Возрождение (гет)

Был прохладный солнечный день. Ветер плавно раскачивал ветки деревьев, срывая пожелтевшие и высохшие листья, которые мягко опускались на землю и шуршали под ногами. По светло-голубому небу проплывали тяжёлые облака, изредка закрывая собой солнце. Веяло осенью.

Гермиона стояла посреди одной из улиц Косого переулка напротив большого весёлого магазинчика. Лёгкий платок прикрывал шею от ветра, ей было холодно, но она не шевелилась. Губы потрескались и очень болели, всё тело было тяжёлым, будто внутрь налили свинца. Ветер нещадно трепал её волосы, запутывая их в замысловатые узоры.

Было так странно стоять здесь... Перед глазами мелькали дни, когда она, забыв обо всём, бежала в магазин Всевозможных Волшебных Вредилок Уизли, чтобы поскорее увидеть Фреда, прижаться к нему, вдохнуть его запах, почувствовать вкус его губ на своих. Сейчас это место казалось ужасно пустым и страшным, несмотря даже на то, что тут сновали толпы людей и повсюду слышались громкие голоса. Из магазина, на который Гермиона смотрела уже некоторое время, каждую минуту выходили люди, чаще всего с детьми. Они несли огромные пакеты в руках, и что-то говорили счастливым детишкам, порывающимся взять что-нибудь из покупок прямо сейчас.

Сквозь окно Гермиона видела единственного кассира, который постоянно улыбался, но как-то сухо. От прежнего Джорджа не осталось ни следа. Он очень постарел и сейчас выглядел лет на тридцать, а ему было всего двадцать два. Гермиона даже представить боялась, что он может чувствовать. Страшно.

Джордж случайно поднял глаза и увидел Грейнджер, стоящую недалеко от магазина. Она тоже увидела молодого человека, но всё так же не двигалась с места. Джордж не видел Гермиону со дня похорон и сейчас даже не представлял, что можно сказать. Избегать её, забыть о её существовании, оставить — было проще, ведь она напоминала ему о брате. Зачем она пришла?!

Вдруг Гермиона, будто опомнившись, резко развернулась и пошла назад, в сторону дома. Она не трансгрессировала, потому что не была достаточно сконцентрирована и могла себя расщепить. Грейнджер шла быстрыми маленькими шажками, низко опустив голову и крепко удерживая воротник серого пальто у горла. Она не разбирала дороги, просто шла. Мысли роились в её голове: она всё думала, что побудило её туда прийти? Зачем? Что бы она сказала Джорджу? Ему наверняка было не легче, так что, чёрт возьми, с ней происходит?!

Она зашла к себе в квартиру, захлопнула дверь и скатилась по ней на пол.

— Ты где была? — спросила Джинни, которая вышла к подруге из кухни. На ней был шёлковый бежевый халатик, принадлежащий Гермионе, а в руках была зажата дымящаяся чашка кофе. — Что случилось?

Странно, Грейнджер совсем забыла, что Джинни ещё здесь. Проснувшись утром, Гермиона аккуратно вылезла из-под одеяла, кое-как умылась, и вышла подышать воздухом. Ноги сами принесли её в Косой переулок, где она и увидела Джорджа. Но об этом она решила умолчать.

— Пойдём, — Джинни помогла подруге подняться с пола и отвела её в кухню, где она только что приготовила завтрак. — Давай, поешь чего-нибудь.

Гермиона поморщилась и лениво покачала головой из стороны в сторону.

— Милая, так нельзя, — Джинни насыпала горячую овсянку в небольшую тарелку и медленно начала с ложечки кормить Гермиону, которой, кажется, было всё равно, что с ней происходит. Она бы не пошевелилась, даже если б ей запихали в рот песка.

Когда с завтраком было покончено, Гермиона встала из-за стола и, ничего не сказав, заперлась в ванной. За время, что она там находилась, Джинни успела прибраться и переодеться в свою одежду. За ней с минуты на минуту должен был заехать Гарри. Она тихонько постучалась к подруге и, не услышав ответа, ушла.

Гермиона сидела на краю ванны и смотрела в зеркало. Боже, как она изменилась за эти годы... Стала совсем тощей, кожа дряблая, как у старухи, лицо серое, безжизненное, глаза пустые. Что с ней сделала война?..

Или война тут не при чем? Может, дело в самой Гермионе? Ведь Гарри, Джинни, все Уизли, даже Джордж справился со всем этим! Все они продолжают жить дальше, несмотря на ужасы, что им пришлось пережить. Где-то в глубине души, слабый отголосок разума кричал, что всё могло и может быть иначе и с Гермионой! Она должна возродиться, начать новую жизнь, подобно тому, как Феникс возрождается из пепла.

* * *

Работа казалась Гермионе нудной и скучной. Она пыталась пару раз с кем-то заговорить, но все или пытались от неё сбежать, или говорили с ней, как с маленьким ребёнком. Всё это порядком достало её, так что теперь она мечтала лишь о том, чтобы поскорее сдать смену.

Она старалась раскрыться, но у нее не получалось. Ей нужна была помощь, но от незнакомого человека, который не знал бы её... Или которого она давно не видела...

Ей нужен был один человек. Имя пришло на ум спонтанно, неожиданно: Джордж.

После работы она трансгрессировала прямо к магазину ВВВ* и вновь очутилась на том самом месте, где стояла день назад. Джордж по-прежнему с улыбкой обслуживал покупателей и пока не замечал Гермиону. Чёрт! Сердце колотится как безумное, словно вот-вот выпрыгнет!

Но это всего лишь Джордж. Это не Фред... Не он.

Она сделала крохотный шаг вперед, и будто по команде, ноги сами проделали оставшийся путь до дверей магазинчика.

Весёлые колокольчики оповестили о приходе очередного покупателя, коим теперь была Гермиона. Она, цокая каблуками, медленно подошла к прилавку, взяв по пути какую-то бутылочку.

— Так... Что тут у нас? Ага... Поносное зелье? Да, Гермиона, тебе удалось меня удивить...

Грейнджер вздрогнула, услышав своё имя. Она-то думала, что Джордж её не заметил!

— Можешь подняться наверх и подождать меня там. Я через полчаса закроюсь.

За всё то время, что он говорил, Джордж ни разу не посмотрел Гермионе в глаза. Боялся спугнуть? Странно...

Грейнджер молча поднялась на второй этаж и робко открыла дверь в тесную, но уютную квартирку близнецов Уизли. Теперь уже одного близнеца.

Здесь ничего не изменилось: те же яркие обои цвета гриффиндорского флага, та же люстра в форме снитча, те же две кровати с чистыми белыми простынями, на стенах висят фотографии близнецов. Единственное, что было не как обычно — это чистота. В доме Уизли всегда царил жуткий кавардак — вечные пробирки с какими-то зельями, сотни коробок, расставленных по углам и мусор по всей квартире. Сейчас здесь царил полнейший порядок. Ничего лишнего.

Гермиона нерешительно сняла пальто и повесила его на вешалку. Она прошла на кухню и сделала себе чай, с удивлением обнаружив, что помнит расположение каждого предмета. Она даже специально сходила в спальню Фреда, чтобы под кроватью найти старый кроссовок, которым парень очень дорожил. Это был памятный подарок его брата — к их общему пятилетию Джордж скопил денег и купил кроссовки. На две одинаковые пары денег не хватило, так что он решил подарить брату один кроссовок, а другой оставить себе. Это был их своеобразный талисман. Он всё еще тут...

— А ты сомневалась? — друг спросил за спиной Джордж.

Гермиона вздрогнула от неожиданности и выронила кроссовок. Она что, говорила вслух?

— Мы их на экзамены брали.

Гермиона кивнула, вспоминая, как все смеялись, глядя на безбашенных близнецов, пришедших на экзамен с верёвкой на шее, к каждой из которой был привязан кроссовок.

— Помогали, — задумчиво протянул Джордж.

Он, наконец, посмотрел на Гермиону, которая подняла с пола обувь и прижала её к груди.

Она выглядела такой... мёртвой... Хуже, чем лежащий в гробу Фред — впалые щёки, потрескавшиеся серые губы, на которых раньше почти всегда светилась улыбка.

Гермиона, не отрываясь, смотрела на Джорджа. Он делал то же. Неожиданно она подошла к нему и подушечками пальцев трепетно провела по его лицу. Её глаза были полны слёз, а она, кажется, пыталась запечатать в памяти каждую черточку его лица.

— Так странно, — хриплым шёпотом сказала, наконец, Гермиона. — Ты совсем другой... Не похож на Фреда. Раньше вы казались мне совсем одинаковыми, а сейчас я вижу, что вы абсолютно разные.

Джордж резко развернулся и пошёл на кухню, чтобы налить себе виски. За спиной раздался тихий стук каблуков — зашла Гермиона.

— Можно я поработаю здесь? — спросила она. — Я не могу больше оставаться в Министерстве. Меня тошнит от всего, что там есть: от людей, от запаха, даже от бумаг...

— Не объясняй, я понимаю, — перебил Джордж.— Конечно, ты можешь остаться. Только предупреди родных об этом.

— Спасибо.

Гермиона хотела сказать что-то ещё, но передумала. Она положила кроссовок, который до сих пор держала в руках, на тумбу и, надев пальто, вышла из квартиры. Ей потребовалось около получаса, чтобы трансгрессировать домой, собрать вещи и вернуться обратно к Джорджу. Её привлекал даже не то, что она будет жить в комнате, которая принадлежала Фреду, а то, что она будет не одна.

Осознание этого факта поставило Гермиону в тупик. Джинни часто гостила у подруги, однако та не слишком этому радовалась, поэтому сейчас странно было чувствовать облегчение от предстоящего общества Джорджа. Но, как бы там ни было, вечер Гермиона провела в квартире, расположенной над магазином Всевозможных Волшебных Вредилок.

* * *

Гермиона тихо посапывала в кровати, плотно укутавшись одеялом. Джордж смотрел на неё и не мог понять, почему ему хочется выгнать её. Никогда ранее он не испытывал подобных чувств к Грейнджер. Но Уизли знал, как она жила всё это время, и ему казалось, что своим поведением она опорочила и оскорбила память о его брате. Память о человеке, которого, по её словам, она любила. Как она могла так низко упасть? Неужели впервые в жизни произошло что-то такое, с чем Гермиона не справилась?

Будто почувствовав на себе чей-то взгляд, Гермиона проснулась и медленно приоткрыла глаза, привыкая к солнечному свету. Прошло несколько секунд, прежде чем она увидела Джорджа, стоящего у деверей в её спальню и вспомнила, где она находится.

— Что будешь на завтрак? — холодно спросил Джордж, и Грейнджер удивилась, как изменилось его отношение к ней. Она что, храпела?

— Я не буду завтракать, — ещё сонным голосом пробормотала Гермиона. — Магазин скоро откроется?

— По понедельникам мы не работаем, — сообщил Уизли. — Фруктовый салат на столе.

Застелив постель и умывшись, Гермиона зашла на кухню, где нашла глубокую тарелку с кусочками киви, ананаса, апельсина и винограда. Джордж стоял у окна и пил кофе. Ей не нравилось его поведение. Неужели он обиделся на её вчерашние слова? Но ведь она не сказала ничего плохого... Или нет?

— Джордж, ты...прости меня за вчерашнее... Я не хотела причинять тебе боль.

— О чем ты? — не понял Уизли. — Я вовсе не обижаюсь на твои слова. Просто мне известно, что ты вела не самую правильную, на мой взгляд, жизнь всё это время.

— Откуда ты знаешь? — прошептала ошарашенная Гермиона. — Джинни рассказала?

Неожиданно Джордж рассмеялся совсем невесёлым смехом:

— Грейнджер, неужели тебе настолько плохо, что ты думаешь, будто никто кроме тебя и Джинни не знает о том, чем ты жила? Да весь город говорит, как ты «расслабляешься». Ни для кого не секрет, что у тебя крыша течёт. И я не могу понять, как после всего того грязного и низкого, что ты совершила, тебе хватило наглости заявится ко мне и с жутко страдальческим видом говорить о моём брате?! — от нахлынувших эмоций Джордж перешёл на крик. — Как ты смеешь позорить Фреда?

Гермиона не ожидала этого. Она замерла, не смея даже дышать. Слёзы стекали по её щекам. Она ненавидела себя! Не Джорджа, который всего лишь произнёс все обвинения вслух, а на себя! Ей было стыдно и хотелось провалиться сквозь землю.

— Прости, — выдохнул Джордж, поняв, что наговорил лишнего. — Гермиона, прости меня!

Он хотел подойти к ней и успокоить, но она кинулась от него к дверям:

— Нет, Джордж, ты прав! — задыхаясь, выпалила она. — Ты прав, я грязная... Я не смею находиться здесь... не имею права... Ты меня прости.

— Гермиона! — выкрикнул Джордж, но она уже выскочила за дверь и спускалась в магазин, чтобы оттуда выйти в Косой переулок и затеряться среди немногочисленных людей.

К счастью, дверь оказалась заперта, а волшебная палочка Гермионы осталась в чемодане наверху. Пока она яростно дёргала ручку двери, пытаясь вырваться наружу, Джордж подошёл к ней и стиснул в объятиях. Гермиона сопротивлялась: брыкалась и извивалась в его руках, из её глаз непрерывным потоком лились слёзы, но Уизли её не выпустил. Через некоторое время изматывающих сопротивлений, Гермиона сдалась и обмякла в объятиях Джорджа. Она всхлипывала так долго, что Уизли не на шутку испугался за неё.

Истерика продолжалась ещё около пяти минут, а потом Грейнджер просто потеряла сознание. Джордж перенёс её в кровать Фреда и принёс воды с успокоительным. Под Империусом он заставил её всё выпить и, когда она полностью угомонилась и заснула, Джордж рухнул на пол и облокотился спиной на кровать, где спала Гермиона. Он не ожидал такой реакции на свои неосторожные слова. Он не знал, захочет ли она остаться, когда проснётся и простит ли его вообще.

Джордж вздохнул, встал и пошёл на кухню, где налил себе виски. Одним глотком опустошив свой бокал, Уизли сел за стол и прикрыл лицо ладонями.

Ему надо было о многом подумать и, прежде всего о том, как ему удержать Гермиону. Он понимал, что должен ей помочь справиться с горем, несмотря даже на то, что он сам нуждался в помощи.