Четверо из пророчества (джен)

— Роркон тебя раздери, Айрон, снежный дракон уже выдыхает холодные пары, а ты собрался на ту сторону! Когда по началу весны мы найдём твой хладный труп, не являйся мне в ночных кошмарах с претензиями, что я тебя не остановил! — Нур налил очередную кружку эля и поставил её на поднос. Разодетая в уж слишком открытое платье цвета второй луны красотка уверенно схватила поднос и потащила его к столику в углу — Айрон проводил её цепким взглядом, отмечая, как крупные ягодицы перекатываются под юбкой. — Эй, хватит пялиться.

Айрон хохотнул и отпил эля.

— Ну а что ты предлагаешь, Нур? У меня деньжат-то осталось — всего ничего, в кошель скоро голодные руни налетят. А товар, коли пропадёт, так его не возьмёт никто — лежалое ведь кому надо?

— Объяснил бы мне кто, с чего ты вообще подался в торгаши, я бы, может, ещё бы и поговорил с тобой, — пробурчал Нур.

— Да сам торгаш ведь! — весело откликнулся Айрон, обводя рукой тёмный зальчик.

— Обижаешь! Не торгаш, а хозяин трактира!

Оба рассмеялись, после чего надолго замолчали. Айрон крутил в руках кружку, Нур протирал и так чистую стойку.

Айрон не понимал, с чего вдруг ему захотелось спросить совета у Нура — в конце концов, решение было окончательным, и менять его Айрон не собирался. Но вторую ночь он не мог заснуть, снедаемый странным беспокойством, а потому поддержка друга — единственного в этом городе — была бы ему очень кстати. Как оказалось, поддержки ему было не видать.

— Ты ведь и так всё решил, верно? — будто прочитав его мысли, сказал Нур. — Чего тогда пришёл?

Айрон нахмурился и пожал плечами. Нур только тяжело вздохнул.

— До весны совсем не дотянешь?

— Ты так говоришь, будто весна уже послезавтра, — процедил сквозь зубы Айрон. Он винил сам себя — если бы не был так падок на красивых девчонок, давно бы уже отправился на ту сторону, продал бы товар и зазимовал в Олдринге. Но Льена, дочка булочника, была так похожа на эти самые булочки, которые выпекал её отец, — такая же мягкая, упругая и сладкая, — что оставить её тут не представлялось возможным. Впрочем, когда деньги у Айрона начали кончаться, птичка быстренько вылетела из клетки — ищи-свищи, а Айрону не оставалось ничего, кроме как сжимать зубы и впутываться в авантюры, коей и был поход в Олдринг зимой.

— Могу денег тебе занять, если надо, — сказал Нур. Потом вдруг зарычал, словно раненый тигропёс, и выпалил: — Ну не лежит у меня душа к твоему походу!

— Да у самого на сердце тяжко, — подтвердил Айрон, нахмурившись ещё больше. — Но делать всё равно нечего.

— Купи хотя бы упряжку новую, если уж решил, — сказал Нур, сдаваясь. Поджатые губы его говорили Айрону о том, что тот на самом деле об этом думает.

— Будет тебе! — попытался разрядить обстановку Айрон. — Вот вернусь по весне — весь в шелках, с телегой, полной золота, да с тигропсовым воротником, — вспомнишь тогда, как отговаривал!

Нур засмеялся, но как-то совсем невесело.

Каждый из них слишком хорошо знал, чего стоят предчувствия.

* * *

Единственное, что всерьёз радовало Айрона этим утром, так это целый брикет подаренной с широкого плеча Нуром пахучей, хорошо высушенной лесной травы. Даже из огромного походного рюкзака, наполненного провизией и флягами с водой, она заманчиво пахла прелыми листьями и чем-то неумолимо солнечным. Нур всегда с гордостью заявлял, что доставляют ему эту траву с нечитаемым названием с самой границы Солнечного Королевства и Королевства Дождя. Айрон никогда там не бывал, несмотря на то, что жил жизнь путешественника (проще говоря, почти бродяжничал), но всерьёз верил, что пахнет в этих Королевствах именно так — солнцем и прелыми листьями.

В кабаке Нура вообще всё было нездешнее — может быть, именно поэтому он был так популярен не только в Виндтауне, но и во всех окрестных городах и деревнях. Люди съезжались попить эля «с той стороны» со всех концов, и почти никто не интересовался, с какой именно стороны эль привезён — из-за Гор или из-за Великой Реки. Айрон вот как-то поинтересовался — в свой первый приезд в Виндтаун, и именно после этого между ним и Нуром зародилось странное подобие дружбы. Смешливый Нур всегда хохотал и называл их отношения сезонными — почти всю весну Айрон пропадал, и лишь в зиму приходил обратно.

Продуваемый всеми ветрами Виндтаун был крупнейшим городом перед Горами — утеплёнными совсем не по меркам Зелёного Королевства, но и не настолько холодный, как города Королевства Снежного, он был одним из немногих перевалочных пунктов торговцев и челноков, что отваживались переходить Горы.

Айрон был одним из таких торговцев — выросший в самом сердце Зелёного Королевства, он с детства стремился к путешествиям. Скорее всего, так сказалась дедушкина библиотека, в которой было бесчисленное количество приключенческих романов, которыми юный Айрон зачитывался до дыр. Уйдя из дома на исходе тринадцатой луны своей жизни, он так и не вернулся больше обратно, потому что вернуться означало бы окончить своё путешествие. А может быть, он просто боялся, что дома, где не было холодного пронизывающего ветра и матрасов, полных кусачих насекомых, а на лугах почти круглый год цвели прекрасные альвы — огромные белые цветы с пьянящим терпким ароматом, — ему захочется остановиться и прекратить свой путь. Вот только жизни без рюкзака за плечами он уже просто не представлял.

Шла семнадцатая луна его жизни, и за это время он успел перейти Горы — этим редко когда мог похвастаться какой-нибудь седой старик, а уж про то, что этих переходов было несколько, говорить вообще не стоило.

Впрочем, такой переход, как в этот раз, ожидал его впервые. Снежные Горы никогда не были радушным местом, а сейчас, когда зима уже звенела по утрам под ногами тонким слоем наледи, сунуться туда было попросту самоубийством. Нур не зря волновался — шутить с обозлённым «снежным драконом», как в предгорьях называли суровую безжалостную зиму, означало попросту испытывать судьбу.

Но Айрон, что уж скрывать, любил проверять мир на прочность, поэтому просто загонял маячивший на задворках сознания страх куда подальше и нагло ухмылялся провожающим его удивлёнными взглядами горожанам. Новая повозка с запряжёнными в неё серебристыми волками уже поджидала на заднем дворе трактира Нура, и разворачивать, меняя планы, было даже как-то стыдно: уж если решил показать своё геройство, то иди до конца, никуда не сворачивая, и не давай слабину.

Серебристые волки смотрели на подошедшего к ним Айрона своими огромными серыми глазами и нервно дёргали ушами, прислушиваясь к завывающему где-то в вышине ветру. Скоро этот ветер подберётся совсем близко, опаляя своим дыханием, и даже этим животным, лучше всего переносящим стужу, будет хуже некуда. Айрон погладил одного из волков по серебристой шерсти на шее и пошёл в трактир. Почему-то своей жизни было абсолютно не жаль, а вот за животных всерьёз переживалось.

Нур встретил его тяжёлым взглядом и молча налил кружку своего лучшего эля.

— Хлебни на дорожку… — сказал он, и не высказанное «Вдруг в последний раз» так и зависло между ними мёртвым грузом.

— Спасибо, — просто ответил Айрон.

— Тебя ведь не переубедить? — в очередной раз, как-то уж совсем обречённо спросил Нур, и Айрон вопрос без ответа.

Прощались они скомкано — Нур снова попросил быть осторожным и, если что, возвращаться, Айрон кивнул и пожелал удачной зимовки. Они крепко обнялись, и Айрон, сложив в повозку последний рюкзак и поплотнее укутав всё тёплыми шкурами, уселся сверху, погоняя волков вожжами. Те нехотя потрусили вперёд, выворачивая из ворот.

Нур смотрел вслед уезжающему другу и пытался оценить свои предчувствия, но те, в отличие от предыдущих дней, сегодня упорно молчали. Что ж, судьба, кажется, даёт Айрону шанс.

— Пусть Роркон дарует тебе удачу, — тихо сказал Нур вслед Айрону и поплёлся закрывать ворота. До стужи оставалось всего ничего, а он так и не утеплил погреб. Ему есть, чем заняться. Именно с такими мыслями Нур вернулся в трактир.

А на исходе третьей луны, когда ветер уже вовсю завывал, бросая в лицо прохожих мелкую грубую крошку, в трактир зашёл странный человек. Весь укутанный с ног до головы в дорогие лоснящиеся меха, он отряхнулся от снега и стянул с головы большую пушистую шапку, а потом, зачем-то потрясая копной длинных с проседью волос, подошёл прямо к Нуру.

— Чего-нибудь налить? — спросил тот, но незнакомец только окинул его тяжёлым взглядом. Нур с удивлением заметил загар на его лице и длинные тёмные ресницы — человек явно пришёл из Солнечного Королевства.

— Мне нужно найти одного человека, и мне сказали, что я могу встретить его здесь, — пробасил незнакомец.

— Кого же?

— Его зовут Айрон. Айрон Фолк.

Нур нахмурился и пожал плечами:

— Вы опоздали, сэр. Вот уж три ночи, как Айрон отбыл за Горы.

Собеседник удивлённо поднял брови:

— Зимой? В Горы? — спросил как-то отрешённо и, дождавшись утвердительного кивка Нура, добавил со злостью: — Меня никто не предупреждал, что он самоубийца.

Нур невесело хмыкнул.

— Ещё какой, сэр, уж будьте уверены.

— Роркон его подери, — выругался незнакомец. — Какой дорогой он пошёл?

— Западной, между горами-близнецами. Он всегда там ходит.

— Спасибо, — ответил гость и нацепил шапку, после чего решительно пошёл к двери.

— Сэр! — окликнул его Нур. — Как ваше имя? На тот случай, если вы с Айроном разминётесь.

— Олди, — ответил тот. — Моё имя Олди. Но мы не разминёмся, поверьте.

Глядя на его грустную улыбку, Нур почему-то поверил.

* * *

Ветер задувал со всех сторон, и казалось, что никуда от него не деться в этой ужасной снежной пустыне. Отойдя от входа в чудом найденную пещеру, Айрон поплотнее закутался в тёплую шкуру и уселся на обледенелый пол рядом с повозкой. Серебристые волки, чуть поскуливая, лежали рядом — все четверо, прижавшись друг к другу, поджимая уши и изредка бросая на Айрона просящие взгляды, будто надеясь, что он сможет спасти их от пронизывающего до костей холода.

Айрон тяжело вздохнул и зажмурился — в мучениях этих животных был виноват он и только он — не приди ему в голову идея двинутся через Горы в такое время, волки сидели бы на теплой псарне и ели свои похлёбку. А здесь, если буря не утихнет в ближайшие сутки, им всем не поздоровится — живыми выбраться вряд ли выйдет, и их окоченевшие трупы навсегда будут замурованы в маленькой пещерке. Айрон поднялся и сел рядом с волками. Животные закопошились и чуть передвинулись — ноги Айрона тут же оказались окруженными теплотой живых тел. Сдернув с повозки ещё одну шкуру, он укрыл ею собак — не сильно поможет, но может быть, хоть чуть-чуть облегчит их страдания.

Положение было поистине безвыходным: если буря не утихнет, им придется пережидать здесь зиму, что попросту невозможно. Если вход в пещеру не заметет окончательно, то они замерзнут — температура скоро упадет еще больше, и никакие шкуры не спасут от дыхания снежного дракона. Если вход заметет, они смогут продержаться немного дольше и не умрут от холода. Но это тоже был не выход, потому что смерть от голода была не многим лучше, точнее, даже хуже, а припасов на прокорм человека и четырех волков точно не хватит. Айрон скрипнул зубами и, хоть и не хотел об этом думать, но признал, что даже убив волков, он не сможет прокормиться всю зиму. Долгую, холодную зиму, какая бывает только в Горах, ограждающих Снежное Королевство от Королевства Зелёного.

Он вздохнул ещё раз — дыхание вырвалось облачком и, как показалось Айрону, осыпалось ледяной крошкой на пол. Он был «осенним» человеком, ему не место было в этих вечных снегах. И можно было хоть сколько корить себя за недальновидность и то, что не прислушивался к словам виндтаунских стариков, предупреждавших, что шутки с мирозданием — это не очень-то хорошо. Можно было корить — времени-то теперь было хоть отбавляй, до самой смерти, — но не хотелось. Был дураком — дураком и подохнет.

Он хотел сплюнуть на землю от досады, но во рту было сухо, а губы покрылись неприятной ледяной коркой. Их хотелось облизать, но Айрон сдержался. Подумал, что можно было бы, наверное, попробовать развести огонь, и даже стал перечислять, что из его пожитков и товаров можно пусть на это благое дело…

Ветер на улице дул со страшной силой и прорывался снежными заносами в пещере. Вход заносило всё больше, но даже сейчас было видно непроглядную белую тьму там, за каменными стенами пещеры. Айрон прислушивался к шуму ветра, изредка прерываемому скулежом волков. А потом, незаметно для самого себя, погрузился в дремоту.

Ему снилось, что его заносит снегом. Снилось, что волки копошатся в ногах, утыкаясь влажными носами в руки, прижимаясь всё сильнее. Снилось, что ветер становится всё сильнее, и во сне Айрон понимал, что ещё немного, и их совсем погребёт под этой белой порошей, и выбраться они не смогут уже никогда. Волки скулили всё тише от безвыходности, Айрон пытался проснуться, но не мог. Спать было приятнее, лучше. Да и было уже всё равно.

А потом ему приснилось, что в дыре, служившей входом, вдруг появился высокий человек, укутанный в меха и шубы, с огромной шапкой на голове. Человек ударил посохом по обледеневшему каменному полу и начал что-то громко выкрикивать. Стены пещеры начали содрогаться, и Айрону показалось, что сейчас всё здесь рухнет.

А потом сон закончился, и Айрон погрузился в непроглядную тьму. Вместе со сном ушли завывания ветра и жгучий, пронизывающий до костей холод.