А она выжила (джен)

— Лили, — наконец неуверенно произнесла Петуния. — Лили!

Она услышала и подняла на сестру полные боли глаза.

 — Лили, мне очень жаль, ты же знаешь, я ведь только, я…

 — …«я просто ненавидела и тебя, и твоего мужа, хотя мне и тяжело сейчас смотреть на твои страдания?» — хмыкнув, почти беззлобно, но по-прежнему с болью в голосе продолжила Лили.

Петуния молча подошла к кровати, села на краешек и тихо, будто обессилено ответила, не поднимая глаз от пола:

 — Почти так. Почти...

Лили не видела её взгляда, но надеялась, что в нём был стыд. Хотя бы...

 — Теперь этого уже не исправить.

Почему-то горечь, выплеснувшаяся на сестру, помогла ей придти в себя. Лили поднялась с пола, лишь слегка пошатнувшись, и села на кровать рядом с Петунией, подтянув к груди колени.

 — Теперь ничто из этого — да и совсем ничто — просто не имеет значения.

Теперь она тоже смотрела куда-то в пол у противоположной стены: разумеется, идеально чистый и блестящий.

 — Мне нужно уходить. Кто знает, что произойдет в следующую минуту, — медленно сказала Лили куда-то в пространство.

Петуния, по-прежнему молча, протянула ей свёрток с одеждой.

Через десять минут они стояли в гостиной. Дадли и Вернон были на кухне: муж Петунии не хотел, чтобы ребенок общался с её «сумасшедшей сестрицей», а единственным, чем он мог занять сына в отсутствие матери, была еда.

Лили взяла чемодан, даже не проверив его содержимое, мешочек с деньгами и волшебную палочку. Письмо Дамблдора было аккуратно убрано в карман. Она молча посмотрела на Петунию, а потом неожиданно для самой себя шагнула к ней, коротко обняла за плечи — маленький на вид чемодан оказался тяжелым — и отвернулась к двери.

Но как раз в этот момент та распахнулась.

Сзади взвизгнула Петуния, а Лили от неожиданности даже забыла о палочке. А когда узнала вошедшего, еле слышно спросила в полном недоумении:

 — Северус?

И неосознанно сделала шаг назад.

Он покачал головой и взглядом показал на свои руки — палочки в них не было.

 — Тебе нужно уходить, — каким-то очень странным, быстрым и неуверенным голосом произнес он.

 — А я и ухожу, — сообщила очевидное Лили, кивнув на чемодан.

 — Пешком. Министерство, — Северус выделил голосом последнее слово, но не так, как обычно, словно желал сказать нечто другое, — установило контроль ещё и над аппарацией, а всякое применение магии… магглорожденными волшебниками считается преступлением. И сюда направляется Беллатрикс Лестранж.

Говорил он это ровным голосом — на одной ноте, на одном дыхании, не прерываясь, будто читал стихи или заметил, что на улице удивительно приятная погода.

 — Она пытала… Лонгботтомов, — Лили почувствовала всё возрастающую панику.

 — Да, и поэтому тебе следует немедленно уходить.

 — Но Петуния… — беспомощно пробормотала Лили.

Похоже, её сестру он до этого словно не замечал. Нахмурив брови и знакомо поджав губы так, что они превратились в тонкую бледную полоску, Северус обдумывал спасение Дурслей. Или притворялся, что обдумывал…

 — Она не знает их. Твои родственники, — ей показалось, или в этом слове прозвучала насмешка? — еще успеют убежать достаточно далеко. Надеюсь, им хватит ума идти в противоположную тебе сторону. Но пусть не берут никаких вещей и уходят как можно скорее.

Снейп в упор посмотрел на Петунию, и та нервно кивнула, а затем бросилась на кухню.

 — Прости, — прошептала ей вслед Лили.

Северус снова посмотрел на неё.

 — Я должен идти. А ты… поспеши.

Он резко развернулся — мантия взвилась вверх — и быстрыми шагами направился прочь по садовой дорожке.

 — Северус!

Он остановился, но не обернулся.

 — Спасибо.

Резкий кивок, и Северус поспешно уходит куда-то вниз по Тисовой улице.

Лили какое-то время рассеяно смотрела ему вслед, а потом, опомнившись, поспешно вышла из дома, направляясь, как она надеялась, в сторону какой-нибудь из дорог, ведущих на Лондон. Но, едва дойдя до крайнего по улице дома, почти против воли остановилась и спряталась за чьей-то живой изгородью: кусты, пусть и без листьев, скрыли её, позволяя наблюдать за происходящим.

Петуния послушалась совета и теперь вместе с семьей поспешно садилась в машину. Рванув так, что взвизгнули шины, та стремительно скрылась из виду. Ненадолго всё стихло.

Может быть, Северус ошибся? Да и зачем ему было предупреждать её о…

Высокая женщина в тёмной мантии появилась прямо посреди улицы, нисколько не скрываясь. Испуганно закричал чей-то ребенок. Беллатрикс мгновенно махнула в его сторону рукой с зажатой палочкой, и Лили едва сдержала крик — слишком хорошо она теперь знала, что почувствует мать несчастного. Но луч не был зеленым, и это вселяло надежду.

Беллатрикс прошла в дом, и Лили замерла. К упавшему ребенку подбежала заплаканная женщина и отчаянно обняла его.

 — Уводи же его… и пусть он очнется, — хрипло прошептала Лили. — Пусть не погибнет из-за меня. Пожалуйста, пусть он очнется. Пожалуйста! — последнее слово больше походило на вскрик, и она даже испугалась, что Лестранж услышит её, несмотря на то, что та была в доме — далеко от этой изгороди.

Несколько секунд — и Беллатрикс нервными широкими шагами вышла на улицу. Лили она не услышала, разумеется, но, похоже, была в ярости от того, что дом пуст. Собираясь уходить, нежданная гостья сделала пару шагов по дорожке, но вдруг развернулась и что-то крикнула, вскинув палочку.

Дом вспыхнул.

Лестранж аппарировала, а Лили безвольно глядела на разрушающееся строение. Огонь выглядел неестественным, почти черным с багровыми отсветами, и бушевал над домом, поднимаясь высоким, тёмным куполом.

 — Прости, Петуния, — прошептала она почти беззвучно.

Поднявшись на ноги, Лили набралась решимость и, стараясь держаться края улицы, пошла дальше.

* * *

Шоссе на Лондон найти оказалось несложно. Но Лили прекрасно понимала, что пешком ей не дойти, а деньги… денег было много, но — галлеонов. Ни одно фунта или даже пенни. Видимо, придется предложить в оплату несколько галлеонов, выдав их за редкие монеты.

Спустя полчаса безнадежных попыток ей внезапно повезло. В очередной машине проезжал богатый то ли коллекционер, то ли просто скучающий путешественник, которого необычные монеты крайне заинтересовали. Даже несмотря на отказ пояснить их происхождение он отвез её, как Лили и просила, до района, где располагалась площадь Гриммо. Она отдала ему пять галлеонов, радуясь тому, что до безопасного убежища осталось совсем недалеко.

Машина отъехала, а Лили пошла по грязным улочкам этой части Лондона, вспоминая по рассказам Сириуса, как пройти к нужной площади. Но, видимо, и без того небольшой запас её удачи иссяк — память упорно возвращалась к зрелищу горящего тёмным пламенем дома. Оставалось надеяться, что Лили верно запомнила, как выглядит сама площадь Гриммо и дома на ней и сможет найти их даже притом, что никогда не видела.

* * *

Неуверенно свернув в очередной переулок и, уже делая шаг вперёд, она тут же отпрянула, прячась за какие-то контейнеры. Прямо за углом стояли два человека в длинных черных мантиях и капюшонах. Конечно, существовала маленькая надежда, что они не волшебники, но в этом Лили очень сомневалась — как и в том, что это не Пожиратели бродят здесь. Оставалось надеяться, что никто из них не узнал её.

Оба Пожирателя вышли на узкую улицу, где она пряталась, и огляделись.

 — Какая-то маггла, — заговорил один, и Лили едва не выдохнула от облегчения, узнав голос Северуса.

Впрочем, радоваться было рано — его намерения по-прежнему оставались совершенно неясными. Помог раз, но что сделает в другой?

 — А почему убежала? — хмуро поинтересовался другой, похоже, не узнав беглую… грязнокровку.

Лили осторожно выглянула. Они стояли спиной к контейнерам и назад не смотрели, но выйти было невозможно. Она вновь спряталась, прислонившись к холодной стене.

 — Мы довольно необычно смотримся в темном переулке, Эйвери, — хмыкнул Снейп.

 — Да уж! — Эйвери грубо расхохотался, и Лили съежилась еще сильнее. — Но раз уж милорд убежден, что где-то неподалеку скрываются прихвостни Дамблдора, придется караулить здесь и дальше.

 — Ты уверен, что стоит на все улицу сообщать о подозрениях Темного Лорда? — судя по голосу, Северус абсолютно спокоен, даже холоден.

 — Здесь же нет никого… — уверенно начал Эйвери, но затем явно задумался и больше ничего не сказал.

Сидеть было очень неудобно: холодно и мокро. Вдобавок Лили расцарапала руки об острый край контейнера, когда залезала сюда, и теперь морщилась от боли: некоторые из порезов оказались действительно глубокими. Места между стеной и железом почти не было свободного места, и ей пришлось сжаться, как только можно, чтобы пробраться сюда. Нормально вдохнуть и выдохнуть тоже не получалось, а тонкое пальто Петунии почти не защищало от холода.

 — Долго нам ещё дежурить? — после нескольких минут молчания спросил Эйвери, и Лили вновь вздрогнула от его голоса. — Меня перебросили сюда прямо из Кента, наши там собирались…

 — До полуночи, — прервал его Северус.

 — А кому передаем?

 — Никому. Завтра здесь какое-то время почему-то никакой охраны. До десяти, кажется.

 — Так зачем сейчас охранять что-то, если здесь будет можно спокойно пройти целых десять часов? — возмутился Эйвери. — Да еще вдвоем!

 — Воля милорда, — холодно отозвался Снейп, и Эйвери тут же замолчал.

«Сейчас около двух часов. Они будут здесь до полуночи, до самой полуночи, и никак не пройти… если бы они хоть вернулись в переулок, тогда…» — Лили с трудом развернулась боком к стене и села, обхватив руками колени, отчаянно надеясь согреться.

Пожиратели молчали.

* * *

Прошло несколько часов. У Лили совершенно затекли ноги, руки сводило судорогой, ладони покрыты засохшей кровью. Царапины болели, как и спина: похоже, она еще не совсем оправилась от падения той ночью. К тому же сейчас, когда пришлось просто ждать, Лили почувствовала, что не ела почти двое суток, но куда более неприятно и унизительно было желание… сходить в туалет.

Снейп и Эйвери за все время обменялись лишь несколькими короткими фразами. Видимо, обоим было скучно, но если один, вроде бы, Северус, стоял молча и неподвижно, то другой, то и дело, начинал ходить кругами или что-то напевать. Последнее, впрочем, каждый раз ненадолго: Лили ярко могла представить, как смотрел на него при этом Снейп.

Но, когда она уже думала, что хуже, чем сейчас, ей быть уже не может, Эйвери, который, похоже, скучал уже смертельно, внезапно заговорил:

 — А куда делась та маггла?

 — Ушла, наверное. Точнее, убежала.

 — Слишком быстро… — втянув воздух сквозь зубы, заметил Эйвери. Похоже, он снова ходил туда и обратно.

Снейп промолчал.

 — Подозрительные ящики, да? — продолжил Эйвери.

Наверное, на это Северус кивнул, так что его собеседник, увидев хоть какой-то отклик на свои слова, предложил:

 — Давай осмотрим их, а? Все равно делать нечего.

Лили поняла, что раньше ей еще не было страшно. Неудобно, больно… но не страшно. Страх нарастал внутри, грозя скоро перерасти в панику, и тогда она закричит, или попытается убежать, а непослушные ноги сведёт судорогой, и последнее, что она услышит, будет «Авада Кедавра»…

 — Хорошо, — невозмутимо ответил Северус.

Чтобы не закричать, Лили до крови прикусила губу, чувствуя, как катятся по щекам слёзы…

 — Посмотри здесь, а я вон туда? — наполовину предложил, наполовину попросил Эйвери.

 — Хорошо, — тем же тоном.

Лили тихо вытащила палочку, которую предусмотрительно переложила в верхний карман пальто, отчаянно и — признайся же себе — глупо надеясь, что её не обнаружат.

Чёткие, но немного шаркающие шаги Эйвери постепенно отдалялись. Северус, похоже, не двигался с места, и Лили уже обрадовалась, как вдруг тот резко развернулся и шагнул в узкий проход между двумя контейнерами, за одним из которых она и пряталась. Пока что он стоял спиной к ней, и Лили собиралась было его оглушить, лихорадочно соображая, как потом победить предупрежденного Эйвери, но Северус уже обернулся и, разумеется, увидел её.

Молча, неподвижно он смотрел на неё, совершенно измученную, бледную, смотрел на окровавленные руки, сжимавшие выставленную вперёд палочку, на заплаканное лицо, а потом развернулся, вернувшись на улицу, всё также равнодушно проговорив:

 — Здесь никого.

Эйвери же действительно ничего и никого не обнаружил, чем был крайне недоволен.

Только после того, как Северус вновь неподвижно замер, а Эйвери в двадцатый раз начал что-то напевать, Лили осознала, что её не выдали, что на время она спасена. Да, придётся провести здесь еще несколько часов, и возможно, уже пару минут спустя она будет жалеть, что не представилось возможности двигаться, делать хоть что-то, но всё равно — боль, холод и физические потребности, хоть и причиняли массу неудобств, но -хотя бы — не убивали.

Лили вспомнила, как еще недавно думала о смерти, как о счастливом избавлении… да и сейчас порой мелькала такая мысль, но она твёрдо подавляла её, решив, что сначала нужно узнать, что же происходит с друзьями, со всем привычным ей миром, да и с ней самой, и может ли она сыграть какую-нибудь роль в борьбе с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Она не собиралась мстить, это было бы бесполезно, и Лили, даже страдая, ясно осознавала это. Едва ли ни больший смысл имела попытка встретиться с родными в загробном мире. Но она не хотела допустить, чтобы люди продолжали умирать, а власть принадлежала…

Из мыслей её вырвал голос Северуса — впервые он заговорил первым:

 — Какой-то странный звук там, за углом.

 — Думаешь… — Эйвери, даже не договорив, бросился в проулок.

Потом Лили услышала размеренные шаги Северуса, последовавшего туда же. Ей потребовалось почти полминуты, чтобы понять: путь, наконец, свободен.

Пошатнувшись, она встала. Ногу сразу же свела судорога, и Лили непроизвольно потянулась к ней, сильно задев плечом острый угол контейнера. Нужно было спешить, поэтому, хромая и стараясь не обращать внимания на боль и то, что в глазах потемнело от усталости и потери крови, Лили пошла к ближайшему повороту.

Наконец она добралась до угла, повернула ещё дважды и, увидев ярко освещённую улицу, обессилено опустилась на тротуар.

* * *

Здесь было много людей, но они не обращали на неё внимания, как будто измученная и израненная девушка — самое обычное из того, что можно увидеть на улице. Полицейских поблизости видно не было, а остальные просто шли мимо.

Наконец Лили поднялась и осторожно пошла вдоль дороги, одной, раненой, рукой придерживаясь за стену, а другой сжимая рану на плече, что было почти бесполезно.

 — Скажите, где найти площадь Гриммо?

Серьезная, в темно-сером деловом костюме и дорогом пальто женщина, к которой она обратилась с этим вопросом, посмотрела на неё крайне подозрительно и почти зло, с визгливыми нотками в голосе, но всё-таки объяснила, куда идти. Оказывается, в тот переулок Лили свернула совершенно напрасно, но что теперь поделаешь…

Благодаря объяснениям ей удалось дойти до площади уже через полчаса — наверное, будь она здорова, то проделала бы весь путь за пять минут, но перед глазами всё плыло, размывалось, а каждый шаг отдавался болью.

Лили медленно шла по улице, размышляя, узнают ли её в таком виде те, кто должен встретить. Но это оказалось напрасным — едва она приблизилась к дому номер одиннадцать, как неожиданно на тротуаре впереди появился русоволосый мужчина в темно-коричневой мантии. Он обернулся, и Лили увидела такое знакомое, доброе, но усталое лицо.

 — Ремус! — выдохнула она и, спрятав лицо у него на плече, наконец, разрыдалась.

* * *

Закутанная в несколько тонких покрывал серебристо-зеленого цвета, Лили сидела в кресле с кружкой очень горячего чая в руках. Благодаря помощи Ремуса и Мэри, которая еще несколько лет назад жила с ней в одной спальне в гриффиндорской башне, почти все её раны залечили, и теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Во время лечения Мэри запретила ей разговаривать, поэтому только теперь Лили, наконец, смогла спросить обо всём, что мучило её последние часы.

— А где Сириус? Здесь есть кто-нибудь еще? — хрипло поинтересовалась она.

При упоминании Сириуса оба они помрачнели и переглянулись. Ремус ответил на второй вопрос:

 — Почти никого. Мы, Сириус и… Фрэнк и Алиса.

Лили побледнела еще сильнее и склонилась чуть вперед, едва не проливая чай.

 — Они здесь?

 — Да, Лили, но они… вряд ли когда-нибудь заговорят или смогут что-то понять, — тихим, дрожащим голосом ответила Мэри. — Это… ты не должна видеть их.

 — Должна, — возразила она. — Мне обязательно нужно их увидеть.