Что ты знаешь о светлых чувствах? (гет)

— Мерлин Всемогущий, — только и могу произнести я.

— С утра м-меня звали Люциусом, — меланхолично замечает бывший УпС. — И, кстати говоря, не такой уж я и всем-всемогущий. С некоторых пор я имею возможность использовать только б-бытовые чары. Так называемый ребли...реабити...реалити...реабилитационный период...Но через месяц он закончится, и тогда...

— Вы заблудились? — едва удерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос. Сколько же нужно было выпить, чтобы аппарировать в дом какой-то грязнокровки и нести первоклассный бред?

— Я промахнулся, — глядя на меня сверху вниз, пояснил Малфой. — Аппарацию мне разрешили только неделю назад, а д-до этого...

Ну да. От Азкабана Люциуса Малфоя спасло лишь то, что он не участвовал в битве за Хогвартс, хотя присутствовал в замке. Однако Министерство, помня о том, что Малфой был Упивающимся Смертью, принимавшим участие в попытке похищения пророчества из Отдела Тайн, да ещё и хранившим тёмные артефакты, на время запретило ему использовать любые заклинания кроме бытовых и аппарировать.

— И поэтому нужно напиваться? — мягко спрашиваю я. Приводить пьяных в чувство — развлечение то ещё, а пьяный Пожиратель...

— У меня умерла жена, — неожиданно твёрдо произносит он.

— Нарцисса? — переспрашиваю я. Около года назад магическую Британию облетела весть о смерти Нарциссы Малфой. Молодая, в общем-то, женщина умерла от сердечного приступа. По крайней мере, так гласила официальная хроника.

— Вы не поверите, профессор Грейнджер, но я был женат всего один раз, и мою супругу действительно звали Нарцисса.

— Но прошло много времени...

— Видите ли, мисс, УпСы тоже умеют испытывать светлые чувства...

Я не выдержала. Я очень хорошо помню взгляд мамы Невилла, которую Беллатрикс угостила своим фирменным Круциатусом. И Аваду, которую Руквуд послал в спину Фреду. И то, как Лорд бросил Северуса умирать в Визжащей хижине — за то, что тот якобы был владельцем Старшей палочки...

— Да что ты знаешь о светлых чувствах, Малфой? — моему воплю могла бы позавидовать ведьма-банши. Как говорят магглы, Остапа понесло. Ох, ошибалась Шляпа, которая настойчиво предлагала мне поступать на Рэйвенкло — только гриффиндорец смог бы понять глубину моего гнева. — Что ты вообще знаешь? Ты знаешь, сколько жизней вы покалечили?

— Но я...

—Сколько детей осталось без родителей? Ты никогда не задумывался о том, что могло бы произойти с твоим сыном, случись с тобой что-нибудь?

— Драко никогда бы... — попытался вклиниться в поток обвинений Люциус, с опаской косившийся на мою палочку, которая была плотно прижата к его шее.

— Не смей меня перебивать, я ещё не закончила! — профессорским тоном заявила я. — Только не говори, что все ваши действия были последствиями большой и чистой любви! Ваш Лорд был манипулятором, каких поискать, неужели он за двадцать с лишним лет не вбил в ваши головы мысль о том, что любовь — это сказки, как он сам говорил?!

— Нет, но...

— Убила бы тебя, идиота, — выплюнула я и опустила палочку. Не ожидавший такого напора, Малфой едва не упал в камин. — Комната для гостей налево по коридору, — добавила я и вышла из комнаты. Конечно, терпеть в своём доме присутствие "скользкого друга" Тёмного Лорда не хотелось бы, но кто знает, каковы будут последствия расщепа? Проще будет предложить гостю Летучий порох, но только утром. Ещё неизвестно, куда его может занести сегодня.

* * *

Я проснулась от ужасающего грохота, сопровождаемого воплями Живоглота — высокими, утробными и на одной ноте. Я выбежала в коридор.

— Какого Годрика здесь... Мисс Грейнджер? — искренне удивился Малфой.

Я отвесила полупоклон.

— И вам доброго утра, сэр. Что здесь происходит?

— Я выходил из комнаты и случайно споткнулся о кота. Это ваш?

— Мой, — согласилась я и взяла кота на руки. — Вы не ушиблись?

— Вроде нет. Не знаю. Я хотел бы узнать, как я здесь оказался, — смущённо сказал отец Драко.

— О, это долгая история, — злорадно ухмыльнулась я. Мне было интересно, что он скажет. — Пойдёмте в кухню, я налью вам кофе. Конечно, это не тот кофе, который умеют варить хогвартские домовые эльфы, а уж до кофе, приготовленного домовиками, принадлежащими древнейшему и благороднейшему семейству Малфоев, наверное, совсем далеко, но...

Я осеклась. Что такое? Шесть лет я терпела выпады Снейпа, ещё два года — училась отвечать на его колкости, и, надо сказать, небезуспешно. Правда, после того, как я едва не довела до слёз какую-то слизеринку, которая, очевидно, не имела никакого воспитания, мне пришлось стать более воздержанной на язык — всё же не каждый сможет отличить сарказм от грубости. А до этого — одни хамили в ответ, другие обижались и не разговаривали со мной неделями. А Малфой-старший хохочет так, что на глазах выступили слёзы. Я скорее ожидала услышать от него непростительное заклятие, чем искренний смех. Всё же со временем люди меняются. Мерлин и Моргана, сделайте так, чтобы это оказалось правдой.

— В общем, если вы не торопитесь, то позвольте пригласить вас на чашку кофе, — окончательно смутившись, говорю я.

Внезапно в воздухе появилась серебристая птица-секретарь[2], очевидно, патронус Перси, которая произнесла голосом среднего Уизли:

— Гермиона, я рад, что ты доверяешь мне, но я вынужден отказаться. Мы с Пенни и отцом едем в Японию, на конференцию, посвящённую использованию маггловских изобретений в среде волшебников. Мы не успеем вернуться к началу учебного года.

Патронус исчез.

Всё. Круг замкнулся. Другие знакомые помочь мне не смогут. Ни один из выживших в битве за Хогвартс, кроме меня, Невилла, Луны и Доры не связал свою жизнь с преподаванием. Я сменила профессора МакГонагалл на посту преподавателя трансфигурации и декана колледжа Гриффиндор, Невилл стал преподавать гербологию у младших курсов, тогда как профессор Спраут продолжила работать со старшекурсниками, готовящимся к СОВ и ЖАБА, Тонкс заняла пост преподавателя маггловедения. Правда, некоторое время ходили слухи о том, что эта должность тоже проклята, как когда-то — вакансия преподавателя Защиты от тёмных искусств (профессор Квиррелл, мой первый преподаватель ЗОТИ, несколько лет преподававший маггловедение, погиб, его преемница, профессор Чарити Бёрбидж, была убита Тёмным Лордом, Упивающаяся Смертью Алекто Кэрроу, которую Волдеморт отправил в Хогвартс в качестве профессора, была изрядно покалечена во время последнего сражения и недавно умерла в Азкабане), но Дора только отмахивалась. Все без исключения студенты полюбили её с первого дня, и многие были очень расстроены, узнав, что профессор Тонкс собирается покинуть школу (так как Ремус вернулся на свою прежнюю должность, к Нимфадоре обращались не иначе как «профессор Тонкс», чтобы избежать путаницы между двумя Люпинами). Теперь выяснилось, что Луна тоже будет преподавать.

… И всё же, кто ещё может помочь? Должен же быть выход! Если нет, то я сама буду совмещать две должности.

— Мисс Грейнджер, у вас что-то случилось? — донёсся до меня голос гостя.

— Что? Нет, я просто задумалась, простите.

— В таком случае будьте любезны, расскажите мне, как я оказался в вашем доме. Честно говоря, я смутно помню вчерашний день.

— Что же, почему бы не рассказать? Вы аппарировали в мой дом, будучи сильно пьяны. Дружеской беседы у нас с вами не получилось, потому я накричала на вас и отправила спать. Собственно, вот и всё. Вы совсем ничего не помните, мистер Малфой?

— Нет, ваш пламенный монолог я помню хорошо, — хмыкнул Люциус. — Да, кроме того, я должен извиниться перед вами за вторжение.

— Ничего страшного, — сдержанно отозвалась я, — с кем не бывает. Но мне всё же хотелось бы услышать причины вашего появления здесь, коль со следствиями мы разобрались.

— Вы помните Нарциссу? — спросил Малфой.

— Леди Малфой? Конечно. Орден многим обязан ей.

— Вчера был год со дня её смерти. Казалось, что прошло много лет, но на самом деле…

— Вы любили её, сэр? — спросила в свою очередь я. Нужно что-то говорить. О чём-то спрашивать. В своё время миссис Уизли жила только воспоминаниями о Фреде, говорила только о нём. Только тогда она не напоминала того, чью душу высосал дементор.

Малфой улыбается.

— Знаете, мисс Грейнджер, у аристократов не принято заключать браки по любви. Например, наши с Нарциссой родители объявили о нашей помолвке в год моего поступления в Хогвартс. Нам повезло — в детстве мы дружили, а в юности были влюблены друг в друга. Поэтому нам, в отличие от Андромеды, не пришлось узнать, что такое порицание семьи.

Да уж. Миссис Тонкс, урождённая Блэк, в семнадцать лет убежала из дома со своим женихом — магглорождённым колдуном Тедом Тонксом. Родители отреклись от неё, впрочем, сёстры тоже не желали общаться с предательницей чистокровных.

— Конечно, с возрастом наши отношения стали менее романтическими, но дружба осталась, — продолжал Люциус. — Нарси очень переживала за нас с Драко, когда начался процесс против Упивающихся. К счастью, мы отделались легко, но Нарцисса никогда не отличалась сильным здоровьем. После обеда она прилегла отдохнуть, да так и не встала. И я в один день лишился и жены, и друга. Драко тогда только женился; Астория рассказывала, что он запирался в библиотеке и плакал. А я первые три месяца напивался каждый день, приходил домой и громил всё вокруг. Потом в один день бросил. Просто подумал о том, что Нарциссе это не понравилось бы.

Вот ведь как бывает. Вчера я была готова убить этого человека, а сегодня готова выслушать и помочь. Я неправа, Малфой, ты даже представить не можешь, как неправа мисс Всезнайка. Я никогда не задумывалась о том, что чувствуют те, кто воевал против нас. Да что там! Я вплоть до того момента, как мы с Гарри и Роном просмотрели воспоминания Северуса, не была уверена в том, что слизеринцы — тоже люди.

— А вчера я отправился в «Кабанью голову», снова напился и начал крушить мебель. Мне, как капризному подростку, казалось, что никто в этом мире меня не понимает. Аберфорт запер меня в одной из верхних комнат, чтобы я не кинулся ни на кого с кулаками, а я разнёс это помещение так, что, наверное, никакое «Reparo» не поможет, и позорно бежал. Просто вышел на улицу через чёрный ход и аппарировал. Мне нужно было аппарировать ко входу в «Дырявый котёл» — в Малфой-мэноре сейчас живут дети, а я уехал в Лондон, — но промахнулся и попал к вам. Знаете, Аберфорт послал мне Патронуса. Он говорит, что такого погрома паб не знал с 1612 года. Восстание троллей, помните?

— Восстание троллей? — переспросила я. И тут мне в голову пришла шальная мысль.

— Мистер Малфой, вы хорошо знаете историю магии?

— Я в своё время сдал экзамен по истории на уровне ЖАБА. Сейчас, конечно, многое забылось, но…

— Дело в том, что в Хогвартсе освободилась должность профессора истории магии, — выпалила я.

— А профессор Биннс? — удивился Люциус. — Он ещё меня учил, правда, тогда был обычным человеком, не призраком. Собственно, он умер в год моего выпуска.

— Он говорит, что устал от студентов и хочет существовать как другие призраки.

— Как Пивз, например?

Я расхохоталась. В последний раз я смеялась так ещё в школе, когда близнецы превратили свой уход из Хогвартса в грандиозное шоу, в очередной раз оставив жабу Амбридж в дураках.

— Вы согласны? — наконец спросила я Малфоя, который как-то странно смотрел на меня. — Что-то не так, сэр?

— Нет, просто… Вам идёт улыбка, — он почему-то смутился.

— Знаете, мистер Малфой, вы напоминаете мне моих учеников. Они думают, что преподаватели не умеют веселиться. Помнится, мои гриффиндорцы несколько дней были потрясены тем, что Северус танцевал на рождественском балу с профессором МакГонагалл.

— Северус?

Моргана Великая, я и не думала, что умею краснеть.

— Ну да, — окончательно стушевалась я, — в Хогвартсе принято, чтобы преподаватели называли друг друга по имени. Единственное исключение для меня — профессор Биннс. Итак, вы согласны?

— С чем? — вежливым тоном интересуется Малфой.

— Стать преподавателем истории магии. По крайней мере, поговорить с директором МакГонагалл.

— Согласен. Честно говоря, я не уверен, что мадам МакГонагалл согласится, принять в школу бывшего Упивающегося смертью, но кто знает?

— Позвольте, — я беру его левую руку и отворачиваю рукав мантии. От Метки почти ничего не осталось — призрачные очертания змеи и черепа, да несколько шрамов на тонком запястье. Очевидно, что они не имеют к Метке никакого отношения. Уж не последствие ли это моих заклятий, которые я посылала в противников во время битвы в Отделе Тайн?

Очевидно, я сказала это вслух, потому что Люциус поспешно сказал:

— Нет, Гермиона, это не вы. Это — моя глупость и слабость, ничего более.

— Гермиона? — в тон ему переспрашиваю я. — Это что-то новенькое…ээ…Люциус.

— Вы же сами сказали, что…

— Не обращайте внимания. Вчера мы с вами вообще перешли на «ты», так что ничего страшного.

— Правда? — искренне удивляется Малфой. — Мы можем и дальше так продолжать?

— Почему нет? — спрашиваю я. — Но как же чистота крови?

— Разве жизнь не показывает, что чистые руки и чистое сердце намного важнее?

[2] В каноне не указан патронус Перси. Мне кажется, что птица-секретарь — идеальный патронус для него.