Ради Общего Блага, или Последний Шанс Геллерта Гриндевальда (джен)

В новостях его побег пропустили. Сейчас, когда Хогвартсом владели Пожиратели, никому уже не было дела до первого темного лорда и его перемещений. Поэтому все шло по плану, когда он пересекал пустынные земли, сплавлялся по одиноким рекам, ночевал, согреваясь магией, в оврагах и пещерах. И все шло по плану, когда наконец, через три месяца, исхудавший, но бодрый, предварительно обновив чары изменения внешности, бывший диктатор добрался до магического Лондона.

Когда Смит уже собирался спать, в дверь раздался требовательный стук.

На пороге стоял импозантный парень с саквояжем в руках и в длинном сюртуке, поверх которого змеился серо-зеленый шарф. Глаза у гостя были колючие и неприятные.

— Что еще нужно? — прорычал Смит, и тут парень, даже не поздоровавшись, стремительно проскочил внутрь, уверенно направился к комоду и выдвинул верхний ящик.

— Эти? — спросил он нагло, вышвыривая на пол тряпки и тетради и наконец победно махнув связкой ключей. — Если да, то я пошел. Деньги получишь, как уговорились.

Не успел Смит схватиться за винтовку, как его ноги приросли к полу, дверь сама лязгнула и закрылась на засов, а в голове у него помутнело, и вот уже он дико озирался, сжимая почему-то в руке незнакомый кошелек.

Гриндевальд тем временем шагал к сараю. Омолаживающие чары он, в отличие от Альбуса, признавал и ценил, и сейчас даже что-то насвистывал на подъеме.

Сарай, как и положено, пустовал. По привычке он быстро проверил окрестности на предмет чар слежения и другой гадости, но, похоже, Альбус обо всем позаботился заранее. Протиснувшись в тесное, гадкое и пропахшее куриным пометом помещение, маг деловито поставил саквояж прямо в грязь, прищурился и отправил наугад несколько Невербальных.

Сарай затрясло, и стены с потолком тут же взмыли куда-то вверх, а земляной пол пошел трещинами и благородно засиял дубовыми паркетинами.

Молодой и красивый, Гриндевальд стоял посредине роскошной залы, белые гардины реяли от грозового ветра, а вдали, за уютной ширмой, стояла кровать с балдахином, расшитым символами Даров Смерти.

Знаками Даров было украшено все — они виднелись в гипсовых медальонах, в наборном деревянном узоре, а кое-где и в оконных переплетах.

Все это было удивительно, как будто время повернуло вспять. Еще немного, и призрак Даров встал бы рядом с ним, такой же осязаемый и близкий, как возможность воссоединиться с Дамблдором, объединить усилия, покоряя наконец магический мир, как он того заслуживал.

Стряхнув оцепенение, Геллерт сверился с бумагой и принялся накладывать Защитные Чары, Чары Ненаходимости, Сигнальные Чары, Чары Забвения, Нерушимые Защиты и еще сотни заклятий из старого арсенала. На это ушел не один час, и к концу он настолько выдохся, что с трудом добрался до кровати, чтобы наконец провалиться в сон.

К утру оборотные и маскирующие чары рассеялись. Сквозь балдахин немного проникало солнце, старик вяло открыл глаза, улыбнувшись своим мыслям. Теперь для него начиналась новая жизнь, о которой он не мог даже мечтать. Тяжелые воспоминания, как и сожаление о потерянных в тюрьме годах, отступили куда-то в тень, и он просто наслаждался несколькими минутами безделия.

Раздалось шуршание. Геллерт замер. Из шлейфа балдахина, после краткого шевеления, вылез совсем маленький белый кот и удивленно уставился на него.

Геллерт хмыкнул.

— Радость моя, ты прекрасно подойдешь мне в качестве питомца. Иди сюда. Кс, кс, кс. Дам рыбку. Или птичку.

Котенок покрутил головой и осторожно приблизился.

— Авада Кедавра, — вяло бросил старик.

Пискнув, зверь повалился на бок.

— Так-то лучше. Фелис инфериус.

Мохнатое тельце быстро рассыпалось в пыль и собралось снова. Полутруп поднял головку в жутком оскале и завыл.

— Ты моя деточка, — умиленно сказал Геллерт. — Пойдем, червей тебе накопаю.

Котик запрыгнул на постель, оставляя грязные отпечатки какой-то золы. Издав неопределенный возглас, Геллерт откинулся на подушки. Стоит только оказаться на свободе, и вселенная уже готова упасть к его ногам, как яблоко. Похоже, расчеты были верны: силы его возрастали с каждым днем.