Между (гет)

Белинда открыла глаза и резко села, обхватив колени руками.

Сон показался настолько живым, реальным и близким, что ей стало страшно. По-настоящему страшно.

А ведь раньше она не боялась. Даже когда видела Мертвяков на улицах Блэкберри — часто изуродованных, отмеченных незримой печатью смерти, полубезумных от беспутного нескончаемого скитания…

Один из них в пылу благодарности поделился, что для него такое бытие — как для живого годами мучиться от бессонницы, изнемогать от усталости, не в силах даже на мгновение закрыть глаза и забыться. Другой сравнивал это с тяжелой болезнью — которая методично точит изнутри, бесконечно долго и со вкусом, лишая жизни, радости, близких, но не жизни.

Такого и врагу не пожелаешь.

Стянув рыжую гриву волос в узел на затылке, Белинда поднялась на ноги, и, стараясь ступать как можно тише, чтобы не перебудить домашних, оделась и вышла во двор.

Иногда бедность семьи в полном своем цвете ее угнетала: и обветшалый домик-полуземлянка, разительно неброский на фоне соседних, и тяжелая духота комнат, места в которых всем хватало с трудом — настолько, что младшим приходилось спать прямо на полу, в лежку, укрывшись истертыми стегаными одеялами — и даже нарочито заботливые родители, лишавшие себя элементарного ради шести голодных крох.

Белинда не сомневалась, что когда придет время, у нее все сложится по-другому.

Многие в округе поговаривали, что девочке с таким чудесным личиком просто не может не повезти в замужестве. В женихи ей сватали сапожника, сына кузница и, стыдно сказать, старика ювелира, знатного любителя блестящих камушков на юных девичьих пальчиках и шейках.

Белинда, слыша подобные россказни, правда, лишь тихонько улыбалась и отмалчивалась, как и полагается воспитанной девушке. Сама она давно знала, что судьба ее устроена. Отец еще до рождения старшенькой сговорился со старым другом, что если будет девочка, быть ей женой маленького сынишки пекаря.

И этим выбором она вполне была довольно. Силач Блейн считался во всех отношениях хорошей партией, и Белинда постепенно свыклась с мыслью, что он — ее суженый, нареченный свыше — тот, кого она будет безмерно уважать, да и уж что уж там таить, любить тоже будет. Как никто другой.

Улыбнувшись своим мыслям, она засеменила в сторону небольшой речушки недалеко от дома.

Мрачные образы сна — пляшущие дети с пустыми белыми глазницами — на время отступили. Ненадолго, только до вечера, она знала это, но все же была рада и даже благодарна.

Умывшись прохладной водой, Белинда с интересом взглянула на другой берег реки — туда, где раскинулись предместья Блэкберри.

Город, с его закопченными каменными стенами, залитыми нечистотами и грязной мыльной водой мостовыми, кишащими людьми, вечно дымящими фабриками, казался ей хищным монстром, алчно выглядывающим в мир в поисках новых жертв, желающих попасть в его сети.

Именно «желающих». Таких, как она — что страшатся, отрицают, но где-то глубоко в душе, под слоем сомнений и тревог, мечтают окунуться в его особую, испещренную ядовитыми трещинами, жизнь.

— Ранняя пташка клювик чистит, а поздняя глазки протирает?

Белинда вздрогнула и обернулась.

Перед ней, чуть сгорбившись, стоял Иохан Малфой — промышленник, слывший чудаком среди соседей. Не так давно он выкупил обветшалый, трещащий по швам, Замок-на-Холме — давнюю обитель рода Блэкберри. За баснословные деньги, не скупясь, не обратив ни малейшей толики своего внимания на сдержанные смешки горожан, провожающих его с сынишкой косыми взглядами.

Но все внимание было приковано не к нему.

Позади Иохана неясной тенью маячила белокурая, совсем еще юная, большеглазая девушка. Еще одна неупокоенная душа, заплутавшая в мире, которому не принадлежит. Душа, взывающая о помощи.

— Мелинда? — чувствуя, что голос вот-вот сорвется прошептала Белинда.

Малфой резко дернулся и, быстрее, чем несчастная успела что-либо понять, потащил ее вверх по узкой, вытоптанной в изумрудной траве, дорожке — в Замок-на-Холме — место, которого Белинда боялась всеми фибрами души. С того самого момента, как научилась видеть Неупокоенных.

— Нет, сэр, прошу вас! Не надо!

* * *

Драко рывком сел на кровати. Легкие жгло огнем, а дыхание сбилось. Во сне он едва не задохнулся криком.

Белинда. Так, кажется, звали ту девушку?

Взъерошив рукой волосы, он с шумом выдохнул.

Быть «особенным» ему нравилось все меньше и меньше.

Видеть Неупокоенных, так неуловимо, но ярко похожих на живых — совсем не то, что видеть привидений. Это по-настоящему, до жути, страшно. К тому же, они достаточно материальны и могут причинить разгневавшему их медиуму-недоучке, такому как Драко, реальный физический вред.

— Да уж.

Почувствовав, что в комнате похолодало, Малфой вздрогнул всем телом и поплотнее закутался в одеяло. Нехорошее предчувствие, напополам со страхом, кольнуло сердце. Неужели снова?..

Шлеп… Шлеп… Шлеп…

Непрозрачную тишину спальни разорвал неприятный звук: резкий и звонкий, словно кто-то шел по холодному полу босиком.

— Нет-нет, — Драко накрыл голову подушкой.

— Открой глаза, — шелестящий женский шепот раздался совсем близко, — прошу тебя.

Лишь на короткое мгновение Драко подчинился — на долю секунды. Но незнакомке этого хватило, чтобы взять его под контроль.

Неведомая сила вырвала у него из рук подушку и отшвырнула ее в сторону.

— Хороший мальчик.

Над ним нависла совсем еще молодая, темноволосая и смуглокожая женщина и с умными, чуть раскосыми глазами.

— А вдруг кто услышит?

Драко искренне надеялся, что кто-нибудь из его сокурсников вдруг проснется: от шума, возни или просто так. Проснется и спасет его.

— Это вряд ли. Здешние студенты на редкость тугоухи.

Малфой сглотнул.

— Чего вы хотите? Что вам нужно, чтобы уйти?

— Нужно тебе, а не мне, мальчик.

Это было что-то новенькое. И… неприятное. Еще немного и скажет, что ей нужна его свежая кровушка. И что тогда?

— Если поможешь двенадцати душам до полнолуния, больше не будешь никого видеть. На тебя она не злится.

Больше не видеть мертвяков? Избавиться от заразы, которой «одарил» его дед перед смертью? Забыть о липком страхе, не дающем покоя последние дни?

— Что?..

Кто «она», которая не злится?

— То, — яростно блеснув глазами, незнакомка поднялась и, не сказав ни слова, вышла.

Через дверь, как обычные люди.

Драко проводил ее тяжелым, задумчивым взглядом. Абраксас предупреждал, что с такими как эта, что все еще мнят себя живыми, возни больше всего. То им еду подавай, то встречу с потерянным возлюбленным, а то — пустую человеческую шкурку на час-другой.

Что нужно этой — Малфой понятия не имел, но собирался скоро выяснить.

С ней будет семь.

А всего двенадцать, значит? Нет так и много.

Да и чем соплохвост не шутит…

* * *

Гермиона с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий дождем, воздух. Она была рада наконец прогуляться, вырваться из тягучей атмосферы страха, пропитавшего даже стены замка. Просто выйти за ворота — в другой, тихий мир, в котором по вине Малфоя не пропадают привидения, и налаженная, выверенная жизнь идет своим чередом.

Малфой.

Слово короткое, почти ругательное.

Вчера она решилась спросить то, что очень ее волновало. То, на что он обязан был ответить. Обвинения — штука серьезная… Жаль, не для него. Вместо разъяснений Гермиона не получила что-то ничего стоящего. Совсем ничего. Он сбежал. Посмотрел на нее по-оленьи запуганными глазами и сбежал.

Плотнее закутавшись в мантию-невидимку, одолженную у Гарри, Гермиона неспешно брела на главной улице Хогсмида, надеясь поскорее обнаружить Малфоя.

Ни в «Трех Метлах», ни в «Сладком Королевстве», ни в «Зонко» его не оказалось, и она, признаться, немного расстроилась.

Стоило с самого начала, еще вчера, пойти к Дамблдору и все рассказать. Вдруг Драко занимается чем-то действительно опасным, и привидения — только начало?

Если так — то виновата в новых жертвах будет только она, Гермиона.

С губ невольно сорвался рваный вздох. Брать такую ответственность на себя не хотелось. Поливать грязью невиновного человека — тем более, пока оставался мизерный, малюсенький шанс, что Малфой — ни при чем. Что все произошедшее совпадение или случайность.

Да уж.

— Вот ты где.

Наконец, Драко был найден: в компании высоко юноши лет двадцати — сухопарого и мрачного — и двух крошек, по-видимому, близнецов — мальчика и девочки.

Все четверо, оживленно переговариваясь, направлялись на север — к руслу реки.

Забыв об осторожности, Гермиона кинулась следом. И лишь догнав, стала вести себя спокойнее и тише — так, чтобы ее не заметили.

— Другого выхода нет? — замерев на краю отвесного берега, старший из незнакомцев задумчиво посмотрел вниз.

— Не-а, — перед ответом Малфой переглянулся с малышами.

— Тогда…

Неуклюже растопырив руки, юноша бросился вниз, в реку. Под пристальными взглядами маленьких близнецов.

На какое-то мгновение оба — и Гермиона, и Драко опешили. Он, однако, пришел в себя первым. Спотыкаясь, на заплетающихся ногах, спустился вниз, на берег. Какое-то время наблюдал за барахтающимся в воде человеком с ужасом и злым, по-детски откровенным, любопытством одновременно, а затем, осознав, что несчастный все-таки выплывает, подошел к самой кромке воды и, вытянув вперед руку, накрыл ладонью его голову.

— Какого черта?!

Гермиона, по пути сбрасывая мантию-невидимку, побежала вперед. Безучастно смотреть на то, как Малфой топит человека, с силой опуская его голову под воду, она не могла.

Надо же, все было правдой! Все самые страшные ее опасения оправдались.

— Грейнджер?..

— Отпусти его!

— Все под контролем, — он опасливо огляделся, но руку не убрал.

Подбежав ближе, Гермиона кинулась на него с кулаками. Драко отпихивал ее сначала одной рукой, а потом, чертыхаясь, принялся двумя.

Потасовка длилась с полминуты, и победителем вышел Малфой. Сделав усилие, он, пусть и с трудом, обхватил Грейнджер руками, лишив возможности передвигаться.

— Успокойся, поняла?

— Ты же убил его, придурок!

— Заткнись и смотри.

— Да что ты…

— Смотри тихо, — получив очередной тычок под ребра, он тихонько застонал, — и без ляганий. А то ударю. Честно слово — ударю.

Гермиона с шумом выдохнула, почувствовав, что Драко уже не с такой силой прижимает ее спиной к себе.

Чувствовать его прикосновения, пусть и такие, было странно и… неприятно. Хотелось поскорее вырваться и отойти на пару шагов. Любыми способами.

Утопающий смог выбраться на берег.

— Мерлин… О, Мерлин! — он полз на четвереньках, то и дело кашляя, отплевываясь водой.

— Ты живой? — тихо и испуганно спросил Малфой.

— Да… Я… Мерлин… Это ужасно… Я виноват. Я во всем виноват. Ужасная смерть… Мне нужно было смотреть за ними… Нужно было… — откинувшись на спину, он зарыдал — громко, жалко, надрывно.

Гермионе стала по-настоящему жутко. Видеть как взрослый, вполне здоровый на вид человек так плачет, было ужасно. Пугающе. Неправильно.

— Что произошло? — глухо, чувствуя, что хватка Малфоя совсем ослабевает, спросила она.

— Когда-то давно нашего Аарона поставили смотреть за младшими. Он отвел их на речку и заболтался с какой-то девчонкой. Обернулся — близнецов уже не было, — он немного помедлил. — Тела нашли через два дня вниз по течению.

Гермиона невольно отшатнулась.

— Они ведь не привидения?

— Нет. Они — мертвяки, неупокоенные души, страстно желающие чего-то в этом мире. Называй как хочешь.

Малыши смотрели только на старшего брата — ее и Драко словно не существовало. Наконец девочка, присев на корточки, провела ладошкой по щеке Аарона, и в следующее мгновение яркая вспышка поглотила все. Совсем как вчера. И с тем же результатом. Дети исчезли.

— Объясни, что происходит, — Гермиона мелко задрожала. — Я не понимаю. Они хотели его утопить?

— Нет, они любят его. Цель — просто показать, каково это. Им, видите ли, казалось, что братец мало горюет, — он помолчал. — Пошли.

Подхватив мантию Гарри, Грейнджер пошла вслед за Малфоем. Заговорить он не решался довольно долго, и лишь когда она нетерпеливо кашлянула, начал:

— Их много, они везде. Но могут видеть их не все, — красивая, немного театральная пауза. — Я не только вижу, но и помогаю перейти… в следующую стадию умирания.

— Я тоже могу им помогать?

— М-м-м… Нет, не думаю.

— Но вижу же? Вдруг…

— Это — другое.

Гермиона задумалась. Слишком много ляпов и несовпадения было в его коротком рассказе. Что-то умалчивает? Наверняка ведь.

— Они сами находят тебя?

— Да, они чувствует таких.

— Откуда у тебя это?

— Это важно? От деда. Умирая, он передал мне это. Сказал, что в определенный момент это проявится, немного рассказал, что делать…

— Странно все это. Почему вдруг проявилось?

— Не знаю.

— И почему я вдруг стала их видеть? А они — меня? Араминта ведь разговаривала со мной…

Перед ответом Драко довольно долго молчал, задумчиво поглядывая на нее.

— Не знаю. Может — гены. Говорят, это по крови передается.

Гены…

Гермиона остановилась. Они дошли до главной улицы Хогсмида, до того места, с которого началось преследование.

— А вдруг Аарон что-нибудь расскажет? Тогда к тебе выстроится целая очередь.

— Не расскажет.

— Почему?

— Анта, та девочка, позаботилась. Я попросил как плату.

На мгновение они встретились взглядами. В глазах Драко была усталость и, пожалуй, решимость. Решимость сделать что-то, чего Гермиона не понимала.

— Я вот подумала… Если уж вижу их, может, могу помочь?

Брови собеседника поползли вверх.

— Уж спасибо, — мгновение он помедлил. — Твоя помощь мне не нужна.

Она поежилась. Да, конечно.

— Пока.

Отвечать не стала: горькая обида напополам со злостью, затопили ее целиком.

К замку Малфой зашагал бодро, не чувствуя и не замечая прожигающего насквозь взгляда в спину.

Гермиона подумала было крикнуть что-нибудь обидное ему вслед, но замолкла на полуслове. Неясная, очень похожая на человеческую, но все же какая-то странная, немного неправильная, фигура по пятам следовала за Драко. Женщина, одетая во что-то на манер тоги, была одной из Неупокоенных.