Город Привидений (гет)

1998 год, конец октября

* * *

Становится теплей — а мы не видим

Альберт Ранкорн вернулся домой в половине второго ночи. Вернулся, будучи мертвецки пьян. Его спутник раскланялся у ворот поместья и аппарировал обратно к себе. По пути от садовой калитки до двери своего дома Ранкорн успел потерять в луже ботинок, своротить пару садовых гномов (не тех лысых уродцев, которые живут в норах, а других, отлитых в гипсе, но не менее мерзких) и чудесным образом угодить в бочку с драконьим навозом, которую его личный садовник скромно пристроил у крыльца в целях удобрения газона. В результате и тщательно выстиранные и выглаженные брюки с рубашкой, и новехонькая мантия от «Твилфитт и Таттинг» за шестьдесят галлеонов, и даже его знаменитая густая борода, которую он не ленился мыть каждый день натуральным шампунем с экстрактом мексиканской поющей розы — всё, всё было изгваздано донельзя. В довершение ко всему злющий Ранкорн еще и чуть не поджег свою дверь, в пятый раз пытаясь правильно произнести Отпирающее заклинание. Наконец, когда он оказался дома, то, отправив в прачечную вонючие тряпки, конечно же, понесся в ванную. И подумать только: вместо унитаза Ранкорн справил нужду в раковину, а потом еще и поскользнулся на шикарном, отполированном до блеска мраморном полу, разбив себе нос! Ну до чего досадно! Ой, не надо, не надо было в гостях у Люциуса Малфоя пить сначала коллекционное вино из виноградников Италии, а потом Огденское огневиски!

Немного протрезвев после ледяной ванны (воду подогреть колдун попросту забыл), Ранкорн плюхнулся на уютный кожаный диван у камина, плеснул себе еще рюмочку огневиски, которое было заботливо оставлено домовиком в тазу, полным той же ледяной воды. Подступало похмелье, но мужчине ещё хотелось иметь надежду нормально уснуть. Не прошло и пяти минут, как в камине появилось веселое, порозовевшее от многократных возлияний лицо Люциуса. Немного неприятно, но вовсе не неожиданно — многие из тех немногих, кто избежал неволи и погибели, совместно друг с другом предпочитали топить свои печали в вине. Хоть изредка, хоть иногда.

— Как добрался, Альберт? — участливо поинтересовался Малфой.

— Отлично, — рявкнул Ранкорн.

— Заметно. Выглядишь неплохо, — сладко улыбнулся Люциус, глядя на красный распухший нос Ранкорна. Тот, заметив его взгляд, лишь отмахнулся.

— Что тебе нужно, Люциус? — Ранкорн страдальчески сморщился, стирая слой пыли с бутылки, протирая горлышко. Еще одна толика виски почти незаметно добралась сначала до бокала, а потом и до желудка мужчины.

— Пока ничего, — недовольно изогнул бровь Малфой. — Пожалуй, стоит заглянуть к тебе ещё через полчасика, тогда разговор будет более плодотворным. Или же твоё пристанище опутает сетями глухая пьяная ночь? — он снова гаденько усмехнулся.

— Через полчаса, — пожал плечами Ранкорн.

— Тогда до скорого, Альберт, — попрощался Люциус и с лёгким щелчком пальцев исчез. Горевший и гудевший камин тут же смолк. В гостиной воцарилась тишина.

Ранкорн, хлебнув прямо из горлышка, снова вальяжно откинулся на спинку дивана. Второй раз за эти сутки ему стало очень хорошо.

И вдруг камин снова ожил! С громким шорохом и хлюпаньем дымоход разразился сначала облаком грязной сажи, потом с утробным кашлем выплюнул несколько шаров газетной бумаги! Отскочив от пола, они полетели прямо в ошарашенное лицо Ранкорна. Грязно ругаясь и чихая, он развернул первый попавшийся. То была полоса «Ежедневного пророка» примерно четырехмесячной давности. «Семья работников Министерства была вынуждена спрятаться»...следующая. «Тройное убийство в семье Белл, или приказы, отданные Комиссией по учету» — ещё одна... «Спасаясь от гонений в лесу, погиб магглорожденный волшебник Теодор Тонкс»... — вот о чем говорили заголовки. Ранкорн отлично помнил эти никчемные статьи, наделавшие столько шума... Статьи, которые разрушили его тщательно выстроенное алиби, статьи, испортившие его жизнь!

— Что за чертовщина? — возопил он, комкая газеты и кидая их на пол. Неужто проделки Малфоя?

— Всего лишь результат твоих пакостных делишек, — вполне внятно произнес чей-то насмешливый голос.

Ранкорн так и подскочил на диване. Осмотрелся. Полный швах. В гостиной никого не было.

— О, только не надо пытаться меня искать, — продолжил голос. — Это решительно бесполезно.

— Это почему же? — гаркнул Ранкорн, продолжая нервно озираться по сторонам.

Голос исходил из камина, но не гудел и не звенел, как при использовании летучего пороха а, напротив, звучал довольно глухо. Ему показалось, или источником звука служил дымоход?

— Береги голову, Ранкорн, — ожил невидимый собеседник. — Налопался ты, я вижу, порядочно...

— Не твое дело! — рявкнул Ранкорн и дернул себя за бороду. — Что это означает? — спросил он, показывая на скомканные газеты.

— Лишь то, что ты свинья и раскидываешь вещи по полу, пренебрегая трудом эльфов, — веселясь, ответил голос. — Соришь бородёнкой, где ни попадя... А если серьезно, то неужели ты забыл о своем участии во всем этом? Как нехорошо, бедняжка — ох, как нехорошо...

— Кажется, я разговариваю с глупым вонючим грязнокровным щенком, — парировал Ранкорн, разыскивая в карманах домашнего халата палочку. — Ты ещё не хочешь захлопнуть свою наглую пасть??

— Я хочу разозлить тебя, — усмехнулся голос, — и пока что преуспеваю в этом. Кстати, Ранкорн, твоя кровь грязнее моей. Я думаю, в свои лучшие годы ты зря молчал. Мог бы высказать всё это своему смердячему хозяину. Будь он ещё жив, засчитал бы и этот подсос.

— Все подопечные Сам-Знаешь-Кого по Азкабанам и кладбищам разъехались! — рявкнул колдун, закатывая рукава и залезая под стол в поисках палочки. — Вот, кстати! — вынырнув из-под стола, Ранкорн показал камину левое предплечье с отсутствующей на ней Черной Меткой.

— Тоже мне, доказательство, — хмыкнул голос. — И, между прочим, не все. Может, кое-кто и в бегах от Фемиды, а кое-кто приноровился жопу Визенгамоту лизать. Не очень хочется показывать пальцем, но вы со своим другом не в первый раз в этом преуспеваете, — откровенно веселился он.

— Допрыгаешься, щенок! — вещал Ранкорн, носясь по комнате. — Допрыгаешься!!!

— О, я сам был бы рад, — отозвался голос, — но ты, бедный, даже палочку не в состоянии найти!

«Ох, получит он у меня», — думал Ранкорн, в очередной раз сваливаясь под стол. «Наверняка прячется под мантией, гаденыш! А ну как подожгу!»

— А вот и нет! — взревел колдун, вскакивая и срывая со стены застекленную раму с пояснительной надписью на ней: «Волшебная палочка Альфреда Ранкорна (1880-1954), четырнадцать дюймов, дуб, волос единорога».

— Ну и где ты, урод? — заорал он, разбив раму и вытащив палочку из осколков стекла. Из палочки тут же посыпались колючие, злые искры.

— Везде, — изо всех углов прокричал голос.

— Ах, так?? — взревел Ранкорн, снова дернув себя за бороду и вырвав оттуда здоровый клок волос. — Давай!!! Прячься, ты, шлюхин сын! Молокосос! Экспеллиармус! Инсендио! Таранталлегра! Редукто! Сектусемпра! Круцио! Империо!

Мелкий паршивец ржал громко и весело, и веселье это уже начинало заметно отдавать истеричностью. Он смеялся и не мог остановиться. Камин затрясся, облачка сажи и серого пепла, вылетая из камина, будто бы вспыхивали и тут же оседали на вычищенный пол. Ранкорн, выдув ещё бокал, метался по комнате, остервенело щупал воздух, пытаясь ухватиться за мантию-невидимку и сдернуть её с противного незнакомца. Дымоход, дымоход, нужно проверить дымоход... Внезапно он навернулся на скользком полу и чуть не упал, случайно угодив заклятьем в столик у камина. Бутылка огневиски лопнула, осыпав дождем зеленых осколков пол, ножки дорогого дивана, обитого драконьей кожей, вспыхнули и, жалобно хрустнув, подломились. Ранкорн, испугавшись, рванул в противоположный конец гостиной и чуть не впечатался в огромное окно, простиравшееся почти от пола до потолка. Резная деревянная гардина с висящими на ней тяжелыми портьерами свалилась прямо на голову волшебника. Он, издав возмущенный вопль, выпутался из едва не вспыхнувшей ткани, и, взмахнув старой палочкой, распустил по всей гостиной клубы разноцветного дыма — палочка не желала слушаться нового хозяина. Пьяный Ранкорн лупил заклятьями по всему, что попадется на глаза, пытаясь достать обладателя голоса. Тот в ответ лишь заливался громким, издевательским хохотом. Настенные часы пробили три и тут же свалились на пол. Кукушка укоризненно высунулась из них в последний раз, и тут же вместе со столбом зелёного пламени в камине вновь появился Малфой. Увидев столь потрясающую картину, он ахнул, всплеснул руками и тут же аппарировал в клинику святого Мунго — вызвать колдомедиков для разбушевавшегося приятеля. Нет, никогда Люциус не слышал у Альберта подобного смеха!

На улице залихватски свистел ветер, срывая листья со стройных тополей, растущих в саду. Полная луна зловеще выглядывала из-за плотных туч.

— Бомбарда! Диффиндо! Силенцио! Силенцио! СИЛЕНЦИО!!! — доносилось из окон старого, величественного поместья, и крикам вторил оглушительный неумолкающий смех...

Это длилось недолго. Бригада целителей явилась уже через десять минут. Все, что они увидели — в хлам развороченную гостиную, и в абсолютной тишине рыдающего от злости Ранкорна, сжимающего в руках обломки старой волшебной палочки своего отца.

Доктора в лимонных халатах не без труда усыпили воющего пациента, и едва переведя дух, принялись создавать портал, чтобы переправить колдуна в палату на печально известном пятом этаже. Им предстояла тяжёлая ночь.

* * *

— Справедливость, милые леди! Еще Справедливости!

— А Радость вы продаете?

— Пять кнатов унция, дорогая! Я сам сегодня отмерил себе немного и чувствую себя прекрасно!

— Большое спасибо!

— Не за что! В мире восторжествует Справедливость! Покупайте Справедливость...

...Джордж рассмеялся, стоя у окна и глядя на утренний Косой переулок. Огоньки фонарей рыжими мазками лежали в лужах, небо уже было не по-утреннему темным. Хлопнула форточка, впустив в комнату свежий воздух и обрывки фраз с улицы. Простыня на опустевшей, почти полностью развороченной кровати Фреда с тихим шуршанием сползла на пол. Все просто отлично, подумал Джордж. Хорошее начало хорошего дня. Невольно вспомнился случай, когда на втором курсе брат, упав с метлы, сломал руку, а болела она у него, Джорджа. Так и сегодня. Объявилась некогда исчезнувшая (догадайтесь, после какого случая) особая интуиция, чертово третье око, да плевать, как это называется — и проявилась в полной мере. Хоть тресни. Кто-то нарвался — и это не могло не радовать. Теперь у Джорджа снова был нюх на эти дела. Восстановленная Справедливость размахивает кумачовым знаменем и распродает себя изголодавшимся гражданам, вот как.

Улыбнувшись, Джордж захлопнул дверь комнаты и вышел. До работы было рукой подать — всего два лестничных пролёта. Первое, что он увидел, зайдя в крохотную подсобку — это ноги Верити, сидевшей на столе. Они у неё что надо, в стотысячный раз за два года подумал Джордж, но её сиськи всегда были лучше ног, и — это являлось главной отличительной чертой Верити — несомненно, больше мозгов. О том, чем считать данное обстоятельство — достоинством или недостатком, парень никогда не задумывался.

— Привет, — отреагировав на звук открывающейся двери, Верити отложила газету и радостно улыбнулась Джорджу. Газета. Ко всем чертям, там должно быть что-то интересное. Джордж ухватил несколько свежих, шуршащих листков и сразу увидел одну интересную статейку.

«Альберт Ранкорн — бывший работник Министерства Магии. Когда-то он был главой Отдела магических происшествий и катастроф, но во времена террора Волдеморта перешел в специально созданную Комиссию по учету маггловских выродков. Как и все работники этой, по мнению всего магического сообщества, не побоюсь этого слова, премерзкой организации, по окончании войны Ранкорн был уволен и отдан под суд. Неожиданно для всех приговор оказался оправдательным. С тех пор м-р Ранкорн проживал в своем особняке в Бристоле, не имея работы. В эту ночь, 27 октября 1998 года, м-р Ранкорн был доставлен в больницу святого Мунго. Налицо несомненные повреждения нервной системы в виде бреда и навязчивых идей — экс-работник Министерства утверждает, что сквозь его дымоход вылетали старые газеты, после чего некий голос «возводил грязный поклеп на пожилого человека, никогда в жизни не служившему Темному Лорду». В гостиной особняка м-ра Ранкорна, которую он, очевидно, разрушил сам, и впрямь обнаружились наполовину уничтоженные номера «Ежедневного пророка», в которых говорилось о нескольких случаях так называемых репрессий, производимых во времена диктата т.н. Темного Лорда. Судя по архивам судебных процессов Визенгамота, факт шантажа и унижения по крайней мере одной уважаемой в магическом сообществе семьи (Реджин и Мэри Крокотты) вышеупомянутым м-ром Альбертом Ранкорном доказан целиком и полностью. (Это произошло во многом благодаря показаниям официально признанных Героев Войны, кавалеров ордена Мерлина первой степени Гарри Поттера и Рональда Уизли, а так же кавалерственной дамы ордена Мерлина первой степени Гермионы Грейнджер, бывших свидетелями подобных действий м-ра Ранкорна. Подробнее о деле Крокоттов — в статье «Пророка» под названием «Семья работников Министерства была вынуждена скрываться», № 189.)

— У пациента налицо некоторое помутнение рассудка — и насколько долго оно продлится, пока не понятно, — сообщил действующий лечащий врач госпиталя имени святого Мунго Август Сепсис. — Есть вероятность того, что им овладела мука раскаяния за все содеянное, но лично я сомневаюсь, что с данным индивидуумом может произойти нечто подобное». Как выяснил «Пророк», в ближайшее время м-ра Ранкорна не собираются выписывать из больницы. От себя могу лишь выразить искреннюю надежду на то, что подобные душевные болезни заразны и распространяются на всех лиц, избежавших обвинительного приговора Визенгамота.

Специальный корреспондент Кеннет Таулер

Джордж улыбнулся, пожалуй, своей самой широкой улыбкой за весь день. Вот оно. Не хотелось даже удивляться природе столь острого сегодняшнего чутья. Джордж помнил Ранкорна — крикливый, неприятный мужик. Он собирал информацию обо всех, кто хоть каким-то образом имел отношение к Ордену и общался с грязнокровками. По папочке на каждого мерзкого магглолюбца. Была подобная для отца. И для них с Фредом — одна на двоих. Ничего нового там не было сказано — «антисоциальные, эпатирующие личности, склонные к нарушению государственного порядка, проводящие агитационные работы через рекламу своей мелочной конторы. Подозреваются в контактировании с нежелательным лицом №1». Пометки аналогичного содержания были сделаны в их хогвартском деле, присланном домой сучкой Амбридж сразу после их легендарного отлета. Только тогда вся эта деятельность, конечно, была, не в таком масштабе. Джордж хмыкнул. «Почему вы беспокоитесь о Сами-Знаете-Ком?» На баснословные магазинные налоги, заломленные правительскими крысами, жрала и спала половина Министерства. «Запор, какая сенсация, он захватывает нацию!» Вот уж действительно. Налицо полная моральная деградация и зашоренность сознания. Запор, такая ситуация... Джордж перечитал последнюю строчку статьи. «От себя могу лишь выразить искреннюю надежду на то, что подобные душевные болезни заразны и распространяются на всех лиц, избежавших обвинительного приговора Визенгамота. Специальный корреспондент Кеннет Таулер.» Он хорошо помнил этого самого специального корреспондента. Они были однокурсниками, и когда-то, прямо за два дня перед сдачей СОВ, Фред едва не убил Кенни, подсыпав в его трусы Волдырный Порошок. Образно выражаясь, конечно...

Верити сидела на столе, скрестив руки на груди и покачивая ножкой. Своими большими, густо накрашенными голубыми глазами она смотрела на Джорджа. Смотрела на Джорджа. Раздевала его взглядом. Пожирала.

Почему-то ему стало смешно.

— Читала вот это? — Джордж сунул ей под нос листок.

— Ну да, — Верити пожала плечами. — А что?

— Тебе не кажется, что здесь есть что-то странное? — Джордж испытующе посмотрел на неё.

— Нет, — в еще большем недоумении Верити отложила газету. — А что? — равнодушно повторила она. — Какой-то мужик сбрендил и попал в психушку, разве не ясно?

— Мне — не до конца, — ответил Джордж, запуская пятерню в свои и без того всклокоченные волосы. — Алисия еще не пришла?

— Пришла, — лицо Верити сразу помрачнело. — Обложилась бумажками какими-то, сидит во второй подсобке.... Охота на работу за два часа до открытия идти...

— Все понятно, я пошел, — отрезал Джордж и поспешил к двери.

— Постой! — как-то жалобно окликнула девушка, когда он уже открывал дверь. — Ли вчера отправил сову, просил передать, что хочет съездить в Кингстон и, возможно, его не будет три дня...

— Забей, — хмыкнул Джордж и скрылся.

Верити взяла в руки изрядно помятый им листок и еще раз кинула взгляд на ту статью. Плывущие буквы. Крошечные колдуны в больничных мантиях шастали туда-сюда по колдографии. Ничего особенного!... Из коридора доносился голос Алисии, о чем-то спорящей с Джорджем. Девушка шмыгнула носом и уткнулась лицом в подол шуршащей юбки. Светлые, пахнущие духами, тщательно уложенные кудряшки растрепались.

Ну и что же она делает не так?

* * *

— Еще Блевательных Батончиков?

— Лис, в пятой коробке на третьей полке лежат усовершенствованные Кровопролитные конфеты.... — Что? Верити сегодня будет высчитывать соотношение увеличения доходов и повышения платы за аренду? Не выйдет за прилавок? Отлично, передай ей...

— Защитные Костюмы во второй секции.

— Благодарим за покупку!

Вечность назад — с этого момента прошло примерно полгода — Фред и Джордж-таки торчали за прилавком. Коммуникабельность, мать её. Любовь ко всем покупателям и к пышногрудым покупательницам возраста шестого-седьмого курса Хога в частности. Кстати, нельзя не отметить, что это было взаимно. Теперь стояния у прилавка случались не чаще, чем пару раз в месяц. Джордж как раз раскладывал перед собой коробки с Обморочными орешками, когда входная дверь магазина распахнулась, и внутрь, сверкая фамильными цацками и благоухая лучшим одеколоном, купленным в центре Косого, продефилировал Драко Малфой.

Джордж весело прищурился, вспомнив, как три года назад дал хорошего леща этому хорькообразному. Правда, после было отстранение от квиддича, но оно, видит Мерлин, того стоило. В конце концов, можно было сказать ему спасибо — если бы не это происшествие, они с Фредом, может быть, не разозлились бы должным образом, не стали бы наводить там, в школе полный дистрой, не свалили бы, не открыли бы вовремя магазин и не рубили бы сейчас кучу бабла. Хотя вот именно сейчас Фред ничего не рубит, да, собственно, и никогда уже больше не будет.

На хуй все.

— Три коробки Перуанского порошка Мгновенной тьмы, — капризно протянул Малфой, загибая пальцы, — две Отвлекающих обманки, — белобрысый сдул со лба челку, — и коробку этих ваших фейерверков, уж прости, не удосужился запомнить название...

Джордж скривился и полез под прилавок. Вывалив нужное, он оперся на столешницу, выжидая, пока отпрыск богатейшего и отстойнейшего рода расплатится. Но Малфой то ли где-то растерял свое золотишко, то ли задался святой целью взбесить Джорджа, бесконечно шаря по карманам и нарочито громко звеня монетами. Скорее, второе.

— Как дела, Уизли? — опять протянул он, наконец, высыпав на прилавок галлеоны, — Неужели бизнес пошатнулся? Смотрю, подевались куда-то все твои...

— Слушай, Малфой, — ухмыляясь, оборвал его Джордж, — а почему ты не в школе? Помнишь своего дружка Монтегю? Ходят слухи, что ты и подобные тебе там сейчас отправляются на ту же парашу, что и он, разве нет?

— Да ну? — хорек покраснел, но тут же собрался, повесив на своё лицо обычную самодовольную гримасу. — А что же ты тогда на кладбище, вместе со своим братцем...как его...Джордж? Фред...прости, не считаю нужным знать в лицо всех Висельников — не отправился? Остальных нищебродов некому будет кормить?

Раздался глухой стук и вопль. Парочка девиц, отирающихся у стеллажей с приворотными зельями, тоненько взвизгнули на разные лады и смылись, хлопнув дверью. С прилавка, грохоча и звеня, посыпались коробки и галлеоны.

С каменным лицом Джордж держал за воротник мантии Малфоя, красного, как рак. Слизеринец, тяжело дыша, навис над прилавком. По его саднившему подбородку противной тягучей нитью стекала слюна и капала на столешницу. Пара секунд — словно пыльный мешок, Малфой снова обрушился на прилавок и проехался по нему, оставив за собой кровавый след.

— Пошёл на хуй, — прохрипел Малфой, подняв распухшее лицо. Договорить не успел — последовал новый удар.

— Это тебе от имени Фреда, — меланхолично произнес Джордж, прижав аристократишку мордой к столу. — Судьба, не находишь — во второй раз за двоих справляюсь...

— РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО, ДЖОРДЖ!!! — закричала невесть откуда появившаяся Алисия. За её спиной стояла белая как мел Верити и только прижимала ладони ко рту. Когда тело Малфоя в очередной раз с грохотом приземлилось на прилавок, девушки кинулись к Джорджу и попытались оттащить его от окровавленного блондина, тряпичной куклой мотавшегося в руках парня.

— Отпусти, пожалуйста, — прошептала Верити, заливаясь слезами.

— Я убью этого мудака, — зло усмехнулся Джордж, высвобождая рукав из рук Алисии.

Кто-то из немногочисленных зевак по ту сторону прилавка охнул. Снова хлопнула дверь — ещё одни особо впечатлительные решили смыться.

— Уизли!!! — вновь заорала Алисия, попытавшись пнуть его под колено. — Если ты его не выпустишь, то мне точно станет насрать, и я вызову сюда Аврорат... Может, и журналюги, как это обычно бывает, подоспеют — вы же оба этого хотите, да?

Руки Джорджа уже сомкнулись на шее Малфоя, и тот издал жуткий хрип. Опять из его рта потянулась толстая веревка слюны, в этот раз попав на мантию Джорджа.

— Считаю до трех!!! — срывающимся голосом провозгласила Алисия, вытащив, наконец, палочку. Рыжий брезгливо посмотрел на перепачканный рукав и разжал руки. В последний раз Малфой грохнулся на столешницу.

— Слизень, — скривился Джордж и шумно сплюнул на пол, чуть не попав на туфлю Верити. Та с абсолютно несчастным лицом вновь разревелась и убежала в подсобку. — Рот-помойка. Жизнь тебя ничему не учит. Ничего, я надеюсь, что чуть позже ты сгниёшь от наследственного драконьего сифилиса.

— Не обольщайся, Висельник, — процедил Малфой, поднимаясь, — У меня-то всё в порядке. А ты уже не в своём уме, а дальше будет только хуже. Кто же будет управлять всем этим сбродищем, когда ты отправишься на пятый этаж к святому Мунго? Такие большие деньги не терпят тех, кто не дружит с головой, — добавил он, вытирая лицо платком.

— Так, пупсик, тебе мало? — рявкнул Джордж, закатав рукава. — Лучше прямой разворот на сто восемьдесят градусов — и учти, в этом магазине ничего не получишь ни ты, ни любой из твоей паршивой семейки. До десятого колена!

— Больно надо, — парировал блондин, ковыляя по направлению к двери.

— Иди-иди, Клуб Слизней зовет, — фыркнул Уизли, взмахивая палочкой.

Едва Малфой и оставшаяся пара человек исчезла, на двери магазина оказалась табличка «Закрыто».

— Это ты зря, — дрожащим голосом сказала Алисия. — Мы с Верити постоим...

— Толку от неё, — буркнул Джордж, поднимая с пола рассыпавшиеся Отвлекающие обманки. — Готов поспорить — сидит в подсобке, ревет белугой.

— Зелья попьет, не переломится, — Алисия потерла виски и вздохнула. — Смотреть на тебя не хочу, Уизли. Иди.

— Уже несусь, — хмыкнул он, вылезая из-за прилавка в торговый зал. — Напиши Ли, пускай возвращается поскорее, — добавил Джордж, уходя.

Лис кивнула, и, как только дверь захлопнулась в последний раз, она сползла по прилавку на пол, наколдовала огонь и прикурила от палочки, стряхивая пепел прямо на плитку. Голова нещадно раскалывалась, перед глазами все плыло — черт подери идиота Джорджа, эту идиотскую работу и идиотский мир, который нещадно ебет её даже сейчас, когда ей почти двадцать один — чертово совершеннолетие у магглов. Нет, всё не так, убеждала себя Лис. Всё хорошо. Всё замечательно. Все проблемы позади — ведь она давным-давно окончила школу и свалила от родителей, заодно пережив целую войну, и даже тот, кого она любила последние пять лет, больше её не кинет...

* * *

В «Дырявом котле» Джордж пересек зал, и, кивнув протирающему стаканы Тому, сразу направился к камину. Зачерпнув щепотку летучего пороха, он шепнул: «Нора» — и столб зеленого пламени унес его домой. Там никого не было — это Джордж понял сразу. Наверное, родители уехали в гости. Он вошёл в непривычно тихую кухню.

Здесь почти ничего не поменялось за все эти годы, кроме, наверное, того, что теперь полуоткрытый кухонный шкафчик манил Джорджа спрятанной бутылкой Огденского огневиски, а не пакетиками драже «Берти Боттс» и шоколадными лягушками, которые, впрочем, оказывались там довольно редко. Взяв то, что ему нужно, Джордж тихо поднялся наверх. Стеклянное горлышко приятно холодило еще горевшие огнем руки.

Прошел час. Мир расплывался и собирался внутри стакана с янтарно-желтой жидкостью. Фред улыбался и махал Джорджу с фотки, приклеенной на стену их общей комнаты на третьем этаже. Джи засыпал сразу на двух узких, составленных вместе кроватях, даже забыв снять ботинки. Когда кровати перестали качаться, подобно лодке, и он уже почти пребывал в мире снов, где-то сверху повеяло холодком, и будто бы кто-то шепнул ему — «Спасибо». За что? Джордж улыбнулся и засопел. За окном садилось солнце. С неба падал сухой, редкий снег.

И таял, не долетая до земли.