Воспоминания Черных сестер (джен)

Библиотека — самое любимое место Нарциссы. В мэноре Малфоев это единственное настоящее убежище девушки. Здесь, среди книжных стеллажей, она чувствует особую магию. Здесь спокойно, тихо. Садясь в самое дальнее кресло, окруженное шкафами и стопками книг, она перестает бояться и ждать, что что-то изменится.

Нарцисса любила читать.

Это, наверное, одно из немногих занятий, которые она искренне ценила и которые не хотела послать ко всем чертям. Будь она свободной от всего, она бы открыла свой книжный магазин. Вот так вот. Никто и не знал, что молодая миссис Малфой, наследница древнейшего рода Блэков и «Снежная Королева», как ее звали еще в школе, любила читать.

Но она не свободна. В последнее время она не может просто выйти из этого чертового дома! Ее заперли тут, как в золотой клетке. Ни шагу туда, ни шагу обратно...

Сейчас все уехали. В мэноре остались только она, домовик и ребенок. Ребенок, которого Нарцисса носила в себе. Кусочек маленькой новой жизни. Девушка и сама не понимала: любит ли она его? Ждет, когда он появится на свет или боится этого? Казалось, что, когда Цисси родит Малфою наследника, она уже ничем не будет ему обязана; что сможет быть свободной. Но с другой стороны она всегда мечтала о настоящей семье. Всегда клялась, что будет оберегать своего ребенка. Но как простая девушка, несмотря на ее имя, сможет спасти дочь, которая родилась в чистокровной семье, от толпы холодных, не имеющих понятия, что такое любовь, аристократов? Или сына, которому прямая дорога в Пожиратели? Нарцисса боялась именно этого. Боялась, что не сможет спрятать своего ребенка от такого будущего...

Девушка шла по библиотеке все дальше и дальше, проводя тонкими пальчиками по пыльным корешкам самых разных книг: от редчайших экземпляром до обычных, купленных в ближайшем книжном магазине.

Тишина резала по ушам. Она пугала Нарциссу. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Цисси наугад резким движением вынула книгу с самой нижней полки.

Это был альбом. Семейный альбом... Тонкий, в обложке серебряного цвета, с потертыми краями.

У Блэков не принято вести такие вещи. Такие теплые для души. Но Нарциссу это не останавливало. Она только поступила в школу, когда начала втайне собирать эту «коллекцию». Правда, с первого взгляда и не скажешь, что тут запечатлены холодные, гордые Блэки. Наоборот, тут — семья, добрая и любящая семья...

Голубые глаза Нарциссы неотрывно смотрели на альбом. Пальцы скользили по корешку. Нервно перебрав страницы, девушка сильно зажмурилась.

Столько всего хранилось на этих листах! Столько воспоминаний, которые могут доставить ей боль...

Снова тишина.

Переборов саму себя, Нарцисса села в ближайшее кресло и, закутавшись в плед, раскрыла альбом.

Первое колдо:

«Нарцисса — маленький нераспустившийся, но уже такой красивый цветочек. Она сидит на табуретке перед всеми учениками Хогвартса и ждет. Ждет, когда шляпа вынесет свой вердикт. И вроде Цисси уже все решила, но глупая надежда, что она попадет на другой факультет, так и лезет в голову; главное, что юная Блэк не хотела признавать этого даже себе самой.

Это колдо сделала Меда. Гордые Блэки ценили только портреты, нарисованные рукой великих художников, но никак не магглоподобные колдографии. А Андромеда была не такой. Словно она с самого начала была не Блэком.

Все же вердикт прозвучал: «Слизерин!», а Нарцисса, улыбаясь, направилась к двум своим старшим сестрам; никто так и не заметил, как в ее глазах промелькнуло разочарование...»

Девушка перелистнула лист.

«Беллатриса. Лохматая, сонная и злая Беллатриса Блэк. Она сидит на кровати и зевает с риском вывернуть челюсть, а Цисси ее фотографирует. Тут Белла замечает младшую сестренку и, погрозив пальцем, вскакивает с кровати. Колдограф падает и успевает запечатлеть только как две сестры, звонко смеясь, бегают друг за другом по спальне с подушками в руках».

Нарцисса перевела взгляд на следующее колдо и невольно улыбнулась.

«Андромеда. Красавица Андромеда — яркая теплая девушка, которая всегда дарила окружающим свою доброту. Вот и сейчас, на этом колдо, она, прикрыв глаза, лежит на зеленой, залитой солнцем поляне. Для нее нет правил. Здесь, на опушке леса, ее никто не видит кроме младшей сестры. Здесь она может быть самой собой.

— Ну же, Цисси, хватит меня фотографировать! — читает Нарцисса по губам сестры, запечатленной на колдо. — Иди сюда, смотри, какой цветочек красивый...

И правда, красивый. С белоснежными лепестками, которые широко раскинулись и тянутся к солнцу, и с красными прожилками, создающими замысловатые узоры. Кажется, что кто-то разрисовал эти лепестки, так похожие на бумагу, яркой красной краской.

Андромеда сорвала стебелек и, зацепив цветочек в пышные волосы, снова опустилась на траву».

Нарцисса остановилась и задумалась.

Все, кого она знает, уверенно говорят, что Блэки сумасшедшие и что для них нет слова «любовь». Если постоянно твердить, что человек монстр, он сам начинает в это верить, не так ли? Но что на самом деле?

Нарцисса и сама не могла найти ответ.

Белла — жестокая личность, да, но разве она не способна на любовь? Разве она не любит своих сестер? А их мать, Друэлла, — она всегда была женщиной нежной по отношению к Нарциссе. Отец обожал Беллатрису... Получается, что Блэки способны на любовь только родственную? Но как же «неправильные Блэки», как стало принято говорить, как же Сириус или Меда? А она, Нарцисса?.. Она способна на любовь?

Девушка поежилась, заставляя себя перестать размышлять на эту тему, и снова опустила глаза на альбом.

«Пятнадцатый День Рождение Нарциссы Блэк: огромный зал, богато украшенный, гости в дорогих платьях, все блестит от обилия драгоценных камней, переливается, мерцает. Цисси в струящемся до пола голубом платье со своим отцом разговаривает с гостями. Ее лицо светится от улыбки. Эта улыбка настолько хорошо выточена, что кажется, будто юная девушка на самом деле безумно счастлива на этом празднике».

Цисси помнит, как за день до торжества пыталась уговорить родителей не устраивать этот бал. Она хотела отпраздновать свое пятнадцатилетие в тесном кругу, но родители настаивали на своем, и, в конце концов, Нарцисса поддалась.

Куски из жизни мелькали перед глазами девушки, как в маггловском кинофильме. От беззаботного детства до свадьбы, когда был сделан последний снимок.

Цисси помнит её, как будто это было вчера.

*Нарцисса стояла перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя.

— Цисси, — в дверь постучали, — солнышко, можно войти?

— Да, мам, конечно, — Цисси дернулась и торопливо утерла щеки от слез.

Дверь открылась и в комнату вплыла Друэлла Блэк. Именно вплыла. Гордая, с прямой спиной, холодным лицом... Она была безумно красива — высокая женщиной со светлыми, спускающимися прямым водопадом волосами. Пример идеальной аристократки. Но порой Нарциссе казалось, что в ее матери все было слишком идеально.

— Нарцисса, — Друэлла улыбнулась, — ты восхитительно выглядишь, — она заботливо поправила сложную прическу Цисси, а потом аккуратно зацепила ей за волосы цветок с большими шелковыми белыми листьями.

— Что это? — девушка подняла брови, глядя в зеркало. Цветы — не по-блэковски. Бриллианты — другое дело.

— Нарцисс, — ответила Друэлла.

— Но зачем? Я лучше одену диадему, — пожала плечами Цисси.

— Люциус настоял, — просто ответила мать.

Люциус... Понятно тогда. Он знает, что Цисси терпеть не может нарциссы. Эти цветы означают уверенность в своей красоте, самолюбие, тщеславие и... смерть в молодости. Девушка никогда не понимала, почему ее назвали в честь нарциссов. Почему не как сестер? Почему нарушили вековую традицию называть своих детей в честь далеких звезд? Словно хотели предписать ее судьбу с самого начала. Ей никогда не нравились эти цветы, а особенно их запах. Запах, который, казалось бы, должен одурманивать. Она же его выносить не может.

— Ну же, Нарцисса, что случилось? — увидев, что дочь погрустнела, Друэлла взяла ее за подбородок и произнесла, — помни, что ты останешься Блэк, даже поменяв фамилию. Твоя семья всегда будет с тобой.

Цисси слабо улыбнулась. Как красиво звучит. Красиво, но не очень-то правдиво. А как насчет Меды?

Все же промолчав, Нарцисса последний раз кинула на себя взгляд в зеркало.

Там стояла высокая стройная девушка со светлыми волосами и с этим пресловутым цветком, вставленном в прическу. Дорогое пышное белоснежное свадебное платье до пола было усыпано сверкающими камнями. Туго затянутый корсет не давал нормально вдохнуть. Область декольте украшала семейная реликвия — изумрудное ожерелье, которое передавалось от матери к дочери.

Богиня сошла с небес.

Нарцисса никогда не сомневалась в своей красоте, но и не восхищалась ею. Парни падали в обморок от ее глаз и стройной фигуры, девушки завидовали ее шелковым волосам и идеальным чертам лица, а она лишь устало закрывалась в своей комнате, собирая шевелюру в нелепый пучок и скидывая жмущие туфли.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату, вырывая Нарциссу из раздумий, вошла Беллатриса.

— Могла бы хоть на мою свадьбу не одевать черное, — заметила Нарцисса.

Белла лишь усмехнулась.

— Я пойду к гостям. Все уже собрались. Тебе скоро спускаться, Цисси, — Друэлла последний раз кинула странный взгляд на свою дочь и вышла из комнаты.

— Она гордится тобой, — просто произнесла Белла.

Нарцисса удивленно перевела взгляд на сестру.

— Гордится, — раздраженно повторила сестра, словно объясняла какую-то глупую, очевидную вещь. — Гордится, что ты не поддалась эмоциям и готова выполнить свой долг перед семьей. После того, как Андромеда нас предала...

— Любовь — не предательство.

— ... мать боится, что ты пойдешь по стопам этой дуры.

— Беллатриса! — возмущенно одернула ее Нарцисса. — Как ты можешь так говорить про Меду?

— «Про Меду», — передразнила сестра. — Она — предательница.

— Любовь — не предательство, — холодно повторила Нарцисса и подошла к окну.

Она устала уже спорить с Беллой. Как бы она ее ни любила, но Андромеду она любит не меньше, хоть ей и нельзя показывать на всеобщее обозрение эту любовь.

С хлопком аппаратции посреди комнаты появился домовик.

— Госпожа, вам пора.

Вздохнув, Нарцисса отключила все эмоции, и, натянув на лицо счастливую улыбку, вышла за сестрой... *

Это был самый важный день в ее жизни. День, до которого могло случиться все, что угодно, и день, после которого уже ничего нельзя было изменить.

Нарцисса судорожно вздохнула.

Интересно, а как она сейчас? Что сейчас с Андромедой? Счастлива она в своем браке? Девушка свято верит в их любовь и в то, что Меде будет лучше с Тонксом. Остальное — не важно.

В доме было холодно.

Цисси лучше укуталась в плед.

Главное — не поддаться эмоциям.

— Не плачь, глупая, — шепнула сама себе Нарцисса. — Ты же Блэк.

Девушка еще минуту просидела в молчании, тупо уставившись на альбом, а потом решительно щелкнула пальцами.

— Да, госпожа, — Добби низко поклонился.

— Возьми эту книгу, — холодно произнесла Нарцисса. — Убери ее в любое место, где ее никто не найдет.

— Но, госпожа...

— Быстро! И никому о ней не говори, даже... мне.

Альбом выскользнул из ее рук и упал на пол. Домовик быстро схватил его и, поклонившись, исчез.

* * *

После того, как Нарцисса нашла этот альбом, прошло уже два года, но она до сих пор помнит эту тишину, что была тогда в библиотеке, помнит тепло, которое родилось в ней, когда она просматривала колдографии, и помнит, как поняла, что для нее лучше забыть прошлое.

Говорят, что прошлое всегда пытается нас нагнать. Оно возвращается неожиданно, накатывая волной, и мы уже не можем от него спрятаться. И все зависит от нас. Либо мы продолжаем двигаться вперед, смирившись с тем, что уже никогда не сможем изменить выбранный нами путь, либо замираем на месте, вспоминая, как все было, и жалея о том, что ничего не изменили...

Нарцисса смирилась.

Теперь она растила сына. Сына, которого боялась рожать, но которого любила больше всего на свете. Со временем она поняла, что значит семья для Блэков. Поклявшись, что будет оберегать своего ребенка от всего, что может ему навредить, она жила своей жизнью, не имея только одного — свободы.