Эти эльфы так и липнут! (гет)

Я вошла на кухню, щелкнула пальцами, — раз! — и чайник перекочевал на плиту, комфорка зажглась и вода стала нагреваться. Никаких тебе усилий, когда солнышко так приятно пригревает и откровенно хочется спать. Эх, люблю магию!

Мгновенно заваривать чайник не хотелось, да и я никуда не спешила: времени у меня был вагон и маленькая тележка. Я села за стол и стала ждать, пока вода закипит, попутно достав из шкафчика пакет с пирожными. Чайник засвистел, и я залила воду в чашку, потом села обратно на стул и стала крутить пальцем у виска (не в том смысле!), меланхолично наблюдая, как чайная ложка стала сама разбалтывать в чашке сахар.

Неожиданно мои отстраненные размышления о вечном (которые параллельно велись в моей голове) прервали. На кухню вбежал мой брат. Хотя нет, не вбежал, не так. Он влетел, ворвался как ураган (тоже стихийное бедствие, которое ничего не соображает и которое очень трудно остановить): глаза горят, лицо приняло какое-то такое стремное выражение... ну, как, стремное... как будто больного, слетевшего с катушек пациента из психбольницы выпустили. Представили его радость? Глаза из орбит, пена изо рта, садистское выражение... это мой брат. Он влетел на Крыльях Смерти (Крылышки Смерти — это такая игрушка для мальчиков до двенадцати лет; создана гномами и представляет из себя черный подсвечивающийся плащ, я ему только вчера купила, хотя, должна признать, выглядит внушительно), трижды ХАкнул, как злобный Дедушка Мороз, и показал мне заламинированую бумажку.

— Ну? — скучающе приподняла бровь я, показывая, что он не произвел на меня абсолютно никакого впечатления.

Он удивленно похлопал глазами, а потом издал непонятный разочарованный звук. Но тут же снова воспрял духом, показал мне бумажку и достал из кармана зажигалку.

— Хочешь, спалю? — он смешно задвигал бровями.

— Ну, попробуй, — безразлично сказала я.

— Ээ... Лина, это твой документ для поступления. Ты же сама говорила, что без него ты не поступишь никуда.

— Не поступлю, — кивнула я.

— И тут должен расписаться кто-то из представителей минимум одного магнарода.

— Да, — снова кивнула я.

— А если я его спалю, то не видать тебе студенческую жизнь.

Я вздохнула. Нет, это не брат, а недоразумение какое-то.

— Не сможешь.

— Почему?

— Он заколдован.

— А если утоплю?

— Не-а.

— Порву?

— Нет.

— Изрисую?

— С легкостью сотру.

— Помну его так, что он в туалетную бумагу превратится?

— Потом я тебя превращу в туалетную бумагу и вдобавок использую по назначению.

И ведь могу же! На лице брата появилось выражение неописуемого ужаса от такой перспективы.

— К тому же, ты все равно не сможешь.

— А если взорву?

— Все равно — нет.

Было видно, как он отчаянно пытается найти способ насолить мне.

— Ты действительно думаешь, что сможешь уничтожить его? — насмешливо спросила я. — А ты не думал, что человек, который давал мне его, предвидел возможность сожжения? Он заколдован. Его нельзя ни спалить, ни утопить, ни порвать, ни уничтожить каким-либо другим известным способом. Так что зря стараешься.

Разочарованию брата не было предела. Мне даже стало его немного жаль, но совсем чуть-чуть и до тех пор, пока он не нашел выход:

— А если я его выкину? — он подошел к окну.

Я закатила глаза. Что сказать, совсем дурной.

— Потерять его тоже нельзя.

Правда, здесь я немного сблефовала. В принципе, потерять его можно, но каждая уважающая себя ведьма знает заклинание для потерянных вещей. К тому же, у меня есть специальная сумочка... А мелкому о возможности потери знать ни к чему.

— Так что давай мне сюда документ, а то мал еще носить такое.

— Ага! — мгновенно прищурился брат. — Значит, что-то с ним сделать можно!

— Да нет, — спокойно ответила я. — Просто на нем еще лежит заклинание от воров, а ты, так как взял его без спроса, попадаешь под влияние заклинания. Так что лучше отдай, пока оно тебя не убило.

Брат испуганно пискнул и мгновенно положил документ на стол. Я взяла его и спрятала себе в карман. Потом взглянула на его перепуганное лицо и сжалилась:

— Да не умрешь ты! Максимум — живот схватит и до вечера в туалете просидишь.

— Тьфу ты! — зло топнул он ногой. — Попался, как первоклассник!

Я рассмеялась и только хотела пойти в комнату, как на кухню заглянул папа.

— Лина, я тут подумал... Раз ты поступила, может, отметим?

Я радостно хлопнула в ладоши.

— У меня как раз с собой бутылочка завалялась!

— Откуда? — опешил папа.

— «Гномий рай», помнишь? — весело спросила я.

Папа помнил. Конечно, он помнил! То есть, по моим словам помнил...

Короче, принесла я прошлой зимой под Новый год ему бутылку этого вина. Делали его гномы — настоящие мастера своего дела! Да и папе было интересно попробовать продукт, который не люди изготовили. Он и попробовал. Я, помнится, сказала, что гномы — настоящие мастера своего дела? Это точно... Папу разнесло после второго же бокала. Ох, что он вытворял... Весь частный сектор в шоке был... Это было в начале первого, когда уже люди начали выходить на улицу. Папа всем жару задал! А утром, когда я рассказала о его ночных приключениях, длившихся до трех утра (всего два бокала!), думал, что я шучу. Только вот против выбитых зубов одного алкаша не попрешь. С тех пор папа клятвенно пообещал больше ни капли «Рая» в рот не брать.

— О, легендарный напиток! — воздел руки к потолку мелкий, который помнил эффект от «Рая» так же хорошо, как и я.

— Ээ, — папа, очевидно, тоже вспомнил новогоднюю ночь. — Нет, спасибо. Я хотел прогуляться по парку, посидеть в кафе, поесть пиццы, мороженого...

— Тоже неплохой вариант, — согласилась я. — Тогда пойдем.

Я пошла в комнату, взяла сумочку, положила в нее документ и осталась спокойна. Сумка ведьмы — поистине страшная вещь. Стоит в нее сунуть руку кому-то кроме ведьмы-хозяйки, как жадная до сырого мяса с кровью сумка полакомится засунутой в нее конечностью, да еще и шуму наделает столько, что все местные зеваки посбегаются. Недешевая вещь, но оно того стоит! А чего только туда не запихнешь! Целый дом можно поместить (по объему, а так не влезет — слишком большой). В общем, Андрею мозгов хватило к ней не лезть.

Я повесила сумочку на плечо, завязала хвост и вышла, полностью готовая.

Отец тоже оделся, как человек, а это мелкое чудовище так и не сняло с себя Крылышки Смерти.

— Андрей, ты в этом не пойдешь! — сказала, как отрезала.

— Пойду!

— Нет!

— Андрей! — включился в спор отец. — Сними этот потусторонний ужас.

— Но, пап! — возмутился тот.

Я возвела очи горе.

— Ты людей до инфаркта довести хочешь?

Он засопел и с обиженным лицом снял плащ. Мелкий протянул его со словами:

— Эта битва за тобой. Но война еще не проиграна.

Я расхохоталась, взяла его и повесила на спинку стула.

— Ну, пошли? — улыбнулась я.

Отец кивнул, и мы вышли из дома.

Парк в центре города встретил нас приятным запахом цветов, зеленью листвы, звуками чирикающих птичек и большим количеством гуляющих людей. Здесь были молодые мамочки, пожилые бабушки, мелочь пузатая и подростки.

Минутах в пяти от нас находилось кафе, в котором подавали очень вкусную пиццу. А я, как истинный любитель пиццы, не могла пройти мимо того кафе.

— Отличная погода, правда? — отец прищурился от солнца.

— Ага, — ответила я и посмотрела на брата. Он заскучал в нашей компании и решил пробежаться вперед, погонять голубей.

Отец вздохнул. Я вопросительно посмотрела на него, и папа сказал:

— Ты так быстро выросла... Вот начнешь ты новую жизнь, там и замуж выйдешь, оставишь меня одного...

— Да ладно тебе, пап, — отмахнулась я. — У тебя еще Андрей есть. С ним ты уж точно не заскучаешь, — хмыкнула, глядя на мелкого.

Мимо проехали роллеры.

— Это верно, — усмехнулся отец.

— К тому же, я пока никуда не уезжаю.

Он кивнул, и дальше мы шли молча. По пути к кафе нам встретилось несколько художников. Каждый из них махал нам и другим прохожим руками, чтоб подошли к ним, но я только головой качала. Шарлатаны, блин! Можно подумать, я не заметила их амулеты! Ха, да с такими побрякушками кто угодно станет художником! Паблы Пикассы, тоже мне! Ван Гоги недоделанные! И ведь некоторые из них были в солидном возрасте! Только пара молодых ребят оказались нормальными художниками.

В итоге, когда очередной ведьмак позвал меня, чтобы нарисовать мой портрет и содрать с нас денег, я взорвалась.

— Да что вы о себе возомнили! Хоть бы спрятали амулет, что ли! Так и я рисовать умею! Думали, нацепите магическую финтифлюшку, и никто ничего не заметит?! Нормальные, одаренные художники тут спины себе простужают ради куска хлеба, а вы тут стали в жажде легких денег! Совесть имейте, а?! Тоже мне, писаки!

Половина парка выслушивала мою гневную тираду. Сам пострадавший шарлатан был красный, как рак, и буквально метал в меня молниями, которые сыпались на меня из глаз как из рога изобилия. Еле уворачивалась!

Правда, его запала ненадолго хватило. Все его лицо было перекошено от бешенства. Я тоже была разъярена не меньше него, отвечая электрическими разрядами. В итоге мы поджарили асфальт и напугали уйму людей.

Злая на всех шарлатанов в общем и на некоторых особо непривлекательных «художников» в частности, я, уже на подходе к кафе, в кого-то врезалась. Так сильно врезалась, что от столкновения начала падать назад, но рука моего объекта врезания остановила меня.

— Извините, — пробормотала я, отступая на шаг.

— Почему вы не дали ей упасть?! — возопила мелкая язва, с возмущением глядя на незнакомца. Я мгновенно повернулась к брату, всем своим видом показывая, что для его же блага ему лучше помолчать.

— Потому что подумал, что для леди это было бы весьма нежелательно.

Леди? Я обернулась к незнакомцу и уставилась на его лицо. Только один известный мне народ так выражается. И точно! Длинные золотистые волосы, огромные для парня глаза цвета чистого неба, прекрасное лицо... Так и есть.

— И что, позвольте узнать, — с максимальной вежливостью начала я, — делает в этом скромном человеческом городе представитель лесного народа?

— Не такой уж он и скромный, — улыбнулся мой собеседник и чуть склонил голову.

Моему взору тут же предстал его головной убор. При виде ЭТОГО мое тело начало цепенеть. Прямо как из книжки: изящнейшей работы корона из белого золота, в лобовой части которой красовался прозрачный драгоценный камень. Вокруг камня были сложные эльфийские узоры, которые ясно говорили, КТО стоит передо мной.

— Ваше Высочество, — пролепетала я, во все глаза глядя на принца.

Он, казалось, чего-то ждал от меня. Мой заторможенный мозг вдруг отмер и стал лихорадочно вспоминать книжный материал. В памяти всплыло приветствие и я судорожно двумя пальцами — указательным и средним — ткнула себя в глаз (случайно), потом в лоб, проклиная себя за непослушные конечности. Лицо эльфа побелело. Я снова стала вспоминать, как нас учили, и почувствовала, как в районе живота образовывается огромная глыба льда.

Здороваться с представителями королевской семьи надо пальцами правой руки, аккуратно прикладывая их ко лбу и отводя взгляд вниз. Я же поприветствовала его левой рукой, сначала приложив пальцы к левому глазу, а потом уже ко лбу, и смотрела прямо на эльфа.

Все. Мне конец. Фактически я послала принца на три буквы самым грубым образом. Я первая, кто додумался до ТАКОГО, поэтому насколько ужасна будет моя смерть, я не знаю.