Недетская сказка (джен)

Ну вот, я рассказываю дальше. Итак, Роза появилась в саду у Рыцаря, прямо под окном. Вечерами он ставил на подоконник подсвечник и читал ей сказки. Утром он говорил ей «Доброе утро», а перед сном — «доброй ночи». Бродить по ночам он тоже почти перестал. Только иногда, в новолуние, когда не спалось. Просто ему же теперь надо было разговаривать с Розой, а она ночью спала, так что разговаривать надо было утром, днём и вечером, а если привычки разговаривать нет, то для разговоров надо быть хорошо выспавшимся. Он рассказывал ей всякие истории, которые помнил из своих путешествий, она его внимательно слушала и восхищалась. Но всё же он не всегда мог быть с ней рядом, у него были и другие дела. И тогда Роза скучала и потом жаловалась. Они даже иногда ссорились, ну то есть — Роза обижалась, а Рыцарь очень огорчался.

Волшебница, кстати, поскольку была женщиной любопытной, иногда проезжала мимо, когда как, то на единороге, то на драконе (дракона она обычно оставляла далеко в лесу, он очень шумно дышал, и шла пешком к саду), чтобы посмотреть, как там всё обстоит? Конечно, когда Рыцарь читал Розе сказки, как простой смертный, это было мило, очень мило. Правда Волшебница на это обычно морщила нос и фыркала. Она была чужда сентиментальности. Но они оба, и Роза, и Рыцарь, выглядели вполне счастливыми, что тут можно было ещё сказать? Каждый счастлив по-своему…

Но однажды Волшебница как раз попала на такую вот ссору. Рыцарь пошёл пострелять к озеру. Ну должен же мужчина иногда стрелять? А то ведь разучится. А Роза очень обиделась и сказала, что кувшинки в озере он любит больше, чем её цветы. Первое, что подумала Волшебница, что Рыцарь глуп, как все мужчины, раз он Розе рассказал про кувшинки! А второе, что она недаром всегда кошек любила больше, чем цветы. С кошками всё проще: хочет есть — кормишь, хочет спать — сама залезает в кресло, хочет погулять — мяучит, ты её выпускаешь. И она живет себе сама, кошка, иногда из благодарности приходя, чтобы погладиться о твою руку, и всегда делает это вовремя! Но ты свободна делать своё, а она — своё. И никто никому не мешает жить! Но, как уже было сказано выше — каждый счастлив по-своему….

И уж раз Волшебница помогла Рыцарю эту Розу завоевать, то почему бы не помочь ещё раз? Хотя она и считала всегда, что каждый решает свои проблемы сам, но… чёрт его знает (хотя чёрта, кстати, не существует, это я тебе по секрету говорю), почему бы и не помочь ещё раз? И она подошла к Розе, которая, кстати, в отсутствие зрителей уже перестала заламывать ветви и рыдать, и прихорашивалась после слёз, подрагивая лепестками. Поскольку она же сама и наделила Розу способностью говорить, она и спросила её напрямик:

— Чего тебе ещё не хватает? И сказки тебе, и окно открывают, и поливают, и вообще! Может мужчина иногда пострелять?!

— Но я всё время одна, — ответила Роза, — в моём саду у меня были подруги, и мимо ходили люди по дороге, их можно было разглядывать, а тут только старые яблони, они говорят всякие глупости и вообще мне завидуют, потому что старые!

— Ну хорошо! Я дам тебе подружку! Хочешь, моя кошка тут поживёт, в саду, пока лето?

— Нет! Я с кошками знакома, они гадят под кустами и всё время точат когти о кору. А я берегу свою кору, я не хочу никакую кошку!

— Так кого тебе?

— Ах, цветок! Но красивый! Я люблю красивое! Но не настолько красивый, чтобы он был красивее меня!

«Ну-ну!» — подумала Волшебница, — «Ещё мне никто условий не ставил! Будет тебе цветок! Я тебе такой цветок устрою!» — но пообещала Розе всё решить, и пошла к дракону. Она ведь в этот раз проезжала мимо как раз на драконе и была поэтому особенно язвительная и нервна, больше, чем обычно. Приехав домой, она первым делом позвала кошку и рассказала ей.

— Нет, ну вы подумайте, — сказала кошка, облизывая правую лапку, — наглое растение! Да не делай ты для неё ничего!

Волшебница сто раз говорила кошке, чтобы она не смела называть её на ты и вообще, слушала и молчала, без комментариев. Но кошка никогда не слушалась, кошки вообще делают что хотят, зато они мало что требуют от людей, да и от волшебниц тоже, чем и хороши, а все остальное можно перетерпеть, раз уж так случилось, что сказать тебе больше некому, кроме как кошке. А кому ещё рассказать? Единорог высокоморален и тошнотворно добр, он стал бы говорить о долге перед теми, кому ты самовольно сложила жизнь не смотря на то, что они очевидно не подходят друг другу — виданное ли дело, Рыцарь и Роза! Дракон, наоборот, был аморален, и сказал бы, что Розу эту за наглость и капризы надо сжечь, изрыгнув пламя, и он даже может это сделать сию секунду, а Рыцарь поплачет и успокоится, зато можно больше не читать вслух и не огорчаться капризам, и жить себе, как свободный дракон. Только кошка и была над всякой моралью, она жила сразу в прошлом, настоящем и будущем и видела обе половины мира, то есть — каждый раз точно то, что было у неё перед глазами.

Ну, а Волшебница плюнула на кошку и пошла в свой сад, помнишь, у неё тоже был сад. Хорошо быть Волшебницей! Сад можно вообще не поливать! Устраиваешь локальный дождь пару раз в неделю. Всего-то пять минут. И всё! Вот с посыпанием дорожек песком, с прополкой и стрижкой… тут труднее. Но она просто решила без этого обходиться, и в её саду росло всё, что угодно. Вот выбрать, что бы такое отдать Розе, было труднее. Лилия? Слишком красива и горда. Гладиолус? Он был вздорный, грубый, употреблял обсценную лексику и всегда в плохом настроении, она и сама-то его терпела с трудом. Фиалка? Фиалка была робкая и неуверенная, Роза только и будет делать, что критиковать ее, а Фиалка будет плакать и поддакивать, пока не завянет. Гвоздики? Болтушки жуткие. К тому же глупы и лицемерны, они создадут в саду Рыцаря невыносимую атмосферу. Вот эти вот хороши, такие яркие, как большие ромашки, как же их зовут? Ах, герберы, ну да! Но они так самодостаточны, так оптимистичны… вряд ли что-то у них с Розой получится. Нужен кто-то спокойный, уравновешенный и, наверное, не такой уж очевидный на первый взгляд, надо бы проучить эту капризную красотку. И тут взгляд её упал на странное растение, довольно пышное, с темно-зелёными длинными резными листьями, но без цветов. И пахло оно так завораживающе, горьковато и свежо. «Ой, это что-то огородное занесло в мой сад?» — подумала Волшебница и спросила:

— Ты цветок?

— Я? — ответило растение, — Да, я — цветок. Я красивый цветок, просто я цвету позже, чем все остальные цветы.

«О! Вот что мне надо! Будет этой воображале сюрприз!» — решила Волшебница и, без долгих уговоров выкопала этот самый не цветущий цветок и пошла на конюшню седлать кого-нибудь. Ну, дракон отказался сразу. Он сказал, что не согласен тащить куда-то цветы. Что он серьезный дракон, для смертельных поручений, а вовсе не такси для цветов. И вообще, он устал, он двое суток летал, у него надорвана одна из голов пятиглавой мышцы левого крыла, потому что он восемнадцать часов мотался над городом, с посылкой под мышкой, а она была тяжёлая, пока Волшебница сидела в харчевне и пила свой отвратительный кофе, и курила мерзкую свою трубку, которых он даже запаха не переносит! А вот единорог согласился, он же был добр и высокоморален, поэтому он считал, что надо делать добро всегда, как только предоставляется возможность. И они поехали. Волшебница, кстати, очень удивилась сама себе, что не стала откладывать дело на завтра. Или даже на послезавтра. У неё же был выходной!

В саду Рыцаря ей пришлось ждать, пока он дочитает Розе сказку. И ждать довольно долго, потому что когда она зашла в сад, он только начал. Кстати, хочешь послушать сказку, раз уж мы всё равно ждем?

Ледяной рыцарь

Чужие растаявшие мысли превратились в птиц и улетели, щебеча. Чужие растаявшие чувства превратились в цветы и упали на пол. Чужие желания разлетелись звездами. Деревья ожили и зашелестели листвой. Растаял пруд и со дна всплыли белые лилии и раскрыли светящиеся во тьме лепестки, а на колючих кустах распустились розы. И море сдвинулось и побежало волнами, колебля серебряную дорожку, на другом конце которой, так близко, совсем близко, у горизонта, стояла полная луна.

И вот сказка была прочитана, Рыцарь пожелал Розе спокойной ночи, она ему ответила, что её настроение, конечно, улучшилось, но не на много, и она будет теперь плохо спать. Но окно было всё равно закрыто, потому что огорченный Рыцарь просто не знал, что ему ещё сделать для своей рассерженной возлюбленной, и решил дождаться завтрашнего дня. Ну, а Волшебница ждать не стала, привязала единорога к яблоне и стала сажать не цветущий цветок рядом с Розой. Которая, впрочем, была занята сворачиванием лепестков на ночь, поэтому лишь кивнула Волшебнице, цветок особо разглядывать не стала, да и что увидишь в темноте! Правда, поблагодарила за заботу, а отдельно — что единорога привязали подальше, а то она, видите ли, боится, что он объест её листья! Единорог, конечно, все слышал и даже огорчился, потому что он был воспитанный единорог и цветов не ел, но виду не подал, да и вообще через пять минут всё забыл.

Волшебница вернулась домой, отвела единорога на конюшню, налила кошке свежей воды, эта мелкая дрянь, кстати, сидела в кресле, как ни в чем не бывало, и пошла спать. И в эту ночь у Волшебницы не было бессонницы. Дракон с единорогом помолчали и тоже уснули, потому что они никогда не спорили, даже если были не согласны с позициями друг друга. Всё же они жили в одной конюшне, странно ругаться, если ты живешь в одной конюшне, не так ли? На самом деле, мой дорогой, скажу тебе по секрету, и дракон и единорог, это было одно животное, просто в двух ипостасях. Не знаю, поймёшь ли ты меня, но просто поверь на слово — так бывает.

Ну, а Роза проснулась утром и стала разглядывать свою новую соседку. «Ну и какой же это цветок?» — подумала она, — «он даже не цветёт!», и спросила самым нежным своим голосом (а она всегда считала, что первое впечатление при знакомстве — самое важное):

— Здравствуйте, цветок, ведь вы цветок?

— Я? Конечно цветок!

— Но у вас даже цветов нет.

— Ну и что? Тем не менее, я цветок, меня зовут Хризантема.

— Красивое имя, — вежливо сказала Роза, а про себя подумала, что имя куда красивее, чем это странное растение. Потом они помолчали. Роза не знала, что сказать, а Хризантема просто так молчала, рассматривала все вокруг и наслаждалась жизнью.

Вообще-то они неплохо ужились. Волшебница была права. Роза решила, что лучше такая соседка, чем никакая, и бесконечно рассказывала ей историю своего знакомства с Рыцарем, и как он ей пел, и как унес, и каждый раз рассказывала всё с большими и большими подробностями. Она считала, что Хризантема молчит, потому что потрясена силой любви Рыцаря и её, Розы, красотой и, наверное, тоже завидует, как яблони, но всё же, очевидно понимает, что такую красивую, как она, невозможно не полюбить с первого взгляда, потому что самой-то Хризантеме с красотой повезло куда как меньше. А Хризантема молчала, слушая эти рассказы, потому что внутри немного посмеивалась над Розой. «И всего-то в жизни воспоминаний, что однажды тебя выдрали из сада и пересадили под окно!», — думала Хризантема, но ничего не говорила. Рыцарь Хризантему заметил, но поскольку Роза ни о чем не просила, выкапывать из земли не стал, пусть себе растёт. Да и он был наблюдательный и заметил, что Роза стала более спокойной и милой, и уже не сердилась, потому что когда он уходил, она болтала с соседкой.

Вообще-то они действительно болтали, когда Розе надоедало в тысячный раз рассказывать свою историю. Они болтали про дождь, который любили обе; про ветер, который роза не любила, он растрепывал её лепестки, а хризантема, напротив, любила, просто так, любила и всё; про кошек, хризантема, кстати, согласилась, что это невыносимые и невежливые животные; про пчёл, о которых хризантеме было нечего сказать; про яблони, тут они обе считали, что яблони — старые снобки; про Рыцаря, которого хризантема тоже находила очень красивым, про птиц; про муравьев, они щекотные; про гусениц, они противные, но зато они не едят хризантемы; ну и о многом другом…

Волшебница продолжала заглядывать в сад и, с одной стороны, радовалась, что всё так удачно складывается, но с другой стороны, её не покидало ощущение ошибки — вот она почему-то сделала совершенное добро, хотя вовсе не намеревалась. Так прошло целое лето и наступила осень. Ночи стали холоднее, дни короче, на розе стали осыпаться цветы. И однажды утром она посмотрела на соседку и заметила, что на вершинках стеблей появились странные шишечки, круглые, расчерченные полосками от края к центру.

— Ой, что это? Это у тебя от холода? — с ужасом спросила Роза.

— Нет, это бутоны, — с гордостью сказала Хризантема, она-то хорошо знала про себя всё, просто она была умна и никогда не хвасталась, а ждала момента, когда всё станет очевидным.

— Но скоро зима, твои цветы даже расцвести не успеют и завянут! — воскликнула Роза.

— Нет, — холодно ответила соседка, — мои цветы будут цвести, когда ты уже вся опадёшь, когда на тебе останутся только жалкие сухие листья. А я буду цвести всю осень красивыми жёлтыми цветами. И, когда вокруг будет уже пасмурно и сыро, твой Рыцарь будет открывать окно, чтобы посмотреть на меня, сияющую, как солнце, к которому он так привык!

— Но он привык к нему для меня, из-за меня, благодаря мне!

— Ну и что? — засмеялась Хризантема, — тебя уже не будет, ты будешь спать, осыпав лепестки. А я буду. Я буду долго, я буду всегда! И ты ничего не можешь с этим сделать!

— Но Рыцарь любит меня!

— Да и пусть любит! Мне-то какая разница, я Хризантема, я символ императорского дома Японии, я сама по себе. И мне не нужен никакой Рыцарь и ничья любовь, что бы чувствовать себя исключительной. И она гордо выпрямилась, и бутоны раскрылись, и её цветы засияли, как яркие солнца.

— А мне нужна! — закричала Роза, — Мне-то нужна! И мой Рыцарь и его любовь! Не смей тут цвести!

И Роза даже заплакала от обиды. Но что она могла сделать? Правда она попыталась дотянуться до соседки шипами, но не смогла…..

А Волшебница, между прочим, наблюдала всё это, стоя за яблоней. «Прекрасно!» — подумала она, — «Великолепно! Жаль, что ждать пришлось так долго, до самой осени! Но оно того стоило!» И она села на единорога, плачущего от жалости, и поехала к себе домой. Там она немного поболтала с соловьём, налила кошке сливок, в честь своего хорошего настроения, потом сходила на конюшню, угостить дракона и единорога, одного жареным мясом, а другого яблоками, села в гостиной у камина, налила себе токайского и стала жечь письма. Надо сказать, что жечь письма было её любимым занятием. Она жила долго, женщиной была красивой, поэтому у неё накопилось много писем о любви и она, по весёлости характера, часто с наслаждением перечитывала их и с ещё большим наслаждением жгла в камине.