De dos caras* (джен)

* * *

Проходит день: вечность для Поттера и еще один обычный день для Малфоя. Гарри постоянно смотрит вверх через решетку на небо и не верит: «Как такое возможно? Как меня могли сюда засадить? Пожизненный срок? Быть такого не может! Я же Гарри Поттер!». Если раньше ему не особо нравилась его слава, то сейчас он очень хочет внимания Министерства. И свободы.

— Малфой? — обращается он к лежащему на той же тряпке сокамернику, — ты знаешь, где последователь Волдеморта сейчас?

Драко кидает на него непонимающий взгляд и вздыхает:

— Поттер, откуда я могу знать? Ты не заметил, что я сижу шестой год?

Гарри роняет голову на скрещенные руки. Он сидит в центре камеры, ощущая пульсирующую боль в висках, вызванную бесконечными размышлениями.

— Ты сидишь тут... — раздраженно начинает он, — тебе не приходило в голову, что ты так и сдохнешь? На этой подстилке... Как бездомная собака.

Малфой уже забыл это острое чувство ненависти к Поттеру, нахлынувшее так внезапно на него сейчас. Он медленно поднимается и подходит к Гарри. Раньше он пренебрегал каким-либо другим способом борьбы, кроме магической. Но сейчас руки сами собой поднимаются, и он кидается на Поттера, захватывая его шею в кольцо своих пальцев.

Поттер не удивляется и резкими движениями довольно легко высвобождается из рук Малфоя.

— Ты ослаб. Они медленно убивают тебя здесь, Малфой. Даже если захочешь, тебе уже не выбраться отсюда. Даже если не будет стражи, дементоров и замков. Тебе не доплыть и до ближайшего берега, ты утонешь…

— Замолчи, — шипит на него Драко, потирая запястья. Хватка Поттера кажется ему стальной.

Малфою трудно привыкнуть к постоянному нахождению Поттера в его камере. Ему тяжко признавать и вспоминать то, что он забыл и похоронил глубоко в себе. Он начинает задумываться о своем внешнем виде и происходящем вокруг. Раньше он ждал только лязга открывающегося засова и скрежета железа по бетону — его миски с варевом.

Следующие несколько дней Малфой молчит и невольно слушает монолог Поттера. Который с каждым днем становится все длиннее.

-… я поймал этот снитч в дождь и туман, когда вся команда уже выбилась из сил. Мы проигрывали, с трибун слышался унизительный свист… Меня в тот день носили на руках, я был горд собой и невозможно счастлив. Ощущение трепыхающейся победы в руках… Малфой, ты не представляешь, каково это! И сейчас я знаю, что этому, возможно, не бывать. Что я вообще буду делать в этой камере? Я не могу до сих пор смириться. Сколько дней прошло? Шесть? Семь?

— Пятый, — отвечает Драко из своего темного угла.

— О, Малфой, — Гарри удивленно поворачивается к нему, — ты соизволил со мной заговорить?

— Тебя сложно игнорировать, Поттер. Поверь, я старался.

Гарри хмыкает и подходит ближе. Отмечает про себя, что эти висячие патлы, закрывающие лицо блондина, его раздражают.

— Тут никогда не стригут?

Малфой фыркает.

— Поттер, ты в тюрьме. Какая стрижка? Может, еще про девушек спросишь?

— Не спрошу… — но на какой-то момент мысли Поттера все же сворачивают не в том направлении. Он встряхивает головой, отвернувшись от Малфоя.

Надсмотрщики накладывают очищающие чары два раза в неделю, волосы стригут редко, и у Малфоя они уже длинные, ниже плеч, всклокоченные, что придает им вид скорее соломы, чем волос.

Гарри садится на корточки рядом с ним:

— Скажи, с кем тут можно наладить связь? Кто тут и что берет? За деньги бежать кто поможет? — шепотом спрашивает он. Драко поднимает на него взгляд, снова ощутив прилив злости.

— За меня бы отдали деньги, Поттер, — гневно выплевывает он и отворачивается.

Поттер его выматывает, как инородное тело в чужом пространстве. Он не вписывается во въевшуюся, пропитавшую за эти годы тело и разум атмосферу. Как если в изысканной аристократической гостиной поставить мягкий, нелепой раскраски диван. Его хочется вышвырнуть, он нарушает все привычное течение жизни, с которым смирился. И заставляет задумываться о других вариантах, которые невозможны.

— Ты не сбежишь, — добавляет он, ощущая раздражение. Вспоминает Хогвартс, соперничество, желание быть лучше Гарри Поттера. Это не может продолжиться сейчас, он не хочет... Но Драко не в силах заставить себя не реагировать на слова Поттера.

— Ты все еще думаешь, что такой же крутой, Поттер? И Азкабан тебе по силам? — кажется, мышцы лица сводит от давно забытой ухмылки. — Здесь нет героев, только заключенные, и все они равны в своих возможностях.

Гарри улыбается. Возможно, потому, что удалось растормошить бывшего слизеринца. Или от давно забытого чувства, что испытывал с первого дня в Хогвартсе и в последующие шесть лет.

— Полагаю, это ты так оправдываешь свое втоптанное в грязь имя?

— Мое имя… — Драко запинается, это слишком болезненная для него тема. Забытая. Находящаяся под запретом все эти годы, когда он мысленно перебирал свои воспоминания. Как и отец, как убитая в сражении мать, или последние годы Хогвартса. Малфой вспоминает лишь лето, солнце, зелень... Или зиму, рождественские дни, мягкую кровать, вкус забытой еды…

— Не смей про это говорить, Поттер, — наконец выговаривает Драко, сглатывая ком в горле.

— Хорошо, не буду, — соглашается Гарри. — Как мне тогда тебя называть? Заключенный номер 376?

Малфой сверкает глазами, и Поттер наконец видит его искаженное от злости лицо.

— Чего ты добиваешься, Поттер? У нас нет палочек, иначе ты бы уже лежал на полу с еще одним шрамом на лбу.

Гарри вновь смеется: ведь это так прекрасно, он даже по этому скучал. Все годы после школы его носили на руках. Кто посмеет сказать герою Магической войны плохое слово? Кто откажет ему в чем-то? Чемпиону по квиддичу четыре года подряд, у которого на стенах и полках в квартире нет свободного места — все занято наградами и всевозможными подарками от поклонниц? Единственным, что могло спустить его с небес на землю, было Министерство, он даже был за это отчасти благодарен. Назначенный на должность Министра Магии Престон Вудлоу, несколько надменный и придирчивый, не оставлял попыток арестовать Поттера. Часы, проведенные в заключении, расспросы, обвинения освежали память о трудной жизни в школьные годы, когда надо было преодолевать трудности, выбираться из ловушек... Но потом все выяснялось, и его выпускали, рассыпаясь в извинениях и комплиментах о его великолепных способностях ловца квиддичной сборной. И сейчас он ждал среды — дня посещений. Придет Вудлоу, и его выпустят. Но он будет им благодарен за эту камеру, и именно за этого соседа. Что там нашли у него в доме? Все это пустяки, Министр лишь делает видимость усердных поисков преступника, а его, Гарри, вновь вознесут до небес, как только он выйдет из камеры. А пока он поможет Драко Малфою вспомнить, кто он такой.