Люди Рун (джен)

Толкнув почерневшую от времени и копоти дверь таверны, Кэрн цапнул за плечо случившегося рядом служку, вытащил из-за пояса увесистую монету, подбросил её в воздухе, поймал и оставил серебряный кругляш многозначительно поблескивать на ладони.

— Кружку грайфы, жареного кузнечика и придурка, готового подрядиться проводником в Пустошь.

Парнишка выпучился на тронутого заказчика, беззвучно пошевелил губами и дёрнул головой в сторону одного из столиков, за которым глушил грайфу тип весьма потрёпанного вида.

— Вы мастера Лотвира попытайте. Других ду... отчаянных парней для такой работы в округе не сыскать.

Покосившись на монету, тощий малец выжидательно уставился на Кэрна.

— Держи, — кивнул тот, легко расставаясь с княжескими деньгами. — Жратву и выпивку принести не забудь.

— Как можно, господин! — возмутился парнишка, получив поощрительный тычок в спину.

— Двигай! — добродушно буркнул воин и направился в сторону указанного столика. — Мастер Лотвир?

— Чего тебе? Морду давно не били? — недовольно буркнул тот.

От такого приёма Кэрн опешил, а в следующее мгновение уже нагибался, хватая наглеца за грудки. Точнее, пытаясь схватить, потому что тот увернулся с неожиданным проворством.

В следующее мгновение что-то врезалось воину в челюсть, перед глазами пролился небольшой метеоритный дождь, а все мысли вытеснила настоятельная необходимость объяснить противнику, кто тут неправ.

В процессе выяснения отношений пострадал стул, ножка от стола, несколько глиняных мисок и один кувшин.

— Идиот! Выпивку-то зачем было в расход переводить? — проворчал облитый с ног до головы грайфой Лотвир. Собственно, о его непробиваемый череп и был упокоен ни в чём не повинный сосуд. — Чего тебя так припекло, что ты вспомнил обо мне, Кэрн?

Воин сплюнул с досады, воззрился на намявшего ему бока типа и ляпнул:

— Я не Кэрн!

— А я князь Санделий, ага... — хохотнул забияка, обтираясь скатертью.

— Да хоть княжна Илана! Слушай, ненормальный, мне нужен проводник в Пустошь, местные указывают в твою сторону, и я приволоку тебя туда, даже если придётся тащить тебя за ноги!

Осознав, что кричит, Кэрн заткнулся, стиснул до боли кулаки и попытался успокоиться, игнорируя взгляды оборачивающихся на парочку посетителей таверны.

— Да, ты действительно не он... — в упор разглядывая воина, задумчиво пробормотал Лотвир, помолчал, что-то прикидывая про себя и неожиданно резво вскочил на ноги, словно это не им только что колотили о самые разнообразные предметы мебели. — Что ж, пойдём. В Пустошь, так в Пустошь.

— Стой! — возмутился голодный, как раптор, Кэрн. Да и отбитые места болели немилосердно. Забытые бы побрали этого пораженного мозговой лихорадкой результата противоестественной связи лишаистого раптора и кривоногой змеи! — С чего это ты вдруг так резко поменял своё мнение? Сколько возьмёшь за услуги?

— Один рассказ о том, что стало с прежним владельцем этого тела, — ответил сразу на оба вопроса тот, утягивая воина к выходу. — Ну а если ты навешал мне лапшу на уши, то прирежу в глуши и вся недолга!

Лотвир громко заржал, возбуждая подозрения, что требование найти «придурка» мальчишка понял чересчур буквально.

* * *

— Ну и чего ты в мокром потащился? — хмуро поинтересовался воин пару часов спустя, когда по настоятельному требованию попутчика они устроили привал.

— Ты сам разбил об меня тот кувшин, — пожал плечами голый Лотвир, любовно развешивающий свои обноски на растянутую у костра верёвку.

— То есть смены у тебя нет, — заключил Кэрн, занятый ужином.

Кузнечик аппетитно скворчал на огне, полупрозрачные луны нерешительно выступали на выцветающем небе, смущённые непристойным зрелищем, вокруг царили тишина и нега, и думать о ждущей его возвращения преисподней совсем не хотелось.

— Как будто это не по твоей милости меня выставили из дружины, — буркнул Лотвир, пытаясь прихлопнуть устроившегося аккурат между лопаток кровососа. — А, ну да, типа это был не ты. Между прочим, ты должен мне историю.

Кэрн не без удовольствия полюбовался, как мастер-проводник извивается, безуспешно силясь достать обнаглевшее перепончатокрылое, потом встал и сцапал летучую мышь, отрывая её от горе-напарника. Тварь испуганно задёргала в воздухе лапами, жалкая и беспомощная. Воин задумчиво посмотрел на уродливую мордочку, на которой маслянисто поблескивало несколько капель крови, и неожиданно подбросил животное в воздух, отпуская на свободу.

— Эй, ты чего! — возмутился Лотвир, провожая взглядом маленького кровопийцу. — Зачем ты?..

— Не люблю убивать слабых, — брезгливо поморщился воин. — Должен историю, говоришь? Ты разве довёл меня, куда договаривались?

— А чего тут вести-то? — фыркнул мастер-проводник. — Вон к тому уступчику аккурат к рассвету прилетит летающая каменюка. На ней-то ты и доберёшься прямиком до Пустоши, только извиняй, дальнейший маршрут разведывать будешь сам. Не хочу закончить свои дни в желудке дракона.

— Всё так просто? Тогда почему местные...

— А ты думаешь, они суют свой нос дальше околотка? Кому это надо, искать на свою голову неприятностей, разведывая, куда принесёт тебя летающий кусок скалы на этот раз? Те, что между долинами кружат, знают, и хватит с них.

— Ты, значит, другой?

— Скучно мне, как всем, цельную жизнь на одном давно изученном пятачке крутиться, — признался Лотвир. — Вот и пускаюсь время от времени куда глаза глядят. Сначала посмотреть, что за тем пригорком, заодно разведать лежащую у его подножия рощицу. Потом на ручей наткнёшься: звонко журчит, проказник, а вот куда?..

За неуместно-мечтательным вздохом последовало задумчивое молчание.

— А что с Кэрном не поделил? — прервал размышления попутчика воин.

— Да... — неожиданно мастер-проводник замялся. — Глупая история, честно признаться. Как-то само собой получилось. Не ладили мы с ним, считай, с первой встречи. Не люблю я таких. Гладенький, вежливый, на голове волосок к волоску, голоса никогда не повысит. Вежливый, с-скотина. Культурный... Раздражал он меня. Своей дотошностью, занудными придирками. Устав заставлял выполнять чуть не до буквы, так что доброму человеку на службе никакого житья не стало. Кружечку грайфы не пропустить! А ещё... Юнец юнцом, молоко с губ обсохнуть не успело, не пойми, откуда взялся, вдовий сын. Ни кола, ни двора, вместо меча всю жизнь за плуг держался. Бац, доверенное лицо князя! И княжна на него влажными глазами смотрит, словно он богатырь из сказочной страны. Руну даю, не к добру такие совпадения! И люди... стоит ему слово сказать, каждый его слушается беспрекословно, словно Забытого.

Тут заболтавшийся проводник бросил на Кэрна подозрительный взгляд, недовольно засопел и с хмурым видом принялся натягивать подсохшие штаны.

— И чем ваши... хм... отношения закончились? — продолжал допытываться не на шутку заинтересовавшийся воин.

— Чем-чем... Выпил я как-то лишку, а тут этот подоспел, как на грех, с замечанием... слово за слово, я ему в морду, он мне в ответ тоже. Драка со старшим по званию, княжеский суд и пинок под зад из дружины.

В голосе звучала злость, но выглядел Лотвир не сердитым, а уставшим и каким-то потерянным.

— Теперь понятно, почему ты мне и слова сказать не дал, сразу драться полез, — хмыкнул Кэрн, присматриваясь к указанному уступчику. С одной стороны последнего кроны деревьев были срезаны так ровно, словно за этим следил неведомый садовник. — На первой остановке, говоришь, сходил? Тогда вот туда ты меня и проводишь. А по пути и поговорим. А пока — спать. Завтра я бы не отказался иметь свежую голову.

Оставленный без пригляда костёр медленно догорал, устало подмигивая багрянцем углей, тихо потрескивал, выбалтывая небу подслушанные секреты, и в конце концов умер, оставив на зелёной траве чуть припорошенную сединой золы чернильную кляксу. Потом на неё прольются осенние дожди, обугленное дерево осклизнет и расплывётся, испуганно отпрянувший от пламени лес придвинется ближе, и на чёрном пятне выскочат, словно прыщи на носу подростка, алые и желтые пятна слизевиков.