Петупоттер. Связь с астралом (джен)

Кровать зарыдала, когда Лили рухнула на нее, уперлась ногами в стену и свесила голову. Ее рыжие волосы метлой рассыпались по ковру и подняли облако пыли. Я прошла мимо и скромно уселась на пол под подоконником, упершись спиной в стену. Вообще, скромность — это не моя черта, и будь моя воля, я бы уже столкнула Лили с кровати, облила бы ее бензином и подожгла, следуя заветам Торквемады и святой инквизиции, но мама предупредила. Именно поэтому приходилось молча сжимать кулаки и нащупывать рукоять отцовского ружья, лежавшего под кроватью.

Лили потянулась, взметнула метлой, простите, волосами, вспыхнувшими пламенем. Моя зависть грозилась сожрать меня без сливового соуса. Да, мои блондинистые жидкие две волосины в три ряда — это вам не грива. Зато грудь третьего размера, а это огромный такой плюс.

— Ну, как он тебе?

О, пришла пора мира, дружбы, жвачки и дебильных девочковых вопросов. Почему она не у своего Поттера, не гладит его по головке и прочим частям тела? Вот что мне поистине неясно. Нет, серьезно, почему она здесь и действует мне на нервы?

А, нет, стоп, это же Лили, ее главная задача — вывести меня из себя. Отбой воздушной тревоги.

— Пету-у-уния, — игриво протянула она, вытянув перед собой руки и скосив на меня взгляд. Кстати, глаза у нее зеленые. Ведьминские. Торквемада, привет, ты знаешь, что нужно делать.

Я прищурилась от солнца и кружившейся в каком-то неритмичном танце пыли. Лучи лениво ползли по стенам с оранжевыми персиками и ржавыми лилиями. Это было бы красиво, если бы не было так приторно.

Стоявший на деревянном письменном столе волчок крутился сам по себе, но я к такому привыкла. В этой комнате не было ничего нормального. Ни-че-го. И ни-ког-да.

— Пету-у-уния, — снова повторилось завывание с кровати.

— Что? — По-моему, сейчас мое лицо должно было выразить все презрение к роду магов и к Джеймсу Поттеру лично, и любой нормальный, адекватный человек уже испугался бы и убежал за Полярный круг. Но Лили — это Лили. И с мозгами у нее с детства нелады.

— Как тебе Джеймс?

Ну, хоть не Джеймсик, ути-пути, мой сладкий мальчик. И то хорошо.

— Лили, ты вообще как, в порядке?

— А что?

Нет, ничего. Просто ты больная и спрашиваешь у ненавидящей тебя сестры, как ей твой жених. Ох. Смех да и только.

— Он такой же долбанутый, как и ты. Довольна?

— Джеймс тебе понравился?

Лили снова потянулась, выгнула спину как кошка и упала с кровати. Да! Трехочковый! Спасибо, Будда, я всегда знала, что ты есть!

— Нет. Он ненормальный, поэтому забирай его отсюда и проваливайте к ебе... чертовой матери.

Лили вскочила, как ошпаренная, зло сверкнула глазами и выскочила из комнаты, сильно хлопнув дверью. Где-то снаружи обвалилась штукатурка и раздался вскрик. По-моему, это была Лили. Кажется, кусок смеси из гипса, песка, мел и прочей милой строительной чепухи рухнул ей на голову.

Наверное, все боги олимпийского пантеона услышали мои молитвы и приняли человеческие жертвы.

Теперь можно развалиться на кровати, закинуть ногу на ногу и спокойно почитать. Например, «Унесенные ветром» или «Джен Эйр». Уныние, тоска, самоубийство, но да ладно, что поделаешь. Такова карма нормальных людей, читающих классическую литературу и слушающих Led Zeppelin.

Я открыла «Джен» на первой попавшейся странице и сразу же наткнулась на такое: « — Эта моя рука осталась не только без ногтей, но и без пальцев, — сказал он, показывая мне свою изувеченную руку. — Жалкий обрубок… омерзительное зрелище… ты согласна, Джен?

— Смотреть на нее грустно. Как и на ваши глаза, и на след ожога на вашем лбу. Но куда грознее опасность полюбить вас за них еще сильнее и совсем избаловать».

Наверное, на таких моментах девушки должны обливаться слезами и умолять высшие силы дать им такую любовь, но я не девушка, а самодостаточная женщина, танцующая под Deep Purple, красящая ногти и глаза черным, носящая косуху с металлическими заклепками и предпочитающая ботинки туфлям.

Меня такие сопли не пробирали в десять лет, в двадцать один — тем более.

Я прикрыла глаза на пару секунд, чтобы отойти от розовой карамели Шарлотты Бронте, а открыла их уже в другом месте.

То есть, глаза мои были на месте, на лице, где им и положено быть, но вот где была я — это главный вопрос.

Вокруг простиралась сиреневая пустыня с безграничными колыхающимися барханами и кислотно-желтыми кактусами. По оранжевому небу медленно ползло черное солнце, а за ним семенили на коротких ножках восемь лун. Снежно-белых и изъеденных, как швейцарский сыр.

Я ущипнула себя, чтобы убедиться в нереальности этого места, и зашипела. Больно. А значит, это место существовало.

Где я?

— Эванс! — Раздался удивленный голос позади меня. Я обернулась и застыла. По сиреневым пескам ко мне уверенно плыл Джеймс Поттер.

«Алле, приехали», — как говорит мой друг Вернон.