Новое прошлое и старая жизнь (гет)

Большой Зал почти не изменился, практически не пострадав во время битвы за Хогвартс. Студентов в этом году было значительно меньше обычного: многие семьи магического сообщества покинули пределы Соединенного Королевства. Все сидели за столами, лениво переговариваясь. Основной темой для обсуждения был вопрос о новом директоре, хотя вероятность того, что на этот пост назначат кого-нибудь кроме профессора МакГонагалл, была минимальной.

Под потолком мерцали звезды, и это действовало успокаивающе. Хогвартс восстанавливался, его магия возрождалась. В каждом камне чувствовалась мощь и власть, это ощущение возникало даже при одном лишь взгляде на замок.

Когда трое друзей вошли в зал, сразу же послышались аплодисменты и одобрительный гомон. Ребята прошагали к своему столу и, сев, осмотрелись: из всего их окружения в школу вернулись лишь Невилл, Луна, Симус и Джинни. Многие уехали с родителями в другие страны или просто решили закончить обучение дома. Правда, ещё некоторых ребят из ОД Гарри всё-таки видел ещё поезде.

Парень посмотрел на слизеринский стол и про себя отметил, что его, в отличие от Рона, ставшего пунцовым от возмущения, не разозлило появление в Хогвартсе Драко Малфоя.

— Как этому хорьку в голову могло прийти здесь появиться?! — закипел Уизли. — Он же… — закончить парень не успел. — Поток слов, исполненный презрения и злости, благополучно остановил локоть Гермионы, с характерным звуком врезавшийся ему в ребра.

— Перестань. Война закончилась, и, между прочим, его семья тоже кое-что для этого сделала.

— О да, давайте теперь создадим общество по защите Малфоев! Жаль, правда, что название ГАВНЭ принадлежит другому, пусть и не столь популярному сообществу. — Рон недовольно отвернулся.

Гермиона растерянно посмотрела на друга, а теперь и парня. Её глаза наполнились слезами, но она промолчала. Джинни обняла подругу и шепнула что-то подбадривающее.

Рон никогда не отличался ни чувством такта, ни умением держать себя в руках, и Гарри не раз приходилось выслушивать жалобы Гермионы. Но одно можно было сказать с уверенностью: Рон был верным товарищем, поэтому все его недостатки с лихвой окупались его преданностью.

Когда Гермиона успокоилась, Джинни снова обратила взор к Гарри, и он почувствовал, как её ладонь робко легла сверху на его руку. Вдруг стало так тепло и спокойно на душе, все страхи отступили, как дементоры перед Патронусом. Поттер улыбнулся и подвинулся чуть ближе. Он никогда не отличался особым умением общаться с девушками, но сейчас всё получалось само собой, словно так и надо.

— Пусть праздник сегодня будет просто праздником, — прошептала Джинни, положив голову Гарри на плечо, — мы ведь так устали.

Рука парня легла на её талию, он притянул подругу ближе, тем самым выражая немое согласие.

* * *

В этот момент в зал вошла профессор МакГонагалл. Её появление было встречено радостными криками и аплодисментами. Женщина окинула присутствующих благодарным взглядом и объявила о начале распределения.

Внесли потрепанную шляпу, и та принялась за работу. Больше всего детей попало на Хаффлпафф и Равенкло. Потом были назначены старосты: Гермиона Грейнджер и Драко Малфой. И если первая сорвала бурные овации, от которых ей хотелось убежать как можно дальше, желательно в туалет к плаксе Миртл, то назначение второго сопровождалось жидкими хлопками, и лишь Гарри ободряюще ему улыбнулся. Потом профессор представила всем новых преподавателей: по ЗОТИ — Билла Уизли и по прорицаниям — Аликсию Тринвуд.

Закончив с официальной частью, профессор МакГонагалл встала:

— Друзья мои, — начала она, — этот год уникальный в истории Хогвартса. Все мы прекрасно знаем, что произошло в прошлом учебном году. И сейчас здесь есть люди, которых я видела сквозь заклятия, в руинах, во время Битвы. Многих мы уже никогда больше не увидим, — ученики затихли, лишь кое-где раздались всхлипывания, — но мы должны жить дальше и думать о будущем. Я горжусь каждым, кто принимал участие в Войне или просто верил, что Волдеморт будет повержен.

По залу пронесся судорожный вздох.

— Я бы хотела, — продолжила директор, — чтобы сегодня речь, посвящённую памяти погибших и славе выживших, произнёс мистер Поттер.

Раздался звук отодвигаемого стула. Гарри встал и растерянно кивнул, подозревая, что ничего особо умного сказать не сможет. Тем не менее он прошёл к учительскому столу и повернулся лицом к залу. Все замерли.

— Я, наверное, не отличаюсь умением говорить долго и красиво, но я постараюсь сказать самое главное. Война не обошла стороной никого, она оставила свой след вот здесь, — Гарри положил руку на сердце. — Она осталась в глазах тех, кто её видел. Но она заставила меня понять, что лишь все вместе мы способны преодолеть любые трудности.

Он замолчал. Пафосные слова, присущие магическим чиновникам и популистам, застряли у него в горле. Все это пустые выражения, которые принято говорить на конференциях и судах Визенгамота. Он слышал сам себя и сам себе был противен. Гарри окинул взглядом зал. Зачем он вернулся? Зачем вернулись они? Делать вид, что происходившее с ними последний год, никак не повлияло на их жизни? Он сморщился и потер пальцем переносицу. Надо что-то сказать. Все от него этого ждут. И это ожидание, как и любые другие, ему порядком осточертели.

— Я... — продолжил он. — Мне кажется, тут нечего говорить, на самом деле. Мы не вернем тех, кто погиб. Не вернем чувство безопасности и надежд, которые мы строили еще год назад. Произошедшее с нами всеми просто чудовищно. Но единственное, что мы можем сделать, — это попытаться жить дальше. Для этого и мы вернулись, верно?

Кто-то начал неуверенно хлопать, но Гарри жестом остановил их.

— Все вы знаете имена павших героев, но об одном человеке я хотел бы сказать немного больше.

МакГонагалл, как никто другой, понимала Гарри в его желании загладить вину перед профессором Снейпом, хоть и считала это избыточным. На самом деле, практически любой в этом зале слышал эту речь, пусть и проникновенную и искреннюю, много раз. Ее повторение было излишним. Но все продолжали слушать, хотя бы из уважению к человеку, благодаря которому в магическом мире постепенно возвращалось равновесие.

Гарри говорил и говорил, воскрешая в памяти глаза профессора Снейпа, такие пустые, такие обречённые. Где-то в зале находились два человека, которые без лишних слов понимали, зачем Гарри нужна эта исповедь. Снова.

— …и нет дня, чтобы я не вспомнил подвиг профессора, его самоотверженность. Для меня он останется на всю жизнь одним из величайших…

Вдруг зал ахнул, и тут же наступила такая тишина, что стало слышно, как горят свечи.

Гарри замолчал и стал судорожно искать причину такой реакции.

— Благодарю Вас за столь лестные слова, мистер Поттер, — раздался вкрадчивый голос «героя-покойника». — И они звучат также пафосно, как первую тысячу раз.