Любовная неразбериха и другие неприятности (гет)

Все воскресенье от Незнакомки не было вестей. Ни единого намека на ее существование. Сириус даже решил, что девушка ему приснилась. Но каждый раз, когда на глаза парню попадалась влюбленная парочка, а чаще всего это были Джеймс и Лили, Блэк вспоминал о рождественском вечере и вновь становился мрачным и угрюмым. Разговорить его удавалось только Поттеру, да и то, Сириус ограничивался короткими фразами и в дискуссии не вступал. Марлин, с которой Бродяга всегда мог поговорить на любую интересующую тему, теперь избегала его. Конечно же, она безумно злилась. Все омрачал еще и тот факт, что учеба начиналась уже завтра. Время неумолимо летело вперед, с каждым днем приближая выпускные экзамены.

Джеймс никак не мог понять, что за метаморфозы произошли с его никогда не унывающим другом. Улыбка Сириуса, которая всегда повышала настроение окружающим, не появлялась на его лице уже почти сутки. На парня было грустно смотреть.

Когда поздно вечером Блэк не вернулся в спальню мародеров, обеспокоенный Джим отправился на его поиски. Поттер застал друга лежащим на полу у камина в пустой гостиной. Тот подложил руки под голову и, кажется, спал. В тишине комнаты можно было услышать его мерное глубокое дыхание. В глазах Сохатого блеснул озорной огонек. Он еще раз взглянул на спящего друга и ухмыльнулся. Как-то Лилл, которая собиралась стать целителем, рассказала ему об одном маггловском открытии. Эти чудаки, магглы, увлекаются изучением такой штуки, как подсознание. Считается, что с его помощью можно воздействовать на человека не хуже, чем это делает Империус.

«Как же это называется? — лихорадочно стал вспоминать юноша. — Гриб-нос, кажется...»

Он опустился на колени рядом с другом и осторожно коснулся пальцами его виска, стараясь не разбудить. Пару мгновений Джеймс обдумывал свою речь и, наконец, выдал:

— Ты лежишь на берегу океана. Его прохладные волны набегают на твои ноги, а легкий бриз ласкает лицо. В левой руке ты держишь бокал крепкого огневиски, а правой рукой касаешься руки обворожительной... э-э-э... мулатки! Вокруг тебя... кхм... девственно чистая природа. Ты поворачиваешься к своей спутнице и целуешь ее в губы...

Джеймс так увлекся, что не сразу заметил удивленный взгляд широко распахнутых серых глаз прямо перед своим носом. Кажется, дар речи потерял не только Джеймс, но и его 'подопытный'.

— Поттер, что ты делаешь? И вообще, убери от меня руки, а то мне как-то не по себе... — нарушил напряженное молчание Сириус, и его губы тронула ироничная ухмылка. Впервые за день, между прочим.

Джим только открыл рот, чтобы хоть что-нибудь ответить, но внезапно Бродяга расхохотался так оглушительно и заразительно, что все слова утонули в нахлынувшем порыве смеха. Друзья еще долго смеялись и разговаривали, лежа у камина, абсолютно не страшась побеспокоить сон остальных гриффиндорцев.

* * *

Ремус проснулся от назойливого стука в окно. Он с трудом разлепил тяжелые веки и растеряно оглядел комнату. Стук не прекращался. Через несколько секунд Люпин нашел источник неприятного звука: серый совенок, ежась от холода, барабанил клювом по стеклу. К его лапке был привязан конверт. Парень поспешил открыть окно, давая возможность друзьям еще не много поспать. Лунатик отвязал конверт и хотел отблагодарить бедную птичку, но в комнате не оказалось ничего съестного. Он лишь виновато улыбнулся. Совенок недовольно ухнул и поспешил удалиться. Прежде чем Рем закрыл окно, порыв холодного ветра занес в спальню несколько резных снежинок. Парень с интересом рассматривал конверт, на котором витиеватым почерком, показавшимся Ремусу смутно знакомым, было выведено всего три слова: «Для Сириуса Блэка».

— Бродяга, — негромко позвал Лунатик, присаживаясь на край кровати друга. — Тебе письмо.

Блэк выглядел довольно умилительно: иссиня-черные спутанные волосы рассыпались по подушке, веки были плотно сжаты, а брови — чуть нахмурены. Он недовольно насупился, не желая расставаться с миром Морфея, и стал похож на маленького ребенка.

— Не х..чу ни..во чи..ть... — пробормотал Блэк нечто нечленораздельное и натянул на голову одеяло.

Ремус благоразумно решил не вдумываться в смысл этих страшных слов, сказанных, скорее всего, на гоблинском языке. В конце концов, можно было просто открыть конверт и прочитать его содержимое вслух. Прямо на ухо Сириусу. Но как только тонкие пальцы Рема начали распечатывать конверт, руку пронзила резкая боль. Парень зашипел и выронил конверт.

— Долбаный ты тролль! — буркнул он, инстинктивно прижимая руку к себе.

— Что ж ты за человек такой, Люпин? Филча на тебя нет! Почему бы тебе не дать мне поспать, изверг? — на этот раз четко заворчал Блэк.

— Еще недавно кое-кто сам настойчиво всех будил, так что не бурчи!

— А чего это я тролль?

— Что? — Рем непонимающе уставился на друга. — А, ты об этом... Это не ты, а оно!

Он кивнул на конверт, упавший на пол.

— Что это? — послышался любопытный голос Джеймса с соседней кровати. Теперь из неразлучной четверки продолжал спать только Питер, и ему можно было только позавидовать.

— Эта штука меня... — Лунатик замолчал, удивленно рассматривая свою руку. На тыльной стороне ладони появилась надпись: «Виновен тот, кто вмешивается в дела, которые его не касаются».

Подоспевший к этому моменту Джеймс, удивленно вскинул брови и широко раскрыл глаза. Он всегда интересовался магией, которую можно было использовать в мародерских шалостях.

— Что-то мне подсказывает, что я знаю, чьей это палочки дело, — он ухмыльнулся, взлохматив и без того торчащие в разные стороны волосы.

— Угу, и мне, — недовольно пробормотал Люпин, пытаясь вывести надпись, но безрезультатно.

— Читай быстрее! — нетерпеливо заявил Сохатый, и Сириус вскрыл конверт.

— «Многоуважаемый Сириус Орион Блэк! — начал читать Бродяга, особо выделив первую фразу. — Вы снова меня разочаровываете. Как Вы уже успели понять, я не Марлин МакКиннон. Но, честно признаться, я и не надеялась на точное попадание с первого выстрела. Своим безумным поступком Вы, мой дорогой Сириус, заслужили первую подсказку. Давайте сузим круг Ваших поисков до девушек с одного курса. Но какой это курс, Вам еще предстоит догадаться. На одном из портретов, находящихся в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, изображена Дайлис Дервент. В ее руках определенное количество орхидей. Вам нужно сосчитать белые (именно белые). Удачи в поисках! Незнакомка».

Сириус еще долго вникал в суть письма, а затем перечитал его еще несколько раз. Друзья напряженно молчали, глядя друг на друга.

— А кто такая Дайлис Дервент? Фамилия знакомая... — нарушил тишину Блэк, задавая наиболее интересующий его вопрос.

— Вот они, последствия регулярного сна на истории магии! — с улыбкой произнес Люпин.

* * *

По классу разносилось мирное посапывание. Кто-то сладко спал, кто-то витал в облаках — типичная картина для урока истории магии. Но были и те, кто неизменно конспектировал лекцию, поскрипывая перьями и шелестя пергаментами. В их число входили некоторые рейвенкловцы, с которыми Грффиндор сегодня делил урок Бинса, а также Эванс и Люпин. На последней парте, излюбленной среди студентов Хогвартса, как всегда сидели два закадычных друга. Джеймс не изменял себе и видел десятый сон, а вот его товарищ Блэк внимательнейшим образом вслушивался в монотонную речь профессора. Веки Сириуса предательски слипались, но он прилагал все усилия, чтобы не уснуть. Тот, кто не знал, кем на самом деле являлся Сириус, мог принять его за примерного ученика. И сделал бы большую ошибку... Но не сегодня.

— Сириус, у тебя температура? — шепнула рыжеволосая Эванс с соседней парты. — Вон, Джим не теряет времени зря... А в тебя, кажется, кто-то вселился. Например, какой-нибудь заучка.

— Как насчет тебя, Эванс? — парировал Бродяга, ухмыльнувшись. — Что, мне уже и поучиться нельзя? В последний год надо все испробовать...

Лили недоверчиво фыркнула и отвернулась, вновь заскользив пером по бумаге. Джеймс что-то пробормотал во сне, тем самым обращая на себя внимание Блэка. Парень ухмыльнулся, продумывая свершение возмездия за "мулаток". Он достал палочку и что-то прошептал. Джеймс перестал дышать носом, приоткрыв рот. Не прошло и секунды, как по классу разнесся громкий храп. Студенты сразу же встрепенулись, завертев головами в поисках источника шума. Когда до них, наконец, дошел смысл происходящего, ребята стали закрывать рты руками, но тщетно. Гриффиндорцы засмеялись, секундой позже к ним присоединились и студенты Рейвенкло. А Джеймс, кажется, решил выиграть эту "битву" и стал храпеть еще громче.

Ржали все, даже Лили. Правда, сначала она бросила на Блэка испепеляющий взгляд, но вскоре поддалась всеобщему веселью. Ремус же вообще ошарашил Блэка тем, что развернулся к нему и, протянув руку ладонью вперед, произнес: «Дай пять!». Бродяга усмехнулся и впечатал другу в ладонь.

Не понял воодушевления студентов только профессор Бинс. Он недовольно покачал головой и проплыл по классу в сторону стены, намереваясь благополучно сквозь нее просочиться. Но его остановил громкий, уверенный голос:

— Профессор, Вы не могли бы рассказать нам о Дайлис Дервент?

Все повернулись в сторону Сириуса. Ребята ожидали от него чего угодно, но только не вопроса по истории. Притихнув, студенты надеялись уловить еще один повод для смеха, все еще не сомневаясь, что Бродяга что-то задумал. Даже Поттер перестал храпеть.

— Надо же, мистер Блэк! Вы, наконец-то, снизошли до школьной программы? Что ж, похвально. Но, сдается мне, директоров Хогвартса мы изучали еще на третьем курсе. Хотя, если Вы настаиваете...

— Настаиваю, профессор! — Сириус кивнул.

— Хорошо. Я расскажу Вам о ней. Дайлис Дервент была выдающейся целительницей. Она работала в больнице Святого Мунго в период с 1722 года по 1741. После девятнадцати лет блестящей карьеры колдомедика она заняла пост директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, где проработала с 1741 по 1768 год. Вы удовлетворены предоставленной информацией, мистер Блэк?

— О, безусловно, сэр. Еще бы хотелось узнать, не увековечили ли эту прекрасную женщину? Например, есть ли в Хогвартсе ее портреты?

— Конечно же. Лучшие портреты висят в вестибюле Мунго и в директорском кабинете Хогвартса. Между прочим, портрет, находящийся в стенах школы, уникален — на нем Дайлис держит в руках букет орхидей.

У Сириуса заблестели глаза.

— Профессор, а Вы случайно не знаете, сколько белых орхидей в букете Дервент?

С первых парт, где расположились девушки из Рейвенкло, послышалось хихиканье. Но никто не обратил на девчонок внимания — все с опаской наблюдали за изменяющимся лицом профессора. Если бы Бинс не был полупрозрачным приведением, он бы обязательно побагровел от негодования. А до этого бытовало всеобщее мнение, что его невозможно вывести из себя. Но не было ничего невозможного, если за дело брался Сириус. Все-таки Блэк — это Блэк.

— Вы надо мной издеваетесь? — зашелестел Бинс.

Тут в беседу вмешался Сохатый. Словно подтверждая слова профессора, он снова громко всхрапнул, вызывая новый приступ хохота. Даже Сириус, напустивший на себя надменный вид, не смог удержаться от ухмылки.

Как только разочарованный профессор исчез в стене, раздался звук колокола. Лили подошла к Джиму и попыталась его растолкать, но у нее ничего не вышло. Сириус благосклонно снял с друга заклятие и вновь взмахнул палочкой. Прямо над головой Сохатого взорвались разноцветные фейерверки. Бедный парень подскочил на месте, выхватывая палочку.

— Лили в опасности! Мы должны спасти ее!

Эванс многозначительно покрутила пальцем у виска и звонко засмеялась. Поттер, который, видимо, еще не пришел в себя ото сна, бросился обнимать свою девушку с криком: «Ты жива!».

Ремус и Питер стояли неподалеку, наблюдая эту картину, и едва не плакали от смеха.

— А кто меня обнимет? — расстроено произнес Сириус. — Я ведь тоже принимал участие в спасательной операции!

Джеймс стал осознавать, что друзья смеются именно над ним, и уже собрался высказать Бродяге все, что о нем думает, но Лили выглядела такой умилительной, смеясь до слез и крепко прижимая его к себе, что парень уже не мог злиться. Совсем скоро он смеялся вместе с друзьями.

* * *

— Джеймс, нет! — Лили едва успела схватить Поттера за руку, в которой был зажат корень какого-то растения. — Раз уж тебя поставили со мной в пару, не притрагивайся ни к чему! Наблюдай за тем, как я работаю. И не смотри на меня так!

Сегодня гриффиндорцы и хаффлпаффцы варили достаточно сложное зелье. Когда Ремус услышал тему урока, его настроение заметно упало. Но Сириус, с которым юноше предстояло работать, ободряюще похлопал друга по плечу и улыбнулся. Люпин немного расслабился, но все же был немного подавлен.

— Зачем нам варить это Аконитовое зелье? Лично я не мечтаю о тесном общении с оборотнем, — послышался тихий голос с заднего стола.

Сириус резко развернулся и смерил несчастных хаффлпаффцев гневным взглядом. Они так и не поняли, чем вызвали такую реакцию у Блэка.

— Не переживай, Рем, — тихо произнес Бродяга, раскрывая учебник. — Ты же знаешь, что в трудную минуту мы всегда рядом.

— Знаю, — кивнул Люпин. — Поэтому и переживаю.

Сириус только ухмыльнулся, прикидывая в уме, что до полнолуния оставалась всего неделя. Лунатик в это время поймал красноречивый взгляд Джеймса и успокаивающе улыбнулся, мол, все хорошо.

— Слушай, — начал Сириус, измельчая нужные ингредиенты, — ты же у нас мозг... Нам нужно придумать такую шалость, чтоб уж точно попасть в кабинет директора. Что-то эдакое, изощренное!

— Бродяга, ты же знаешь, — Ремус усмехнулся, разжигая огонь под котлом, — я, может, и мозг, но не в таких делах. Шалости — это ваша с Джеймсом прерогатива, не моя. Да и вообще, в кабинет директора таким путем не очень хочется... Может, ты просто с Дамблдором?

— Ты прав, братишка! Как я сразу не додумался? — Блэк прыснул, скидывая в котел растертый в порошок аконит. — Сегодня же подойду к нему и скажу: «Приветик, Альбус! Как дела? Я тут подумал, почему бы нам по чайку с лимонными дольками не бахнуть? Лучше всего у тебя в кабинете — интерьер, знаешь ли, успокаивающий. Заодно посчитаем белые орхидейки на портрете одной мадам. Зачем? Как же так? Неужели ты ни разу не считал цветочки на портретах, ну?».

Ремус фыркнул, помешивая зелье по часовой стрелке. Его глаза выражали все накопившиеся эмоции: и волнение за друзей, и грусть, и легкое раздражение. Ведь его товарищи, к счастью, не были оборотнями, но каждый раз, обращаясь в животных, следовали за ним в Визжащую Хижину, подвергая себя опасности. И, кажется, они абсолютно не понимали всей серьезности ситуации. Но все равно он чувствовал огромную поддержку, даже какую-то братскую любовь и заботу со стороны друзей и был горд за них, в особенности за Джеймса и Сириуса. Ведь эти ребята были настолько храбрыми и талантливыми, что, казалось, перед ними распахиваются любые двери, все дается легко.

Поттер тем временем покосился на Бродягу, изнывая от скуки, ведь Лили так и не дала ему прикоснуться к зелью. Сейчас она корпела над котлом, стараясь довести варево до нужной температуры. И, что самое ужасное, не обращала на своего бойфренда абсолютно никакого внимания. Джим недовольно сопел, скрестив руки на груди и гордо восседал на стуле. Увы, лучший друг также не спешил уделять ему свое внимание, отчего у Поттера в голове созрел дьявольский план.

— Будем привлекать внимание старым дедовским способом, — пробурчал Джим, перебирая всевозможные емкости с ингредиентами.

— Ты что-то сказал, Джеймс? — спросила Лили, не отрывая взгляд от котла.

— Нет, солнышко, не отвлекайся, я всего лишь изучаю составы более простых зелий.

Поттер сжал в ладони небольшой кусок корешка мандрагоры и ловкой рукой квиддичского охотника запустил его в увлеченного беседой Блэка. Снаряд угодил другу по уху и отскочил куда-то в сторону.

Сириус зашипел и развернулся к Сохатому с горящим взглядом. Он уже потянулся за палочкой, дабы свершить правосудие, как вдруг Джеймс потянул ничего не понимающую Лили под парту и заорал во все горло: «Ложись!». Сам Сириус, непонятно по какой причине повинуясь этому приказу, мгновенно столкнул на пол Ремуса, падая сверху. В последнюю секунду он успел заметить, как их котел начинает трястись и извергать зловонное серо-зеленое месиво. Перепачканные стены, пол и потолок кабинета зельеварения выглядели просто великолепно, и это происшествие можно было назвать смешным, если бы не жутко горячее варево, вылившееся на ногу Бродяге.

— Сириус, ты не мог бы слезть с меня? Мне тяжело дышать! — послышался хриплый голос Рема. Блэк осторожно перекатился на бок и лишь в этот момент ощутил дикую боль в ноге. Он ошпарился, зато спас Лунатика от подобных ожогов. Да и в его случае все было не так уж плохо. Один из хаффлпаффцев не успел отойти на безопасное расстояние или хотя бы пригнуться и пострадал намного сильнее. Бедняга шокировано уставился на свои руки, мгновенно покрывающиеся большими волдырями.

— Мистер Блэк! Мистер Люпин! — послышался взволнованный голос Слизнорта. Профессор испугался не меньше своих учеников и благополучно спрятался под столом. — Как вам в голову могло прийти положить в Антиликантропное зелье корень мандрагоры?!

— Профессор, но мы не... — Блэк наконец осознал причину произошедшего и резко развернулся к Поттеру. У него были такие перепуганные глаза, что Бродяга попытался представить, какой устрашающий вид он сейчас имеет. Он так же вообразил то, что вскоре случится с этим оленем. Вот только нога болеть перестанет!

— 'Тролль' вам, господа! Обоим. И минус десять очков с каждого! Такого инцидента в моей практике еще не было, — в интонациях профессора слышались нотки обиды. — Блэк и Андерсон, немедленно отправляйтесь в Больничное крыло!

— Профессор, — подал голос Джеймс. — Ребята не виноваты. Это я. Случайно... Ну, я кинул корешок в Блэка, а от его головы туда... мандрагорой в котел... отскочило...

— Вот как, — Слизнорт нахмурил брови. — Тогда и вам 'тролль', мистер Поттер, за нарушение техники безопасности и использование ингредиентов в личных целях.В этот момент Лили готова была броситься на Поттера с кулаками.

— Какой же ты дурак! — прошипела девушка.

— Мисс, Эванс, не вынуждайте меня ставить неудовлетворительную оценку еще и Вам!

— Простите, сэр.

Раздался спасительный звон колокола, и все бегом ринулись из класса. Сириус, прихрамывая, побрел к мадам Помфри.

— Свинья ты, Поттер! — бросил он на ходу и, изображая обиженного, гордо удалился. Мародеры, конечно же, отправились за ним.

Небольшой бонус:

http://www.pichome.ru/DR1