Весна, сигареты и много музыки (гет)

6.

Рози Уизли — гриффиндорская староста. И комната у нее отдельная, просторная, светлая. И я чувствую себя тут немного не в своей тарелке. Но держусь. Лили еще не объявилась, и я слушаю болтовню ее лучшей подруги, вертя в руках букет цветов. Сам наколдовал. Хотел подснежники, а получились ландыши. Все равно красиво.

В дверь стучат, и в комнату вваливаются два совершенно мокрых и очень похожих друг на друга парня.

— Королева наша еще не показалась простому народу? — Джеймс палочкой высушивает одежду. — Ну и мерзость на улице! Я еле отпросился с тренировки, чтобы Лили поздравить. В воскресенье важный матч, а я тут пьянствовать собираюсь..

Вдруг дверь распахивается, и на пороге стоит, сияя улыбкой, сама Лили Поттер собственной персоной. Но стоит не долго — только-только заметив старшего брата, она с визгом бросается ему на шею.

— Ты приехал, ты приехал! — Джеймс подхватывает сестру на руки и начинает кружить.

— Ну вот, ты этого загонщика недоделанного до смерти затискаешь, он через день вообще на метлу сесть не сможет... — недовольно бурчит Альбус. — С Днем рождения, малая!

— Я не малая уже! Я, между прочим, совершеннолетняя! — Лили смеется и обнимает второго брата. Я чувствую себя лишним на этом семейном празднике, но малодушно отступать не собираюсь. Храбро ступаю шаг вперед и протягиваю рыжей свои ландыши.

— С Днем рождения, Поттер, — улыбаюсь самой милой из своих улыбок. Она букет принимает, смотрит на меня, щурится.

— Спасибо. А откуда ты узнал, что ландыши — мои любимые цветы? — я мысленно благодарю Мерлина за то, что у меня не получились задуманные подснежники.

— Эй, именинница, мы долго еще топтаться в дверях будем? Мы ведь больше никого не ждем? Ану-ка праздновать — вперед и с песнями! — это Рози налетает на Лили, стараясь от души оттаскать ту за уши. Поттер отбивается со смехом, прячется за мою спину.

— Ну, что-что, а песни я вам обещать могу! Малфой, ты же гитару с собой захватил?

— Захватил, — согласно киваю я.

— Ну вот и славненько!

Мы сидим на полу на подушках и пьем огневиски. Мы смеемся шуткам Альбуса, слушаем спортивные байки Джеймса и хогвартские — Рози. Мы с Лили играем, мы с Лили поем, мы с Лили импровизируем. А в голове с каждым новым глотком кружится все больше, и все громче становится смех, и все сильнее желание танцевать! Воздух горяч, щеки у Лили пылают, а глаза блестят еще сильнее. И мы выбегаем на коридор курить — туда, к свежему воздуху и мерцанию факелов.

— Знаешь, а у меня для тебя есть еще один подарок, — и я достаю из кармана небольшую коробочку, перевязанную бантом. Лили поднимает на меня заинтересованный взгляд и развязывает ленточку.

— Когда-то давно мне это подарил один очень важный для меня человек. И это изменило мою жизнь. Я, наверное, всегда буду ему благодарен...

Девушка выбрасывает окурок и открывает подарок. И сдавленно охает.

— Это же плеер! Ничего себе! — она бросается мне на шею, и я обнимаю ее, прижимаю к себе сильно-сильно, вдыхаю запах ее волос и сигаретного дыма.

— Спасибо... — шепчет она мне прямо в ухо, и я чувствую ее горячее дыхание на своей коже. Мурашки бегут вниз по позвоночнику, а руки покрываются гусиной кожей. В темном коридоре я обнимаю Лили Поттер. Я пьян и счастлив.

А потом мы еще долго смеемся и пьем огневиски, играем на гитарах, дурачимся и поем. А когда братья Поттеры прощаются и ковыляют в спальню Альбуса, поддерживая друг друга, Рози наколдовывает нам кучу подушек и одеяло и стелит на полу. И мы лежим на боку и смотрим друг на дружку. Глаза у Лили цвета бренди, нос курносый, а в ушах круглые сережки. Волосы у Лили медные и пахнут весной и сигаретным дымом. Лили достает из кармана джинсов плеер, включат его и протягивает мне один удлинитель ушей. Она включает Элвиса. И придвигается еще ближе. Я протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев ее щеки. Она закрывает глаза, подставляет лицо моей руке. “I can`t help falling in love with you” поет нам на ухо Элвис, и я понимаю, что пропал. А губы у Лили Поттер мягкие и теплые, губы у нее сладкие и терпкие — огневиски и яблока. И целовать Лили Поттер я могу вечно.

Наконец разорвав поцелуй, я шепчу тихонько:

— А этот твой друг.. который тебя играть учил.. как вы познакомились?

— А я ему на голову с неба свалилась, — улыбается Лили, не открывая глаз. И тянется за еще одним поцелуем.

На кровати тихонько сопит Рози, на столе догорает последняя свеча, а мы засыпаем, крепко обняв друг друга.

7.

— Малфой, хватить дрыхнуть! — чья-то теплая рука треплет мои волосы. Не открывая глаз, я руку перехватываю и целую запястье, чувствую губами, как бьется тоненькая жилка. И улыбаюсь сонно.

— Нет, ну я серьезно! Уже полдень скоро! — Я открываю один глаз, и меня сразу накрывает солнечной волной. Нет, на улице все так же серо и льет дождь, зато возле меня улыбается рыжее солнце.

— Как чувствуешь себя, пьянь кабачная? — Лили гладит мою щеку, и подушечки пальцев у нее твердые, и ладонь такая горячая...

— Отлично. А сейчас будет еще лучше, — я приподнимаюсь на локте и пытаюсь ее поцеловать, но она уворачивается:

— Ты что, а вдруг Рози зайдет? — проблема мне непонятна, но я послушно ложусь на свое место. Лили, словно большая рыжая кошка, ложится рядом и кладет свою голову мне на плечо. Ее волосы щекочут мне лицо и лезут в нос, но совсем не хочется поворачивать голову. И так хорошо — просто лежать, просто вдыхать ее запах, просто молчать.

А через пару минут с душа возвращается Рози, она смотрит на нас и многозначительно улыбается, она уворачивается от брошенной в нее подушки Лили, она трясет головой, и от ее коротких рыжих волос по всей комнате разлетаются капельки воды. Рози дурачится и прямым текстом заявляет, что пора бы нам выметаться из ее комнаты куда подальше. Ну, мы и выметаемся.

В помятой одежде, непричесанные и заспанные мы гордо проходимся через гриффиндорскую гостиную, держась за руки. На нас устремлены десятки взглядов, за спинами нарастает волна шепота — не обсуждает нас, наверное, только ленивый. А мне так бешено хочется расхохотаться на весь голос, что я еле-еле себя сдерживаю.

Мы прощаемся на повороте в подземелья, долго и вкусно целуемся, а на прощанье Лили шепчет мне на ухо, что, наверное, теперь нам следует играть в две гитары почаще. Ведь столько еще песен невыученных! И кто же их играть будет, если не мы?

Я стою и смотрю, как за поворотом исчезает спина Лили Поттер.

8.

Стадион весь кипит — сегодня квиддич. Я сижу на трибунах и жутко переживаю, через несколько минут на поле вылетит моя Лили. Погода сегодня что надо — тепло, ветра нет и солнце не слишком яркое — слепить глаза не будет. Но я все равно весь как на иголках.

Болельщики в предвкушении. Слизерин — Гриффиндор, извечное противостояние! Профессор Лонгботтом, декан кошек, напялил огромную шляпу в форме львиной головы (не иначе, как у женушки одолжил), а на профессоре Слизнорте сегодня мантия в серебряно-зеленую полоску, и лично мне он страшно похож на матрац.

Наконец стадион взрывается ободрительными возгласами — команды вылетают на поле. Сегодня против Лили играют ее лучшая подруга и любимый брат. Рози Уизли — одна и з самых быстрых охотников школы, Альбус защищает кольца более, чем надежно. И что ей, разорваться что ли? Хоть и смеялась вчера, что папа все равно недоволен будет — кто-то из них да проиграет.

Рози рыжей молнией летит к кольцам, уворачиваясь от бладжеров. Один меткий бросок — и счет открыт. У Слизерина дырка-вратарь. Я от волнения стискиваю кулаки.

Команды обмениваются атаками, Альбус берет три удара из четырех, а бездарность-Флинт пропускает все, что можно. Я зло ругаю его про себя, и кулаки стискиваются с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Слизерин дует 10:60.

Лили рысчет высоко, пытаясь рассмотреть в небе маленький золотой мячик. Ответственность на ней более, чем велика. Змей может спасти только снитч.

Когда Рози забивает свой четвертый квоффл, и счет становится 30:110, стадион ахает и заворожено смотрит, как Лили в крутом пике летит к земле. Ей на хвост тут же садится гриффиндорский ловец, но моя девочка опережает его на полкорпуса. А земля все ближе, ближе, ближе, выходи из пике, Лили, что же ты делаешь, разобьешься же, ну же, давай, девочка, ты можешь... Кошак сдается, а моя Лили даже не сбрасывает скорость, она вытягивает руку, и...

Столкновение. Руки у меня трясутся, голос срывается на крик, а ноги сами несут на поле. Возле Лили уже столпились игроки, я расталкиваю толпу, падаю на колени возле девушки. Глаза у нее полуприкрыты, ресницы дрожат, одна рука как-то неестественно вывернута, а в другой слабо трепыхает крылышками снитч. Лили Поттер сжимает его пальцами и улыбается.

Я несу ее, такую худую и такую легкую, в больничное крыло на руках, а она только жмется ко мне и дрожит.

— Мне больно... — шепчет тихо-тихо.

— Я знаю. Потерпи еще чуточку. Мадам Помфри тебя за минутку подлатает, — она улыбается слабо.

— Скорп, я плакать хочу...

— Плачь. Плачь, хорошая моя, плачь...

— Мне нельзя. Я обещала. — Я смотрю в ее абсолютно сухие глаза, и сердце мое сжимается от боли и переживаний.

И когда она лежит на своей койке, болезненно бледная и со странной улыбкой на губах, и пьет свои гадостные зелья, я понимаю, что сегодня я никуда отсюда не уйду. Что просто не смогу сомкнуть глаз, зная, что где-то в больничном крыле не может заснуть от боли мое смелое счастье.

— Малфой, а принеси мне гитару, пожалуйста... — шепчет она мне, и мои брови от удивления ползут вверх.

— У тебя рука сломана, ты как играть собралась?

— У меня сломана. А у тебя-то нет, — она улыбается ласково. — Только мою гитару принеси. Я ее увидеть хочу.

Я возвращаюсь через полчаса. В руках у меня старенький инструмент, а в груди странное чувство, что когда-то я его в руках уже держал. Лили с любовью проводит пальцами по корпусу, нежно гладит каждую царапинку.

— Играй, Малфой. Играй...

И я играю. И почему-то в голову приходит Боб Дилан. Лили закрывает глаза и стучит в ворота рая вместе со мной.

9.

Май в этом году теплый-теплый, солнышко припекает уже совсем по-летнему. Я лежу на траве, положив голову Лили на колени, и пытаюсь готовиться к ЖАБА. Но небо такое синее, а ветер такой приятный, что мысли мои разбегаются, и думаю я совсем не про экзамены. Лили рассеянно перебирает пальцами мои волосы, уткнувшись носом в какую-то статью о Фрэдди Меркьюри.

— Поттер, — тяну я, отбросив последние попытки что-то выучить, — а ты летом чем заниматься собираешься?

— А? Домой еду. А что?

— А давай попутешествуем. Можно на метлах, можно по-магловски, автостопом... ну, знаешь, давай побродяжничаем... — Лили ошеломленно смотрит на меня, отложив статью в сторону.

— У меня друг был... бродягой... — и мне кажется, что говорит она это не мне, а себе, такой задумчивый у нее тон. Но в следующий миг она стряхивает с себя это оцепенение, и смотрит на меня внимательно: — Стоп. А вступать в Академию Зельеваров ты уже передумал?

— Неа, не передумал. Но вступительные у меня в начале июня, и займут они от силы дня три.

Лили щурится и морщит лоб — обдумывает, потом достает из пачки сигарету и прикуривает. Делает пару затяжек и передает мне.

— А родители твои что скажут? — вопросительно приподнимает бровь.

— А родители мои ничего не скажут, — смеюсь тихонько я, — родители мои просто молча убьют.

Мой рыжик ухмыляется, а в глазах у нее пляшут чертики.

— А куда поедем?

— Куда глаза глядят. Ты куда хочешь?

— Мммм, не знаю. В горы. И к морю. И в Ирландию.

— Поедем.

— Обещаешь?

— Обещаю. А теперь пошли на обед, я бы сейчас дракона съел.

— У них мясо невкусное, — Лили смеется звонко, а солнечные лучи путаются в ее ресницах. Мы поднимаемся с земли и уже думаем отправиться в сторону замка, но с журнала девушки вылетает клочок бумаги. Я наклоняюсь, чтобы его поднять и замираю.

На старой колдографии маленькая рыжая девчонка играет на гитаре, а рядом в латанной-перелатанной мантии и старой потрепанной шляпе смеется мистер Перрел.