О дне судят по вечеру (гет)

К счастью, Дорея могла полностью довериться своей лучшей подруге Элеонор Боунс. В коротеньком послании она предупреждала её, что скажет матери, что отправится к ней, и обещала при встрече объяснить, зачем ей это понадобилось. Элеонор ответила в тот же вечер, что охотно «прикроет» подругу в случае необходимости и что скоро надеется услышать из её уст все подробности. Таким образом, вопрос с алиби устроился вполне гладко, и Дорея могла спокойно идти на свидание со своим избавителем.

В назначенный день и час Дорея аппарировала на задний двор «Дырявого котла» и, как и в прошлый раз, попала на солнечную магловскую улицу прямо из заведения.

Она надела своё единственное магловское платье, не забыв, правда, в этот раз взять с собой сумочку, в которой лежали настоящие магловские деньги. Накануне она обменяла в Гринготтсе несколько галеонов, и была очень рада, что теперь сможет спокойно зайти в любой магловский магазин и что угодно там разбить.

Весело стуча каблучками по мостовой и любуясь домами, Дорея спустилась вниз по улице до небольшого скверика с фонтаном и несколькими витыми скамейками. Чарлус, а точнее Генри Форд, уже ждал её. В руках он сжимал букет пушистой сирени. Едва заметив её, он махнул ей рукой.

— Добрый день, мистер Форд, — поприветствовала она его.

— Добрый день, мисс Блэк, — не менее чинно отозвался он и протянул ей букет.

— Они прекрасны, — улыбнулась Дорея.

Она склонилась над букетом и замерла, вдыхая сладкий аромат. Волосы цвета воронова крыла мягкой волной упали ей на лицо и заиграли радужными переливами от ласковых прикосновений солнца.

— Вы совершенно точно Блэк, — выдохнул Чарлус, наблюдая за ней.

— В каком смысле? — переспросила Дорея, подняв голову. Он же не о чистоте крови, верно?..

— У вас такие замечательные волосы, — слегка улыбнувшись, пояснил Чарлус.

— Ах, вот вы о чём, — рассмеялась Дорея. — У всей моей семьи такие. К тому же глаза тоже у всех тёмные, только у меня и у брата голубые.

Она перехватила поудобнее букет.

— У вас много братьев? — поинтересовался Чарлус, облокотившись о бортик фонтана.

— У меня два старших брата и старшая сестра, — ответила Дорея. — А ещё три кузины и три кузена.

— Какая у вас большая семья, — заметил Чарлус, — наверное, это такое удовольствие собираться всем вместе на семейные торжества.

— Да, хотя к этому, в конце концов, привыкаешь, — отозвалась Дорея. — Должно быть, вам не знакомо это чувство, но иногда у меня создаётся впечатление, что все мои знакомые состоят со мной хотя бы в дальнем родстве.

— О, у меня тоже хватает дальних родственников, — проговорил Чарлус. — Хотя у родителей я единственный сын.

Улица купалась в солнечном свете. Струи фонтана с шумом рассыпали во все стороны сверкающие брызги, а пронизанная светом зелень горела изумрудным огнём.

— Хм, я совсем забыл, — спохватился Чарлус, — у меня есть ещё кое-что для вас. — С этими словами он выпрямился и достал из кармана квадратный бумажный конверт. Дорея сразу узнала яркую обложку.

— Да, это та самая пластинка, — подтвердил Чарлус, протягивая девушке конверт. — Кажется, она вам понравилась, — добавил он.

— Спасибо, — отозвалась Дорея, сжимая в руках конверт. — Мне действительно она понравилась.

— Очень известная вещь, — кивнул Чарлус, улыбаясь.

Дорея тоже слегка улыбнулась и убрала подарок в сумочку.

— Я хотела ещё раз поблагодарить вас за помощь, — заговорила она, вновь взглянув на Чарлуса. — Собственно, для этого я и пришла.

— Хотя это и не стоит благодарности, — ответил Чарлус, — я счастлив, что вы пришли. Эта встреча — лучшее проявление признательности, которое я мог бы пожелать!

Дорея улыбнулась в ответ. Они обошли фонтан и вышли из цветущего скверика.

— И куда же мы пойдём? — спросила Дорея, свободной рукой оправив платье. В другой она по-прежнему сжимала свой букет.

— Предлагаю сходить в кафе, — отозвался Чарлус. — Потому что для ресторана сейчас слишком рано. Вы не против?

— Нисколько, — пожала плечами Дорея. — Я полностью полагаюсь на вас, — улыбнулась она.

Через четверть часа они устроились в небольшом кафе, чьи круглые деревянные столики в такую тёплую погоду стояли прямо на улице. Они заказали по порции кофе с клубничным мороженым.

— Чем вы занимаетесь, мистер Форд? — спросила Дорея, пока они ждали заказ.

— Я — писатель, — ответил Чарлус. — Правда, пока что я написал всего несколько рассказов, и ни один из них не был напечатан. Для этого нужно, чтобы кто-нибудь из издателей заинтересовался твоей рукописью, но мои рассказы кажутся им скучными.

— О чём же ваши рассказы? — спросила Дорея.

— Мм.. о разных вещах, — отозвался Чарлус, — а точнее, обо всём: о путешествиях, о людях, о любви. Возможно, когда-нибудь я дам вам их прочесть.

— Я буду рада, — заверила его Дорея. — Правда, не ждите, что я буду хорошим их ценителем. Я люблю старых классиков и в современной литературе совсем не разбираюсь.

— Ну, не такой уж я новатор, — рассмеялся Чарлус.

— Вы — мой первый знакомый современный писатель, — пожала плечами Дорея.

— Боюсь, это накладывает на меня определённую ответственность, — весело проговорил Чарлус.

— О, да, за моё доброе мнение о современной литературе, — засмеялась Дорея.

Смеясь, Чарлус любовался её улыбкой и чувствовал, что с каждой минутой всё больше забывает о том, кто они.

— Я надеюсь, вы мне расскажете побольше о работе писателя, коль скоро вы взялись за моё просвещение в этом вопросе? — шутливо спросила Дорея.

— Весьма охотно, — живо откликнулся Чарлус. — Однако не заставляйте меня расписывать все тяготы жизни бедного художника. Это было бы слишком жестоко со стороны дамы из высшего света...

— Дамы из высшего света? — с улыбкой переспросила Дорея.

— Но разве вы происходите не из какой-то аристократической семьи, мисс Блэк? — удивился Чарлус.

— Вполне возможно, но с чего вы это взяли? — спросила Дорея.

— Я понял это из ваших слов, к тому же по вашему поведению можно было догадаться, что вы не из простой семьи, — заговорил Чарлус, не сводя глаз с её лица. — И, наконец, браслет, который на вас, стоит больше, чем дома некоторых людей.

— Что ж, вы правы, всё действительно очень просто, — подтвердила Дорея. — А браслет — это подарок от родителей на окончание школы, — добавила она, слегка качнув головой.

— Вы позволите? — спросил Чарлус, беря её за руку, чтобы лучше рассмотреть украшение. Дорея кивнула.

Её рука была тонкой и изящной. И довольно массивный, но не лишённый элегантности золотой браслет казался слишком тяжёлым для такого нежного запястья. Сердце Чарлуса забилось сильнее, когда он сжал её руку.

— Восхитительно, — проговорил он, будто вынося вердикт.

— Мне он тоже нравится, но в основном потому, что напоминает мне о школе, — вымолвила Дорея, взглянув на поблёскивающее в лучах солнца ювелирное изделие.

— Я говорил не о браслете, а о вашей руке, — возразил Чарлус, поднимая на неё смеющиеся карие глаза.

Дорея невольно смутилась и отняла свою руку. К счастью, в этот момент им принесли их заказ. Услужливый официант расставил на столе чашки и, спросив, не нужно ли им что-нибудь ещё, удалился обслуживать другие столики.

— Вы всё время живёте в Лондоне, мистер Форд? — задала вопрос Дорея, когда официант отошёл от них.

— Я уже несколько лет живу в Лондоне, — ответил Чарлус. — Я перебрался сюда сразу, как завершил образование. Мои родители живут в деревне, где я время от времени навещаю их. А вы подолгу бываете в Лондоне?

— Раньше почти совсем не бывала, — призналась Дорея. — Школа, где я училась, располагалась за городом. Там я проводила большую часть года.

— Я тоже учился в пансионе, — отозвался Чарлус. — И, думаю, что провёл там счастливые годы.

— Я была очень счастлива в школе, — согласилась Дорея, невольно улыбаясь. — Там я встретила большинство своих друзей.

— Несмотря на то, что сам я сохранил самые тёплые воспоминания о школьной жизни, всё же не могу не признавать, что она несколько консервативна и замкнута, — вымолвил Чарлус бросив на Дорею проницательный взгляд. — Школа — маленькая модель взрослой жизни. Ученики объединяются в группы и продолжают традиции взрослых. Богатые и бедные, аристократы и простолюдины…

«Чистокровные и нечистокровные», — мысленно продолжила Дорея и поджала губы.

— Это правда, — кивнула она. — Но я никогда не относилась к таким радикальным группам. Хотя многие мои знакомые жёстко придерживаются описанных вами убеждений. — Дорея замолчала и продолжала, тщательно подбирая слова. — Наша семья весьма консервативна и ведёт достаточно замкнутый образ жизни. В гостях у нас бывают только избранные люди — одного круга, и большинство из них приходятся нам родственниками с разных сторон. Но в школе всё было иначе, — с чувством вымолвила она.

— Вашему покорному слуге невероятно приятно это слышать, — отозвался Чарлус, улыбаясь одними уголками рта.

Дорея устремила взгляд на чашку перед собой. Всё было гораздо проще на словах.

— Я просто рад, что вам не приходится из благодарности терпеть общество человека, весьма далёкого от круга, к которому вы привыкли, — продолжал Чарлус, беря в руки чашку и делая глоток.

— Я не жалею, что пришла, — вскинув голову, искренне отозвалась Дорея. — Я лишь признала, что моя жизнь не лишена предрассудков.

— Думаю, никто не может похвастаться полной свободой от них, — ответил Чарлус. — Только не в этом мире.

На мгновение Дорее показалось, что он хотел вложить в эти слова какой-то особый смысл, но тень серьёзности тут же сменилась улыбкой в его глазах.

— Простите, я, должно быть, утомил вас философскими изречениями, — сказал Чарлус прежним лёгким тоном. — Это, как вы могли заметить, один из недостатков писателей. Лучше расскажите мне, чем вы любите заниматься, когда не посещаете приёмы и балы?

— Приёмам я предпочитаю музыкальные вечера, — отозвалась Дорея, улыбаясь. — На них я бываю куда чаще, если только приём не устраивается в нашем доме. Что, признаюсь, бывает не так уж редко. Хотя до недавнего времени пребывание в школе освобождало меня от необходимости присутствовать на большинстве из них. Но ради музыкальных вечеров я могу терпеть даже общество моих дальних кузенов. Я очень люблю музыку, — просто добавила она.

— И, наверняка, сами играете на музыкальных инструментах, — улыбнулся Чарлус.

— На арфе и на фортепьяно, — кивнула Дорея. — Это было мамино желание, чтобы я освоила арфу. Но вы, наверняка, тоже неравнодушны к музыке. Я так подумала, потому что мы встретились с вами в музыкальном магазине, — объяснила она.

— Да, вы смело можете называть меня меломаном, — ответил Чарлус. — Я обожаю всю музыку, начиная с классики и заканчивая джазом. Вы когда-нибудь слышали джаз? — живо спросил он.

— Нет, — покачала головой Дорея. — Я неплохо разбираюсь в классической музыке, но новые течения мне почти совсем не знакомы.

— Вы должны это услышать, — убеждённо проговорил Чарлус, чуть подаваясь вперёд. — Это нечто совершенно удивительное. Я не могу обещать, что вам понравится, но это очень интересно. Более того, это потрясающе. Это фактически переворачивает привычные представления о музыке.

— Вы так об этом говорите, что трудно не захотеть послушать джаз, — вымолвила Дорея.

— Я знаю одно место, где по вечерам играет первоклассный джазовый оркестр, — продолжал Чарлус. — Я часто там бываю. Может быть, мы могли бы как-нибудь вместе сходить туда, — предложил он.

Дорея немного растерялась.

— Я слишком откровенно подыскиваю повод для нашей следующей встречи, — поспешил добавить Чарлус, — но я действительно очень хотел бы показать вам джаз.

— Это звучит очень заманчиво, — вымолвила Дорея, — но я не могу.

— Вы уверены? — спросил Чарлус. — Без намёка на скромность скажу, что вы вряд ли найдёте кого-то, кто смог бы лучше показать вам прелесть этой музыки. Но в любом случае, я надеюсь, что вы не откажетесь найти другой предлог встретиться со мной?

— Ох... вы просите меня о невозможном, — покачала головой Дорея.

— Вы хотите сказать, что мы с вами никогда больше не увидимся? — спросил Чарлус, глядя ей в глаза.

Дорея хотела ответить «да», но язык не слушался её.

— Я понимаю, что и так просил вас слишком о многом, — вымолвил Чарлус. — Это должно быть неуместно, но я надеялся… право, сам не знаю, на что. Я знаю только, что хочу видеть вас снова.

— Это действительно для вас так важно? — спросила Дорея.

— Я бы ничего для этого не пожалел, — ответил Чарлус. — Мне нужно увидеть вас снова.

Эти слова ещё долго эхом звучали у неё в ушах. Они повторялись как заклинание и не отпускали как случайно подхваченный мотив.

«Мне нужно увидеть вас снова».

Солнце засверкало в окнах дома на противоположной стороне улицы. Мимо с шумом прокатил трамвай. Несколько голубей вспорхнули и захлопали крыльями над нагретой мостовой…

Мне нужно увидеть вас... снова.

* * *

Когда Дорея уже ложилась спать, к ней в комнату зашла Кассиопея. Она застала младшую сестру в кровати с одним зажжённым ночником.

— Пришла пожелать тебе спокойной ночи, — сказала Кассиопея, закрывая за собой дверь. — И немного поболтать, — добавила она. — Прости, не терпелось рассказать тебе о результатах своих алхимических исследований, — с серьёзным видом заявила она, усаживаясь на кровать.

Дорея фыркнула и подтянула ноги, чтобы дать сестре место удобно устроиться. Несколько секунд Кассиопея изучала смущённую улыбочку сестры, а затем проговорила:

— Ладно, давай, рассказывай, как прошла встреча. Хотя, судя по всему, неплохо, — усмехнулась она.

Дорея невольно вздохнула.

— Всё было чудесно, — призналась она, — но…

— Но? — переспросила Кассиопея.

— Я не должна была соглашаться встретиться с ним снова, — проговорила Дорея, покачав головой.

— Но согласилась? — спросила Кассиопея. Дорея лишь утвердительно кивнула в ответ.

— Надеюсь, тебя беспокоит это только из-за того, что могут сказать наши родители, если узнают, — вымолвила старшая сестра.

Дорея довольно несчастно посмотрела на неё.

— Очень милые цветы, — заметила Кассиопея, взглянув на букет сирени, заботливо поставленный на тумбочку возле кровати. — А что ты побежала прятать, когда вернулась? — не без улыбки осведомилась она.

— Музыкальную пластинку, — ответила Дорея, слегка краснея, но не удивляясь наблюдательности старшей сестры. — Ту самую, которая мне понравилась и которую я разбила в магазине.

— Что ж, неплохо, это было действительно умно с его стороны, — одобрительно кивнула Кассиопея. — Этим он показал, что хотел по-настоящему угодить тебе. И о чём же вы говорили?

— О разных вещах, — немного уклончиво начала Дорея. — Он рассказывал мне, чем занимается, он пишет рассказы. Мы говорили о литературе, о музыке, о школе. Это было так легко, что я сама не ожидала. Иногда я совсем забывала, что он магл, хотя ему наверняка некоторые мои слова казались странными. Он просто считает, что я из консервативной аристократической семьи…

— И в этом он так сильно заблуждается, — иронично промолвила Кассиопея.

— А потом он рассказал мне про джаз, — продолжала Дорея. — Это такое новое музыкальное течение в магловском мире. Кажется, это что-то потрясающее! И он пригласил меня послушать один джазовый оркестр, — заключила она, снова совсем смутившись.

Кассиопея внимательно посмотрела на Дорею.

— Про джаз судить не берусь, — начала она, — но, в остальном, мне кажется, что он ничем себя не запятнал.

— Нет-нет, — замотала головой Дорея. — Он вёл себя безупречно.

Кассиопея покачала головой.

— И когда ты собираешься с ним встретиться? — поинтересовалась она.

— В пятницу вечером, — отозвалась Дорея. — И я пока не представляю, как мне удастся выбраться из дома так поздно. Я думала сказать, что останусь у Элеоноры…

— Не слишком удачная идея, — прервала её Кассиопея.

— Я знаю, но не могу придумать ничего более убедительного.

— Да, это и правда непросто, — вымолвила Кассиопея. — Так что, боюсь, без моей помощи тебе не обойтись. Но, так уж и быть, я согласна помочь.

— Кэсси, ты — настоящее чудо! — воскликнула Дорея, обнимая сестру.

— Я, надеюсь, джаз тебе тоже понравится, — фыркнула Кассиопея.