Лиличка (джен)

Говорят, что кровные узы — самые сильные. Тут, я, наверное, не соглашусь. Мою близость с Джеймсом или Розой определяют не эти пресловутые узы. Узы, конечно, но не эти, а совершенно иные. И, на мой взгляд, они куда более крепкие. Семья — это формальность. Даже если Ал и был близок с отцом, то вот у меня этой близости ни с одним из родителей никогда не было. Они любили меня как свою дочь, но никогда не хотели видеть того, что в этот образ дочери не укладывалось. А я, знаете ли, образы вообще очень не люблю. Разве что в целях достижения чего-либо. Ну, я же слизеринка, что вы так смотрите!

Роза же помимо того, что была моей кузиной, еще очень и очень давно стало хорошей подругой. Лучшей, я бы сказала. Если честно, наши отношения вообще с трудом укладываются в определение «подруги», настолько они глубоки, непонятны и необъяснимы. Нет каких-то критериев, по которым можно было бы проанализировать нашу дружбу, решить, насколько мы близки и доверяем друг другу. Близки и точка. А дальше не лезьте, Салазара ради.

Наверное, с Розой мы подружились из-за тех самых пресловутых стереотипов. А точнее, попыток их сломать. Я, правда, цели как таковой не преследовала, мне больше нравился процесс, да и взгляды были глобальными, а вот у Розы все было более... буднично, что ли? Роза Уизли хотела быть просто Розой. Можно Уизли. Но никак уж не уменьшенной копией Гермионы, на которую в ожидании повтора кинокартины уставился весь мир. Роза бесилась, тут уж я понимаю ее как никто другой. Только вот странное дело: она мечтала всем что-то доказать, и пожалуй, это единственное ее сходство с тетей Гермионой. В характере, естественно, о внешности я предусмотрительно молчу.

Началась наша история с того, что восьмилетняя Рози всунула тогда еще малышке Лили пару-другую книжек с просьбой похранить у себя. В общем-то, особо в лом мне не было, но я была бы не Лили Поттер, если бы до сути сей просьбы не докопалась. Что вы, особо любопытно мне не было... Хотя, ладно, драккл с вами, пиздец как было: еще бы, дочь-умница главной умницы Магической Британии просит спрятать пару книжек. Нет, вот, правда, как Кэсси траву (о Кэсси и траве чуть позже, не возражаете?). Но больше хотелось просто подоставать кузину. Она сначала не оценила, подулась, но книжки-то где-то хранить надо, так что оценить пришлось.

С тех пор немало воды утекло, я вам скажу. Рози так же прячет книжки у меня, правда реже за ними возвращается. Она все чаще, слизывая малиновый блеск с губ, щебечет «Розалинда» — так она себя называет. Это, по ее мнению, звучит более женственно. Роза Уизли красит ногти в красный, целуется с девочками навиду у всей школы и встречается после десяти с чужими парнями. Я же не встречаюсь не с кем, но не время об этом, не время. Она хлопает своими длинными ресницами на чарах и трансфигурации, когда ей задают вопрос, и глупо улыбается. Она ни за что не признается, что с легкостью может превратить табакерку в мышь, а ту заставить танцевать лезгинку (я видела, верьте на слово!), а вместо рун, не раздумывая, чиркнула в списке предметов «прорицание».

Этой хаффлпаффке начихать на мнение окружающих, о чем она не преминет сообщить каждому, кто это мнение попытается высказать. И за это, знаете, я ее люблю. А еще за то, что она настоящая. Я теперь даже не знаю, был ли то протест маленькой девочки, так не хотевшей слышать сравнений с матерью, или же это была она, просто такая, какая есть. В любом случае, Роза Уизли сделала себе имя и она — личность. Чего, наверное, я не могу сказать о себе.