Время лечит... (гет)

Забирая поднос, на котором стояли пустые тарелки и чашка, Гарри не мог не улыбнуться. Может, он был не прав, и Джинни все-таки оправится?

Но видя, что она снова неподвижно лежит под одеялом, Гарри понял, что ошибся, и его снова затопила безнадежность. Джинни никогда полностью не поправится, никто не сможет ей помочь.

Когда дверь за ним закрылась, девушка откинула одеяло. Ей было холодно, она впервые за несколько недель почувствовала, что в комнате не греет камин и слишком темно. Она осторожно встала и, взяв палочку со стола, наколдовала огонь. Дрова в камине тут же весело затрещали и стали разливать по комнате тепло.

Джинни внимательно вглядывалась в пламя и снова видела лицо Фреда, который говорил, что ей нужно жить. Ни от кого, нигогда прежде Джинни не слышала, что она должна жить. Ей говорили, что она должна учиться, кушать, одеваться, читать... Но чтобы жить — никогда. Только Фред был на такое способен.

Девушка запоздало осознала, что по ее щекам снова текут слезы. Никто не думал, даже сама Джинни, что она так сильно привязана к своим братьям. Никто не знал, что она будет так сильно переживать потерю одного из них. Никто не знал...

Джинни вздохнула и вернулась в постель. Воздух в комнате постепенно согрелся, и Джинни незаметно для себя погрузилась в спокойный, здоровый сон.

Джордж посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. Он хотел увидеть сестру, но не знал, что ей сказать — ведь даже он так сильно не переживал смерть брата. Да, ему было больно, да, он до сих пор страдал, но всю боль он заглушал в себе, занимаясь любимым делом: по сути, сломаться ему не дал их общий с Фредом магазин. Он не мог бросить это дело — как ни парадоксально, оно помогало ему забыться, хоть и постоянно напоминая о Фреде.

* * *

— Джордж, ей уже лучше. Конечно, никто из нас пока к ней не ходил, но Гарри сказал, что она начала говорить и даже немного поела, — миссис Уизли суетилась вокруг Джорджа, предлагая ему сесть и пообедать вместе со всеми.

— Гарри нас заверил, что Джинни идет на поправку и скоро будет спускаться к нам. Все будет, как прежде...

Рон положил руку на плечо Джорджа — тот улыбнулся:

— Я рад, что она все поняла. Гарри, спасибо тебе большое, — повернувшись к Гарри, сказал он.

Гарри смутился: ему уже начало надоедать, что его постоянно благодарят. Он ведь даже ничего не сделал!

— Ты сделал это, Гарри! — точно отвечая на его мысли, горячо сказал Рон. — Ты помог Джинни осознать, что нужно жить дальше, что время лечит раны...

Гарри кивнул: он не хотел спорить, пусть что хотят, то и думают — вреда от этого все равно не будет.

Миссис Уизли что-то радостно рассказывала Биллу и Флёр, которые приехали, узнав новости о Джинни. Все они были счастливы, и Гарри понимал, что он должен по-настоящему помочь Джинни поправиться.

Обед прошел не в молчании, как обычно, а в веселых разговорах и шутках. Семья, наконец, начала оживать. Они снова превратились в радушных, добрых волшебников Уизли, которых Гарри знал почти всю свою жизнь.

* * *

После обеда Гарри пошел проведать Джинни и, когда вошел в комнату, то был приятно удивлен. На пороге его встретило тепло, которого не было здесь целых три недели. В камине горел огонь, согревая комнату, а на кровати безмятежно спала Джинни: спала без одеяла — видимо, во сне ей стало жарко, и она сбросила его. Ее волосы разметались по подушке, щеки разрумянились — девушка выглядела спокойной и безмятежной. Гарри на цыпочках подошел к ней и осторожно убрал один непослушный локон с щеки. Джинни ничего не почувствовала, даже не шевельнулась: впервые за три недели она уснула настоящим, глубоким, целительным сном.

Гарри просто стоял и смотрел на спящую Джинни, не зная, сколько времени это продолжалось, затем повернулся, чтобы уйти — и внезапно увидел, что на пороге стоит Джордж.

— Бедная Джинни...

Он подошел ближе к постели сестры и слабо улыбнулся:

— Она многое пережила, но я уверен, что она справится. Ведь ты ей поможешь? — Джордж внимательно посмотрел на Гарри, и тот кивнул. — Не оставляй ее, Гарри. Она нуждается в тебе, как никогда.

С этими словами Джордж покинул комнату так быстро и бесшумно, что Гарри даже подумал, что ему почудился этот краткий разговор.

Но дверь была открыта, а по лестнице спускался Джордж, которого Гарри хорошо видел.

Если вся семья надеется на него, разве он может отказать?

* * *

Спустившись вниз, Гарри застал Рона и Гермиону, которые целовались, не заботясь о том, что их могут увидеть родители. Он негромко кашлянул — парочка мгновенно отпрянула друг от друга.

— Ой, Гарри...

Гермиона покраснела и смущенно улыбнулась, Рон же нахмурился:

— Если ты расскажешь маме...

Гарри, против воли расхохотался, и Рон с Гермионой покраснели еще больше, засмеявшись вместе с ним. По дому разнесся чистый, звенящий смех, которого этих в стенах не было слышно уже очень давно.

— По какому поводу веселье? — мистер Уизли выглянул из кухни и покачал головой. — Не хотите рассказать?

Гарри пожал плечами, все так же смеясь.

— Как давно вы не смеялись, я даже забыла, каково это! — миссис Уизли возилась у плиты, что-то рассказывая помогавшей ей Флёр. Впрочем, помощницей та была не слишком хорошей — миссис Уизли только морщилась и все за ней переделывала.

— И чему только вас учат в вашей Франции? — наконец, не выдержала она.

— Магии, — невинно ответила невестка, а свекровь возмущенно фыркнула.

Постепенно все разбрелись кто куда: Рон с Гермионой вышли в сад, Гарри поднялся к себе в комнату, а Билл и Флёр тепло со всеми простившись, аппарировали в "Ракушку".

Миссис Уизли, наконец, смогла спокойно вздохнуть и сесть на диван рядом с читающим газету мужем.

— Нам повезло, что у нас есть Гарри. Сколько раз он выручал нас из беды? Мы будем должны ему до конца своей жизни, но так и не сможем расплатиться.

Артур Уизли улыбнулся

— Хватит, Молли. Гарри хороший малый — я уверен, что часть долга он нам сможет простить — лукаво улыбнулся Артур.

Молли поняла, что он намекает на Джинни, и кивнула — она надеялась, что ее дочь поправится, и они с Гарри объявят о помолвке. Для Молли Уизли Гарри Поттер был не просто женихом дочери — он был ее сыном, пусть не родным — но она любила его даже больше.

* * *

Джинни проснулась и сначала не поняла, где находится. Затем сознание начало проясняться, и она узнала свою комнату.

Боль постепенно уходила, но все еще жила в ее сердце — даже сейчас, в безмятежном сне, ей привиделся Фред, живой, как и прежде. Ей снилось, как он играет в квиддич, как он что-то вновь изобретает в своей комнате, как ест, пьет и смеется. Все это было так реалистично, что сначала Джинни думала, что вернулась назад во времени — но сон закончился, и Фреда снова не стало, а боль накатила с прежней силой, правда, сейчас Джинни уже пыталась с ней бороться.

Она лежала в постели и вспоминала прошлое.Казалось, что до войны мир был намного лучше, и Джинни в сердцах проклинала Волдеморта, который решил захватить власть. Глупый, глупый... Разве с первого раза не понял, что его могут победить?

Девушка снова заплакала. Она никак не могла успокоиться и сдержать слезы: они текли сами по себе — и их было много, очень много: наволочка вымокла насквозь, а они продолжали литься. И откуда они только взялись в таком изобилии? Джинни не знала, да и не хотела знать. Она уже решила, что будет жить, хотя бы ради того, чтобы Фред был счастлив за нее на том свете.

С этой светлой мыслью Джинни опять уснула и в этот раз уже не видела во сне брата. На душе у нее было спокойно, а боль, которая осталась в ее сердце после его смерти, когда-нибудь все равно пройдет. И тогда Джинни еще раз поблагодарит Фреда за свое спасение.