С точки зрения вечности (гет)

Большими тихими дорогами,

Все расширяющимися кругами…

– Ты решила уехать…

– Просто пожить в мире маглов

– И что ты там собираешься делать?

– Найду работу, квартиру, себя…надеюсь…

– Чего же тебе здесь не хватает?

– НЕ ЗНАЮ! Неужели, если бы знала, все это происходило бы здесь, сейчас и со мной?

– Ну, если учесть, что с тобой вечно что-то происходит…

– Главное в нашем деле, подруга, – это вовремя морально поддержать…

– А я не поддержать сюда пришла, если уж на то пошло, то с поддержать – это к Гарри, ты же его кинула, а не наоборот. – Гермиона Грейнжер гневно сверкала глазами.

– Это у тебя сто процентов верных решений, а не у меня, это ты всегда знаешь, как поступать, а вот я иногда путаюсь,… вернее всегда путаюсь…

– Но ты же его любишь…

– Забавно, я этого наверняка не знаю, зато ты берешься утверждать!

–Да…Джинни, ты оказывается права, тебе надо уехать, желательно на другую планету, как следует проветрить мозги, чтобы выбить из них всю дурь, и перекрасить волосы, чтобы перекись восстановила таки у тебя весь кислотно-щелочной баланс, – Гермиона остановилась, чтобы передохнуть, – я просто отказываюсь тебя понимать, чего тебе от жизни еще надо?

– Имея не ценим, потерявши плачем… я знаю, что возможно еще поплачу, но не могу по-другому – это мой выбор, понимаешь…

– Нет, но что делать…

– Перекрасить мне волосы?!

– Только через мой труп, рыжей тебе лучше всего!

– …Я еще не знаю в каком городе буду жить, но совам же это не помеха…

– Тогда переходим в режим общения по переписке

– Гермиона Грейнжер, ты …спасибо тебе…

Нет, у нее была волшебная палочка…на всякий…по привычке, хотя она знала, что не воспользуется ею, даже если придется очень туго. Почему? Она не могла этого объяснить, просто знала это с какой-то отрешенной уверенностью, за которую медленно, но верно начинала себя ненавидеть. Это ужасное чувство – знать, но не мочь объяснить, причем если бы кому-то, так самой же себе не мочь… Какая-то зарисовка из жизни творческих импотентов, комичная до драматических слез. Ой как же это все трудно оказывается, быть честной самой с собой, как же это оказывается никому не нужно, в первую очередь тебе, а Гермиона то права была, оказывается, так вот.

– Если это мой дом, я торжественно обещаю завыть на луну от волчьей тоски, – прервала свои размышления Джинни, старательно сверяя адрес на письме из агентства с тем что некогда было табличкой с адресом. На табличке красовались надписи разного рода: от нечитабельного по причине перегруженности художественными элементами "Дэн" и до Алекса, который любит Анну, как в лучших традициях данного жанра народного творчества.

Это был ее дом, дом № 8 по улице с холодным названием.

Дом – это там, где ты чувствуешь себя под защитой. Ее квартира такого чувства не давала, хотя худшие ожидания Джинни все-таки не оправдались. Это был далеко не центр города, но и не окраина, наводящая ужас, часов так до 7 утра и сразу после 6 вечера. Окна выходили на залив реки, делящей город четко пополам, две аккуратные комнаты, большая кровать на половину спальни, кресло-качалка и некое подобие кухни – так сегодня, оказывается, прячутся от жизни.

За окнами шел февраль, а по другую их сторону была щемящая грусть, которую мы, по-современному, поспешили бы назвать депрессией. Люди склонны клеить поверхностные ярлыки – инакомыслящих они изгоняют из своей песочницы, или те сами уходят, не выдерживая приторного счастья.

Джинни нашла работу… Магглы не отличаются от волшебников, они еще хуже и еще поверхностней, а может просто это настроение такое, и хуже, как раз не они, а она. Работа-дом-работа… люди придумали идеальный маршрут побега от самого себя, только не учли его замкнутости.

Корпоративная вечеринка: замечательное место почувствовать, как тоска тебя покидает. Джинни почти молилась на этот вечер, надеялась на что-то такое, что поможет найти правильную дорогу, и , хотя прошло еще очень мало времени ее добровольного изгнания, она верила, она ждала, она светилась, она заклинала перемены хотя бы пройти рядом, задать вектор движения, принести с собой надежду на хепиэнд.

Ресторан спрятался в хитросплетении внутренних двориков, проходов и арочек. Зал был оформлен в подкупающем своей простотой матросском стиле: деревянные чуть грубоватые столы, низкие лампы на тросах, штурвалы, рыбьи чучела по стенам и старый якорь в конце зала. В придачу ко всему самый обширный ассортимент сортов пива, хотя и не без некоторой изысканности во всем остальном меню. Джинни смеялась… Радость по каким-то необъяснимым причинам поселилась у нее на плече, заражая собой и всех окружающих. Может от того, что ей очень хотелось этой радости, настолько, что она ее себе и наколдовала, а может милосердные небеса промотали пленку ее жизни чуть вперед и увидели что-то, что заставило их подарить девушке это беззаботное мгновение. Как бы то ни было, но это был тот день, который по блеску в глазах назначает тебя на сегодняшний вечер королевой, и тоненькой рыжеволосой Джин осталось только благосклонно принять себе на голову корону… Все-таки полезная это штука – день рождения фирмы.

– Я очень рада Джинни, что вы , не проработав с нами и месяца, согласились прийти, – бухгалтер Дана, сразу прониклась симпатией к новенькой, – многие считают себя чужими, боятся прийти и затягивают свое знакомство с коллективом.

– Я тоже пока еще считаю… Просто я недавно в городе, работаю по рекомендации дальнего друга, никого здесь не знаю и не совсем тяжела на подъем – вот такая вот солянка обстоятельств.

– И слава Богу, без вас было бы втрое скучнее…

– Ну…иногда на меня находит…

Дана саркастически приподняла бровь.

– Правда не надолго…

Саркастическая бровь осталась наверху:

– Тогда будем считать, что нам сегодня повезло… Уникальное по своей новизне предложение: господа и дамы, а поедемте-ка в клуб!

Клуб встретил их, как обычно встречает ночная жизнь: очередь, большое скопление людей, громкая музыка, вспышки света, желание двигаться, оставив все остальное за пределами здесь-и-сейчас, и барная стойка с шоу коктейлей. Клуб встретил их своей расслабленной беззаботностью, клуб встретил их…и затянул в водоворот ночной жизни, не оставив малейшего шанса на спасение.

Как же давно Джинни не ощущала этой безрассудной свободы… Она затягивала настолько, что девушка сама себя не узнавала. Вряд ли в обычной жизни мы позволяем себе столько открытости, а в ночной… почему бы и нет, в конце то концов?!

Настойчиво хотелось праздника, а этот менеджер из соседнего отдела был очень даже очень даже… Настойчиво хотелось праздника, похоже, и менеджеру из соседнего отдела… Что они вытворяли на танцполе… но вину можно свалить и на пару-тройку Маргарит, запитых Голубой Лагуной, а если совесть не заткнется, то можно прибавить в список Tequila Sun Rise.

Джинни была почти счастлива, но ведь почти – не считается, и это почти пришло в лице менеджера из соседнего отдела, который совсем не романтично потащил ее в близлежащий туалет…

Праздника не получилось. Это стало понятно в мгновение, за которое успела разбиться призрачная надежда на то, что светлая полоса в ее жизни все же настала, это стало понятно в мгновение, в которое Джинни натягивала на себя куртку и выбегала на улицу.

На ее носу растаяла редкая февральская снежинка. Растаяла и принесла с собой горькую улыбку о несбывшихся пока что мечтах.

— Ничего, все еще впереди, – успокоила себя Джинни, шморгнув носом, – все еще впереди, только где это впереди…

Она так искала этой новизны излечения и порядка в собственной голове, что совсем не хотелось ждать… Редкие февральские снежинки таяли в ее волосах, от бесцельной ходьбы по небезопасным ночным улицам становилось все холоднее и тревожнее, но от неимения альтернативы (откуда потомственной магичке иметь опыт ловли такси на безлюдных ночных улицах?!) Джинни брела вперед. Никакой магии, она не будет трансгрессировать! Лед на дороге припорошило снегом, скрыв опасные зоны… Никакой магии! Снежинки танцевали в оранжевом свете уличного фонаря… Никакой магии! Она догадывалась, что каблуки записались в список ее проклятий… Никакой ма… Каблук пошел юзом… "Хреновая из меня фигуристка" – успела подумать Джинни, потом что-то немилосердно хрустнуло, потом она неуклюже свалилась на лед, чуть проехалась, благодаря инерции и скользкому льду, и замерла, боясь шевельнуться… Приземлилась она напротив очередного клуба, которые пополнили список проклятий вслед за каблуками… Каблуками…, кажется Джинни догадалась, что только что хрустнуло… "Ненавижу каблуки, – философски заметила Джиневра Уизли, поудобнее усаживаясь на обледенелом асфальте, – особенно левые, – предательски захотелось плакать, – особенно сломанные". Вдруг что-то, вернее кто-то, резко потянул ее вверх. "Как тряпичную куклу," – успела подумать Джинни.

— С тобой все в порядке? – прозвучал самый глупый и банальный в мире вопрос.

Джинни отрицательно покачала головой… И, чтобы не повторить свой полет снова, по причине отсутствия устойчивости на одном целом каблуке, оперлась на плечо в темном пальто…

— Сломала каблук? – вопросительно-утвердительно произнесло низким бархатным голосом пальто, – значит скоро замуж выйдешь. Тебе куда?

— Домой, – пролепетала Джинни.

— Домой так домой, – констатировало факт пальто и подхватило Уизли на руки, – чтобы попасть домой придется все-таки пройти стадию такси, иначе, в ночь, далеко мы в этом деле не продвинемся.

Пальто оказалось высоким спортивным брюнетом с забавно торчащей челкой и глазами цвета февраля. Пальто, вернее высокий брюнет, с легкостью куда-то ее потащил.

— От него пахнет дорогими духами вперемешку с запахом не менее дорогих сигарет и еще корицей, – поймала себя на мысли Джинни, – интересно, куда же он все-таки меня тащит?

Загадочность развеялась, когда брюнет усадил ее в такси и приказал водителю везти даму домой… На прощание Джинни улыбнулась своему галантному спасителю и еще раз заглянула в февральские глаза, глаза поймали ее улыбку, а брюнет шутливо козырнул… В памяти Джинни что-то дернулось, и на мгновение февральская прохлада глаз показалась знакомой, но лишь на мгновение и, вот именно, что показалась, – она не могла его знать, она почти никого не знала в маггловском мире. И этот парень – просто случайный прохожий, лучик галантного света в темном царстве этого вечера…

Такси укатило по ночной улице.