Назад в прошлое (джен)

Воцарившуюся на кухне тишину нарушало только мерное постукивание посуды. Хаос знал, что на нём сейчас сосредоточено много взглядов. Люди старались делать это украдкой, но черноволосый юноша лишь ухмылялся при виде их бесполезных попыток. Когда столько взглядов устремлены в одну сторону, сложно их не заметить.

Единственное, что его обескураживало, так это то, что за этим столом сидели его родители. Его живые родители. Он никогда не знал своих настоящих родителей, и ему, в общем-то, была чужда родительская любовь. Но видеть, как шестнадцатилетний Гарри Поттер сидит рядом со своими родителями и беззаботно болтает, в то время как он в те же годы был вынужден сражаться, было больно. Мы действительно начинаем ценить вещи, только когда потеряем их. Хотя как можно ценить то, чего у тебя никогда не было?

— Ты правда не хочешь есть, Га… Хаос? — озабоченно спросила Лили Поттер. Её материнский инстинкт всё время обеда боролся с разумом, и наконец, победил. У неё тоже не было аппетита, но она ела, чтобы не заставлять своего мужа волноваться. Мысль о Джеймсе вызвала лёгкую улыбку на её лице, которая впрочем, сразу исчезла, стоило ей подумать о молодом человеке, стоящем около стены всё то время, пока они ели. Она никак не могла поверить, что её Гарри станет таким в двадцать лет. Непроизвольно она нашла руку сына и крепко сжала её. Рыжеволосая призналась самой себе, что Хаос вызывает у неё страх. Нет, не страх перед врагами, но все её конечности словно застывали, а по спине проходила неприятная дрожь. Она боялась того мира, который её очаровательного сына превратил в ту личность, стоявшую сейчас, прислонившись к стене. Она боялась за своего сына, за своего шестнадцатилетнего сына, который ещё сохранил свою невинность и не смотрел на мир этими холодными глазами, которые уже видели худшее и не ожидали от мира ничего хорошего — глазами Хаоса. От тьмы, которую она видела в столь знакомых изумрудах, невольно перехватывало дыхание. Лили не хотела ничего даже знать о том жестком измерении, откуда пришёл Хаос. Она не хотела знать, сколько страданий должен был вынести двойник её сына, чтобы стать таким воином.

И когда с её губ сорвался вопрос, она и сама была удивлена этому.

Хаос только покачал головой и посмотрел на женщину, которая могла бы быть его матерью, нечитаемым взглядом. Сам бы он никогда не сказал, что сейчас чувствовал. Какой ураган эмоций сейчас бушевал в его душе. Одни мысли он загонял глубоко внутрь, другие же вытаскивал на поверхность своего сознания. А все чувства старательно подавлял. Окклюменция в таких вещах чрезвычайно помогает. Сова и Клык помогут ему позже разобраться в своих чувствах и их смысле. Сам он мало разбирался в таких вещах. Да и как могло быть иначе, если он вырос у Дурслей? Хаос покачал головой, отгоняя эти мысли. Он не хотел думать о людях, что назывались его родственниками, тем более они были уже мертвы.

Именно из-за Совы и Клыка Хаос ничего не ел. Он считал, что командир может приступить к трапезе только тогда, когда позаботится о своих подчинённых. И хотя Хаос сейчас был лидером только двух человек, он не собирался отступать от своего принципа. Сам он знал, что такое испытывать голод и бороться с ним снова и снова, но мужчины и женщины под его командованием должны быть сильными, чтобы пережить следующий день.

Краем глаза он заметил, как Муди одобрительно кивнул, бывший аврор прекрасно понимал его мотивы.

Хаос прожил только два мирных дня, после победы над Волдемортом, и не было ничего странного в том, что у него остались старые привычки, да и навряд ли они исчезли бы со временем (если таковое было бы). Но теперь он был в новом измерении и снова обязан был воевать.

Но если Хаос собирался быть честным с самим собой, то стоило признать, что этот призыв стал для него спасением. Он не знал, что с ним сталось бы после окончания войны. Хаос был самой настоящей военной машиной, просто убийцей. Чем-то, настолько близким к непобедимости, насколько это вообще возможно. И он знал, пусть никто и не говорил этого вслух, люди его вселенной боялись его. Он помогал им и защищал, он был их Спасителем. Но в то же время каждый человек знал, что Хаос могущественный убийца. И когда невероятную силу дополнило одиночество, люди стали бояться его. Черноволосый был практически уверен, что когда-нибудь, они назовут его новым Тёмным Лордом.

Углубившись в размышления, он и не заметил, что последний орденовец уже доел, а миссис Уизли очистила стол с помощью заклинания.

Покашливание Дамблдора вернуло его в реальность, и старик удостоился холодного взгляда от Хаоса.

— Теперь, когда голод больше не занимает все наши мысли… — с улыбкой начал Дамблдор, и Хаос не мог не фыркнуть в ответ. Он не верил, что Дамблдор хоть когда-нибудь испытывал настоящий голод. Голод, лишающий тебя разума, оставляющий лишь низменные инстинкты и превращающий в существо, ничем не отличающиеся от дикого зверя.

— …давайте начнём, — закончил директор своё предложение, никак не отреагировав на фырканье черноволосого юноши, и даже не подав хоть какой-то знак, что вообще воспринял это. Но Хаос был уверен, Дамблдор всё услышал. Не то что бы его это беспокоило, но судя по взглядам других присутствующих, он выразил своё мнение несколько громче, чем думал.

— То, что вы хотите больше узнать о нас, конечно, справедливо, но мы тоже хотим знать о вас и о вашем мире, ведь, в конце концов, нам придётся жить здесь, — сказал Хаос и тут же объяснил мысль, пришедшую к нему во время обеда, — Наилучшим выходом для обеих сторон… — даже если его сторона и состояла сейчас из него одного, — будет поочерёдное задавание вопросов и ответы на собственные вопросы о том, как это было в вашей вселенной.

Орденовцы кивнули, а молодые тут же пододвинулись поближе, чтобы ничего не пропустить. «Были ли мы такими же?» — задумался Хаос, — «С другой стороны, когда мне было шестнадцать, у нас уже почти год, как шла война».

— Если вы не возражаете, то я, пожалуй, начну, — вновь высказался Дамблдор, и Хаос закатил глаза. Это было предсказуемо. Как всегда старик играл в хорошего руководителя и подавал другим “отличный” пример. Хм, кажется сегодня у него слишком много нерастраченного сарказма.

— Сперва я хотел бы узнать, когда же начались расхождения между нашими мирами.

Хаос на время умолк, собираясь с мыслями. Перед глазами невольно пронёсся яркий зелёный свет, а в сознании зазвучали мольбы женщины, испуганной за своего ребёнка. Её пронзительный крик, и высокий холодный смех, последовавший за этим.

Начало его жизни было трудным, а ведь если всё пошло бы по-другому, то и он сейчас был бы совсем другим человеком. «Но кого бы тогда призвали люди этой вселенной в спасители?» — мрачно пошутил Гарри над самим собой.

— Я думаю, что наши вселенные начали расходиться с того самого Хэллоуина. Когда мне исполнился один год, то одна маленькая крыса, по прозвищу «Хвост», который также известен как Питер Петтигрю, сдал наше местонахождение Волдеморту… — когда он произнёс это имя, все присутствующие вздрогнули, и Хаос не смог сдержать своё раздражение.

— Это просто глупое имя! — сказал он и повторил ещё громче, увидев несколько пристыженных взглядов.

— Хвост был Хранителем тайны, и это значительно облегчило Волдеморту выполнение его грязного дела. Он отправился в Годрикову впадину и убил Лили и Джеймса Поттеров, прежде чем добрался до меня. К сожалению, этот план не оправдал себя, и я остался жив. Волдеморт был поражён собственным проклятьем, но не умер, а стал бестелесным духом. Когда Сириус ворвался в дом и увидел там Питера, то всё правильно понял и погнался за предателем, но тому удалось сбежать.

На взгляд Хаоса, дальше не случилось ничего важного, по крайней мере, это уже не относилось к ответу на вопрос Дамблдора. Кивком он намекнул, что сейчас очередь директора рассказывать, как всё произошло в их мире.

— Как вы можете видеть, у нас всё произошло совершенно по-другому, — начал Дамблдор, и Хаос едва удержался от того, чтобы снова выразить свое раздражение. Как будто его живые родители, сидящие здесь, были недостаточным доказательством.

А Лили и Джеймс всё ещё не могли поверить, что всё было именно так, как рассказал Хаос. Неужели их жизнь закончилась так? После того, как они прожили лишь год со своим сыном?

Гарри тоже был озадачен. Он совсем не мог себе представить жизнь без своих родителей. Даже если у них были трудные времена и ссоры, он всё равно любил их.

— Поттеры не скрывались под заклинанием Фиделиус, и, следовательно, у них не было хранителя. Но Питер Петтигрю, которого и здесь никогда не подозревали в предательстве, тоже предал нас. Как только выяснилось, что Лили и Джеймс идут на обед и оставляют Гарри с няней, совершенно одного, то в дом пришёл Волдеморт. Няня, к сожалению, погибла, но Гарри, чудесным образом, выжил, а Волдеморт развоплотился от собственного проклятья, таким же образом, как уже было сказано.

Лили, во время пересказа этих событий, совсем упала духом. Её руки затряслись. Одна только мысль о том, что она могла потерять своего ребёнка, побуждала её хватать Гарри и бежать как можно дальше, пока не кончатся силы. До сегодняшнего дня она всегда боролась с собой и этим тихим голосом, шепчущим снова и снова: «Что сейчас было бы с тобой, если бы ты осталась там?». Теперь она могла дать ответ на этот вопрос. Она была бы мертва, а её Гарри, несмотря на это, всё ещё остался бы «проклятым». Джеймс взял её дрожащие руки в свои и успокаивающе сжал их.

— Если не мы заботились о тебе, то где же ты вырос? — нарушила она тишину, царившую в комнате, пока все остальные осмысливали полученную информацию.

— У Дурслей, — Гарри знал, что на его лице ничего отразилось, а голос звучал ровно и вовсе не выражал и толики того отвращения, которое он испытывал к своим родственникам. И конечно, он ни в коей мере, не виноват, что глаза Лили и Джеймса распахнулись в ужасе. Просто они, видимо, тоже знали Дурслей достаточно хорошо.

— Дурсли? Моя сестра Петунья, ее отвратительный муж Вернон, и сын Дадли? Эти Дурсли? — нервно спросила Лили.

Хаос кивнул и приподнял бровь. Он догадался о том, что представила Лили, судя по её словам. Очевидно, Дурсли из этого мира не имели существенных различий с Дурслями, хорошо ему знакомыми.

— О боже. Почему ты жил с этими монстрами, а не с Сириусом или Ремусом? Я думаю, что даже Снейп был бы лучшим вариантом, — проскрежетал Джеймс, и было видно, с каким трудом ему далось последнее предложение.

— Можно было предвидеть, что Ремусу из-за его маленькой пушистой проблемы запретили даже встречаться со мной, Сириус не мог, а Снейп скорее сам бы застрелился, чем взял бы отпрыска Джеймса Поттера на воспитание. Дамблдору же показалось самым лучшим выходом то, что я буду расти у своих любящих родственников, — дальше Хаос уже не стал продолжать. Этим людям не стоило знать, какой была его жизнь у Дурслей. Это не имело ничего общего с войной и оставалось одной из тех немногих вещей, которые ещё вызывали у него эмоции. Конечно, эти эмоции состояли преимущественно из неуправляемых гнева и ненависти, с которыми Хаос весьма успешно боролся.

Он игнорировал все следующие вопросы про Дурслей, пока Сириус, наконец, не задал вопрос, о котором он размышлял всё это время.

— Почему я не мог забрать тебя?

Хаос тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Потеря крёстного долгое время была для него слишком болезненной, потому что тот был первым взрослым, с которым он на самом деле был близок. И то, что он до сих пор винил себя в его смерти, не слишком помогало.

— Ты был в Азкабане, — сказал, наконец, Хаос. И реакция не заставила себя ждать. Сириус задохнулся от ужаса, а все остальные шокировано уставились на анимага. Сириус? В Азкабане?

— Почему? — прошептал Ремус.

— Он был невиновен. Я вам уже рассказывал, что Сириус отправился за Петтигрю, прямо в тот самый день, когда умерли мои родители, — Лили и Джеймс вздрогнули, пока он говорил это, — Но о чём я вам не рассказывал, так это о том, как Питер смог сбежать. Он аппарировал прямо на маггловскую улицу, и прежде чем там появился Сириус, движимый чувством вины, он взорвал улицу, отрезал себе мизинец, и превратился в крысу, которой он, собственно, и был. Когда появились авроры, то увидели лишь разрушенную улицу. Они немедленно взяли Сириуса под стражу, а оставшихся в живых магглов допросили. И, конечно же, те рассказали всё так, как они и видели — большой черноволосый мужчина охотился за низким и приземистым, и, в конце концов, всё взорвалось. И всё, что осталось от Петтигрю — это мизинец. Сириус был отправлен пожизненно в Азкабан без всякого суда, — после этих слов Хаос переместил свой взгляд с бледного Сириуса на Дамблдора.

— Но почему я ничего не сделал? — озадаченно спросил Дамблдор.

— Это вопрос, на который никто не может ответить. «Кроме тебя самого», — подумал Гарри про себя, но его невысказанные слова без труда можно было прочесть в его взгляде. И Дамблдор, казалось, всё понял. Он выглядел таким уставшим и печальным, что Хаосу даже на одно мгновение показалось, всего лишь на одно мимолётное мгновение, что этот Дамблдор не такой бессердечный как из его вселенной.

Затем он покачал головой. Он не должен так думать. Слишком многие уже поверили в доброго дедушку, которого в совершенстве изображает старик.

— Через тринадцать лет ты смог сбежать, — слова Хаоса вновь поразили всех присутствующих.

— Сбежать…

— …невозможно…

— Это ещё не удавалось никому…

— Но дементоры…

Начался беспорядок, когда каждый начал высказывать свою теорию о побеге Сириуса из Азкабана. Хаос с весельем наблюдал за этим спектаклем и еле подавил усмешку, увидев, что и Дамблдор, с кем-то оживлённо дискутирует.

— Как ты смог это сделать? — услышал Хаос скептический голос Джеймса, который сейчас настойчиво расспрашивал своего ошеломлённого друга.

— Без понятия, чувак, — растерянно сказал Сириус.

— Но ты же как-то это сделал. По крайней мере, у тебя должно быть предположение, насчёт того, как сделать это. Ты же должен знать, что творится в смазливой головке твоего двойника, — Сириус и Люпин в недоумении уставились на Джеймса.

— Окей, я объяснил немного путано, но вы меня поняли, — притворно обиделся аврор.

— Ну что я могу сказать, кроме того, что у меня совершенно нет никаких идей? Как ты уже заметил в своём запутанном предположении, это была другая версия меня. И если ты посмотришь на Гарри и Хаоса, то увидишь, как могут быть различны две вселенные.

— Но это странно, что у тебя нет ни одной идеи, — вклинился в разговор Ремус и задумчиво посмотрел на Сириуса.

— Муни, ты начинаешь меня пугать.

Через десять минут, в течение которых никто так и не нашёл решения, с помощью которого можно было бы сбежать из Азкабана и оставаться в своём уме целых 13 лет. Наконец, все повернулись обратно к Хаосу, что бы услышать разгадку.

— Твоя анимагическая форма, — выдал, наконец, Хаос.

— Моя анимагическая форма?

— Животные имеют гораздо меньше чувств по сравнению с людьми, и поэтому дементоры не так сильно оказывали на тебя влияние. Кроме того, как-то раз ты сказал мне, что в твоей голове тогда, крутилась только одна мысль «Я невиновен», а её нельзя назвать счастливой. Когда ты похудел настолько, что смог протиснуться через прутья решётки, то сбежал. Я тогда был на третьем курсе.

Сириус хотел задать ещё много вопросов, спросить, почему Хаос так много знает, ведь все считали его виновным в смерти Лили и Джеймса.

— В другой раз, Сириус. Обещаю, в другой раз, я расскажу тебе о том, что там произошло. Сейчас не время для этого рассказа.

Сириус молча кивнул.

Слова Хаоса были не лишены корыстных намерений. После смерти крёстного было нелегко видеть его вновь живым, тем более это был не его Сириус. Он ясно видел различия между ними. В голубых глазах его Сириуса всегда присутствовали мрачные тени, а после бессонных ночей оставались мешки под глазами. Даже после двух лет свободы его тело оставалось худым, а лицо ввалившимся. И у него никогда не было той жизнерадостной ауры, которой был овеян тот мужчина, сидевший за столом. Но всё же это был Сириус. Да, не тот Сириус, но измученное сердце Хаоса не обращало внимания на такие мелочи и цеплялось за мысль, что время, проведённое с крёстным, поможет его душе восстановить свою целостность.

— Я немного отклонюсь от предыдущей темы. Мне хотелось бы знать, чему вы обучены и в чём специализируетесь, — задал следующий вопрос Кингсли.

— Это сложно объяснить. Кроме шести лет учёбы в Хогвартсе, мы не получили другого образования. Вы и Муди некоторое время были нашими другими учителями в том, что касается дуэлей. Но когда внезапно началась война, мы — Сова, Клык и я — обучались сами. С помощью зелья, сваренного профессором Снейпом незадолго до смерти, Клык смог менять свою форму по желанию, и к тому же, оставаться в своём уме. Но боль, связанную с преобразованием, так и не удалось смягчить. Поэтому Клык превращается только тогда, когда это действительно необходимо.

Сова — целительница, эксперт в щитах и «мозг» нашей группы. Кто хочет что-то узнать или получить защиту, тот не найдет лучшего специалиста чем она. Я даже не знаю, как часто её щиты спасали мою жизнь.

Я же специализируюсь в боевой магии. Тёмная она или светлая не имеет значения. Я также несу ответственность за заклинания, которые требуют много магии, потому что у меня её всегда слишком много, — никому из присутствующих не стоило знать, какой аномально высокий уровень магии у него был. Человеческое тело не может выдержать столько магии, но Гарри с детства имел дело с высоким уровнем магии, не говоря уже о дальнейшем обучении. Все его существо словно состояло из магии. Если он долго не колдовал, то она становилась не стабильной и работала через раз. Чтобы не нанести вреда окружающим, Хаосу приходилось держать свою магию под железным контролем, — Мы также проходили подготовку с оружием. Вы уже могли видеть пистолет Клыка, — на мгновение Хаос ухмыльнулся.

— Тёмная магия? — обеспокоенно спросил Артур Уизли.

Хаос лишь кивнул. Отлично, ему придётся во второй раз объяснять людям, которые дерутся на его стороне, что магия не делится на тёмную и светлую. Единственное, что действительно важно, так это намерения, с которыми её используют.

Когда стало ясно, что Хаос не собирается с ними сейчас спорить на эту тему, все расслабились. И тут Гарри задал следующий вопрос:

— Откуда у тебя этот шрам?

Хаос посмотрел на него и насмешливо спросил:

— Какой именно?

Покраснев, юноша пробормотал:

— Который на лице.

Хаос сразу понял, какой шрам он имел в виду, но не мог отказаться от возможности позабавиться. Он мог так думать, в конце концов, битва с Рудольфусом Лестрейнджем была одной из самых известных, именно в ней он получил этот длинный шрам, пересекающий его лицо. Упивающийся был зол, что Хаос помог Невиллу убить Беллатрикс, и в безумной ярости атаковал Избранного. Хотя если бы он обратил внимание, то смог бы увидеть, что хорошая целительница могла бы спасти его жену от смерти. Безумец отправил Невилла в объятья смерти, а потом и сам медленно и мучительно умер от проклятья, разрушающего его тело.

Если бы кто-нибудь сказал Хаосу во время его первого курса в Хогвартсе, что Невилл на что-то способен, то он бы просто посмеялся над этим. Но после смерти свое жены, Луны Лавгуд, Невилл стал совсем другим. Удивительно, но существенно поспособствовал этому Блейз Забини, которому удалось проникнуть в его душу. После того как слизеринца убила Беллатрикс, в сознании некогда слабого и неуклюжего гриффиндорца не оставалось ничего, кроме жажды мести. Уже тогда безумный, он находил в мести за смерть своих родителей и Блейза, некое избавление.

— На войне, — больше Гарри не следовало знать. Достаточно было уже того, что самому Хаосу кошмары не давали уснуть.

Хаос уже начинал уставать от всех этих вопросов. Случайно бросив взгляд на часы, он удивился тому, как долго они сидели на этой кухне. Прошло уже три часа со времени ухода Совы и Клыка.

Миссис Уизли, наверное, заметила его взгляд, так как строгим голосом сказала:

— Ещё лишь один вопрос. Дайте бедному мальчику передышку. Я уверена, что его друзья уже забеспокоились.

Орденовцы сконфуженно посмотрели на него. Преисполненные любопытством, они совсем забыли, что Хаосу и так выдался не самый лёгкий день, мало того, он стоял все это время, прислонившись к стене.

Хаосу оставалось над этим только посмеиваться. Казалось, в какой бы вселенной он не находился, никто не смел противоречить миссис Уизли.

— Ну хорошо, я задам последний вопрос. Это то, что нам всем невероятно важно знать, — сказала Тонкс с озорной улыбкой, — Вы с Совой встречаетесь?

Мёртвая тишина сменилась всеобщим смехом. Даже сам Хаос не сдержал короткий смешок. Конечно, для Тонкс это самый важный вопрос.

Гермиона залилась краской, а Рон смотрел на Хаоса с завистью и беспокойством. Но Хаос лишь покачал головой.

— Это значит, что нет? — разочарованно спросила Тонкс.

— Да, мы с Совой вместе, — улыбнулся Хаос.

— Но я думала, что Сова встречается с Клыком. Она же его поцеловала, — потрясённо воскликнула миссис Уизли, и многие согласились с её словами.

— Конечно, она поцеловала Клыка, в конце концов, Сова и Клык тоже вместе, — ухмыльнулся Гарри.

— Но ты же только что сказал… — запротестовал Фред Уизли.

— … что вы с Совой встречаетесь, — закончил за него Джордж.

— Это так. Она с нами двоими, как и Клык со мной и Совой, как и я с Совой и Клыком.

Хаосу было смешно, а их сбитые с толку лица, веселили ещё больше.

— Трио? — ахнул Сириус. Черноволосый кивнул своему крёстному.

— Да.

Внезапно Джеймс разразился громким смехом.

— Ты воистину сын мародёров! Зачем соглашаться на одного, когда есть двое?

— Прости, что ты сейчас сказал? — сердито крикнула Лили со своей стороны.

Хаос с улыбкой наблюдал за развернувшимся перед ним зрелищем. Его отец пытался что-то объяснить Лили, а она притворялась, что понимает всё не правильно. Он знал, что этот спектакль был разыгран, чтобы отвести от Хаоса внимание. И был благодарен им, даже если во всём этом и не было особой необходимости. Он крепко стоял за свою любовь. Сова и Клык были теми единственными, кто всегда поддерживал его и был на его стороне. Они стали его Спасителями, когда он не смог больше выносить роль героя волшебного мира. Они пробуждали его от кошмаров, поддерживали, когда он кричал от боли и ярости, когда на него накатывали видения, в которых Волдеморт снова и снова пытал и убивал людей. Они были с ним, когда он, казалось, утратил надежду на победу, и Хаос знал, что он сражался не ради всех этих людей, которые прятались за его спиной. Не за будущее детей магического мира, и, разумеется, не потому что считал Волдеморта злым. Он для этого слишком многое видел. Нет, он сражался ради Совы и Клыка. Сражался, чтобы защитить их. Только ради них он сражался, и только ради них он выиграл эту войну.

И если этот новый мир собрался диктовать ему, кого ему любить, а кого нет, то его ожидает очень большой сюрприз. Потому что Хаос знал, что кроме Совы и Клыка, удерживающих его израненную душу от разрыва, ему никто не нужен.

Прим. Автора: Я надеюсь, что половина моих читателей не ушли сейчас из-за того, что запланированы отношения Хаос/Сова/Клык, просто мне сложно представить их с кем-нибудь другим. Все трое через многое прошли и вынесли много страданий, как в прошлом, так и вынесут в будущем. Не волнуйтесь, у юных версий будут совсем другие отношения.

Прим. Пер: Скорее всего, я буду иногда переводить что-нибудь от автора. В основном это касается неких обращений и сведений о выходе продолжений.