Между (гет)

Чернильное небо сочилось мелким дождем. Крупные белесые капли с шумом ударялись о тяжелую раму окна, перекатывались по обветшалой черепице, заливали огненно-рыжий, выгоревший от летней жары газон.

Настоящая, полноценная осень, пусть и с заметным запозданием, вступила в свои права.

Мягко улыбаясь, Гермиона потерла уставшие глаза и отложила толстую подшивку «Ежедневного Пророка».

За день она перечитала, а по чести сказать — перелистала, с полсотни экземпляров. Много даже для нее.

— Ну и погодка, — шепот мадам Пинс заставил Гермиону вздрогнуть от неожиданности.

Понять к кому она обращается — к ней или самой себе, было сложно: слишком отстраненно прозвучала фраза.

— А я люблю смотреть на дождь. Он успокаивает. Да и духоты прежней не будет.

Не ответить было бы невежливым — особенно человеку, который всегда учтив, добр и внимателен.

— Холод собачий, честное слово.

С искренним удивлением Гермиона наблюдала за тем, как мадам-библиотекарь, дрожа и хмурясь, проверяет, насколько плотно закрыты окна — методично, спокойно, совсем позабыв о ней.

Увидеть Ирму Пинс в дурном расположении духа, да еще настолько, было в новинку. И даже… как-то неправильно. Слишком уж остро это выбивалось из привычного, негласно заведенного и тщательного чтимого обеими порядка.

Гермионе стало немного, самую капельку, грустно: от того, что все меняется, отпадает как сухие листья и забывается, даже вещи, которые еще совсем недавно казались незыблемыми, прочными и достаточно маловажными, чтобы быть постоянными...

— Я, пожалуй, пойду.

Ответа не последовало.

* * *

Длинный широкий коридор утопал в сероватых тенях. Они, словно в танце, неспешно скользили по чеканным плитам пола, неясными фигурами застывали на стенах, зыбко дрожали на потолке.

Все было вполне обычно, кроме одной маленькой детали: одна из теней выбивалась в ряду остальных, словно была сама по себе. Живая.

Гермиона наблюдала за ней зачарованно, страшась, но не отводя глаз, даже моргая редко-редко.

Что это?.. — билось в мозгу.

Наверняка что-то жуткое. Так ведь обычно бывает?

Тень тем временем окончательно отделилась от остальных и, повисев в воздухе молочной дымкой, стала обретать очертания, очень напоминающие человеческие.

Не знай Гермиона, что это невозможно, подумала бы, что перед ней всего-навсего призрак. Но они такими не бывают. Это — что-то другое. Что-то, связанное с последними событиями: исчезновением приведений факультетов и Миртл. Возможно, даже причина всего…

— Эй, — собрав в кулак всю смелость, она решительно шагнула в сторону бледного существа.

То, однако, совсем не испугалось. Напротив. В глубине почти бесцветных, но удивительно реальных, близких глаз мелькнуло что-то сродни интересу.

— Драко Малфой, — одними губами прошептало существо, с надеждой и мольбой скользя по Гермионе взглядом.

Теперь оно не казалось таким уж пугающим или даже просто зловещим. Обычная девочка-подросток: бледная, худенькая, в затертой школьной форме, с красными лентами в волосах.

Мысленно выругав себя за подозрительность и даже мнительность, Гермиона дала зарок, что больше никогда, ни разу за свою долгую-предолгую жизнь, не станет паниковать без причины. И сидеть за газетными подшивками дни напролет — тоже.

А то кто знает, что ей в следующий раз почудится…

— Он… В Большом Зале, думаю. Время ужина ведь?

Девочка покорно кивнула и, не поблагодарив, скрылась за поворотом.

Гермиона проводила ее долгим взглядом.

Слишком уж реальным показалось видение с тенями, слишком незнакомым лицо… А ведь в Хогвартсе все друг друга знают — если не лично, то хотя бы визуально. До этого момента она была в этом уверена.

— Молодец, Гермиона… Что тут скажешь.

* * *

Ужин прошел сумбурно, в тлеющем напряжении. Низкое небо Большого Зала опасно набухало, грозя разразиться новым приступом дождя, но настоящая буря зрела внизу, в пугливом ученическом шепотке.

Не досчитались Серой Дамы — последнего факультетского приведения.

Жертв было уже пять. Пять пропавших привидений.

Гермиона вздрогнула.

Хорошо — не учеников…

Атмосфера в замке уж очень напоминала ту, что царила несколько лет назад, во время нападений василиска. Шелестящий страх, пересуды и ожидание того, что нападение неминуемо повторится. Тихо, бесшумно, чисто. Как под копирку с остальными.

Что-то неведомое и злое, если оно всерьез взялось за дело, просто так не остановится. Она не раз убеждалась в этом.

Оставался вопрос: зачем кому-то привидения? Использовать? Едва ли. Пока дух сам не захочет — ничего не выйдет: удержать их без согласия и то не каждый сможет, а что уж говорить о большем.

Странно все это.

Как же он или они смогли сковать целых пять духов, преданных Хогвартсу до одури? Загадка.

Думать об этом вечер напролет Гермионе не пришлось: ее внимание привлекла недавняя знакомая.

Хрупкая девочка все в той же школьной форме стояла позади Драко Малфоя. За стол почему-то не села, да и вообще вела себя настолько тихо и незаметно, что никто из слизеринцев и носом не повел в ее сторону. Так, словно ее вообще нет.

Бойкот что ли? Странно.

Малфою явно было некомфортно: он то и дело оглядывался, хмурился и огрызался. Двигался резко и даже рвано, никак не мог взять себя в руки и как следует успокоиться.

Тарелка, заботливо наполненная вкусностями, так и осталась полной, когда он, резко подорвавшись, зашагал к выходу.

Гермиона пошла следом. Осторожно, чтобы ни он, ни его молчаливая спутница не заметили. Больше — от любопытства, своей извечной и главной слабости…

— Чего ты вообще хочешь?! — громкий крик Малфоя разорвал гулкую тишину коридора.

Грейнджер остановилась. Сердце забилось быстро и неровно.

— Хорошо.

Мгновение — и Малфой разгневанным духом пронесся мимо, едва не сшибив ее с ног. Кажется, даже не заметил. Весь в своих мыслях и переживаниях…

Гермиона не стала терять времени зря и, вдруг собравшись, подошла к девочке.

— Можно спросить?

— Что?

— Кто ты? Кажется, раньше тебя не видела.

— Я — Араминта Финч.

Несколько раз повторив имя про себя, покатав и распробовав каждый звук, Гермиона с шумом выдохнула и покачала головой. Нет, такое она точно не слышала.

— Эй, — Драко появился неожиданно. — Лови.

В его руках было большое красное яблоко.

Девочка поймала его и, поднеся ко рту, откусила довольно большой кусочек.

— Спасибо, — на ее лице впервые появилась улыбка.

Яркая ослепительно-белая вспышка озарила все вокруг. В ужасе, Гермиона зажмурилась. Когда же наконец открыла глаза — кроме нее и Малфоя в коридоре никого не было.

— Где Араминта? Что с ней?

— Она ушла, — тихо, со злостью, произнес Малфой, — наконец-то.

— Что это вообще?..

Драко промолчал, но Гермиона, как ей показалось, и так начала понимать.

— Привидения… Это тоже ты, да?

Белинда открыла глаза и резко села, обхватив колени руками.

Сон показался настолько живым, реальным и близким, что ей стало страшно. По-настоящему страшно.

А ведь раньше она не боялась. Даже когда видела Мертвяков на улицах Блэкберри — часто изуродованных, отмеченных незримой печатью смерти, полубезумных от беспутного нескончаемого скитания…

Один из них в пылу благодарности поделился, что для него такое бытие — как для живого годами мучиться от бессонницы, изнемогать от усталости, не в силах даже на мгновение закрыть глаза и забыться. Другой сравнивал это с тяжелой болезнью — которая методично точит изнутри, бесконечно долго и со вкусом, лишая жизни, радости, близких, но не жизни.

Такого и врагу не пожелаешь.

Стянув рыжую гриву волос в узел на затылке, Белинда поднялась на ноги, и, стараясь ступать как можно тише, чтобы не перебудить домашних, оделась и вышла во двор.

Иногда бедность семьи в полном своем цвете ее угнетала: и обветшалый домик-полуземлянка, разительно неброский на фоне соседних, и тяжелая духота комнат, места в которых всем хватало с трудом — настолько, что младшим приходилось спать прямо на полу, в лежку, укрывшись истертыми стегаными одеялами — и даже нарочито заботливые родители, лишавшие себя элементарного ради шести голодных крох.

Белинда не сомневалась, что когда придет время, у нее все сложится по-другому.

Многие в округе поговаривали, что девочке с таким чудесным личиком просто не может не повезти в замужестве. В женихи ей сватали сапожника, сына кузница и, стыдно сказать, старика ювелира, знатного любителя блестящих камушков на юных девичьих пальчиках и шейках.

Белинда, слыша подобные россказни, правда, лишь тихонько улыбалась и отмалчивалась, как и полагается воспитанной девушке. Сама она давно знала, что судьба ее устроена. Отец еще до рождения старшенькой сговорился со старым другом, что если будет девочка, быть ей женой маленького сынишки пекаря.

И этим выбором она вполне была довольно. Силач Блейн считался во всех отношениях хорошей партией, и Белинда постепенно свыклась с мыслью, что он — ее суженый, нареченный свыше — тот, кого она будет безмерно уважать, да и уж что уж там таить, любить тоже будет. Как никто другой.

Улыбнувшись своим мыслям, она засеменила в сторону небольшой речушки недалеко от дома.

Мрачные образы сна — пляшущие дети с пустыми белыми глазницами — на время отступили. Ненадолго, только до вечера, она знала это, но все же была рада и даже благодарна.

Умывшись прохладной водой, Белинда с интересом взглянула на другой берег реки — туда, где раскинулись предместья Блэкберри.

Город, с его закопченными каменными стенами, залитыми нечистотами и грязной мыльной водой мостовыми, кишащими людьми, вечно дымящими фабриками, казался ей хищным монстром, алчно выглядывающим в мир в поисках новых жертв, желающих попасть в его сети.

Именно «желающих». Таких, как она — что страшатся, отрицают, но где-то глубоко в душе, под слоем сомнений и тревог, мечтают окунуться в его особую, испещренную ядовитыми трещинами, жизнь.

— Ранняя пташка клювик чистит, а поздняя глазки протирает?

Белинда вздрогнула и обернулась.

Перед ней, чуть сгорбившись, стоял Иохан Малфой — промышленник, слывший чудаком среди соседей. Не так давно он выкупил обветшалый, трещащий по швам, Замок-на-Холме — давнюю обитель рода Блэкберри. За баснословные деньги, не скупясь, не обратив ни малейшей толики своего внимания на сдержанные смешки горожан, провожающих его с сынишкой косыми взглядами.

Но все внимание было приковано не к нему.

Позади Иохана неясной тенью маячила белокурая, совсем еще юная, большеглазая девушка. Еще одна неупокоенная душа, заплутавшая в мире, которому не принадлежит. Душа, взывающая о помощи.

— Мелинда? — чувствуя, что голос вот-вот сорвется прошептала Белинда.

Малфой резко дернулся и, быстрее, чем несчастная успела что-либо понять, потащил ее вверх по узкой, вытоптанной в изумрудной траве, дорожке — в Замок-на-Холме — место, которого Белинда боялась всеми фибрами души. С того самого момента, как научилась видеть Неупокоенных.

— Нет, сэр, прошу вас! Не надо!

* * *

Драко рывком сел на кровати. Легкие жгло огнем, а дыхание сбилось. Во сне он едва не задохнулся криком.

Белинда. Так, кажется, звали ту девушку?

Взъерошив рукой волосы, он с шумом выдохнул.

Быть «особенным» ему нравилось все меньше и меньше.

Видеть Неупокоенных, так неуловимо, но ярко похожих на живых — совсем не то, что видеть привидений. Это по-настоящему, до жути, страшно. К тому же, они достаточно материальны и могут причинить разгневавшему их медиуму-недоучке, такому как Драко, реальный физический вред.

— Да уж.

Почувствовав, что в комнате похолодало, Малфой вздрогнул всем телом и поплотнее закутался в одеяло. Нехорошее предчувствие, напополам со страхом, кольнуло сердце. Неужели снова?..

Шлеп… Шлеп… Шлеп…

Непрозрачную тишину спальни разорвал неприятный звук: резкий и звонкий, словно кто-то шел по холодному полу босиком.

— Нет-нет, — Драко накрыл голову подушкой.

— Открой глаза, — шелестящий женский шепот раздался совсем близко, — прошу тебя.

Лишь на короткое мгновение Драко подчинился — на долю секунды. Но незнакомке этого хватило, чтобы взять его под контроль.

Неведомая сила вырвала у него из рук подушку и отшвырнула ее в сторону.

— Хороший мальчик.

Над ним нависла совсем еще молодая, темноволосая и смуглокожая женщина и с умными, чуть раскосыми глазами.

— А вдруг кто услышит?

Драко искренне надеялся, что кто-нибудь из его сокурсников вдруг проснется: от шума, возни или просто так. Проснется и спасет его.

— Это вряд ли. Здешние студенты на редкость тугоухи.

Малфой сглотнул.

— Чего вы хотите? Что вам нужно, чтобы уйти?

— Нужно тебе, а не мне, мальчик.

Это было что-то новенькое. И… неприятное. Еще немного и скажет, что ей нужна его свежая кровушка. И что тогда?

— Если поможешь двенадцати душам до полнолуния, больше не будешь никого видеть. На тебя она не злится.

Больше не видеть мертвяков? Избавиться от заразы, которой «одарил» его дед перед смертью? Забыть о липком страхе, не дающем покоя последние дни?

— Что?..

Кто «она», которая не злится?

— То, — яростно блеснув глазами, незнакомка поднялась и, не сказав ни слова, вышла.

Через дверь, как обычные люди.

Драко проводил ее тяжелым, задумчивым взглядом. Абраксас предупреждал, что с такими как эта, что все еще мнят себя живыми, возни больше всего. То им еду подавай, то встречу с потерянным возлюбленным, а то — пустую человеческую шкурку на час-другой.

Что нужно этой — Малфой понятия не имел, но собирался скоро выяснить.

С ней будет семь.

А всего двенадцать, значит? Нет так и много.

Да и чем соплохвост не шутит…

* * *

Гермиона с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий дождем, воздух. Она была рада наконец прогуляться, вырваться из тягучей атмосферы страха, пропитавшего даже стены замка. Просто выйти за ворота — в другой, тихий мир, в котором по вине Малфоя не пропадают привидения, и налаженная, выверенная жизнь идет своим чередом.

Малфой.

Слово короткое, почти ругательное.

Вчера она решилась спросить то, что очень ее волновало. То, на что он обязан был ответить. Обвинения — штука серьезная… Жаль, не для него. Вместо разъяснений Гермиона не получила что-то ничего стоящего. Совсем ничего. Он сбежал. Посмотрел на нее по-оленьи запуганными глазами и сбежал.

Плотнее закутавшись в мантию-невидимку, одолженную у Гарри, Гермиона неспешно брела на главной улице Хогсмида, надеясь поскорее обнаружить Малфоя.

Ни в «Трех Метлах», ни в «Сладком Королевстве», ни в «Зонко» его не оказалось, и она, признаться, немного расстроилась.

Стоило с самого начала, еще вчера, пойти к Дамблдору и все рассказать. Вдруг Драко занимается чем-то действительно опасным, и привидения — только начало?

Если так — то виновата в новых жертвах будет только она, Гермиона.

С губ невольно сорвался рваный вздох. Брать такую ответственность на себя не хотелось. Поливать грязью невиновного человека — тем более, пока оставался мизерный, малюсенький шанс, что Малфой — ни при чем. Что все произошедшее совпадение или случайность.

Да уж.

— Вот ты где.

Наконец, Драко был найден: в компании высоко юноши лет двадцати — сухопарого и мрачного — и двух крошек, по-видимому, близнецов — мальчика и девочки.

Все четверо, оживленно переговариваясь, направлялись на север — к руслу реки.

Забыв об осторожности, Гермиона кинулась следом. И лишь догнав, стала вести себя спокойнее и тише — так, чтобы ее не заметили.

— Другого выхода нет? — замерев на краю отвесного берега, старший из незнакомцев задумчиво посмотрел вниз.

— Не-а, — перед ответом Малфой переглянулся с малышами.

— Тогда…

Неуклюже растопырив руки, юноша бросился вниз, в реку. Под пристальными взглядами маленьких близнецов.

На какое-то мгновение оба — и Гермиона, и Драко опешили. Он, однако, пришел в себя первым. Спотыкаясь, на заплетающихся ногах, спустился вниз, на берег. Какое-то время наблюдал за барахтающимся в воде человеком с ужасом и злым, по-детски откровенным, любопытством одновременно, а затем, осознав, что несчастный все-таки выплывает, подошел к самой кромке воды и, вытянув вперед руку, накрыл ладонью его голову.

— Какого черта?!

Гермиона, по пути сбрасывая мантию-невидимку, побежала вперед. Безучастно смотреть на то, как Малфой топит человека, с силой опуская его голову под воду, она не могла.

Надо же, все было правдой! Все самые страшные ее опасения оправдались.

— Грейнджер?..

— Отпусти его!

— Все под контролем, — он опасливо огляделся, но руку не убрал.

Подбежав ближе, Гермиона кинулась на него с кулаками. Драко отпихивал ее сначала одной рукой, а потом, чертыхаясь, принялся двумя.

Потасовка длилась с полминуты, и победителем вышел Малфой. Сделав усилие, он, пусть и с трудом, обхватил Грейнджер руками, лишив возможности передвигаться.

— Успокойся, поняла?

— Ты же убил его, придурок!

— Заткнись и смотри.

— Да что ты…

— Смотри тихо, — получив очередной тычок под ребра, он тихонько застонал, — и без ляганий. А то ударю. Честно слово — ударю.

Гермиона с шумом выдохнула, почувствовав, что Драко уже не с такой силой прижимает ее спиной к себе.

Чувствовать его прикосновения, пусть и такие, было странно и… неприятно. Хотелось поскорее вырваться и отойти на пару шагов. Любыми способами.

Утопающий смог выбраться на берег.

— Мерлин… О, Мерлин! — он полз на четвереньках, то и дело кашляя, отплевываясь водой.

— Ты живой? — тихо и испуганно спросил Малфой.

— Да… Я… Мерлин… Это ужасно… Я виноват. Я во всем виноват. Ужасная смерть… Мне нужно было смотреть за ними… Нужно было… — откинувшись на спину, он зарыдал — громко, жалко, надрывно.

Гермионе стала по-настоящему жутко. Видеть как взрослый, вполне здоровый на вид человек так плачет, было ужасно. Пугающе. Неправильно.

— Что произошло? — глухо, чувствуя, что хватка Малфоя совсем ослабевает, спросила она.

— Когда-то давно нашего Аарона поставили смотреть за младшими. Он отвел их на речку и заболтался с какой-то девчонкой. Обернулся — близнецов уже не было, — он немного помедлил. — Тела нашли через два дня вниз по течению.

Гермиона невольно отшатнулась.

— Они ведь не привидения?

— Нет. Они — мертвяки, неупокоенные души, страстно желающие чего-то в этом мире. Называй как хочешь.

Малыши смотрели только на старшего брата — ее и Драко словно не существовало. Наконец девочка, присев на корточки, провела ладошкой по щеке Аарона, и в следующее мгновение яркая вспышка поглотила все. Совсем как вчера. И с тем же результатом. Дети исчезли.

— Объясни, что происходит, — Гермиона мелко задрожала. — Я не понимаю. Они хотели его утопить?

— Нет, они любят его. Цель — просто показать, каково это. Им, видите ли, казалось, что братец мало горюет, — он помолчал. — Пошли.

Подхватив мантию Гарри, Грейнджер пошла вслед за Малфоем. Заговорить он не решался довольно долго, и лишь когда она нетерпеливо кашлянула, начал:

— Их много, они везде. Но могут видеть их не все, — красивая, немного театральная пауза. — Я не только вижу, но и помогаю перейти… в следующую стадию умирания.

— Я тоже могу им помогать?

— М-м-м… Нет, не думаю.

— Но вижу же? Вдруг…

— Это — другое.

Гермиона задумалась. Слишком много ляпов и несовпадения было в его коротком рассказе. Что-то умалчивает? Наверняка ведь.

— Они сами находят тебя?

— Да, они чувствует таких.

— Откуда у тебя это?

— Это важно? От деда. Умирая, он передал мне это. Сказал, что в определенный момент это проявится, немного рассказал, что делать…

— Странно все это. Почему вдруг проявилось?

— Не знаю.

— И почему я вдруг стала их видеть? А они — меня? Араминта ведь разговаривала со мной…

Перед ответом Драко довольно долго молчал, задумчиво поглядывая на нее.

— Не знаю. Может — гены. Говорят, это по крови передается.

Гены…

Гермиона остановилась. Они дошли до главной улицы Хогсмида, до того места, с которого началось преследование.

— А вдруг Аарон что-нибудь расскажет? Тогда к тебе выстроится целая очередь.

— Не расскажет.

— Почему?

— Анта, та девочка, позаботилась. Я попросил как плату.

На мгновение они встретились взглядами. В глазах Драко была усталость и, пожалуй, решимость. Решимость сделать что-то, чего Гермиона не понимала.

— Я вот подумала… Если уж вижу их, может, могу помочь?

Брови собеседника поползли вверх.

— Уж спасибо, — мгновение он помедлил. — Твоя помощь мне не нужна.

Она поежилась. Да, конечно.

— Пока.

Отвечать не стала: горькая обида напополам со злостью, затопили ее целиком.

К замку Малфой зашагал бодро, не чувствуя и не замечая прожигающего насквозь взгляда в спину.

Гермиона подумала было крикнуть что-нибудь обидное ему вслед, но замолкла на полуслове. Неясная, очень похожая на человеческую, но все же какая-то странная, немного неправильная, фигура по пятам следовала за Драко. Женщина, одетая во что-то на манер тоги, была одной из Неупокоенных.

Драко всегда был параноиком — извращенным паникером, вздрагивающим от малейшего шороха, до рези в глазах всматривающимся в ночную тьму, мягко клубящуюся за окном.

До этого самого момента он был даже слишком осторожен, опаслив, и, что уж там говорить, труслив.

Все старался избегать острых углов…

До этого злосчастного вечера.

Шорох шагов за спиной — это неповторимое, гулкое шлеп-шлеп-шлеп — он уловил непозволительно поздно, когда преследовательница была уже слишком близко, когда от нее было не сбежать.

Мертвячка догнала его недалеко от входа в Большой Зал, просто возникла прямо перед ним — растрепанная и как будто запыхавшаяся, с горящим взглядом. На удивление не стала кричать, пугать или чего-то настырно требовать, только положила руки ему на плечи, заставив остановиться.

Драко словно обдало холодом.

Что ей вообще от него нужно?

— Смотри, — ледяные ладони скользнули вверх, закрывая ему глаза. — Смотри внимательно.

И он увидел.

* * *

Белинда открыла глаза.

В висках пульсировала боль.

Короткая ослепляющая вспышка — короткий укол боли — момент просветления. Снова и снова, до бесконечности.

— Как ты сегодня, любовь моя?

Лицо Иохана, в свете одной единственной свечи, казалось особенно измотанным, едва тронутым желтизной болезни.

— Когда вы отпустите меня?

Она сбилась на шестом месяце подсчетов. Просто не смогла больше отсчитывать тоскливые, полные страха дни, проведенные в этом сыром, полном насмешливых, почти что живых теней месте.

— Ты такая чудесная девочка, правда.

Костлявые, иссушенные пальцы Малфоя скользнули по ее макушке, слегка взъерошив волосы.

— Это все потому, что я увидела ее, да? — одно воспоминание о мервячке, притаившейся в тот злосчастный день за спиной Иохана, привело ее в ужас. — Это все из-за того, что я увидела вашу мертвую супругу с перерезанным горлом?

Белинда хорошо помнила, что юная Мелинда Малфой, супруга Иохана, скончалась от тяжелой болезни всего-то через пару недель после их прибытия в Блэкберри.

Помнила глумливые, обрывочные перешептывания горожан, не утихавшие еще много месяцев после… Уже тогда не все верили в естественную кончину молодой, полной сил леди.

— О чем ты, милая моя девочка?

В последние дни он все больше и больше напоминал безумного: горящий, чуть рассеянный взгляд, путаные речи, дрожащие губы.

— Господин, — голос предательски дрожал, но полная притворного раболепия улыбка все равно тронула ее губы, — ваше великодушие не знает границ! Но вы ведь и сами понимаете, что держать меня взаперти целую вечность — не лучшее разрешение свалившегося на вас бремени…

Иохан на долгую минуту сомкнул веки и когда наконец вновь их открыл, на лице его читалась такая решимость и уверенность, что легкий страх Белинды перешел в настоящий, пробирающий до костей, ужас.

Ее участь была решена.

— Господин, пожалуйста, нет! Мне ведь все равно никто не поверит! Не поверит, что я видела вашу леди! Я и говорить о таком не вздумаю, ведь за городскую сумасшедшую примут и в дом умалишенных, чего доброго, запрут…

— Совсем как твоего дорогого папашу?

Белинда почувствовала, как краска стыда, едкого гнева и страха одновременно залила ее щеки.

Перед глазами невольно вспыхнула картина давнего прошлого: нависшая над ней громадная фигура мужчины, холодный блеск стали в его руках и крохотная фигурка испуганной девочки за спиной.

Тогда-то она и начала видеть мертвяков.

Ее тетя, погибшая за много зим до этого страшного дня, пришла ей на помощь, в последний момент отворотив смертоносное лезвие.

— Что ты сказал?

О том, что ее родной отец закончил свои дни в Приюте Безумных мало кто знал. Его родной брат, пользуясь удивительным внешним сходством, сделал все, чтобы никто не прознал, что такое несчастье коснулось их семьи. Что уж там говорить, запрятав свихнувшегося родственника подальше, он сам занял его место — взял чужое имя, жену, стал отцом чужой дочери.

Куда лучшим отцом, надо сказать.

О родном папе, гонявшем ее по дому с огромным мясницким ножом наперевес, Белинда старалась не вспоминать.

— Милое мое дитя, прекрасное! — Малфой улыбнулся и вновь погладил ее по голове, словно совсем-совсем ничего не произошло, словно он сам не понял, что сказал.

Крохотное, совсем еще слабое, призрачное подозрение закралось в душу Белинды. Может оказаться, что действительно не понял. Однажды она уже видела подобное, только однажды.

Осмыслить все это как следует у нее не хватило ни времени, ни сил: уже через мгновение рука Малфоя стальным браслетом сомкнулась на ее запястье.

Несмотря на все мольбы, просьбы, крики и проклятия, он отволок ее в подвал.

— Пожалуйста, господин мой, нет! Я же люблю тебя! — прижавшись к нему так близко, как только могла, она приникла к губам Малфоя.

Конечно, она совсем его не любила, невозможно любить того, кого боишься… Но сейчас она готова была притвориться, стать его новой леди, стать кем угодно, только бы не оставаться одной в сыром, полном ужаса и мертвяков, подвале.

— Прости, дитя, я не могу иначе, — он рывком оттолкнул Белинду от себя и плотно закрыл дверь. — Любимое мое дитя…

Дети с пустыми глазницами, давно мертвые, так давно, что уже успели позабыть, каково это — быть живыми, хохотали, заглушая гулкое эхо шагов Малфоя.

Невидяще пялясь на Белинду, они все кружились вокруг, все плотнее и плотнее сжимая свой ужасный хоровод, подступая все ближе…

* * *

— Что за?!.. — на короткое мгновение вырвавшись из плена злой иллюзии, Малфой отскочил назад. — Что это за ересь?

Мертвячка неодобрительно покачала головой и попыталась было вновь коснуться его, но Драко, проявив чудеса ловкости, сумел увернуться.

— Отстань от меня!

Ощущение удивительной мерзости заполнило все его существо.

Что это вообще было?..

— Но ты должен знать, — спокойно прошептала она, продолжая наступать.

Внезапно Драко понял, что с ним происходит что-то совсем уж неправильное: ноги по самую щиколотку ушли в пол, он словно тонул посреди коридора.

Иллюзия — извращенная, проклятая иллюзия.

Закричав от ужаса, он попытался было вырваться, но лишь сильнее увяз, словно злосчастная мошка, попавшая в бочку с медом.

— Просто смотри.

* * *

Белинда не знала, кто первым пустил слух о том, что в город она вернулась другой — не той милой девочкой, что была раньше. Не помнила, кто первым стал показывать пальцем, а то и вовсе крутить пальцем у виска.

Но вот того, кто стал болтать о том, что она отравила воду в реке, она знала хорошо. Блейн — ее милый нареченный, лучший кузнец в округе.

Она чувствовала напряжение, искрящееся в воздухе, не раз слышала брошенное вслед, сдавленное, полное ядовитой злобы, «ведьма», много раз подумывала о том, чтобы уехать, но так и не собралась.

Этот город, тронутый зловонными язвами и тленом, был ее наваждением, но и домом тоже.

Она не испытывала к горожанам, пресмыкающимся перед последним, не так давно почившим, лордом Брэдберри, ни капли ненависти, только едкую, детскую в своей искренности и неистовости, обиду.

Каждый — о, Боги! — из достопочтенных старожил города, что дни напролет просиживали на своих широких верандах и с высока глядели на замученную, облаченную в обноски оборванку-ведьму, знал, куда девались несчастные дети.

Кто-то видел, как наисветлейший лорд тащил какую-нибудь девчушку, совсем еще юную, в Замок-на-Холме, кто-то слышал надрывные крики, эхом скользящие по покатым стенам узкой вентиляционной шахты подвала, а кто-то и сам продавал своих детишек за жалкие тридцать серебряников, утешаясь тем, что это, якобы бы, поможет прокормить остальные рты…

Мертвые и как один незрячие дети не причинили ей вреда, только приоткрыли завесу гадкой тайны, запрятанной в земле под Замком-на-Холме. Им просто хотелось, чтобы кто-то о них знал, чтобы кто-то поверил, чтобы кто-то помнил, что они вообще были, чтобы помнил, как они ушли.

Мертвые не желали Белинде зла, нет, только живые: посчитав, что распроклятой ведьме маловато тычков и оскорблений, одной особенно лунной ночью они ввалились в дом и без объяснений утащили ее прочь.

Сухопарый полицейский, допрашивающий ее, все твердил что-то про сделку с самим злом и про убогих ведьм, по душу которых рано или поздно придет старуха с косой и уж точно им точно не поздоровится, но Белинда особенно не слушала.

Помня долгие разговоры с Малфоем, она поначалу пыталась объяснить, что она — всего лишь маггла, и если им так уж хочется изловить настоящего колдуна, даже с волшебной палочкой, как полагается — милости просим в Замок-на-Холме, но, вскоре убедившись, что ее совсем перестали слушать, просто замолчала. В этом прогнившем до самого основания городе правда не была нужна никому.

Из окон управления она видела, как на главной площади сооружают исполинское кострище. По ее грешную душу, конечно.

Слезы бессилия и злобы все катились по лицу, хоть она и не хотела позволять себе слабость.

Когда на следующее утро, с первыми проблесками рассвета, Белинду повели на импровизированную казнь, слезы сами собой иссякли. Она вся как будто иссохла.

— Ведьма!

— Тварь, отравившая нашу воду! Нашу с вами воду, подумайте только!

— А ведь притворялась такой тихоней…

— Да как она посмела, оборванка!

Разноперая толпа, слившаяся в едином порыве, бесновалась у ее ног. Гримаса злобы, исказившая сотню знакомых до боли лиц, вызывала у Белинды уже не страх, а лишь слабое чувство брезгливости. Стараясь скрыться от этого звериного оскала, она опустила глаза и ускорила шаг.

— Ишь, какая фифа!

— Глазища-то теперь прячет!

— Тварь-тварь!

— Вздернуть ее!

Вслед неслись проклятия, а затем, без перехода, полетели камни. Один из них попал в ногу, и Белинда, не удержавшись, рухнула на мостовую. Другой ударил по плечу. Третий, не такой уж и большой, попал в голову…

Где-то на задворках, позади безумцев Белинда увидела Малфоя. Тот едва не плакал.

* * *

В первое мгновение Драко даже не понял, что уже вернулся в свою, успевшую стать такой странной, реальность. Горечь и боль Белинды как будто были его собственными. Горечь, боль, обида и… безумная, безнадежная надежда. Иохан Малфой (вполне могло оказаться, один из его предков) мог ей помочь. Мог, но стал ли?

— Эй, Малфой, ты в порядке? — испуганная физиономия Грейнджер нависла прямо над ним.

Какая-то часть души Драко страстно жалела о том, что все-таки не досмотрела историю до конца. Слишком много непонятного осталось, белых пятен, мешающих сложить картинку воедино.

— Что… Что случилось?

— Покойница чуть тебя не убила, полагаю, — Гермиона протянула ему руку, желая помочь встать, но Драко, неодобрительно покосившись на ее ладонь, встал самостоятельно. — Я огрела ее по голове книгой, и она исчезла как и не было.

Драко нервно хохотнул. Вот уж такого поворота он не ожидал.

— Может, мне вполне нравилось. Об этом ты не подумала, Грейнджер?

Она окинула его полным непонимания взглядом.

— Когда я появилась, ты уже по шею ушел в паркет… В прямом смысле ушел, я имею в виду. Еще пара минут — и тебя бы просто не было.

Драко судорожно сглотнул. Умереть вот так, да и вообще умереть сейчас, в его планы не входило.

Конечно, стоило поблагодарить Грейнджер, но он не спешил.

— Э-э-э, ну тогда да, ладно.

— Ладно, — она замерла, явно не желая так просто уходить.

Чувствуя все нарастающую тревогу напополам с раздражением, Малфой отряхнулся, делая вид, что Гермионы просто нет. На нее это, впрочем, не произвело ни малейшего впечатления.

— Ты ждешь чего-то?

— Нет… — она рассеянно огляделась по сторонам. — Пожалуй, нет.

Кивнув, скорее самой себе, она развернулась и зашагала прочь.

Драко почти что позволил ей вот так просто уйти.

— Эй, Грейнджер, подожди.

— Да? — когда она развернулась, на губах ее играла легкая усмешка.

— В общем, раз ты так хотела помочь — можешь помочь, — он набрал полные легкие воздуха и выпалил как духу, понимая, что если остановится, то продолжить уже просто не сможет. — Эта мертвячка пыталась мне кое-что показать. Думаю, один из моих предков м-м-м… плохо обошелся с одной девушкой, и она прокляла его. Поэтому мы видим таких. Но это еще не все, должно быть что-то еще, только я не понимаю… Мне нужно избавиться от этого за определенный промежуток времени, я не понимаю, почему…

— Ты помнишь его имя? Предка?

— Иохан, кажется… А что?

— Можем посмотреть про него в библиотеке. В Хогвартсе мало книг по магической генеалогии, но твои предки вполне могут быть там упомянуты.

Драко несколько раз моргнул, раздумывая.

— Да-да, точно. Пошли.