Lus Optio (гет)

Сама я не спешила подниматься в спальню, а пошла к креслу у камина и, упав в него, уставилась на языки пламени, весело мерцавшие за решеткой. Мне не хотелось спать. Честно говоря, я боялась, что мне приснится очередной кошмар про Драко или, что еще хуже, о моем разоблачении. Я подняла флакон с зельем и посмотрела сквозь перламутровую жидкость на огонь. Мне с трудом верилось, что наблюдая за своими снами под действием зелья, я смогу оставаться безучастной. Тем более что во сне все кажется намного мрачнее, страшнее и отчаяннее. К тому же, меня стала преследовать навязчивая мысль, что пока я буду спать, кто-то может узнать мою тайну и рассказать Гарри или Рону. Хотя, я понимала, что мое бодрствование вряд ли поможет избежать этого, но так, по крайней мере, я надеялась вовремя узнать об этом и успеть подготовиться. В общем, я начинала потихоньку сходить с ума.

Я встала с кресла и начала ходить по гостиной. Я понимала, что так продолжаться больше не может и пора все рассказать, но… Я явственно представила себе реакцию Рона. Уж если он дружбу с Крамом счел за предательство, то что говорить об этом. Но даже гнев Рона не казался мне тогда таким пугающим, как реакция Гарри. Вот для кого это может оказаться настоящим ударом. Мое сердце сковывало холодом от этой мысли. Я знала, Гарри не будет кричать, топать ногами или бросаться обвинениями, как Рон. Он, наверняка, испытает разочарование. И я так же знала, что Гарри попробует понять меня, разобраться в мотивах моего поступка, ведь это в его характере. Милый Гарри. Моему поступку нет оправдания! Да, не столько из-за скандала с Роном и его обвинений, сколько из-за тихого разочарования Гарри я боялась открыться им. Я очень дорожила его теплым отношением и ужасно боялась потерять доброго друга в его лице.

Мне не было прощения, я знала это и было бы глупо оправдывать мой поступок благими намерениями, так как из-за этих намерений Драко зашел слишком далеко. Это сейчас, зная всю правду о войне, я понимаю, что все было давно продумано и предусмотрено, и я не смогла бы ничего изменить, но тогда я была уверена, что стоило мне вмешаться, и Дамблдор бы выжил.

Я была в отчаянии. Мне хотелось, чтоб все это оказалось только сном и я не была причастна к гнусному заговору. Я остановилась и часто-часто заморгала, стряхивая слезы. Не знаю, сколько прошло времени, но идти в постель мне по-прежнему не хотелось. И выход из этой ситуации я по-прежнему не находила, кроме как рассказать друзьям все, как есть и будь, что будет. Но как, как мне решиться на это?! Я беспомощно огляделась вокруг. Мне хотелось завыть от отчаяния и безысходности. Где же найти выход из этой ситуации? Я подняла руку, в которой все еще сжимала экспериментальное зелье оболтусов Уизли. Казалось, моя рука все еще чувствует теплое прикосновение Фреда. Я вспомнила его хитрую улыбку, смеющийся взгляд и на мои глаза навернулись горячие слезы, когда я представила, как эти глаза смотрят на меня с презрением и осуждением. Не в силах вынести обуревавших меня эмоций, я выбежала из гостиной, на ходу засовывая флакон в карман.

Я неслась по коридорам, не разбирая дороги. С моих губ срывались рыдания. В те минуты я всерьез думала, что умереть для меня было бы куда предпочтительней, чем потерять любовь и доверие друзей. Остановившись у окна, я закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться; опустив руки и несколько раз глубоко и прерывисто вздохнув, я горько усмехнулась, увидев свое размытое отражение в стекле: «Да, вот она — заучка Грейнджер. Умная, правильная, честная. До чего же ты докатилась? Что за истерики, Гермиона? Ты ведь знаешь единственно правильное решение! Так к чему эти стенания?» Так говорил мне мой внутренний рациональный голос. Но та трусливая и малодушная часть меня, о которой я до той поры и не догадывалась, уговаривала меня повременить и поискать другой выход. Я взобралась на подоконник и прислонилась лбом к холодному стеклу. Это меня немного отрезвило и, как ни странно, успокоило.

Не знаю, сколько я так просидела, невидяще глядя в окно и позволяя своим мыслям хаотично кружиться в голове. Меня отвлек какой-то шорох, я напряглась и затаила дыхание. Кто может шастать по школе в такое время? На всякий случай, я приготовила палочку и стала вглядываться в темноту. Сначала я различила смутный и довольно высокий силуэт, по-видимому, парня, но потом я увидела рыжую шевелюру, высвеченную лунным светом.

— Уизли! — воскликнула я, сразу поняв, что передо мной один из близнецов.

Силуэт подпрыгнул толи от испуга, толи от неожиданности и развернулся ко мне лицом. Ну конечно!

— Фред, — протянула я. Главный зачинщик всех проделок банды под названием Уизли. Кого же еще может носить по ночным коридорам Хогвартса.

— Грейнджер! — в свою очередь возмущенно воскликнул Фред. Как будто я нарочно тут притаилась, чтобы нарушить его планы. — Какого черта ты тут делаешь?

— Тоже самое могу спросить и у тебя!

— Я… — он будто пытался придумать убедительное оправдание, но вдруг опомнился, — не твое дело.

— Я староста, если ты забыл, — зачем-то напомнила я.

— И что? — скептически приподнял брови Фред.

Действительно — и что? Какое это теперь имеет значение? Ведь совсем скоро меня с позором могут снять с этого поста. Да и чем я лучше него теперь, если не хуже? В груди опять заныло, в животе зашевелился уже привычный страх, безысходность снова поглощала меня. Да, что мне проделки Фреда и Джорджа, когда сама я так облажалась? Совсем скоро даже они отвернуться от меня. Мерлин, ну как меня угораздило так вляпаться?! Слезы снова навернулись на глаза, но, вспомнив, что я не одна и от меня, вероятно, ждут ответа, я выдавила, отвернувшись:

— Ничего. Ты прав, Фред, это не мое дело.

Глядя в окно, я молилась, чтобы он ушел и не обнаружил мои слезы. Отчаяние готово было уже полностью завладеть мной, а он все не уходил. Искоса глянув через плечо, я попросила его оставить меня одну, но он медлил.

— Я прошу тебя, уйди, — сдавленным шепотом повторила я.

— Гермиона, что с тобой? — Тон Фреда был таким озабоченным, каким я прежде никогда у него не слышала. Это было выше моих сил. Против моей воли слезы хлынули из глаз, а из груди вырвалось рыдание. Уронив голову на колени, я заплакала. Плакала я долго и со вкусом, изливая свое горе перед человеком, от которого меньше всего ожидала участия.

Немного успокоившись, я обнаружила, что сижу, уткнувшись в плечо Фреда, а он, обняв меня, успокаивающе гладит по спине.

— Извини, — пробормотала я, высвобождаясь из его объятий и вытирая рукавом слезы.

— За что, глупая? — Фред улыбнулся, убирая прядь волос, прилипшую к мокрой щеке. — Железной Грейнджер тоже иногда необходимо выплакаться.

— Железной? — У меня вырвался не то всхлип, не то смешок. — Так меня еще никто не называл.

— Я только что придумал, — усмехнулся Фред. — Нравится? Если хочешь, буду тебя так называть.

— Нет уж, спасибо, мне и старых прозвищ достаточно, — прыснула я.

— А что, звучит внушительно.

Я хмыкнула и отрицательно покачала головой, опустив глаза. Юмор и участие Фреда сделали свое дело — впервые за несколько дней я искренне улыбалась. Мы оба замолчали. Пауза затянулась и Фред, осторожно коснувшись моей руки, тихо произнес:

— Гермиона… Ты не хочешь рассказать, что у тебя произошло? Может, я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, — я снова представила, как он будет смотреть на меня, когда узнает правду и в горле снова образовался ком. — Нет. Спасибо, Фред… за участие. Мне пора.

Я соскочила с подоконника и направилась в башню Гриффиндора. Фред не отставал.

— Ты в башню? — я кивнула. — Надо же, нам по пути! — как ни в чем не бывало сыронизировал Фред.

— Кстати, а почему ты не выпила зелье? Сейчас бы спала сладким сном, а не предавалась горю в холодном коридоре.

Я внимательно глянула на Фреда. Казалось, его совершенно не смущала моя недавняя истерика и отказ объяснить ее причины. Теперь его занимало только зелье.

— Зря ты не хочешь попробовать, Грейнджер, — продолжал он. — Джордж рассказывал, что испытал необычные ощущения. Тебе ведь должно быть интересно, ты же у нас любишь участвовать во всяких исследованиях. Ты только представь, мы, может, стоим на пороге великого открытия! И ты непосредственный участник этого грандиозного события! Мы тебя прославим, Гермиона!

— Хватит, хватит! — засмеялась я и подняла руки, принимая поражение. — Хорошо, я выпью зелье. Сегодня же. Доволен?

— Более чем, — улыбнулся Фред, пропуская меня вперед в гостиную. — Я с нетерпением буду ждать твоего отчета завтра.

Я улыбнулась ему и стала подниматься в спальню для девочек, но, вспомнив, что хотела спросить, обернулась.

— Фред?

— Да? — он повернулся ко мне.

— Так что ты делал в том коридоре? — спросила я. — Ты что, следил за мной?

Фред облокотился о стену, засунул в карманы руки и, приподняв бровь, осмотрел меня с ног до головы.

— А почему я должен тебе отвечать? Ты же не желаешь рассказывать мне, что с тобой произошло.

— Я… да, пожалуй, ты прав. — Я смущенно опустила глаза.

Фред тихо засмеялся.

— Брось, Гермиона, я пошутил. Филч на днях кое-что забрал у нас с Джорджем, и сегодня ночью я намеревался это вернуть.

— Вернул?

Фред хмыкнул.

— Не успел.

Я снова опустила глаза.

— Прости.

— Ой, Гермиона, прекрати сырость разводить! Иди лучше поспи, — он похлопал меня по плечу и, подмигнув, добавил:

— Только зелье не забудь выпить.

Я закатила глаза.

— Разумеется.

«В конце концов, — думала я, выпив зелье и укладываясь спать. — Хоть чем-то помогу близнецам до того, как они меня возненавидят».

Я не догадывалась о том, что в спальне для мальчиков уже выпил свое зелье Фред и напряженно вслушивается в мои мысли и ощущения. А совсем скоро станет незримым свидетелем моих кошмаров, повторяющих события из реальной жизни.

Как и предсказывали братья, я довольно быстро погрузилась в сон.