У семи нянек, или Чем бы дитя ни тешилось! (гет)

Гарри Поттер зарылся лицом в густые каштановые волосы и с наслаждением вдохнул желанный аромат.

— Гарри-и, я спать хочу, — чуть хриплым со сна голосом пробормотала Гермиона, натягивая на себя одеяло и зарываясь в него по самую макушку.

— А я, что? — шепотом отозвался парень. — Я ничего, спи на здоровье. Это я так…

— А-а-а… так. А я решила, что ты опять пристаешь, маньяк ненасытный…Мы и так уже день с ночью перепутали. А все ты...

Девушка шмыгнула носом и легко засопела.

«Маньяк ненасытный, — задохнулся от счастья и гордости Гарри, — да, я такой! Еще бы не быть маньяком с такой девчонкой!»

Он еще раз вдохнул полной грудью манящий и пьянящий аромат волос Гермионы и откинулся на подушки, отдавшись своим немного бессвязным, но в целом очень приятным мыслям и воспоминаниям…

Все складывалось очень хорошо!

Да-с, сэр-р-р-ры! Все складывалось просто прекрасно!

Третий семестр седьмого курса позади. Правда, сам курс зачем-то растянули на целых два года. Но это — эхо войны. Не до учебы было.

Позади дикая зубрежка и зубодробительные задания по всем предметам. Ежедневные придирки и занудство Гермионы — тоже позади. Правда, он знает, что впереди еще полгода таких же мучений, которые увенчаются своим апогеем во время сдачи ЖАБА, но… об этом сейчас лучше не думать, ибо…

Тут Гарри зажмурился от счастья.

Ибо, впереди почти три недели рождественских и новогодних каникул, которые Гермиона согласилась провести у него в гостях. У него!

У Гарри Поттера в его личном особняке на площади Гримо в Лондоне!

Парень шмыгнул носом от избытка чувств не хуже Гермионы.

И как это у него получилось ее уговорить? Уму нерастяжимо!

И как это сама Гермиона уговорила согласиться на такое своих родителей? Это вообще на грани фантастики, потому что, когда дело касается ее родителей — колдовство тут точно бессильно!

Но факты — упрямая вещь.

Они вдвоем на Гримо. В чудовищной по размерам спальне, на чудовищной по размерам кровати, с чудовищным по помпезности балдахином, украшенным золотыми кистями и (вдумайтесь только!) розовыми рюшечками!

Это работа Кикимера, между прочим.

Старый эльф то ли свыкся с мыслью о том, что его хозяин выбрал себе маглорожденную (грязнокровку, ага), то ли его устроило обещание Поттера уважить старика и отчекрыжить ему голову, когда тому придет время уходить на вечный покой.

Дементор знает, что там творится в голове у этого плешивого и кривоногого лупоглазика, но все самовольство и непослушание домовика уже давно сошли на нет.

Кстати, оторвать голову эльфу Гарри пообещал в некоторой запальчивости, пытаясь отучить его называть Гермиону грязнокровкой, но Кикимер интерпретировал угрозу хозяина в нужном для себя ключе, да еще и скрепил ее своей магией. Теперь Гарри с некоторым содроганием иногда вспоминал о том, что ему предстоит со временем, и даже пытался наводить справки, нельзя ли передать такую печальную честь кому-нибудь другому?

«Можно! — ответили ему в журнале «Колдуй баба, колдуй дед». — Передайте нашему издательству все права на свое магическое наследство вместе со всеми обременениями, включая отрезание головы эльфа, и будет вам счастье!»

Ага, нашли дурака!

Это наследство Поттер получил из рук Сириуса Блэка, который свалил из магической Британии вообще, и с Гримо 12 в частности, сразу после того, как исчез Воландеморт, и Дамблдор распустил свой орден Феникса. Видели бы вы бешеные от счастья или счастливые от бешенства глаза Бродяги, стоящего на палубе Летучего Голландца и машущего им пиратской треуголкой!

И минуло тому уже два года…

Суетливое было время, улыбнулся про себя Гарри.

Гермиона вдруг задержала дыхание, словно услышала мысли парня. Он слегка напрягся в надежде, что она просыпается, но девушка вновь задышала ровно, и Гарри вернулся к своим размышлениям.

А время тогда и впрямь было суетливое.

После памятного Рождества с Амортенцией и Любовью пополам, Воландеморт бросил своих соратников и исчез. Слуги его немедленно разбежались и забились по разным щелям как тараканы от кипятка. Костлявая рука смерти на горле магического сообщества разжалась. Но, несмотря на все увещевания Дамблдора, магический мир не верил в свое избавление и шарахался от любой тени или даже намека на возвращение Лорда. Если верить газетам того времени, то за первые полгода Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, напал на министерство и взял аврорат к ногтю не менее шестисот шестидесяти шести раз! И это по самым умеренным подсчетам, из которых были выкинуты все подобные сообщения «одной строкой». Всеобщая паника на целый год стала перманентным состоянием магического мира, а Хогвартс превратился в проходной двор для авроров и спецагентов всех мастей и расцветки.

В то время популярность Избранного взлетела до небес. Все магическое сообщество с надеждой моргало на Поттера, вербально и невербально вопрошая его: «Парень, ты-то что скажешь? Ждать нам возвращения этого… Того-Кого-Нельзя-Было-Называть-Да-И-Сейчас-Рисковать-Не-Стоит? Или не ждать? И если ОН заявится, то ты с ним справишься, друг ситный? Или нам свои потайные землянки докапывать от греха?

Поддерживаемый Дамблдором Гарри уверенно заявлял, что Воландеморт не вернется. Что можно спокойно возвращаться к мирной жизни, но… ему не очень-то верили. А не очень верили, потому что почти не слушали. А почти не слушали, потому что при первых же звуках имени «Воландеморт», бестрепетно произносимого самоуверенным гриффиндорцем, вся магическая нация дружно затыкала уши пальцами. От страха.

В результате вскоре оперившееся министерство вполне успешно заткнуло рот Дамблдору и его золотому мальчику, и начало увлекательную погоню за главным злодеем. А благодарное магическое сообщество, получившее взамен безопасности безразмерное и бесконечное реалити-шоу, подняло рейтинги властей выше колец на поле для квиддича.

И Гарри плюнул на политику и сосредоточился на делах сердечных.

Он покосился на пышную гриву рядом с собой. Вот они его дела сердечные. Сопят в две дырочки. Укатали сивку крутые горки. То есть он сам и укатал — «маньяк ненасытный».

Чувствуя воодушевление в чреслах, Гарри потянулся под одеялом к наиболее теплым, мягким и нежным местам девушки, чтобы ненавязчиво напомнить подруге о своем существовании, как вдруг из камина раздалось невнятное бульканье…

* * *

Северус Снейп сидел за столом из мореного дуба. Кроме этого стола, кресла и десятка книжных шкафов другой мебели в его доме в Паучьем Тупике не было.

На столе перед ним стояла початая бутыль огневиски и один стакан с массивным дюймовым дном.

Профессор зельеварения и декан факультета Слизерин «праздновал» свое одиночество.

— И как же так получается? — бормотал он вслух, таращась на стакан. — Ненавижу преподавать, не люблю управлять факультетом, не терплю детей с их инфантильностью и идиотизмом, а вот, поди ж ты. Альбус выпроводил всех студентов и педагогов из школы, и я сижу здесь на Рождество, как будто уже лето наступило…

Он сжал пальцы на стакане и опрокинул в себя очередной глоток виски.

— Ненавижу лето! — высказался он, скривившись, и впал тяжелую прострацию…

Вдруг в камине за его спиной что-то забулькало.

— Что такое? — с недоумением обернулся Снейп и вдруг вскочил. — Ах, дементор, все побери!

Зельевар швырнул недопитый стакан на стол и черной молнией выскочил из кресла…

* * *

— Он уже два года, как самый богатый человек в мире маглов!

— Как там его, напомни еще раз…

— Билл Гейтс!

— Билл, значит… а это интересно, братец Фред.

— А я тебе что толкую? У него денег не меряно, янки есть янки. Он на своей операционной системе денег сделал больше, чем все производители компьютеров вместе взятые!

— Ты хочешь сказать, что интеллектуальный продукт…

— Стоит дороже и покупается лучше, чем вся эта электронная требуха! Маглы ее вообще «железом» называют.

— И ты хочешь, чтобы мы…

— Перестали возиться с нашим магическим «железом» и занялись бы интеллектуальным продуктом!

— Ага. А чем конкретно будем заниматься, ты придумал?

— Еще нет, — вздохнул Фред, — кое-какие мысли есть, но не очень яркие.

— Ну, например?

— Ну, можно было бы справочник по заклинаниям сделать с удаленным доступом по Сквозному зеркалу.

— Зачем? Есть же такие в виде книги?

— Листать и искать долго. Намного быстрее получалось бы.

— Хм… А еще мысли есть?

— Ну-у-у, можно было бы организовать центр приема заявок на поставку продуктов и товаров.

— Через Сквозное зеркало?

— Ага.

— Не выйдет, братец. Не доверят маги нам свои Сквозные зеркала, и не надейся. Да и идейки твои — так себе. Лопатой не загребешь.

— А кто сейчас гребет лопатой? Времена не те.

Джордж открыл рот, чтобы возразить брату, но тут из камина раздался громкий неприличный звук.

— Не понял. Дернуло так, словно поблизости Пивз обосрался! Твоя работа?

— Черт, это я по пьяни пошутить хотел и сигнал в камине заменил.

— Какой именно сигнал?

— А я помню? Это, кажется, после корпоратива было… или на Хэллоуин… лысый Мерлин! Это же сигнал тревоги от Дамблдора! Быстрее, Джордж!

* * *

Драко бочком вылез из Лютного переулка на Косую аллею и, сделав лицо человека, попавшего туда по ошибке, неторопливо пошел вдоль красочно наряженных лавок и павильончиков.

Почтенная публика уже поредела. Все торопились к себе домой, провести последние часы перед Рождеством в кругу семьи, готовя для своих домочадцев на утро нехитрые подарки.

Драко еще раз осмотрелся, проверяя отсутствие слежки, и приготовился к аппарации, как вдруг сильный толчок в спину заставил его ничком растянуться на заснеженной мостовой.

— Ой, простите! — раздался над ним писклявый голосок.

Драко мысленно выругался, встал на четвереньки и выпрямился, вытряхивая снег из рукавов.

Над ним стояла тщедушная на вид девчонка лет десяти-одиннадцати от роду. Глядя на нее, никак не верилось, что это субтильное существо может так толкаться. Если только ее саму не пнул какой-нибудь случайный тролль. Горный.

На всякий случай Драко осмотрелся по сторонам. Тролля не было. И вообще поблизости никого не было, кроме этой дурочки с веснушчатой рожей.

— Ну, чего уставился? — хрипловатым недетским голосом негромко поинтересовалась вдруг девчушка. — Поздоровайся с теткой, Драко!

Баммм!

Это же Белатрисса Лестрейндж, портретами которой заклеены все розыскные таблоиды аврората!

— Здравствуйте, тетя, — Драко кинуло в дрожь.

Если его поймают в обществе тетки, то его мать дождется своей настойки на тарантулах лет через десять! И угораздило же ее ревматизму разыграться так не вовремя.

— Улыбайся, придурок, — прошипела девчушка-Белла, настороженно наблюдая за прохожими. — И слушай меня внимательно! Под любым предлогом сегодня же вернись в Хогвартс.

— Что?

— Заткнись и не перебивай! Присмотришь там за своим кузеном.

— Каким кузеном?

— Заткнись, говорю. Там узнаешь. Будешь его оберегать и защищать. И даже близко к нему не подпускай грязнокровок и предателей крови…

— Но я…

— И Дамблдору не давай ему морочить голову своей любовью-морковью. Понял? Твой крестный тебе поможет…

— Но…

— Его попросит об этом Тот-О-Ком-Ты-Догадаешься-Сам. А тебя настоятельно прошу я. Настоятельно прошу, улавливаешь, придурок малфоевский?

— Но я не…

— Все! Я тебе все сказала, племянничек. И заткнись, к нам подходят. Чтобы сегодня же ты был в Хогвартсе!

Девчушка сменила свирепую гримасу на глуповатую улыбку и, весело мурлыкая песенку, направилась в сторону Лютного Переулка. Она подпрыгивала и довольно громко пела:

«Я маленькая девочка

Играю и пою!

Я Мерлина не видела,

Но я его люблю!»

Драко встал и, отряхивая колени, с тоской подумал:

«Ну вот, началось! Опять началось. И опять под Рождество!»

* * *

Прорываясь без пароля в кабинет директора, зельевар привычно защищал промежность от удара каменного крыла горгульи. Но на этот раз каменное чудище вдруг поменяло тактику и плюнуло ему в лоб острым камнем!

Размазав мерзавку в пыль, Снейп взлетел вверх по вращающейся лестнице и ворвался в кабинет директора Хогвартса…

Кресло директора пустовало.

Точнее ему так показалось с первого взгляда, но окинув взглядом кабинет директора и вернувшись к его столу, он заметил над столешницей чью-то склоненную маленькую черноволосую головку.

Маленький ребенок? В кабинете Дамблдора? Бред какой-то. Или это сам директор после какого-нибудь неудачного опыта? Доэкспериментировался белобородый?

В этот момент ребенок поднял голову и уставился на Снейпа.

— Э-э-э… здравствуй, — скривил подобие улыбки Снейп, — а где профессор Дамблдор?

Малыш глядел на него пристальным взглядом и молчал. Зельевар почувствовал себя неуютно под этим пытливым взором. Потом он заметил, что ребенок рассматривает не все его лицо, а в основном лоб. Машинально коснувшись его пальцами, Снейп почувствовал на них кровь, текущую из раны, нанесенной плевком проклятой горгульи.

Последнее, что услышал зельевар, было что-то вроде:

«У него лоб с тлещиной! Я его боюсь!»

Словно зеленая молния сорвалась со стола и ударила в лицо Снейпу. Он мгновенно ослеп и рухнул навзничь на твердые плиты шотландского мрамора…