказать? — закричала она в ответ, чувствуя, что ее голос срывается.

— Пророчество разбилось, когда я тащил Невилла по ступеням! Что, как ты думаешь, скажет на это Волдеморт?

Беллатрикс показалось, что она сходит с ума. Это не могло быть правдой. Это слишком нелепо для правды.

— Ты лжешь! — закричала она, пытаясь не впасть в истерику. — Оно у тебя и ты отдашь его мне!

Но, повторив призывающее заклятье, она с ужасом осознала, что Поттер сказал правду, в которую она просто не могла поверить.

Все потеряно. Конец. Конец всему.

— Призывать нечего! — закричал Поттер, — Оно разбилось, и никто его не слышал, так и передай своему господину!

Метку пронзила острая вспышка сокрушающей боли. Беллатрикс обернулась. За ее спиной стоял темный Лорд, на первый взгляд как всегда спокойный, но она кожей чувствовала исходящие от него волны ярости. Гнев Темного Лорда был неминуем.