Люди Рун (джен)

Кэрн сидел на самом краю и задумчиво смотрел вниз. Там лениво проплывали пузатые барашки облаков, так что казалось, стоит чуть-чуть потянуться, и подденешь одно из них носком.

Воздушный океан под ногами скрадывал расстояния, делая недоступное обманчиво достижимым, но разве он единственный, кто вводит нас в заблуждение? В чём только ни успевает ошибиться человек за прожитую жизнь: в верности воинской удачи, вечности любви, надежности друга... А если жизнь не одна?

Когда твоим единственным воспоминанием о посмертии остаётся бескрайняя лавовая равнина под багровым небом, с которого время от времени проливается огненный дождь, всё, что ты хочешь — понять, действительно ли тот судья, что приковал тебя к тому кресту, справедлив.

— Что же я сделал? — беззвучно прошептал мужчина в кожаном доспехе, выдававшем во владельце воина.

Меч висел за спиной в красиво отделанных, но уже потёртых ножнах. На траве рядом лежал угрожающе скалящий волчьими клыками шлем. В таком же или очень похожем обмундировании щеголял каждый второй наёмник, если оказывался достаточно удачлив, чтобы разжиться мечом, и каждый первый стражник, а вот Кэрну собственное снаряжение казалось странным. Непривычным.

Сморгнув мелькнувшую перед глазами картинку закованного с головы до ног в железо человека (в железо, ага... в золото, и то дешевле выйдет), Кэрн завертел головой, сопоставляя проплывающие перед глазами красоты с ориентирами на карте. Серебристая змейка реки лениво сползала с гор, чтобы раствориться в туманной дали. Примерно посередине её сверкающее в лучах солнца тело рассекал хищно вытянутый коготь — Кэр\'Модан, Забытый Город, когда-то был бьющимся сердцем великой империи, но сейчас от него остались руины, населённые лишь призраками прошлого да появившимися неизвестно откуда культистами.

— Скоро причалим, — прозвучал голос кого-то из случайных попутчиков, вырывая Кэрна из задумчивости.

На небольшом, диаметром от силы в дюжину шагов, пятачке топталось ещё несколько пассажиров. Остальные, правда, к краю подойти не осмеливались, предпочитая тесниться со своим скарбом в центре. Сваленные в кучу мешки, корзинка цыплят, да недовольно тянущий за привязь раптор — нехитрое имущество выбравшихся на торжище крестьян. Кэрн смотрелся среди них синим драконодором, что того вполне устраивало. Меньше всего сейчас воин горел желанием устраивать долгие разговоры об урожае маниоки или приплоде кузнечиков. Да его настроение не располагало вести какие бы то ни было разговоры! Дело ведь не в различии сословий меча и орала. Пропасть, отделяющая Кэрна от остальных, простиралась куда глубже.

За что его осудили на посмертные муки среди огня и расплавленного камня? Что он совершил?

Память молчала, храня лишь пламя и боль.

* * *

Парящие камни — не самое быстрое средство передвижения, зато бесплатное и регулярное. Никто не ведал, откуда они взялись и почему так упрямо следовали раз и навсегда заведённому маршруту, услужливо притормаживая у причалов. Зато каждый местный точно знал, где и когда ждать нужную скалу, по прихоти неведомых сил оторвавшуюся от земной тверди ради вольного полёта среди облаков. Посмотрев на последние, недовольно клубящиеся под ногами, Кэрн невольно поёжился, представив, каково ютиться на таком вот голом, если не считать травы, уступчике, поднимись сильный ветер. Существовали и другие опасности...

Первым хищника почуял раптор. Тревожно захрипел, в струну натягивая держащую его верёвку, на которой отчаянно повис пытающийся утихомирить взбеленившуюся скотину владелец. И только потом в воздух взметнулся испуганный крик:

— Берегись!

Крестьяне попадали, безуспешно пытаясь вжаться в землю, кто-то взвизгнул, тонко заголосила женщина. Кэрн едва успел вскочить на ноги и вытащить меч, как на него бросился воздух. Стремительная тень пронеслась так близко, что воин почувствовал тяжёлую волну мускусного запаха и исходящий от тела пернатого жар.

Пока разум мужчины растерянно пытался понять, что делать, тело всё выполнило само: увернулось от свистнувших над ухом когтей и, уверенно дождавшись следующей атаки, вонзило клинок между огненными перьями, одним безошибочным ударом перерубая драконодору артерию. Огромное создание дёрнулось, судорожно загребло крыльями воздух и рухнуло вниз.

Возрождение отняло у воина даже собственное имя, а вот воинские навыки остались. Случай, закономерность или чьё-то намерение?

— Ох, спасибочки вам, господин воин! Ещё б трошки и всё, конец бы нам пришёл!

Кэрн небрежно кивнул добротно, даже с некоторым оттенком щегольства, одетому крестьянину. Важная осанка, ухоженная окладистая борода, едва тронутая проседью, позволяли заподозрить в собеседнике сельского старосту. Да и кто ещё рискнет заговаривать с обладателем стального клинка и княжеской бляхи?

«Необходимо обеспечить охрану коммуникаций, — само собой всплыло в голове. — Без безопасных транспортных артерий обеспечить столицу хлебом станет невозможно».

«Столицу? Сколько можно ставить интересы Города впереди всего?»

Второй голос из прошлого был усталым и раздражённым.

«Когда же до вас дойдёт, что интересами провинций пренебрегать нельзя? Да, охрана воздушных паромов нужна, но не только тех, что связывают центр с периферией, а всех, даже самых окраинных маршрутов!»

— Будет вам охрана, — завершил дебаты Кэрн, рубанув ладонью воздух, и только по округлившимся глазам старосты понял, что произнёс последнюю фразу вслух. — Бейте челом князю, чтобы выделил пару-тройку дружинников на время ярмарки, — торопливо добавил воин, чтобы скрыть собственное замешательство. Слишком неожиданным и ярким оказалось настигшее его воспоминание.

— Раньше так и было, — сокрушённо покачал головой крестьянин. — А потом началась нынешняя катавасия, и сиятельному стало не до нас. Эх...

— Ой, а правду говорят, что княжну спёрли? — ввинтилась в разговор дородная селянка, прижимающая к объемистой груди корзинку с цыплятами с такой истовостью, словно там пищали её собственные дети.

— Да, княжну похитили, — медленно кивнул воин и повернулся к деревенским спиной, обрывая дальнейшие расспросы.

Он бы и сам с удовольствием кого-нибудь старательно расспросил, да вот беда, найти того, кто знает ответы на интересующие его вопросы, не так-то легко. Невольно коснувшись висящей на шее бляхи, только выглядящей обычным знаком принадлежности к княжеским дружинникам, тот, кого здесь звали Кэрном, почувствовал болезненное покалывание. Удавка душила, напоминая о заключённом договоре.

Усмехнувшись, Кэрн посмотрел вниз, на скользящую под ногами землю. С такого расстояния лес казался ковром, жмущиеся друг к другу дома селян походили на спичечные коробки, а простирающиеся вокруг деревень поля — на пёстрое лоскутное одеяло. Подставить лицо легкому ветерку и любоваться красотой лежащей перед ним земли доставляло наслаждение, оценить которое мог только бывший узник преисподней.

* * *

Через несколько минут ворс ковра вытянулся, распушился, распадаясь на отдельные деревья, а коробочки подросли, на глазах обрастая деталями. Облака обняли влажной прохладой и скользнули ввысь, роща перестала казаться травяной лужайкой, а копошащиеся вокруг пряничных домиков муравьи вытянулись, превращаясь в возящихся со своим хозяйством крестьян.

— А кому молочка? — протяжно кричала торговка, любовно оглаживая пузатый кувшин.

— Ножи, серпы, косы... Лучшая кость в трёх долинах!

— Выделанные кожи! Только брюшки молодых рапторов!

— Это ты называешь молодыми? Да твой раптор моего дедушку бесштанным застал!

— Соболезную, уважаемый!

— Чему это?

— Так негоже почтенному старцу без портков расхаживать!

Народ весело толкался среди торговых рядов, торопясь разглядеть, пощупать, попробовать на вкус как можно больше. Пройдёт неделя, и торжище закроют, а распродавшиеся и закупившиеся труженики полей разъедутся по своим хуторам до следующего урожая.

— Кэрн? Привет, старина!

Широкоплечий дружинник оказался Кэрну совершенно незнаком. Собственно, ничего иного ожидать и не следовало, но внутри неприятно кольнуло. Возможность занять чужое место внезапно перестала казаться такой уж привлекательной.

— Извини, занят, — буркнул воин, неловко похлопав по плечу облапившего его детину.

— Я понимаю.

Неприкрытое сочувствие, прозвучавшее в коротких словах, заставило Кэрна опешить. Едва ли собеседник был в курсе истинного масштаба его проблем.

— До нас тут докатились слухи о пропаже Иланы, — объяснил дружинник, увидев изумление на лице приятеля. — А почему ты один? Разве князь...

— Потому что... так надо! — отрезал Кэрн, только сейчас задумавшийся, почему ему не дали в помощь хотя бы несколько человек. — Всё сложно.

— Культ, Забытые его побери, — понимающе кивнул собеседник. — Ещё год назад о них ничего не было слышно, а сейчас даже князю приходится прятаться за высокими стенами.

— Что ты о нём знаешь? — ухватился за проблеск света в окружающем мраке неведения воин, заработав ещё один недоумённый взгляд.

— То же, что и все, — пожал плечами дружинник, переминаясь с ноги на ногу, словно с каждой минутой разговора чувствовал себя неуютнее. Это из-за предмета беседы или просто нужда прихватила?

«Да что ты себя обманываешь, — усмехнулся про себя Кэрн. — Он просто чувствует, что ты — не его знакомец. Где-то внутри у него уже загорелся тревожный огонёк, но до сознания ещё не дошло. Вот тебе и ответ, почему никто даже не рассматривал идею отправить с тобой пяток амбалов. Рано или поздно они бы на тебя накинулись, как на опасную нежить».

— Сами они зовут себя слугами Повелителя Драконов. Верят, что рано или поздно возродится их господин, который приведет мир к всеобщему благу и процветанию. Ну а пока ими командует некая Пророчица, которая это самое возвращение и предсказала. Народец довольно сомнительный, так что им мало кто верил... пока они не принялись размахивать артефактами, принесёнными из Забытого Города.

Настоящий Кэрн наверняка всё это знал, так что недоумение рассказчика, объясняющего, что солнце встаёт на востоке, а лун две, вполне объяснимо.

— Одно несбывшееся предсказание — не маловато ли на пророчицу-с-большой-буквы? — хмыкнул Кэрн.

— Так она не только это предсказывала... — начал было дружинник, но тут их прервали.

— Зима близко! — раздалось из толпы, торопливо раздавшейся в стороны.

В образовавшейся проплешине обнаружился старик, ещё минуту назад ничем не выделявшийся из прочего явившегося на торжище люда.

— Осень на дворе, — проворчал Кэрн. — Таких предсказаний и я могу выдать хоть десять штук.

— Берегитесь! Забыли вы о Повелителе Дракона, рассеяли память о нём... Земля слышит... Земля не простит! Великий холод скуёт реки, так что по воде можно будет ходить словно посуху. И будете вы молить о весне, но тщётно. Не будет вам тепла, пока не поклонитесь Вернувшемуся!

— Заткнись, баламут!

Дружинник оказался рядом с проповедником, без лишних сантиментов заламывая руки возмутителю спокойствия.

— Изыди, нечестивец! — кричал тот, пытаясь вырваться из захвата. Ткань рубахи протестующее затрещала и лопнула, обнажая грудь, на правой стороне которой воин с интересом заметил татуировку в виде стрелки. — Одумайтесь, люди! Одумайтесь, пока не поздно...

Кликуше заткнули рот и куда-то потащили. Ни выяснять, где находится местная каталажка, ни продолжать общение с узнавшим его дружинником Кэрн не горел желанием, предпочтя быстро обменять несколько полученных от князя монет на дорожные припасы, закинуть мешок с ними за спину и быстрым шагом двинуться дальше. Если он хотел спасти княжну, следовало поторопиться.

Толкнув почерневшую от времени и копоти дверь таверны, Кэрн цапнул за плечо случившегося рядом служку, вытащил из-за пояса увесистую монету, подбросил её в воздухе, поймал и оставил серебряный кругляш многозначительно поблескивать на ладони.

— Кружку грайфы, жареного кузнечика и придурка, готового подрядиться проводником в Пустошь.

Парнишка выпучился на тронутого заказчика, беззвучно пошевелил губами и дёрнул головой в сторону одного из столиков, за которым глушил грайфу тип весьма потрёпанного вида.

— Вы мастера Лотвира попытайте. Других ду... отчаянных парней для такой работы в округе не сыскать.

Покосившись на монету, тощий малец выжидательно уставился на Кэрна.

— Держи, — кивнул тот, легко расставаясь с княжескими деньгами. — Жратву и выпивку принести не забудь.

— Как можно, господин! — возмутился парнишка, получив поощрительный тычок в спину.

— Двигай! — добродушно буркнул воин и направился в сторону указанного столика. — Мастер Лотвир?

— Чего тебе? Морду давно не били? — недовольно буркнул тот.

От такого приёма Кэрн опешил, а в следующее мгновение уже нагибался, хватая наглеца за грудки. Точнее, пытаясь схватить, потому что тот увернулся с неожиданным проворством.

В следующее мгновение что-то врезалось воину в челюсть, перед глазами пролился небольшой метеоритный дождь, а все мысли вытеснила настоятельная необходимость объяснить противнику, кто тут неправ.

В процессе выяснения отношений пострадал стул, ножка от стола, несколько глиняных мисок и один кувшин.

— Идиот! Выпивку-то зачем было в расход переводить? — проворчал облитый с ног до головы грайфой Лотвир. Собственно, о его непробиваемый череп и был упокоен ни в чём не повинный сосуд. — Чего тебя так припекло, что ты вспомнил обо мне, Кэрн?

Воин сплюнул с досады, воззрился на намявшего ему бока типа и ляпнул:

— Я не Кэрн!

— А я князь Санделий, ага... — хохотнул забияка, обтираясь скатертью.

— Да хоть княжна Илана! Слушай, ненормальный, мне нужен проводник в Пустошь, местные указывают в твою сторону, и я приволоку тебя туда, даже если придётся тащить тебя за ноги!

Осознав, что кричит, Кэрн заткнулся, стиснул до боли кулаки и попытался успокоиться, игнорируя взгляды оборачивающихся на парочку посетителей таверны.

— Да, ты действительно не он... — в упор разглядывая воина, задумчиво пробормотал Лотвир, помолчал, что-то прикидывая про себя и неожиданно резво вскочил на ноги, словно это не им только что колотили о самые разнообразные предметы мебели. — Что ж, пойдём. В Пустошь, так в Пустошь.

— Стой! — возмутился голодный, как раптор, Кэрн. Да и отбитые места болели немилосердно. Забытые бы побрали этого пораженного мозговой лихорадкой результата противоестественной связи лишаистого раптора и кривоногой змеи! — С чего это ты вдруг так резко поменял своё мнение? Сколько возьмёшь за услуги?

— Один рассказ о том, что стало с прежним владельцем этого тела, — ответил сразу на оба вопроса тот, утягивая воина к выходу. — Ну а если ты навешал мне лапшу на уши, то прирежу в глуши и вся недолга!

Лотвир громко заржал, возбуждая подозрения, что требование найти «придурка» мальчишка понял чересчур буквально.

* * *

— Ну и чего ты в мокром потащился? — хмуро поинтересовался воин пару часов спустя, когда по настоятельному требованию попутчика они устроили привал.

— Ты сам разбил об меня тот кувшин, — пожал плечами голый Лотвир, любовно развешивающий свои обноски на растянутую у костра верёвку.

— То есть смены у тебя нет, — заключил Кэрн, занятый ужином.

Кузнечик аппетитно скворчал на огне, полупрозрачные луны нерешительно выступали на выцветающем небе, смущённые непристойным зрелищем, вокруг царили тишина и нега, и думать о ждущей его возвращения преисподней совсем не хотелось.

— Как будто это не по твоей милости меня выставили из дружины, — буркнул Лотвир, пытаясь прихлопнуть устроившегося аккурат между лопаток кровососа. — А, ну да, типа это был не ты. Между прочим, ты должен мне историю.

Кэрн не без удовольствия полюбовался, как мастер-проводник извивается, безуспешно силясь достать обнаглевшее перепончатокрылое, потом встал и сцапал летучую мышь, отрывая её от горе-напарника. Тварь испуганно задёргала в воздухе лапами, жалкая и беспомощная. Воин задумчиво посмотрел на уродливую мордочку, на которой маслянисто поблескивало несколько капель крови, и неожиданно подбросил животное в воздух, отпуская на свободу.

— Эй, ты чего! — возмутился Лотвир, провожая взглядом маленького кровопийцу. — Зачем ты?..

— Не люблю убивать слабых, — брезгливо поморщился воин. — Должен историю, говоришь? Ты разве довёл меня, куда договаривались?

— А чего тут вести-то? — фыркнул мастер-проводник. — Вон к тому уступчику аккурат к рассвету прилетит летающая каменюка. На ней-то ты и доберёшься прямиком до Пустоши, только извиняй, дальнейший маршрут разведывать будешь сам. Не хочу закончить свои дни в желудке дракона.

— Всё так просто? Тогда почему местные...

— А ты думаешь, они суют свой нос дальше околотка? Кому это надо, искать на свою голову неприятностей, разведывая, куда принесёт тебя летающий кусок скалы на этот раз? Те, что между долинами кружат, знают, и хватит с них.

— Ты, значит, другой?

— Скучно мне, как всем, цельную жизнь на одном давно изученном пятачке крутиться, — признался Лотвир. — Вот и пускаюсь время от времени куда глаза глядят. Сначала посмотреть, что за тем пригорком, заодно разведать лежащую у его подножия рощицу. Потом на ручей наткнёшься: звонко журчит, проказник, а вот куда?..

За неуместно-мечтательным вздохом последовало задумчивое молчание.

— А что с Кэрном не поделил? — прервал размышления попутчика воин.

— Да... — неожиданно мастер-проводник замялся. — Глупая история, честно признаться. Как-то само собой получилось. Не ладили мы с ним, считай, с первой встречи. Не люблю я таких. Гладенький, вежливый, на голове волосок к волоску, голоса никогда не повысит. Вежливый, с-скотина. Культурный... Раздражал он меня. Своей дотошностью, занудными придирками. Устав заставлял выполнять чуть не до буквы, так что доброму человеку на службе никакого житья не стало. Кружечку грайфы не пропустить! А ещё... Юнец юнцом, молоко с губ обсохнуть не успело, не пойми, откуда взялся, вдовий сын. Ни кола, ни двора, вместо меча всю жизнь за плуг держался. Бац, доверенное лицо князя! И княжна на него влажными глазами смотрит, словно он богатырь из сказочной страны. Руну даю, не к добру такие совпадения! И люди... стоит ему слово сказать, каждый его слушается беспрекословно, словно Забытого.

Тут заболтавшийся проводник бросил на Кэрна подозрительный взгляд, недовольно засопел и с хмурым видом принялся натягивать подсохшие штаны.

— И чем ваши... хм... отношения закончились? — продолжал допытываться не на шутку заинтересовавшийся воин.

— Чем-чем... Выпил я как-то лишку, а тут этот подоспел, как на грех, с замечанием... слово за слово, я ему в морду, он мне в ответ тоже. Драка со старшим по званию, княжеский суд и пинок под зад из дружины.

В голосе звучала злость, но выглядел Лотвир не сердитым, а уставшим и каким-то потерянным.

— Теперь понятно, почему ты мне и слова сказать не дал, сразу драться полез, — хмыкнул Кэрн, присматриваясь к указанному уступчику. С одной стороны последнего кроны деревьев были срезаны так ровно, словно за этим следил неведомый садовник. — На первой остановке, говоришь, сходил? Тогда вот туда ты меня и проводишь. А по пути и поговорим. А пока — спать. Завтра я бы не отказался иметь свежую голову.

Оставленный без пригляда костёр медленно догорал, устало подмигивая багрянцем углей, тихо потрескивал, выбалтывая небу подслушанные секреты, и в конце концов умер, оставив на зелёной траве чуть припорошенную сединой золы чернильную кляксу. Потом на неё прольются осенние дожди, обугленное дерево осклизнет и расплывётся, испуганно отпрянувший от пламени лес придвинется ближе, и на чёрном пятне выскочат, словно прыщи на носу подростка, алые и желтые пятна слизевиков.

Выглянувшее из-за гор солнце застало путников уже в небе. На этот раз утёс был покрупнее, так что при желании вместил бы раз в десять больше народу, чем тот, на котором Кэрн путешествовал вчера. Со стороны две человеческие фигурки, растянувшиеся посредине парящей в голубом океане лужайки, должны были выглядеть сиротливо, но на самом деле они вполне комфортно устроились на мягкой траве, готовясь к долгому разговору.

— Я — проклятый, — довольно равнодушно начал обещанный рассказ Кэрн, не заботясь, как его история будет воспринята. — Колдун нашёл мою душу в преисподней и предложил сделку.

— Маклин, приближённый чародей князя. Больше некому, — авторитетно заявил Лотвир.

— Точнее, колдун проводил обряд, — невозмутимо продолжил воин, ни подтвердив, ни опровергнув высказанной догадки. — Разговаривал со мной Кэрн. В смысле, настоящий. Просил спасти княжну, пообещав в обмен тело.

— А если не получится? — нахмурился мастер-проводник.

— Тогда меня вернут, откуда взяли, — дёрнул плечом Кэрн. — Поверь, это достаточно веская причина отправиться хоть в пасть к дракону.

— Туда-то ты и направляешься.

— Если культисты пересекают Пустошь, значит, существует какая-то дорога. Иначе они бы давно переваривались в желудке тамошних обитателей, а не смущали умы селян.

— Твою зазнобу могли спрятать и где-нибудь поближе, — покачал головой Лотвир.

— Не мою, а Кэрна. Я эту девицу и в глаза не видел. Только портрет. И князь уверен, что его дочь может быть только в Кэр’Модане. Иначе бы её уже нашли, и моя помощь просто бы не понадобилась.

— Кстати, а куда делся настоящий Кэрн? Ну, где он околачивается, пока ты занимаешь его тушку? И как тебя зовут на самом деле?

— Понятия не имею, — откликнулся воин довольно хмуро. — Я не помню ничего из своей прошлой жизни. Так пусть будет Кэрн, раз я выгляжу как он. Так я хотя бы помню, когда мне следует откликаться. А где находится он сам… — Воин кинул на собеседника косой взгляд. — Я занял его место. Он — моё.

Лотвир присвистнул, поёжился и недовольно брякнул:

— Сукин сын! Ещё немного, и я начну его уважать.

Кэрн проводил глазами мелькнувший вдали крылатый силуэт, вспомнил недавнюю битву с его родичем и неожиданно поинтересовался:

— Почему вы не летаете на драконодорах?

— На этих тварях можно летать? — округлил глаза Лотвир.

— Нет? — в свою очередь удивился Кэрн, пытаясь выгнать из головы картинку всадника, сжимающего поводья огромной птицы с таким уверенным хладнокровием, словно сидел на рапторе, а не опасном хищнике.

«Эл’доран горит, — шевелит губами видение, глядя Кэрну в глаза. — Варвары прорвали нашу оборону, как бумажную».

«Где велит долг — с остатками армии. Но без твоей помощи вторжения не сдержать. Когда ты сможешь привести свои силы?»

— Ждите меня через четверть оборота.

— Какого оборота? — не понял Лотвир. — И с чего я тебя должен ждать? Где? Зачем?

— Нигде, — хмуро отрезал Кэрн, догадавшийся, что снова произнёс всплывшую из глубин памяти реплику вслух. — Забудь, что я сказал.

В ответ попутчик поглядел на него как на психа, но промолчал.

— Расскажи мне лучше о Культе поподробнее. А то ведь я даже расспросить никого не могу, не возбудив целый ворох сомнений в умственной полноценности. Что за странное пророчество насчёт зимы?

— Понимаешь, раньше, дюжину или около того лет назад, каждый год на землю выпадала замёрзшая вода. Когда я был маленьким, мы лепили из него шарики и швырялись друг в друга… На деревьях опадала листва, становилось очень холодно, заставляя всех кутаться в шкуры с головы до ног.

— А потом зимы пропали?

— Да. И не только они. Сначала, года за два или три до исчезновения зим исчезли грозы. А затем вернулись, но теперь они никогда не приближаются к человеческим поселениям. Засухи… их тоже давно нет. Как и заморозков, чтобы побить посевы. Урожаи из года в год только растут. Кто-то говорит о благословении богов, кто-то о том, что такая удача должна аукнуться. И знаешь что? Лет пять назад урожаи стали действительно падать. Знающие люди поговаривали, из-за того, что землю засевали два-три раза в год, она истощилась. Надо было часть полей оставлять под пар, давая отдохнуть, да откуда взять столько места? Народу-то наплодилось уйма, в каждой хате по пять-десять детишек, и каждый рот разевает, есть просит.

Они как раз проплывали над очередной деревушкой, и убедиться, что, вопреки сказанному, свободного места достаточно, не доставило никакого труда. Но озвучить вертевшийся на языке вопрос Кэрн не успел, наткнувшись взглядом на кое-что поинтереснее полей.

— Не нравится мне эта тучка, — проворчал он, опасливо косясь на клубящуюся впереди чернильную мглу, в глубине которой посверкивали серебристые искорки молний.

— Не беспокойся, мы над деревней, — беспечно махнул рукой Лотвир. — Да и к камням они не суются.

— Надеюсь, это знаешь не только ты, но и она, — пробормотал воин, не в силах отвести взгляд от угрожающей и одновременно прекрасной стихии.

* * *

Сначала ударил ветер, заставив две маленькие фигурки упасть, вжаться в землю в поисках укрытия. Здесь, над облаками, он не принёс с собой поднятый со всей округи сор, только пронизывающий до костей холод.

— Что за?.. — прокричал Лотвир, когда чрево чудовища вокруг них сомкнулось.

Тяжёлый, пропитанный влагой воздух душил, не давая вздохнуть полной грудью. Окружающую тьму нарушали змеящиеся зигзаги света. Яркие вспышки резали по ушам треском взрывов, далёкие разряды докатывались басовитыми, рокочущими раскатами.

— Счаз как вдарит, и всё...

Голос попутчика прозвучал сдавленно, и Кэрн едва разобрал слова.

— Ты же говорил... она стороной пройдет, — вклинился воин между ударами в небесный барабан.

— Всегда так было! Сам не единожды наблюдал, как послушно гроза отворачивает от летающего камня!

Дыхание грозы шевелило волосы, покалывающими мурашками пробегало по влажной коже. Во рту стало кисло, словно объелся аксатла. Кэрн уткнулся лицом в траву, каждое мгновение ожидая, когда декорации сменятся на привычную лавовую равнину.

Кажется, он потерял счёт времени и опомнился только, когда вокруг стало медленно, словно нехотя, светлеть.

— Вот это переделочка, — нервно хохотнул Лотвир, осторожно поворачивая голову.

Клубящаяся темнота удалялась, неся невыплеснутую ярость дальше, к недавно виденной путниками деревне.

— Ваш Культ не так уж и неправ... — задумчиво пробормотал Кэрн, приглаживая вставшие дыбом волосы. — Что-то определённо назревает. Ладно, поглядим, на что похожа эта самая Пустошь.

Та оказалась вполне себе мирно выглядящей полузатопленной равниной, по которой медленно бродили огромные стада рапторов. Эти были куда крупнее, да что там, громаднее своих одомашненных собратьев, неторопливо переваливались с одной короткой лапки на другую, ныряли головой в травянисто-водорослевую жижу, грациозно выгибая змеинообразную шею, вытягивали зелёные, роняющие брызги пучки и медленно, со вкусом, их жевали.

— Это и есть драконы? — недоумённо уточнил Кэрн.

— О, нет, — весело сверкнул зубами его спутник. — Это их еда.

Представив себе чудовище, способное сожрать исполинскую тушу, воин невольно поёжился. Потом сообразил, что человек тогда и вовсе должен быть на один укус, и ни один хищник не будет тратить силы на ловлю подобной мелочи. Ушлая Пророчица сообразила первая, вот и гоняет своих последователей, а трусоватые местные придумывают сказки о подземном пути.

— Увидимся, — небрежно бросил Кэрн проводнику и спрыгнул с камня.

Его ждал долгий путь.

Возвышенность, к которой причаливал летающий камень, была чуть ли не единственным сухим местом на много миль вокруг. Воин немного потоптался, выбирая подходящий ориентир, приглядел, где дорога посуше, и почти уже тронулся в путь, как…

— Вон тот пик зовётся Драконьим Когтем, — как ни в чем не бывало сообщил Лотвир.

Обернувшись, Кэрн убедился, что самодвижущаяся скала давно в воздухе, и с искренним недоумением уставился на деловито закатывающего штаны попутчика.

— Вклиниваясь в течение реки, он разделяет её русло надвое, заставляя её образовать остров, на котором древние выстроили свой город, — невозмутимо продолжал мастер-проводник, вглядываясь вдаль, туда, где в туманной дымке чернел единственный ориентир среди бескрайней равнины. — Поговаривают, что драконы — просто стражи, до сих пор несущие свою вахту в ожидании хозяев… Хотя на самом деле это не больше, чем бабьи сказки.

— И что ты тут забыл? — поинтересовался воин без лишнего дружелюбия. — Ты привёл меня, куда договаривались, я рассказал свою историю, мы в расчёте.

— В расчёте, — кивнул Лотвир, не обращая на недовольство Кэрна никакого внимания. — Только если ты считаешь себя единственным в округе идиотом, готовым на своих двоих пересечь Пустошь, то серьёзно ошибаешься.

— Боишься потерять титул главного местного придурка? — усмехнулся воин, поудобнее устраивая на плече снятые мокасины. — Отличный мотив для самоубийства.

— Сам придурок, — обиженно буркнул Лотвир. — Думаешь, мне безразлична судьба княжны? Илану любили все. Её невозможно было не любить. И потом… за участие в спасении дочери князь разрешит мне вернуться в дружину. Скучно на гражданке, сил нет!

— Скажи лучше честно, тебе не терпится узнать, что на другой стороне этого болота, — ухмыльнулся Кэрн, испытывающий невольную радость от перспективы заполучить себе полноценного напарника. Одиночество успело опостылеть ему ещё в посмертии.

— Кончай трепать языком, — огрызнулся Лотвир, и они отправились в путь.

* * *

Хватило получаса, чтобы энтузиазма у спасательного отряда поубавилось. Брести по колено в воде, ощущая при каждом шаге, как просачивается между пальцами липкая грязь, гадать, не укусит ли тебя какая-нибудь пакость, и вдыхать едко пахнущий тиной тяжёлый и влажный воздух не составляло предмета заветных мечтаний ни Кэрна, ни Лотвира. Последний, впрочем, к искреннему удивлению воина, претензий не высказывал, сопел вполне увлечённо, с одинаковым интересом разглядывая исполинские туши длинношеих рапторов, торчащие из воды метёлки местных растений и летающих над ними… эээ…

— Как они называются? — поинтересовался Кэрн, указывая на пойманное спутником существо.

— Понятия не имею, — признался тот, разглядывая головастую палочку, к которой неведомый шутник прилепил пару прозрачных, украшенных только сеточкой прожилок крыльев. — Ух, у него глаза словно мозаика! — поделился Лотвир сделанным открытием.

— И как ты определил, что это он, а не она? — скептически поинтересовался Кэрн.

— Может, и «она», — смутился напарник. — Эх, какая хрупкая… — продолжал он заворожено разглядывать причисленную к женскому роду тварюшку. — Нипочём в мешке не донесу. А крылья-то, крылья… глянь, словно из слюды!

— Под ноги смотри, — фыркнул Кэрн, только что оскользнувшийся, и теперь переставлявший ноги с особенной осторожностью. — Слушай, а откуда ты знаешь, что вот те туши — драконья еда, но вот эту мелкую пакость впервые видишь?

— Я никогда сюда не спускался, — объяснил Лотвир. — Но это не значит, что не пытался разглядывать со стороны.

— Любопытный ты… не в меру, — покачал головой воин. — Какой смысл тратить столько времени и сил на никому не нужные сведения?

Опасное путешествие через страшно-ужасную Пустошь постепенно превращалось в немного скучную и довольно утомительную прогулку, и единственное, что вызывало беспокойство Кэрна — выбор места для привала. Это пока они идут, вода только до колена, а вздумаешь сесть — и окажешься в тинистой хляби по горло, что уж говорить о ночлеге.

— Надо пересечь равнину до вечера, — хмуро сообщил Кэрн спутнику, когда солнце устало повисло в зените, полное решимости устроить двуногим букашкам хорошую баню.

Путешественники успели выбиться из сил и порядком проголодаться, а ни одного островка приметить так и не удалось.

— Не получится, — покачал головой Лотвир, опытным взглядом оценивая разницу между пройденным и тем, что пройти только предстояло. — С такой скоростью хорошо, если треть осилим.

Мастер-проводник задумчиво зачерпнул в горсть мутную болотную воду и только головой покачал. Пить буро-зелёную, едко пахнущую водорослями взвесь можно решиться, только когда перспектива умереть от жажды подступит совсем близко.

— Клянусь Забытыми, эта отличная шутка, молиться о глотке воды, когда её вокруг — хоть залейся, — усмехнулся напарник, брезгливо стряхивая с ладони бодро перебирающую лапками глянцевито-черную пакость. — Нет уж! Лучше я сдохну от жажды, чем в моём брюхе проест дыру подобная дрянь! — решил Лотвир, со свежеобретённой бодростью прибавляя шагу.

Кэрн мрачно поправил висящую на плече сумку, досадливо пихнул отбивший и исколовший всю спину шлем и зашагал следом. Лавовая равнина под горящим небом казалась почти родной.

— Ну, так вот… — между тем трепал языком навязавшийся попутчик, продолжая посвящать воина в местные перипетии, — тогда княжество из одной долины, почитай, состояло: две соседние кишели стрихнами, так что и шагу нельзя было ступить, не запутавшись в ловчей сети, а Пустошь простиралась до самого подножия Гремящих Гор.

Рассказчик неожиданно замолк, резво выдернул из воды одну ногу, выпучил глаза при виде присосавшейся к белой, размокшей коже глисты маслянисто-зелёного цвета и, морщась крайне брезгливо, раздавил мерзкую тварь между пальцами.

— Фу! Вот, впилась, пакость! — передёрнулся напарник, и Кэрн не без труда преодолел искушение проверить собственные конечности.

Нет, слишком уж потешным зрелищем станет он, подпрыгивая, как нервическая барышня!

Серый, с зеленовато-чёрными мраморными разводами, покатистый холм справа дрогнул, тоскливо вздохнул, фыркнул, поднялся на четыре бочонкообразные ноги, вытянул увенчанную смешной, непропорционально маленькой головой протяжную шею, укоризненно, как показалось Кэрну, взглянул на путников и медленно побрёл прочь.

— Какие они всё-таки здоровые, — непроизвольно вздрогнул Лотвир, провожая взглядом удаляющегося исполина.

— Не хотел бы я встречаться с теми, кто на них охотится, — в свою очередь поёжился Кэрн.

— Да, с драконами куда лучше видеться на фресках, да в балладах медоречивых бардов, — с чувством согласился спутник.

— Так как вышло, что Пустошь отступила? — вернулся к прерванному разговору воин, решив, что для сохранения морального духа их маленького отряда в тему гигантских огнедышащих тварей лучше не углубляться.

— День был как день, не хуже и не лучше всех прочих, — пустился в воспоминания Лотвир. — Только рапторы беспокоились, рычали и пытались сорваться с привязи. Я со своим битый час провозился, пытаясь успокоить. И шмат мяса дал, и по холке потрепал, слова шептал успокоительные, всё без толку! Только глаза пучит испуганно, да землю роет. Плюнул, привязал покрепче, чтобы не сорвался ненароком, да пошёл к Косолапому Хэнку пропустить кружечку, да тут оно и рявкнуло… Треск, грохот, полнеба дымом заволокло, земля затряслась, люд из домов повыскакивал, вокруг такой ор и плач стоит, хоть уши затыкай. Бежать — так некуда. Когда Злая Гора просыпается, наша долина становится одной большой ловушкой. Но нет, помиловали нас Боги, отвели беду. Стороной извержение прошло, аккурат стрихнов и поморило. Маклин, колдун наш, молвил, дескать, ядовитое газо-пылевое облако в соседние долины опустилось. А огненных рек, о которых старики страшные сказки бают, вовсе не было — то ли обошлось в этот раз, то ли и вовсе праздные россказни. Ну, князь, не будь дурак, быстро свою дружину снарядил, перебили мы пяток или десяток стрихнов, что остались, кишащий их яйцами лес выжгли, а на освободившемся месте крестьяне распахали поля. Так с тех пор и живём.

— А Пустошь?

— Слушай, Маклин бормотал что-то про «вертикальные сдвиги коры», но я ни дракона из его объяснений не понял. Просто вдруг болотина отодвинулась дальше от гор к реке. На площади зачитали княжескую грамоту, в которой утверждалось что за Пустошью отступят и её обитатели, в том числе и драконы. И что опасности нет, так что каждой деревне следует несколько семей снарядить на заселение Окраины, для «освоения новой территории». Народ сперва поворчал, но потом оказалось, что князь как в воду глядел.

Кэрн оглянулся назад, туда, где темнела гребенчатая полоска оказавшихся такими ненадёжными гор, и задумчиво кивнул. Решение князя имело смысл. Он на его месте поступил бы так же.

— Чтоб тебя! — взвыл воин в следующее мгновение, в свою очередь прыгая на одной ноге.

В стопу второй вонзился какой-то осколок. Выдернув его, Кэрн опознал чью-то кость, точнее её фрагмент, брезгливо отбросил в сторону и выдал долгую, прочувствованную тираду.

— Неплохо, — с видом знатока оценил этажность конструкции Лотвир и подставил напарнику плечо. — Зря мы обувь сняли. У меня на подошвах живого места не осталось.

Вязкие красные капли падали в воду, добавляя ноту кармина к охре и малахиту. Кэрн терпеливо ждал, пока напарник перероет дорожные сумки, вытянет оттуда тряпицу и флакончик с заживляющей смолой, чтобы соорудить перевязку.

Охота жалеть обувь ушла, но натянуть мокасины на распухшие, разбитые ноги стоило труда. Мокрая кожа неприятно липла к телу. Рана тянуще пульсировала, не давая о себе забыть.

— Идти сможешь? — поинтересовался Лотвир, старательно приглушая мрачные нотки в голосе: они и так бы дошли разве чудом, теперь же надежда добраться до Драконьего Пика и вовсе растаяла, как туман под жарким полуденным солнцем.

Ответить Кэрн не успел. Тонкий гребешок волны шевельнул водную гладь, вызвав холодную волну мурашек и крайне неприятную мысль, что в непрозрачной болотной жиже у них объявился сосед. И тут с шумным всплеском на воина кинулось, разевая вытянутую, вооружённую частоколом длинных кривых зубов пасть, вынырнувшее из болота чудовище.

Напарник бессвязно, прочувствованно заорал, очевидно, выражая искреннее и горячее желание взбежать на облака пешком, только бы не чувствовать зловонное дыхание отвратительной твари. Воин же бросился в сторону, не давая чужим челюстям сомкнуться на своём теле, нырнул с головой в мутную хлябь, тут же хлынувшую в ноздри, нащупал, оскальзываясь, опору под ногами, выпрямился и следующую атаку встретил обнажённым клинком.

Меч вошёл точно в глаз чудовища. Кэрн вбил его до рукояти, болезненно вывернувшейся из пальцев, когда тварь начала биться в агонии. Удар огромного хвоста взметнул со дна тучу ила и смёл воина с ног.

Затхлая муть хлынула в горло, верх и низ перепутались, не давая нащупать дно, и Кэрн заметался, забарахтался в вязкой скользкой жиже, никак не находя путь на поверхность. Нахлынувший страх захлебнуться путал мысли… и тут чьи-то руки потянули его вверх.

— Вот это ты его уделал! — услышал голос Лотвира пытающийся прокашляться Кэрн.

Сам мастер-проводник нервно сжимал зазубренный костяной нож на длинной рукояти и оглядывался с таким видом, словно с минуты на минуту ждал появления товарок убиенной твари.

Воин попытался вытереть лицо ладонями, недовольно поморщился, чувствуя, как между лопаток, под мокрой тканью перебирает лапками пробравшаяся туда мелкая пакость, с силой провел вдоль позвоночника рукоятью меча, пытаясь раздавить нахальную живность, и принялся разглядывать поверженного противника.

Хищник, длиной примерно в два человеческих роста, имел вытянутое, грузное тело, плавно перетекающее в мощный хвост. Если бы не четыре нелепые, тощенькие лапки взамен плавников, Кэрн счёл бы его рыбой.

— Камайн, — задумчиво проговорил он и, осенённый просто гениальной идеей, уселся на поверженного врага и с облегчением вытянул гудящие ноги.

— Ты чего? — вытаращился Лотвир. — И кто такой Камайн? Или что?

— Мы же собирались устроить привал, — пожал плечами Кэрн. — Камайн — это вот он, — воин довольно похлопал мёртвую тварь по спине. — Слово вдруг вспомнилось.

— Ух, ты! То есть ты его видел там, в своей прошлой жизни?

— Получается так, — дёрнул плечом Кэрн, вытаскивая из сумки намокшие припасы. — Мда… Высушить это вряд ли получится, без костра-то. Придётся съедать.

— Быть поджаренным, утопленным или съеденным заживо ради спасения княжны я согласен, но вот голодным — пожалуй, перебор! — недовольно пробурчал Лотвир, устраиваясь рядом с Кэрном и между делом прицепляя своё оружие обратно к поясу.

Воин не без удивления заметил между зубцами красные пятна. Способность этой штуковины прорубить толстую шкуру казалась сомнительной. Попутчик перехватил взгляд Кэрна и пожал плечами:

— Не мог же я стоять просто так, пока там тебя едят.

Прогретая у поверхности вода приятно грела ноющие от стылого донного холода ноги, вокруг негромко хлюпало занятое своей жизнью болото, рядом воодушевлённо справлялся с ножкой кузнечика то ли случайный попутчик, то ли случившийся друг, а Кэрн бездумно пялился вдаль, готовый завыть от выворачивающей душу тоски.

Что-то осталось по ту сторону костров преисподней — томительное, прекрасное, несбывшееся.

Пальцы сами сжали болтающуюся на шее бляху, словно готовясь сорвать с шеи ненавистную привязь и с ней — связывающую воина с миром живых нить. Если настоящему владельцу этого тела так дорога его невеста, пусть сам за ней и тащится, а проклятому есть одно место и одно назначение — гореть на уготовленном ему свыше огне.

— Слушай, Кэрн! — подал голос Лотвир, в голову которому пришла неожиданная мысль. — Княжна тебе без надобности, наши проблемы тоже до одного места, не твои они, но ты всё равно тащишься на край света, рискуя… кстати, а что с тобой будет, если снова погибнешь?

— Вернусь обратно, — пожал плечами воин.

— Ну вот, — кивнул напарник. — А мог бы просто уйти, куда глаза глядят, тело-то теперь твоё.

— Ты меня подговариваешь бросить вашу любимую Илану на произвол судьбы, а настоящего Кэрна — в преисподней? — с усмешкой уточнил Кэрн.

— Нет, — мотнул головой Лотвир. — Просто хочу понять, что тобой движет.

— Не человеколюбие, — зло сплюнул воин и дёрнул княжеский знак, оборачивая его тыльной стороной.

На почерневшем от времени металле тускло переливалась колдовская руна.

— Если я не успею вернуть княжну за семь дней, она погаснет, и связь между моей душой и этим телом разорвётся. Кэрн получит своё тело назад, а меня швырнёт обратно в вечный огонь.

Лицо напарника стало таким хмурым, что воин не выдержал и расхохотался.

— Ты надеялся на что-то более благородно-возвышенное? Извини.

— Нет! — буркнул Лотвир. — Вытащить душу в мир живых, чтобы связать шантажом и магией… Это мерзко! Тебе никто не оставил выбора. Словно ты не человек, а… их инструмент!

— Это называется куда проще, — пожал плечами Кэрн. — Рабством.

— Что такое рабство? — недоумённо покосился на воина напарник.

Пуститься в объяснения Кэрну не пришлось. Метнувшаяся в воздухе тень, слишком крупная для драконодора, заставила путников напряжённо застыть.

— Я думал, они больше, — удивлённо сообщил воин, разглядывая парящее в небо создание.

Золотая чешуя жарко горела на фоне небесной лазури, огромные кожистые крылья легко взрезали воздух, и весь облик существа был пропитан сплавленной с грацией силой, заставляя тревожно стучащее от страха сердце замереть на несколько мгновений в восхищении.

— Разве он справится с такой огромной тушей? — Кэрн покосился на одного из бочкообразных исполинов.

— Нет, один не справится, — согласился Лотвир, показывая в сторону Драконьего Утёса. От него отделилось ещё несколько быстро растущих точек. — Но драконы охотятся стаями.

Разведчик сделал широкий круг над их головами, высматривая больную или ослабшую особь, и неожиданно взмахнул крыльями, меняя курс.

— Заметил, — помертвевшим голосом проговорил Лотвир, не в силах отвести взгляда от приближающейся к ним смерти.

Кэрн тоже смотрел, отстранённо размышляя, что увольнительная оказалась недолгой, и откровенно любовался красотой несущего им гибель существа. Пусть дракон и не достигал тех размеров, какие вообразил себе воин, но при этом оставался достаточно велик, чтобы отогнать всякую мысль о сопротивлении. Кэрн даже меч доставать не стал, только улыбнулся, окидывая прощальным взглядом мир живых, чтобы унести память о нём в свое узилище.

Воздух ударил в лицо, принеся с собой жар и едва уловимый запах чего-то до боли знакомого, родного. Рядом шумно ушёл под воду Лотвир, пытаясь скрыться от атаки хищника, но Кэрн не спешил следовать его примеру. Вместо этого протянул к крылатому созданию руку, словно пытался до него дотронуться.

Ещё один тяжёлый взмах крыльями сбил воина с ног, а когда тот вынырнул на поверхность, отливающий золотом силуэт уже растворялся в небе.

— Что это было? — дрожащим голосом поинтересовался Лотвир. — Почему… почему он нас не тронул?

— Не знаю, — озадаченно ответил Кэрн, испытывающий странное сожаление от того, что прекрасное и смертоносное создание улетело. — Наверное, решило, что мы слишком маленькие, чтобы возиться с поимкой.

Ответный взгляд напарника выражал здоровое сомнение насчёт озвученной версии.

— Наверное, потерял, когда мы нырнули в воду, — решил он.

И тут, словно услышав слова Лотвира, дракон камнем упал вниз, чтобы через несколько секунд взмыть в воздух с длинной зелёной тушей камайна в лапах.

— Не потерял, — нервно хохотнул Кэрн, не став уточнять, что сам подводным плаванием заниматься не стал. — Да, какая, к Забытым, разница, что стукнуло в голову этой твари? Улетела, и ладно! Кстати, а кто такие эти Забытые? А то ругательство прилипло, а я даже не знаю, что оно, собственно, означает.

Мужчины раздражённо пытались отжать в очередной раз вымокшую одежду, и беседа оставалась единственной возможностью отвлечься от неприятных размышлений на тему, когда же им доведётся выбраться из этой отвратительной хляби и как следует обсохнуть.

— Забытые? Видишь вон тот одиночный пик?

— Драконий? Разумеется, вижу. Мы же к нему и идём! Он вклинивается в течение реки, расщепляя её русло надвое. Между излучинами остров — Кэр’Модан, он же Забытый Город. Именно оттуда приходят культисты. Но какое это имеет отношение к…

— Всё так, — кивнул Лотвир. — Только правильнее Город Забытых. Предания говорят, что раньше на месте княжества и на много миль вокруг него простиралась великая страна, сердцем и столицей которой являлся город, к развалинам которых мы и направляемся. А правили этой страной правители, обладавшие великим могуществом. Им подчинялись горы и реки, небо и земля. Они меняли по своему вкусу облик животных и растений, и ни один человек не мог противиться их воле.

— И что случилось? Почему их город разрушен, страна пришла в упадок, а имена забыты?

— Никто не знает точно. Войны и катаклизмы обрушились на прежде благословенный край, повелители вцепились друг другу в глотки, перебив друг друга, и люди поняли, что те оскорбили богов, взяв в свои руки слишком много могущества и возгордившись. Потому имена их предали забвению, как и выстроенный ими город. Много веков туда не ступала нога человека. А теперь вот он стал обиталищем безумцев, решивших разбудить тени прошлого.

— Думаешь, этот, как его, Повелитель Драконов — это кто-то из Забытых? — задумчиво нахмурился Кэрн.

— Очень даже может быть! — оживился Лотвир. — Вот напасть-то… Только их возвращения нам и не хватало!

— Слушай, Вир, — спохватился Кэрн. — Что-то тут не так! Положим, эти психи верят утверждениям своей Пророчицы, что Забытые, по крайней мере, один из них, вернутся. Тем более что их угрозы насчёт зимы и прочего согласуются со сказками о правителях Кэр’Модана. Но княжна-то им зачем?

— Не знаю, может, для возвращения этого самого Повелителя нужно провести какой-нибудь зловещий ритуал? Пролить на алтаре кровь девственницы, к примеру.

На этих словах Лотвир осёкся и резко помрачнел.

— Нам надо торопиться, — заключил Кэрн хмуро, и двое мужчин поспешили вперёд.

* * *

Несколько часов утомительного марша приблизили маячащий на горизонте пик ненамного. Тот по-прежнему казался размытой в туманном мареве тенью, не давая путникам даже следа надежды, что им удастся туда добраться хотя бы к утру.

Это если усталость не заставит их рухнуть раньше.

Раскисшая глина под ногами заставляла оскальзываться на каждом шаге. Рана на ноге сначала ныла, а потом начала стрелять чуть не до колена так, что хотелось взвыть благим матом. Кэрн угрюмо ковылял, глотая рвущиеся с языка проклятия, и, несмотря на все усилия, отставал от напарника всё сильнее и сильнее.

Заметив это, Лотвир со вздохом вернулся и заставил воина опереться на своё плечо. Скатившееся до самой земли солнце вызолотило облака, в воздухе уже вовсю пахло вечерней прохладой, а перспектива свалиться мешком прямо в воду и захлебнуться стала казаться довольно привлекательной. Там, на кресте, по крайней мере, не надо никуда идти.

— Глупая идея, — недовольно пробурчал Кэрн, — без меня у тебя хотя бы есть шанс.

— Сам дурак, — фыркнул Лотвир. — Чай не княжна, так чего раскис? Нам ещё Илану спасать, забыл? Или ты решил на меня всё взвалить? Ну уж нет, дудки. Ты меня в это втянул, тебе и вывозить.

Отвечать нахалу не было никакого желания, и Кэрн позволил себе просто принять помощь, чувствуя, что успел привязаться к своему случайному попутчику, словно они были знакомы целую жизнь.

— Вир, скажи, какого лишаистого раптора это болото называется Пустошью? Хлябь подошла бы куда точнее! — ворчливо поинтересовался воин.

— Так вода тут всего несколько месяцев в году, — пояснил Лотвир. — Когда тает снег в горах, река разливается, затапливая всё вокруг, с водой приходят и эти серые исполины с длинными шеями. А вслед за ними появляются драконы.

— И меня угораздило воскреситься именно в эти самые месяцы, — проворчал Кэрн, сжимая плечо друга покрепче.

* * *

Темнота упала на изнурённую зноем землю внезапно, как падает тень хищника на обречённую утолить его голод жертву. Путники давно уже бросили попытки высмотреть хоть какое-то возвышение, и тупо брели вперёд, не поднимая головы. Если остановиться — сразу рухнешь без сил, чтобы не встать больше. Оставалось только вырывать у судьбы шаг за шагом, оттягивая неизбежное.

Вечер густо плеснул в воду чернил, всколыхнул стоячую неподвижность пропитанного тяжёлыми, напоёнными влагой испарениями воздуха лёгким бризом, рассыпал на растянутом над головой обсидиановом покрывале щедрую пригоршню откормленных светляков, наполнил окружающее пространство шорохами и плеском.

Последние Лотвиру нравились меньше всего, напоминая о зеленобоких камайнах. Попасть на обед такой твари казалось не слишком завидной участью для героических спасателей несчастной княжны. Даже дракон казался предпочтительнее, добавляя сгинувшим в его пламенном дыхании бедолагам налёт некоторой героичности. На дракона Лотвир был согласен, на желудок камайна — нет!

Какая-то каменюка пребольно врезалась в палец, заставив мужчину взвыть от неожиданной и тем более обидной боли, но стоило ему вскинуть голову, как вопль стал радостным.

— Чего шумишь? — недовольно поинтересовался Кэрн, которого вырвали из блаженного оцепенения.

Лотвир молча ткнул пальцем вперёд, туда, где из опостылевшей водной глади вздымались каменные плиты рухнувшего под напором времени строения. Путники были спасены.

Будь Кэрн один, и он бы просто рухнул на изъеденные ветром и водой мраморные ступени, чтобы проваляться в беспамятстве до следующего утра. Но Вир так просто отпускать его душу на покаяние не собирался, с удивительной резвостью собирая высохшие остатки водорослей, чтобы развести вожделенный костер.

— Стаскивай с себя всё мокрое! — заявил вернувшийся с добычей друг, старательно укладывая найденное топливо.

Воин неразборчиво замычал, до того невыносимой оказалась мысль о том, что надо двигаться и что-то делать, и демонстративно закрыл глаза с твёрдой решимостью не открывать их по меньшей мере год.

— Сначала обсушимся, потом пожрём и только тогда можно ложиться спать, — безжалостно продолжал мучитель, подкрепляя слова увесистым пенделем.

Взвившийся Кэрн едва не пристукнул назойливого попутчика, но неожиданно удержал уже занесённый кулак.

Полуистёршиеся линии когда-то украшенных затейливой резьбой колонн всколыхнули смоляную гладь омута памяти.

***

— Погиб… — тихо повторяет девушка, чья красота стала пыткой для его сердца, и делает шаг в пустоту.

* * *

— Ты чего орешь? — недовольно интересуется у Кэрна Лотвир, и тот стирает со лба холодный пот.

Воина трясёт, и взгляд напарника становится обеспокоенным, а после короткого осмотра откровенно тревожным — загноившаяся рана вызвала лихорадку.

Болезнь неторопливо переваривает Кэрна в своей утробе, утягивая разум в глубокий колодец беспамятства. Иногда во тьму пробиваются проблески света, и тогда воин видит сидящего рядом Лотвира, белый лоскут облака на голубом покрывале неба и воспалённый глаз солнца. Иногда к нему приходят другие видения. Обрывочные, лихорадочные, они мелькают так быстро, что невозможно разобрать, что происходит и кто окружающие его люди. Златокосая красавица обнимает худощавого мужчину с умными, усталыми глазами и сединой в чёрных волосах. Заливисто смеётся женщина с хищными чертами лица. Вот ей уже не до смеха: тёмные локоны прилипли к мокрому лбу, с искусанных губ срываются томные стоны. Роскошь дворцов и бьющий в лицо ветер. Бескрайнее поле, на котором смешались в кровавом противостоянии две армии. Огонь, пожирающий дома. Снова ветер. Стремительный полёт в голубой бездне воздушного океана. Звон скрестившихся клинков. Темнота.

— Очнулся, наконец? — вечность спустя донёсся до воина ворчливый, немного усталый и оттого неспособный скрыть радость голос Лотвира.

Сам Кэрн не был так уверен в том, что бред схлынул. Хотя бы потому, что маленькие глазки тонкошеего бочкообразного гиганта, разглядывающие его с интересом урождённого дебила, по-прежнему не входили для воина в список приятного соседства. Видения с гуриями определённо выглядели куда более привлекательно.

Воин попытался сесть, голова тут же закружилась, в боку неприятно закололо, и Кэрн поспешно попытался замаскировать слабость под тщательным осмотром злополучной ноги. Рана успела поджить, затянувшись на вид вполне здоровой корочкой, безо всяких признаков нагноения, но едва ли всё останется так же радужно, стоит ему снова оказаться по колено в кишащей всякой пакостью воде.

Напарник между тем совершал какие-то загадочные манипуляции у походного котелка, в котором что-то весьма аппетитно булькало. Правда, стоило воину углядеть обрубок чёрного скользкого хвоста пошедшей в варево твари, как чувство голода поутихло.

— Что это? — с содроганием поинтересовался воин у Лотвира, пытаясь понять, достаточно ли он голоден, чтобы это проглотить, или хотя бы хватит ли у него сил отбиться, если отказ не примут к сведению.

— Да Забытые его знают! — жизнерадостно ухмыльнулся попутчик, не подозревающий, что Кэрн борется с искушением стукнуть экспериментатора. — Есть можно, я пробовал.

— А воду откуда брал? Из этой вонючей лужи?

— Фу, скажешь тоже! — неподдельно возмутился друг. — Такую дрянь и за неделю со снятыми портками не отдристаешь. Нет, воду я беру у вот этих малышей…

Там, куда небрежно взмахнул Лотвир, на каменных плитах громоздилась целая куча беспомощно шевелящих ветвистыми то ли лапами, то ли усами лупоглазых шариков.

— У них в животе пузырь, и если знать, где ткнуть, можно разжиться несколькими глотками чистейшей воды, — самодовольно поделился сделанным открытием напарник. — Готово! Пробовать на соль будешь?

— Эмм… — замялся Кэрн, желудок которого окончательно дезертировал от таких известий. — Сколько я провалялся?

— Четвёртый день пошёл, — сообщил Лотвир, слишком сосредоточенный на своём вареве, чтобы разглядывать сейчас лицо Кэрна.

Тот зажмурился, лихорадочно прикидывая, сколько ему осталось до конца предопределённого заклятием срока, буквально впился взглядом в по-прежнему недосягаемый пик, за которым лежал Кэр’Модан, и понял, что не успеет. Из семи предоставленных ему дней прошло уже пять, и за оставшиеся они успеют разве добраться до культистов, попытаться спасти княжну, но не вернуться обратно. А, значит, ему предстоит снова вернуться на место своей казни.

Казни, которую теперь не прервёт уже ничто.

Накатила усталость и безнадёжность. А ещё, почему-то, чувство вины. Воин отнял пальцы от висков и посмотрел на напарника. Это он затащил бедолагу сюда, в кишащее драконами и ещё Забытые знают чем болото, заставил прыгать вокруг изображающего бревно кретина и на ходу изобретать способы выживания в самом неподходящем для человека месте.

— Эй, с тобой всё в порядке? — забеспокоился Лотвир, глядя на изменившееся лицо воина.

— Нет, — признался тот, стискивая удавку на шее так, что пальцы побелели. — Отпущенный мне срок истекает завтра вечером. Я не успею вернуться.

— Ох...

Лотвир растерянно сел на обломок колонны, машинально проводя ладонью по истёршимся рунам. Почти выцветшие, они всё ещё хранили остатки былой силы, откликаясь на прикосновение едва ощутимой волной тепла.

— Будешь возвращаться? — буркнул напарник, избегая смотреть Кэрну в глаза.

— Нет.

Решение пришло сразу, без раздумий и мучительных колебаний. Он не будет возвращаться и отступать. Никогда.

— Этот ваш маг — идиот, — фыркнул воин. — Плевать на награду. Плевать на договор. Я обещал вытащить девушку и надавать тумаков обнаглевшим культистам, и я сделаю это. По крайней мере, будет что вспомнить... там.

Унылость на лице Лотвира сменилась растерянностью, сквозь которую осторожно пробивалась радость. Кажется, возможность отступить не вызывала у мастера-проводника энтузиазма.

— Да! — выдохнул он так выразительно, словно с его души свалилась пара серобоких травогрызов. — Спасём княжну, потом я приволоку настоящего Кэрна к князю за шкирку и заставлю исполнять обещанное!

Воин кинул на приятеля озадаченный взгляд и, не выдержав, расхохотался. Ему и вправду было плевать на то, что ждёт его впереди. Зато сейчас он нашёл друга и... смысл. Пусть его хватит всего на пару дней, беглецу из преисподней достаточно и этого.

* * *

Им предстоял долгий, нелёгкий путь, так что подкрепиться не помешало бы. О входящих в состав блюда ингредиентах Кэрн спохватился только, когда у миски показалось дно. Предпринимать что-либо по этому поводу явно было поздно, так что воин лишь философски вздохнул и сунул в рот очередную ложку.

А потом их ждала новая встреча с самым прекрасным и самым ужасным обитателем небес — драконом.

— Не повезло... — успел услышать Кэрн прозвучавшую почти бесстрастно реплику напарника, настолько они оба устали бояться, а потом на путников налетела жаркая буря. Буря, от которой веяло не ужасом бессилия и неминуемой смерти, а теплом.

И радостью долгожданной встречи.

Кэрн не сразу понял, что стоит, прижавшись к горячей, сияющей золотом коже восхитительного создания, лихорадочно водит по ней пальцами и бормочет ласковое:

— Мальчик мой... соскучился, родной? Я здесь, с тобой, я вернулся.

— Забытые меня подери! — прозвучал из-за спины сдавленный голос Лотвира. — Он тебя слушается?

— Получается, что да, — откликнулся растерянный не меньше напарника Кэрн, вспрыгивая на услужливо подставленную шею.

Высоко в небе, громко хлопая огромными крыльями, терпеливо ждали своего вожака еще четверо грациозных созданий.

— Вот дерьмо... — с чувством сообщил Лотвир. — Ты знал?! Нет, иначе с чего бы мы тащились по этой треклятой гати, как два идиота?

— Ты собираешься лезть наверх или предпочитаешь добираться до Кэр\'Модана пешком? — весело поинтересовался Кэрн, протягивая напарнику руку.

— Хороший вопрос, даже не знаю, что на него ответить, — пробурчал тот, боязливо покосился на огромную зубастую тварь и покорно полез на опущенное драконом крыло.

То тут же дернулось вверх, вырвав у Лотвира очередной нецензурный вопль, а в следующую минуту мастер-проводник уже сидел наверху, намертво вцепившись в ремень Кэрна. Сам воин ни за что не держался, сидя в выемке между огромными чешуями панциря так уверенно, словно та специально для него создавалась.

* * *

Земля плавно качнулась вниз, отдаляясь. В лицо пахнуло тёплое дыхание ветра и магии. Древней магии, лежащей куда ближе к истокам этого мира, чем фокусы призвавшего душу воина колдуна.

— Ветра и свободы, друг! — крикнул Кэрн, счастливо смеясь. — Ветра и свободы.

Дракон послушно набирал высоту, чутко откликаясь даже не на каждое движение, а мысль своего наездника. И это казалось естественным, как дыхание.

«Если бы я только знал раньше, — билось в висках. — Не нужен был бы изнурительный марш по чавкающей хляби. И метаться в бреду тоже бы не пришлось. Если бы я знал… Знал? Кэрн! Вот почему мой предшественник не пошёл спасать княжну сам. Откуда-то он выяснил, что для меня драконы не препятствие».

— Кто я? — сорвался с губ вопрос, но небеса не ответили.

Сознание окутывало тёплое облако чужой радости. Могучее крылатое создание приветствовало своего… хозяина? друга? вожака? Чуть дальше, но тоже рядом, отчётливо ощущались ещё четыре горячих узелка. Стая. Его стая.

— Никогда не думал, что буду лететь во главе крыла драконов, — сдавленно пробормотал из-за спины Лотвир, и воин снова расхохотался. Нет, смеялся он не над товарищем.

— Крыло! Ну, конечно же, Крыло… Так вот почему моё присутствие у ворот было так важно. Без меня защитники остались без поддержки драконов. Если из-за этого враг прорвался в город, понятно, за что я несу наказание.

— Ты о чём? — озадаченно переспросил Лотвир.

— Так, вспомнилось кое-что. Смотри! Впереди опять тучи. Надо облетать.

— А мы успеем? — мрачно уточнил напарник, вглядываясь в неожиданно выросшую перед ними серо-сизую стену. Мастер-проводник готов был поклясться, что совсем недавно небо оставалось ясным, как слезинка ребёнка.

— Тебе-то что за печаль? — удивился Кэрн. — Боишься, обратно придётся топать пешком?

— Нет, того, что делать это придётся в компании настоящего Кэрна, — фыркнул Лотвир. — Ты всегда говоришь такую ерунду? Мне казалось, мы прошли вместе достаточное количество неприятностей, чтобы ты избавил меня от настолько идиотских вопросов.

— Тогда не жалуйся, если в тебя попадёт молния, — пожал плечами воин, поворачивая своего крылатого друга обратно.

Тяжёлые тёмные тучи с трудом волочили своё клубящееся брюхо, но ни одной молнии в их чёрном, пропитанном влагой нутре пока не сверкнуло. Просто повеяло стылой сыростью, а совсем скоро холод стал нестерпим. Если бы не жар, исходящей от горящей золотом чешуи дракона, путникам пришлось бы несладко. А так они только клацали зубами, мечтая о том миге, когда вырвутся из ледяной мглы.

— Вот и небывалый холод подоспел, — задумчиво сообщил Лотвир. — Всё, как предсказывала Пророчица культистов. А что? Повелитель Драконов есть, мороз тоже есть, только снега не хватает…

И тут с неба повалили огромные белые хлопья.

— Заказывали? Получайте! — резюмировал Кэрн, качая головой.

Вокруг него происходило слишком много совпадений. Всё это было неспроста. И не к добру. Совсем не к добру.

Город выплыл из разрыва облаков за один взмах крыльев. Вот только что вокруг царил студёный сумрак, и вдруг невидимая рука отдернула чародейную завесу, открывая взглядам сверкающие на солнце шпили.

Годы и дожди отмыли копоть со стен и кровь с мостовых, а взятая обрушившимися стенами цена оказалась удивительно невелика. Наверное, потому, что трупы заброшенных столиц обгладывают в первую очередь люди, а тут пришедших с пилой и зубилом падальщиков ожидали слишком эффективные стражи.

Взгляд воина жадно скользил по безукоризненно ровным линиям улиц, лишь кое-где нарушенным руинами, по мрамору и граниту дворцов и храмов. Кэрн смотрел на надгробие погибшей Империи и чувствовал, как, щекоча виски, по тёмному маслянистому глянцу поверхности того пруда, в котором скрывается его память, пробегает едва заметная рябь.

С силой набрав в грудь воздуха, он попытался сосредоточиться на цели своего путешествия, чтобы смотреть на останки своего города не в поисках воспоминаний, а следов присутствия культистов. Но сердце глухо стукнуло, раскалённый гвоздь впился в висок, и Кэрна накрыло холодной волной прошлого.

* * *

Лёгкий ветер треплет узорчатый шелк занавесей, влетая под своды дворца, чтобы наполнить его воздухом и свежестью. Золотоволосая красавица стоит на террасе, задумчиво положив ладони на кованое кружево перил и запрокинув голову в оглушительную синеву прозрачного, как ключевая вода, неба.

— Точно не знаю, — ответил воин, не в силах скрыть удовлетворение от признания его усилий. — Думаю, первое яйцо проклюнется в ближайшую неделю.

* * *

— Как же долго ты меня ждал, мальчик мой, — шепнул крылатому созданию Кэрн. Золотая чешуя жарко вспыхнула в лучах солнца, мучительно напоминая о волосах похитившей его сердце женщины.

Сердце воина глухо стукнуло, а потом всё затопила боль.

«Йера, любовь моя…» — прошептали губы имя той, с которой ему больше никогда не свидеться.

Кэрн глухо застонал, проклиная проснувшуюся память. Йера… Луч солнца, источник радости, единственное счастье его проклятой жизни. Потеряна, погибла, ушла навсегда.

Они по-прежнему парили в небесах над Кэр’Моданом, городом его юности, любви и боли, и воин дорого бы дал за то, чтобы окно в его прошлое захлопнулось, забрав с собой ещё недавно столь желанные, но обернувшиеся нестерпимой мукой воспоминания.

Поздно. Невидимое колесо набирало ход, готовясь снова затянуть свою жертву в прошлое.

* * *

День пахнет кровью и железом, но это хороший запах — запах победы. Варвары сокрушены и отброшены. Райдо весел и зол, как может быть весел и зол воин после того, как одержал верх над готовившимся вцепиться в его глотку врагом. Доспех забрызган чужой кровью, а верный дракон устало распростёр крылья прямо на вымощенной мрамором площадке, но всё это не имело ровно никакого значения сейчас. Война закончена, и это главное.

Эта подленькая мысль не отпускала его, пока Дагаз спускался к ожидающему его драконодору и гвардии. Мысль, которую Райдо так и не сможет себе простить. Тогда он предал друга и убил Йеру. Именно он и никто другой.

* * *

Дракон неожиданно вскинул голову, громко, угрожающе зарычал, пытаясь защитить хозяина от всех, кто причиняет ему боль, и выпустил длинную струю обжигающего пламени.

— Эй, чего это он? — обеспокоенно поинтересовался из-за спины Лотвир.

Катание на спине чудовища, которому ты на один укус, спокойствия мастеру-проводнику не добавляло.

Кэрн не ответил, успокаивающе похлопал огнедышащее чудовище по чешуйчатой шее и направил вниз. Кажется, он нашёл среди руин подходящую для приземления площадку.

Вблизи следы разрушения стали куда явственнее, чем при взгляде с неба. Пустые окна, осыпавшиеся витражи, искрошившиеся плитки мостовых, сквозь трещины которых буйно пробивалась трава, грозя вот-вот стереть последние воспоминания о том, что тут когда-то ступала нога человека. Смотреть на ставший тенью собственного былого величия город было больно, но осознавать, что перед тобой дело твоих рук, становилось пыткой худшей, чем та, назначенная ему свыше.

— Ух, ты! Вот это красотища! — выдохнул непосредственный Лотвир, донельзя осчастливленный наконец представившейся возможностью сползти со спины кровожадного чудовища и теперь вовсю вертевший головой.

Хорошо видеть Кэр’Модан впервые. Жадно разглядывать причуды давно забытой архитектуры, представляя, наверное, где-то в глубине души, что перед тобой причудливое творение стихии. Хуже, когда ты знал тех, чьи руки резали камень и расписывал стены. Тех, чьи голоса и смех звучали на площадях и рынках. Тех, кто пошёл за тобой и погиб, когда ты поддался искушению.

Предатель.

От тяжёлых мыслей Кэрна отвлёк дракон, не слишком довольный тем, что приходится оставаться на земле, и шумно всплеснувший огромными крыльями, едва не сбив мужчин с ног.

— Лети, — отпустил его воин. — Надеюсь, ещё встретимся.

По взгляду Лотвира легко читалось, что мастер-проводник подобных надежд не разделяет, явно готовый пересечь Пустошь на своих двоих, но не лезть снова на спину столь опасной твари.

— Есть идеи, куда пойдём? — деловито поинтересовался он у Кэрна, когда стая растворилась в небе.

— Нет, — качнул головой тот и с некоторым напряжением добавил: — Но мы можем спросить дорогу у вот этих ребят.

Лотвир резко развернулся в направлении его взгляда и схватился за оружие. Из тёмного проёма разрушенной стены один за другим появлялись культисты. Давешнего старика они напоминали мало: все как один молодые, поджарые, с холодными цепкими взглядами матёрых профессионалов. Только неизменная татуировка в виде смотрящей вверх чёрной стрелки выдавала принадлежность базарного кликуши и этой стаи голодных драконодоров к одной секте.

Кэрн впервые видел тех, кто сумел прорваться в самое сердце княжеской цитадели, чтобы выкрасть дочь правителя из-под носа всей дружины. Без потерь им обойтись не удалось, но только убитыми. Безобидного старика с ярмарки можно было запереть в каталажке, но ни один боевик в плен ещё не сдался. «Их можно остановить, только изрубив на куски», — мрачно обронил кто-то из дружинников, когда Кэрн по крупицам собирал информацию.

— Бросайте оружие.

Голос одного из «встречающих» прозвучал спокойно и чуточку лениво. Всего двое гостей явно не представляли угрозы. К сожалению, Кэрн был склонен с ними согласиться. А вот Лотвир неожиданно возмутился:

— А как же весь ваш трёп насчёт Повелителя Драконов?

— Мы подчиняемся только Пророчице, — презрительно поморщился тот из культистов, что велел им расстаться с мечами. По всей видимости, именно он исполнял у этой шайки роль главаря. — Отстегните ножны и бросьте назад. Рекомендую не медлить, если хотите сохранить жизнь.

— Даже не подумаем! — заявил Лотвир. — А ну вертайте нам нашу княжну, если не хотите, чтобы мы тут разнесли всё по камешку!

Кэрн усмехнулся запальчивой речи друга, мягко положил ладонь на рукоять меча и вкрадчиво предложил, встречая взгляд главного из культистов:

— Подойди и возьми.

Вместо ответа культисты бросились в атаку.

Заточенная сталь хищно просвистела совсем рядом. Клинки со звоном скрестились, а достаточно просторная, чтобы поместить дракона, площадка внезапно стала маленькой и тесной.

Стать спиной к спине с напарником, ловить чужие атаки на пляшущий в руке язычок меча, с тщательно рассчитанным хладнокровием не давая вымотать себя раньше времени. Кэрн желал этой схватки. Слишком много скопилось внутри него: горечи, вины, ярости.

И теперь, в бешеном каскаде выпадов и блоков, он выплёскивал их наружу с такой неистовостью, что заставила смешаться даже находящихся в безоговорочном большинстве культистов. Всего на пару минут, но и их хватило, чтобы количество врагов сократилось до восьми. Девятый остался лежать на каменных плитах с разрубленным горлом. Алые брызги рассыпались на траве страшной росой. Под телом быстро расплывалась лужа, маслянисто поблескивающая той вязкой чернотой, в которую обращается кровь, когда её слишком много.

Потеря собрата не заставила ни одного из нападавших даже запнуться. О нет, они меньше всего походили на бездушных големов, послушно исполняющих полученные команды. В направленных на Кэрна и Лотвира глазах горел огонь. Жаркий, неистовый, всепоглощающий. И он не сулил чужакам ничего, кроме смерти.

Пока пришедших за княжной спасателей выручало то, что враги не могли броситься на них всем скопом. В противном случае они рисковали стать большей угрозой для своих, чем чужих.

Танец смерти на улицах мёртвого города — что может быть безумнее? Чёрные провалы окон укоризненно смотрели на сражающихся, заставляя гостей испытывать невольное чувство вины за то, что потревожили покой дремлющих в безвременном сне зданий.

Город-гробница, город-памятник, город-склеп. Склеп твоих надежд, памятник твоему безрассудству, надгробье твоей любви. Когда память обращается в чистую боль, даже дышать становится невозможно. Если бы Кэрн оказался на этой площади один, на ней бы он и остался.

— Ах вы, паучьи дети! Выкормыши плешивой самки раптора, — весело бранился Лотвир, щедро отвешивая удары наседающим на путников культистам. — Чтоб вас дракон сожрал, вместе с вашей Прорицательницей!

Да, драконы бы им сейчас точно не помешали, но успевший десять раз пожалеть, что отпустил своих крылатых друзей, воин так и не смог снова поймать нить связи, чтобы позвать стаю на помощь. То ли было слишком далеко, то ли просто не удавалось достаточно сконцентрироваться.

— Пророчицей, — сухо поправил тот тип с холодным взглядом, что вёл переговоры.

— Так и шли бы к ней, — огрызнулся Кэрн, но объяснить в подробностях, что именно он рекомендует сделать с их предводительницей, воин не успел.

Культисты неловко замерли, разом прекратив атаку.

— Идти к Пророчице? — с каким-то странным замешательством в голосе переспросил главный.

Кэрн растерянно кивнул.

— Что это было? — слабым голосом уточнил Лотвир, наблюдая, как культисты послушно удаляются.

— Понятия не имею, — честно признался Кэрн. — Пойдём за ними?

— Нам же нужна княжна, а не главная психопатка в этом приюте для сумасшедших, — осторожно возразил Лотвир, не горящий желанием преследовать чуть не разделавший их под орех отряд. Кто знает, с какого перепугу они послушались Кэрна, и как быстро передумают. — Стоп! Слушай… тому, предыдущему Кэрну, никто и никогда не отказывал. Помнишь, я рассказывал, что меня в нём это свойство бесило? Так получается, ты сохранил эту его способность? Вместе с телом?

— Не знаю… — уклончиво откликнулся Кэрн. Он не был уверен, что это наследство настоящего Кэрна. В памяти всплыло странное, пришедшее из прошлого словосочетание. — Скажи, что ты знаешь о Людях Рун?

— Чего это ты о сказках вспомнил? — удивился Лотвир.

Стоять посреди площади в ожидании новой встречи с культистами было глупо, поэтому путники двинулись дальше. Почему-то Кэрна тянуло в центр, к возвышавшемуся над городом дворцу, поэтому они направились туда. Конечно, нынешних обитателей Кэр`Модана едва ли волновали оставленные там воином воспоминания, с другой стороны, более подходящего здания для их честолюбивой Пророчицы не сыскать.

— Что за сказки?

— Да обыкновенные, какие по вечерам за кружкой горячей грайфы рассказывают, — пожал плечами Лотвир. — Точнее, это не сказка, а легенда. Дескать, Творец, когда ему надоело висеть в пустоте великого Ничто, забавлялся тем, что чертил руны. Как это у него вышло, когда не существовало ни на чём чертить, ни чем, не уточняется, но именно первые Руны впитали в себя первородную силу, которой оказалось так много, что Ничто стало чем-то. Одна руна значила «день», и появилось солнце, чтобы дарить свет. Другая читалась как «урожай» — и возникла земля, из которой начали пробиваться зелёные ростки. И так каждая из Рун вложила частичку себя, превращая пустоту в знакомый нам мир. Творец полюбовался на результат и ушёл в другое Ничто создавать новые миры и новые Руны, а те, что он начертил здесь, остались, навсегда привязанные к ткани Бытия.

«Дагаз, книжник и романтик. Только ты мог придумать подобную историю».

— Занимательно. Только причём тут Люди Рун? И кто это вообще такие?

— Как я уже сказал, Руны навечно связаны с нашим миром. Но просто сидеть из века в век, вплетая себя в ткань мироздания, довольно скучно. Поэтому они время от времени рождаются, словно обычные смертные, и живут среди людей. Но воплощения сотворившей мир силы сохраняют власть над своим творением, а потому ни одному магу даже не снились возможности, какими обладают Люди Рун. Они могут колебать землю и заставлять солнце двигаться вспять, повелевать людьми и животными, менять природу живых существ и мёртвого камня…

— Таак… — медленно, очень медленно проговорил Кэрн.

— Что? — насторожился Лотвир.

— Ты не обидишься, если я кое-что проверю? — осторожно поинтересовался воин, в голову которому пришла одна идея.

— Что проверишь? — озадаченно уточнил напарник.

— Подпрыгни и закричи как драконодор, — велел Кэрн.

— Зачем это? — затормозил Лотвир и подозрительно уставился на приятеля.

— Не сработало, — констатировал воин. — Странно. Тогда почему культисты послушались?

— Погоди-погоди! Ты же не думаешь, что... что ты этот, человек Руны?

— Была такая мысль, — кивнул Кэрн, чувствуя одновременно смущение и уверенность, что высказанная догадка не так уж и глупа. Глаза старого друга смотрели хмуро и холодно. Такими же хмурыми и холодными были его слова: «Захватчиков ведёт Человек Руны». — И думаю, что твой Кэрн был одним из этих самых Людей Рун.

— Тебе голову не напекло? — участливо поинтересовался Лотвир, опасливо разглядывая бредящего друга.

— Посуди сам, — настойчиво продолжал Кэрн. — Непонятно кто поступает на службу князю и вместо того, чтобы пару десятков лет месить грязь без особых надежд на повышение, как все прочие, махом выбивается в первые помощники вашего правителя. Подозрительное послушание всех вокруг него. Влюблённость княжны. И куча странных событий, произошедших как раз после его появления: извержение вулкана, чудесным образом нанёсшее урон только паукам и вернувшее урожаи, пропавшие зимы, неестественное поведение гроз.

Лотвир поражённо застыл, но тут же замотал головой.

— Нет, не сходится, — заявил он. — Грозы стали вести себя неправильно раньше.

— Сходится, — стоял на своём Кэрн. — Дело ведь не в князе.

— Слушай, твоему предшественнику тогда должно было быть лет десять. Чем ему могли помешать грозы? — закатил глаза Лотвир.

— Испугался грома? — предположил воин.

— Человек Руны? — не поверил напарник.

— А что тут такого? С чего ты взял, что Люди Рун в этом отличаются от прочих? Думаешь, они уже в младенчестве всезнающи и всемогущи? — невесело усмехнулся Кэрн.

Если судить по его воспоминаниям, всезнающими и всемогущими они не были даже в куда более зрелом возрасте.

— Тшш! — предупреждающе поднял руку Лотвир, резко останавливаясь.

Впереди, в тени исполинских арок, частью обрушившихся из-за землетрясения, но по-прежнему производивших впечатление, слышались голоса. Напарники поспешили укрыться за капителью одной из упавших колонн и настороженно прислушались.

— Он здесь, — удовлетворённо проговорил чуть низковатый, но глубокий и мелодичный женский голос. При его звуке Кэрн вздрогнул и потёр виски, занывшие от безуспешной попытки вспомнить, где он его слышал раньше. Точно, слышал. — Его надо привести ко мне. Но горе тому, кто уронит хоть волос с головы Повелителя Драконов.

Холодная властность тона свидетельствовала о том, что его обладательница привыкла к беспрекословному повиновению. Пророчица. Кэрн попытался выглянуть из-за колонны, чтобы разглядеть лицо предводительнице культистов, но оказался остановлен на полпути Лотвиром.

— Куда? — прошипел тот возмущённо. — Сдурел, что ли?

— Ты прав, — со вздохом согласился Кэрн, возвращаясь на своё место. Воспоминания могли подождать.

— Госпожа, прикажете удвоить стражу у пленницы?

Молчание.

Кэрн разглядывал облупившуюся облицовку базилики и видел не змеящиеся трещины стен и пустые, гулкие залы под сенью колоннад, а шумный гомон люда, пришедшего поглазеть на отправление Имперского правосудия. Новое здание, более светлое, более просторное и более величественное, возводилось в рекордные сроки. Дагаз считал, что государственная колесница должна крутиться и без их помощи, а потому на установление гражданских институтов не жалел ни времени, ни ресурсов.

— Пойдём, — шепчет Лотвир, и воин спохватывается, что так и не услышал ответа Пророчицы. Как и вообще продолжения разговора. Похоже, культисты ушли куда-то вглубь дворца.

Ах, нет. Не все.

Парочка культистов как раз обогнула рухнувший архитрав и уставилась на незваных гостей.

— Ни звука, — торопливо скомандовал Кэрн. — Тревоги не подымать. Просто подойдите ко мне.

На этот раз, в отличие от эксперимента с Лотвиром, сработало. Культисты покорно подошли. Один из них, постарше, смотрел на воина со злым прищуром, обещавшим возмездие за нынешнюю беспомощность, зато второй, юноша, воззрился на Кэрна с таким благоговением, словно перед ним явился сам Творец во плоти.

— Где держат княжну? — спросил у юноши Кэрн и спохватился: — Можешь говорить, только тихо.

— В башне, — торопливо отвечал тот. — Надо дойти до той огромной колонны, потом налево и будет вход.

— Веди, — решил воин после небольшой заминки: ничего подходящего, чтобы связать лишних свидетелей, не нашлось. — А ты за ним и без глупостей.

Поймав настороженный взгляд Лотвира, Кэрн помрачнел. Кажется, способность обращать людей в рабов одним словом понравилась мастеру-проводнику куда меньше, чем власть над кровожадными чудовищами.

«Были ли у меня в той жизни друзья? — грустно подумал воин. — Среди обычных людей, а не властителей мироздания?»

Память глухо молчала, не желая делиться скрытым в её глубине.

Предаваться размышлениям пришлось недолго. Прохладные своды крытой галереи привели их в левый флигель дворца. Туда, где когда-то, тысячу лет назад, устроили себе уютное семейное гнёздышко Йера и Дагаз.

Друг предпочитал сонный полумрак и неподвижную тишину библиотек, его жена — свет и воздух открытых всем ветрам террас. Даг большую часть времени проводил, копаясь в пыльных манускриптах, Йере же настоятельно требовался шорох листвы и журчание ручья. Супруги были невероятно разными и при этом горячо любили друг друга. Только любовь могла выгнать одного из них из-за письменного стола, и она же заставляла другую оставлять свои обожаемые луга и сады ради общества любимого мужчины. Но одна страсть, помимо той, что тянула их друг к другу, объединяла этих двоих: звёздное небо.

Именно бывшую обсерваторию и выбрали последователи Пророчицы, чтобы заточить туда пленную княжну. Впрочем, бедняжке недолго оставалось томиться в неволе. Всё оказалось донельзя просто: подойти к воротам, отдать короткий приказ стоящим там стражникам и с ленивым интересом понаблюдать, как культисты добросовестно вяжут друг на друге узлы. Перестраховщик Лотвир не поленился проверить, действительно ли крепки связывающие врагов путы, но приказ оказался выполнен на совесть, без обмана.

— Мда… — протянул Лотвир. — Нет, я, конечно, рад, что нам не пришлось рубить этих парней в капусту, но в сказках идея о сверх-могущественных существах нравилась мне куда больше, чем наяву!

Кэрн бросил на напарника мрачный взгляд. Он тоже не испытывал восторга от внезапно обнаружившихся способностей, но пренебрегать ими было откровенно глупо. Да, пренебрегать возможностями — глупо, а слишком много думать — опасно...

* * *

— Что ты затеял на этот раз? — поинтересовался Райдо, с любопытством разглядывая деловитую суету рабочих. — Только не говори, что ещё одну библиотеку!

Друг как в воду глядел. Но сейчас, до того волшебного и мучительного мгновения, когда вернувшийся из очередного путешествия Райдо обнаружит на месте ребёнка самую прекрасную на свете женщину и безвозвратно утонет в синеве её глаз, оставалось ещё несколько лет. Пять тысяч дней блаженного неведения. Так много и так мало в сравнении с вечностью.

* * *

Сердце Кэрна забилось, тревожно и болезненно. Он не сразу понял, почему. Просто вбежал по лестнице вверх, мимо стройных и всё таких же, как в день окончания строительства, белоснежных с золотыми искристыми прожилками колонн, не обращая внимания на знакомые, практически нетронутые временем мозаики, по сию пору украшающие интерьер, на мрамор и слоновую кость, на цветные витражи сводчатых окон. Поотставший Лотвир ещё завороженно пялился на огромные и удивительно живые изображения диковинных животных и растений, а воин уже распахивал тяжёлые, окованные бронзой двери, за которыми его встретил взгляд до боли знакомых синих глаз.

— Даг! — радостно воскликнула девушка, вскакивая на ноги, и Кэрн, так и не сделав последнего шага, резко остановился, словно налетев на невидимую преграду.

Только сейчас, спустя несколько бесконечно-долгих мгновений, на протяжении которых ему казалось, что вспыхнувшие в глазах княжны радость и узнавание относятся к нему, воин осознал, что Илана совершенно не похожа на Йеру. Миловидное, усыпанное веснушками лицо. Угловатая, почти мальчишеская фигура. Тяжёлая русая коса. Только глаза остались прежними: такие же огромные и такие же пронзительно-синие, как он помнил.

— Я не Даг, — с усилием, хрипло выдохнул Кэрн. — Я — Райдо. — Непонимание, испуг, тревога, отразившиеся на одновременно чужом и родном лице, резанули сердце болью. — Он попросил меня вытащить тебя отсюда. Сказал, сам не справится. Не волнуйся, он вернётся. Как только ты окажешься дома.

Илана смотрела растерянно, потом робко улыбнулась и бросилась Кэрну на шею.

— Райдо... Как же... как здорово, что ты вернулся! Мы тебя с Дагом ждали-ждали... Он говорил, что ты тоже скоро родишься, надо только чуточку потерпеть, а ты всё не спешил к нам... Где пропадал так долго? И почему в теле Дага?

— Я... был занят, — смущённо буркнул Кэрн, который не мог решить для себя, чего больше в этой нечаянной близости: пытки или наслаждения. — Кто ж виноват, что вы попали в переплёт до того, как я успел снова стать агукающим младенцем? Пришлось как-то выкручиваться. Хорошо, Даг придумал этот трюк с обменом телами. Ты же его знаешь, он вечно придумывает что-нибудь толковое.

— Да-да, — рассмеялась девушка, легко и звонко. — О, привет, Вир!

— Здравствуйте, ваше высочество, — церемонно поклонился мастер-проводник. Судя по брошенному в сторону приятеля взгляду, у напарника накопилось достаточно вопросов. Впрочем, озвучивать их он не спешил. — Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но советую поторопиться. Местные гады могут объявиться в любую минуту.

Спохватившийся Кэрн выпустил девушку из затянувшихся объятий.

— Ты прав, нам надо спешить.

— Мы не полетим на драконе? — удивилась княжна. — Но как же мы тогда выберемся?

— Дело в том, — замялся воин, — что я не умею его звать... Просто не помню, как это делается.

Судя по лицу девушки, он сказал несусветную чушь.

— Похоже, при обмене душами что-то пошло не так, и мне отшибло память, — торопливо добавил Кэрн. — Так, какие-то обрывки всплывают.

Воин лукавил. Памяти его лишили до. Ещё там, на огненных равнинах, где он отбывал своё наказание. Но мысль о том, что Йера узнает о вынесенном ему за предательство Дага приговоре, была слишком болезненной.

— Ох! — сочувственно выдохнула княжна. — Как же так?

— Не переживай, память потихоньку начала возвращаться, — поспешил утешить возлюбленную Кэрн. — Так, Лотвир, ты в арьергарде, будешь приглядывать за тылом. Йе... Илана, держись между нами, поняла? Постараемся подобраться поближе к Драконьему Пику. Там наверняка летает парочка-другая моих питомцев.

При упоминании о «питомцах» Лотвир нервно хохотнул, а Йера-Илана лишь грустно улыбнулась.

— Хорошо, что ты вернулся, Райдо.

И тут же, спуская воина с небес на землю, добавила:

— Теперь мы сможем убрать Пустошь и восстановить город. Даг сказал, что Кэр\'Модан обезлюдел именно из-за драконов. Без тебя они стали чудовищами, дикими и несущими смерть.

Разочарование и что-то, подозрительно напоминающее обиду, закогтило сердце. Внутри стало пусто и гулко, и за этой пустотой и гулкостью объяснить, что его «возвращение» продлится недолго, Кэрн попросту забыл.

А минуту спустя время для разговоров и вовсе кончилось, потому что спешили они напрасно. Их ждали. Ждали с теми спокойствием и уверенностью, с которыми охотник обнаруживает свою добычу в умело подготовленной ловушке.

Восемь культистов, тех самых, что напоминали больше драконодоров, чем людей, и чей собрат остался лежать на площади перед Старой Базиликой, образовали безупречно ровное полукольцо вокруг единственного выхода из здания обсерватории. Не обращая ни малейшего внимания на своих неудачливых собратьев, жалобно мычавших в своих путах, последователи безумной Пророчицы смотрели на Кэрна и его спутников, как стая хищников смотрит на загнанную добычу: жадно и самоуверенно.

— Пошли прочь! — сплюнул Кэрн, даже и не подумавший начать беспокоиться. Что могут обычные люди против Человека Рун?

— Райдо, они не… — попыталась вмешаться в разговор княжна, чей голос прозвучал с болезненной обречённостью, но её оборвали.

— Ты, — вожак указал на Кэрна, — иди за нами. Пророчица ожидает тебя.

— Я сказал, убирайтесь. Развернулись и пошли отсюда, пока не упрётесь в самую Пустошь, — раздражённо повторил воин.

Несколько мгновений длилась мёртвая тишина, во время которой Кэрну пришлось убедиться, что никто следовать его приказу не собирается.

— Чего-то сегодня они упрямые, — пробормотал Лотвир, нашаривая рукоять своего оружия. — Давай покрошим их в капусту по-быстрому, пока новые не набежали, да и вся недолга, — ворчливо предложил напарник, но в тоне не чувствовалось нужной уверенности.

— Покрошим, — медленно согласился Кэрн, в очередной раз убедившийся в своём бессилии призвать на подмогу своих крылатых друзей.

Мечи культистов с тихим шелестом покинули ножны, воин тряхнул головой, задвинул Йеру за спину и приготовился к схватке. Кажется, девушка снова попыталась что-то сказать, но тут мир пришёл в движение, клинки со звоном соприкоснулись, а в следующее мгновение оружие Кэрна с жалобным дребезжанием упало на каменные плиты, а сам воин стоял на коленях с заломленными руками и ножом у горла. Рядом пыхтел и бранился такой же беспомощный Лотвир.

— Убери свои грязные руки! — вскрикнула за спиной княжна, заставив Кэрна дернуться в безнадёжной попытке вывернуться.

Из-за резкого движения клинок рассёк кожу, и воин почувствовал, как за ворот рубашки потекла вязкая горячая струйка. Всё же ему удалось достаточно повернуть голову, чтобы увидеть Илану. Никакого вреда девушке не причинили и, наверное, вовсе бы не тронули, если бы та не попыталась броситься на помощь Кэрну с Лотвиром. Сейчас же она беспомощно билась в руках бесстрастного культиста, почти вежливо, но непреклонно удерживающего княжну поперёк талии.

— Тот, по чьей вине с её головы упадёт хотя бы волос, будет умирать медленно и мучительно, — зло выдохнул Кэрн, в голове которого бился один-единственный, мучительный вопрос: как их скрутили с такой лёгкостью? За те жалкие секунды, которые длился бой, воину показалось, что девять противников действовали как одно целое — совершенство, недостижимое для смертных.

— На себя самого это правило тоже распространяется? — насмешливо уточнил знакомый женский голос.

— Госпожа, твой приказ исполнен, — проговорил вожак культистов, с благоговением взирая на вышедшую из-за колонн женщину.

Яркая хищная красота Пророчицы резко контрастировала с мягкостью черт княжны. Раскосые тёмные глаза смотрели с холодным, безжалостным интересом. Чёрные как смоль волосы коротко, по-солдатски острижены. Высокая для женщины фигура облачена в рубашку и брюки. На поясе висел меч.

— Тейваз… — выдохнул Кэрн, впившись взглядом в предводительницу культистов.

* * *

Двое всадников кружились под облаками, сонно зависшими над залитой янтарными лучами утреннего солнца землёй. Застоявшиеся в стойле драконодоры радостно парили в переплетении воздушных потоков, заставляя наездников судорожно сжимать поводья. Точнее, в поводья вцеплялся Даг, никогда не чувствовавший себя в седле особенно уверенно, и Райдо тайком подозревал, что друг уже жалеет, что дал вытащить себя на прогулку. Небось, как вернётся, снова засядет за свои свитки, словно кроме них в мире нет ничего интересного. Райдо же пыль прежних эпох не интересовала. Его сердце пленили небо, ветер и свобода.

— Райдо, знакомься, — с едва заметным вздохом произнёс Дагаз, — Это Тейваз, моя сестра.

* * *

— Давно не виделись, Райдо.

— Давно, — соглашается Кэрн. — Но ты всё такая же, Тей.

— Забытые меня побери, — пробормотал Лотвир, — ты ещё и с Пророчицей знаком?

— Забытые тебя подери? — усмехается Тейваз. — Осторожнее в пожеланиях, они подчас исполняются куда проще, чем тебе кажется.

— Мы и есть Забытые, — мрачно сообщает Кэрн другу. — Она, её братец, в чьём теле я обретаюсь почти неделю, собственно я, да дочь твоего князя. Четверо идиотов, решивших, что сумеют управлять этим миром и населяющими его людьми лучше, чем всякие царьки.

— У нас неплохо получалось, — пожимает плечами Тейваз.

— Неплохо, — тихо произносит доселе молчавшая княжна, и голос девушки полон ненависти. — До твоего предательства.

Температура «счастливой» встречи, и без того не слишком тёплая, упала на несколько градусов.

— Тащите их в катакомбы, пока не прилетели «птички» нашего гостя, — ледяным голосом проговорила Пророчица. — Повелителя Драконов расположить в достойных его апартаментах, прочих — в камеру.

— Прикажете княжну и этого вот довеска расположить в одиночных помещениях? — уточнил вожак.

— Нет. Зачем? Я ведь не хочу, чтобы моя драгоценная подруга чувствовала себя слишком несчастной и одинокой, — усмехнулась Тейваз, и только глаза её так и остались холодно-равнодушными.

Сложенная известняками подошва холма, на котором раскинулся город, была сплошь изъедена кротовинами ходов: мало какой домовладелец избегал искушения расширить на дармовщинку площадь своего жилища или разжиться дешёвым и в буквальном смысле валяющимся под ногами строительным материалом. Пробиваемые наугад ходы сталкивались со своими собратьями, образовав под городом настоящую паутину рукотворных пещер — истинное городское дно, где располагались притоны и лежбища воровских шаек. В своё время правители потратили немало сил, пытаясь уничтожить этот приют заразы, закладывая ходы и даже затопляя отдельные горизонты, теперь же он служил одной из них так же исправно, как и своим предыдущим обитателям.

Помещение, в которое привели Кэрна, оказалось довольно просторным — по всей видимости, прежде тут располагался храм одного из тех сомнительных божков, которых непрерывно придумывают себе люди, чтобы было к кому взывать в поисках поддержки.

Боги настоящие жили в раскинувшемся на вершине холма дворце, не требовали ни величественных святилищ, ни кровавых жертвоприношений, но были слишком материальны и осязаемы, чтобы вызывать трепет, и недостаточно таинственны, чтобы наделить их той степенью всемогущества, что сумела бы удержать груз человеческих чаяний. Умудрённый Дагаз настоял на том, чтобы держать подданных в уверенности, что их повелители не более чем особенно одарённые маги, и оказался прав: в глазах толпы им и так приходилось нести ответственность за любую обрушивающуюся на страну напасть, так что же было бы, обрети они статус божеств? Тейваз в таких спорах неизменно скалила белые зубы и кровожадно заявляла, что пусть приписывают хоть каждый вскочивший на заднице прыщ, лишь бы боялись. Йера же грустно вздыхала и укоризненно качала головой, искренне убеждённая, что каждый человек — это отдельный мир, прекрасный и удивительный, а жадность, глупость и жестокость, присущие этому «прекрасному миру» — явления случайные и вызванные лишь неудачными обстоятельствами. Райдо искренне восхищался стремлением возлюбленной всех обогреть и утешить, но сам смертными не интересовался — ему нужно было небо и только небо, довольно и того, что он терпеливо выполняет поручения друга…

Осознав, что потерялся в воспоминаниях, Кэрн тряхнул головой, возвращаясь к действительности. От стылой сырости немедленно начали ныть кости, а усилий двух уныло чадящих факелов явно недоставало, чтобы разогнать давящий мрак. Подземелье наваливалось на оказавшуюся в её утробе жертву, стискивало в своих каменных объятиях, заставляя привыкшего к ветру и свободе воину хмуриться и стискивать рукоять так и оставшегося в его распоряжении меча.

Задуматься о том, почему культисты не потрудились его разоружить, Кэрн не успел. Ржавые от сырости петли надсадно заскрипели, впуская внутрь Пророчицу.

— Гадаешь, зачем ты здесь? — с усмешкой поинтересовалась бывшая соратница, боевая подруга, сестра друга, соправитель, любовница.

— Нет, — спокойно качнул головой Кэрн, снова чувствуя знакомое напряжение в висках, предвещающее очередной приступ воспоминаний. — Я знаю, зачем я здесь — забрать у тебя свою любимую женщину. Вопрос в другом: зачем здесь ты?

— Ну заберёшь ты её, и что? — дёрнула плечом Тейваз, делая шаг вперёд, впиваясь взглядом своих непроницаемо-чёрных, хищных, страстных глаз в Кэрна. — Что ты будешь делать дальше? Вернёшь Дагу? О да, он будет благодарен до конца своих дней. И даже назовёт в твою честь пару-тройку городов. Тебя это утешит?

— Тебе-то какое дело до того, что меня утешит или нет? — раздражённо спросил воин. — И ты не ответила на мой вопрос: какого Забытого ты всё это устроила? Как вообще вырвалась из плена, если Дагаз погиб?

Взгляд женщины стал озадаченным. Некоторое время она молча вглядывалась в его лицо, словно пыталась понять, не шутит ли он.

— Сейчас это не важно, — произнесла Тейваз в конце концов. — И если тебе нужна девчонка — забирай. Свою службу она мне уже сослужила.

— Что ты заставила её сделать?! — рявкнул Кэрн, хватая женщину за плечи и встряхивая её.

— Шшш… тише, солнышко, — рассмеялась Тейваз, даже не пытаясь вырваться. Напротив, женщина придвинулась ещё ближе, внезапно оказавшись совсем рядом, так, что мужчина мог ощущать тепло её тела, едва уловимый запах ароматного мыла, исходящий от её волос, и жаркое дыхание на своей коже. — Не беспокойся за свою подружку, из-за одного снегопада от неё не убудет.

— Зачем тебе понадобился этот снегопад? Для чего вся эта ерунда с Культом, пророчествами и «Повелителем Драконов»? Почему ты похитила Йеру? — упрямо принялся перечислять Кэрн накопившиеся у него вопросы.

— Ты не слишком торопишься? Я соскучилась — мы так давно не виделись…

Бархатистый шёпот завораживал, утягивал за собой, маня невысказанным обещанием чего-то жаркого, томительного, мучительно-сладостного…

— Тейваз! — оборвал наваждение воин, отодвигая женщину от себя. — Прекрати. Ты знаешь, что я люблю Йеру.

— Да люби себе на здоровье, кто тебе мешает, — фыркнула Тейваз, недовольно встряхиваясь, словно кошка, которая по неосторожности или чьему-то недоброму умыслу свалилась в фонтан. — Только она всё равно не будет твоей. Никогда.

— Тебя это не касается, — зло отрезал Кэрн.

— Пф! Раньше ты был более вежлив.

— Раньше я был молод и глуп.

Кэрн отвернулся, чувствуя раздражение из-за того, что оказался не настолько равнодушным к чарам этой женщины, насколько бы хотел. К тому же бывшая любовница настойчиво наносила удары по самому больному. Он знал, он и так прекрасно знал, что Йера никогда не забудет Дага.

Отступив на несколько шагов, чтобы восстановить безопасную дистанцию, воин устроился на ступеньке алтаря — тут чья-то заботливая рука оставила циновку, чтобы пленник невзначай не подхватил костяную сухотку.

— Боишься меня? — рассмеялась Тейваз, оставшись стоять в центре залы.

От прикреплённого к стене факела на полу маслянисто колыхалось пятно света, и в нём фигурка вернувшейся из прошлого женщины казалась зыбкой и почти нереальной. Может быть, всё это сон, лихорадочный бред умирающего? Может, на самом деле он так и не выбрался из Пустоши, и валяется сейчас на каменных плитах среди водной хляби, а Лотвир сидит рядом у костра, с тревогой глядя на мечущегося в беспамятстве больного? А может, он и вовсе не воскресал, и это всё — украденная княжна, бесконечный марш через болото, встреча с давно потерянной возлюбленной, возвращение в развалины своего города — лишь причудливый сон несчастного, обречённого на вечное страдание посреди огня и расплавленного камня?

— Тей, что ты от меня хочешь? Не ври, что любишь, я знаю, что ты не умеешь любить. Тебе что-то нужно от меня. Так что?

— А ты изменился, Райдо, — выдохнула Пророчица, вглядываясь в лицо воина так пристально, словно видела его в первый раз. — Ты изменился… Что ж. Нет, я не люблю тебя и никогда не любила. Но ты ошибаешься, считая меня равнодушной. Ты мне нравишься. Всегда нравился. И мне жаль, что твои чувства к Йере заставили тебя… прекратить наши отношения. Но это неважно. Ты прав, меня никогда не интересовал кто-то настолько, чтобы забыть покой и сон, и на твою золотоволосую грезу я не сержусь. Совсем-совсем не сержусь…

Тихий смех прозвучал чуть грустно, а глаза женщины стали задумчивыми, обращёнными внутрь себя, в невидимую, но отчётливо ощущаемую бездну прошлых лет и воспоминаний.

— Ты видел наш город. От творения наших рук остались только камни и память, Райдо. Люди снова скатились в варварство, забыв и об Империи, и о тех, кто её создал. Жалкие остатки прежде великого народа на протяжении столетий ютились в маленькой долине, пока сжалившийся Даг не освободил им ещё парочку. Устроил извержение, ха… Братец в своём духе. Если бы ещё выбить из его упрямых мозгов засевшие туда бредни! Ладно, это его дело, на что тратить своё время и силы. Но и он пусть не лезет в мои дела. Я могу и сама решить, что мне делать, без его умных советов. Что за толк оберегать этих недотёп от всех бед, позволяя им «искать свой путь в этом мире». Райдо, мы ведь можем больше, много-много больше! В нашей власти создать нечто и в самом деле великое, полное силы и могущества!

Воин молча смотрел на Пророчицу, на её сверкающие какой-то странной, весёлой яростью глаза, тёмные, как обсидиан, и полные огня, словно подземные глубины. Тейваз была особенно красива сейчас, разгорячённая и исполненная воодушевления, когда делилась мечтами со старым другом.

«Знал ли ты, о чём грезит твоя соратница, подруга и женщина, с которой ты делил свою постель? — спросил себя Кэрн. — Бессменный генерал государства, с которым давно никто не рисковал вести войны. Чем она жила все те годы, что Даг был занят своими законами и разработкой человеческой магии, Йера — тем, чтобы дожди орошали её сады и поля своевременно, а он сам придумывал новый способ покорить небо? Что было делать той, чья стихия — схватка, в мире, не знавшем битв?»

— Ты должна была быть счастлива, когда варвары вторглись в наши пределы, — пробормотал Кэрн, встречаясь с Тейваз взглядом. Та вздрогнула и осеклась. — Но почему ты не справилась? Он оказался настолько силён?

Боль в висках стала невыносимой, мир перед глазами поплыл, слепляясь в вязкий комок, словно глина под пальцами гончара, а в следующее мгновение Кэрн уже падал в бездонную пропасть воспоминаний.

* * *

Некоторые события человеческий разум отказывается осознавать. Мысли растворяются в гулкой пустоте, на тело наваливается мёртвое оцепенение, и ты стоишь, тупо уставясь на опустевшую террасу и отстранённо замечая, что ветер осторожно шевелит изысканные занавеси из тончайшего шёлка.

— Я… Нет! — слышит Райдо её вскрик, и тут в спину вонзается боль. Воин падает на колени, с удивлением чувствуя, как по телу расползается странный холод, а глаза застилает непроницаемый туман. — Прости… — ещё успевает услышать он прежде, чем наступает темнота.

* * *

— Так это была ты…

— Вспомнил, наконец? — Губы Тейваз кривит невесёлая ухмылка. — Что ж, так даже лучше — не будет лишних недомолвок. Эй! Только без глупостей!

Только после окрика Кэрн понял, что снова стоит, сжимая в руке обнажённый меч.

— Райдо, послушай! Давай забудем, что было. Мы оба натворили ошибок в прошлом, но в наших силах всё исправить. С моими людьми мы с лёгкостью заберём власть над княжеством. Дружина князя не представит никакой серьёзной угрозы, а люди, увидев исполнение пророчеств, сами присягнут Повелителю Драконов и Пророчице. К камайнам глупые предрассудки Дага, пусть люди знают нашу мощь и трепещут перед нашей силой. Они всё равно будут строить храмы, так пусть строят их нам!

— Тебе этого тогда не хватило, Тей? Захотелось почувствовать себя богиней?

— Я уже богиня, — встряхивает головой Тейваз. Глаза женщины горят злым, сумасшедшим огнём, и это делает Пророчицу особенно красивой. — С самого рождения и до конца мира. А кто мы ещё, Райдо, если не боги? Кто? Мир — лишь глина в наших ладонях, а люди — покорные рабы нашей воли. Мы можем сколько угодно притворяться, что они такие же как мы, но это ложь, Райдо. Чудовищный обман, рождённый осторожностью Дага. Хуже, трусостью. Он всегда боялся ответственности. Всегда боялся жертв. Боялся власти. «Надо быть терпеливыми», — утверждал он. «Надо дать им возможность следовать своим путём». Что знают смерды о пути? Всё, что им под силу — следовать за сильным и бить ему поклоны в молитве. Многого они добились со времён крушения Империи? Веками пасли рапторов на одних и тех же каменистых склонах?

— Ты убила Империю, Тейваз. Переметнувшись к вожаку варваров, — тихо произнёс Кэрн. — Что тебя не устроило? Поклоны били недостаточно низко?

— Переметнулась? — Пророчица расхохоталась. — Глупцы. Не было никакого пятого Человека Рун. Варваров привела я. Когда поняла, что вы намерены дать Дагу превратить нашу жизнь в сонное болото.

— Скука? Тебе стало скучно, Тейваз? И поэтому ты убила брата и стала причиной тысяч и тысяч смертей?

— Чьих смертей? Безвольных марионеток, способных только на то, чтобы покорно следовать нашей воле? Вырасти, наконец! Люди — не ровня нам, как им — не ровня какие-нибудь рапторы, или даже кузнечики. Или ты предлагаешь после каждого сытного обеда лить слёзы?

— Дагаз и Йера тоже были для тебя «кузнечиками»? — с тихой яростью поинтересовался Кэрн, но ответ его уже не интересовал: он больше не видел перед собой друга, только чудовище, лживое и бездушное.

До горла предательницы оставался всего один шаг и один короткий взмах меча.

Тейваз даже не стала доставать свой меч. Просто подняла руку, и воина швырнуло в воздух, со всего маху приложив о стёну. В глазах потемнело.

— Остынь, — холодно промолвила Тейваз. — Даю тебе время подумать. До завтра у тебя есть время одуматься и стать моим соправителем. Иначе…

— Иначе что? — сплюнул кровь Кэрн.

— Да ничего. Будешь полным идиотом. И кстати, Дагаза никто не убивал.

Тейваз раздражённо дёрнула плечом и развернулась к двери, оставляя воина в одиночестве.

В ушах звенело, ныло ушибленное плечо, в голове стоял полный туман. Кэрн добрался до двери, примерился и обрушился на неё всем весом. Дверь глухо звякнула, но устояла, а вот воин отбил и второе плечо. Это не помешало ему повторить попытку несколько раз.

Стража, если таковая имелась, на грохот никак не отреагировала. В конце концов Кэрн выбился из сил и сел прямо на пол. Внутри бились ярость и растерянность, но одно воин знал точно: он должен вытащить Йеру отсюда, должен.

Факелы догорели один за другим, оставив Кэрна в полной темноте. За это время он успел исследовать все углы, простучать стены и засунуть клинок в каждую выемку. Чуда не произошло: ни один камень не шелохнулся, ни одна плита не съехала со своего места с тихим рокотом. В конце концов усталость взяла своё, и Кэрн устроился на предоставленном ему тюфяке, чтобы забыться тревожным сном.

Разбудил его тихий скрип плохо смазанных петель. Сердце болезненно стукнуло, а в следующее мгновение воин уже сжимал меч, напряжённо вглядываясь в узкую полоску света из приоткрывшейся двери, готовый убить первого, кто войдёт внутрь.

— Кэрн, ты здесь? — тихо произнёс знакомый голос, и ему вторил второй, чужой и всё-таки родной: — Райдо, выходи скорее, это мы.

— Как… как вы выбрались?! — выдохнул воин, глядя на Лотвира с княжной с таким счастьем в глазах, словно они расставались, как минимум, на год.

— Потом, — буркнул мастер-проводник. — Идём, нет времени на разговоры, надо успеть покинуть это негостеприимное место пока нас не хватились.

— Меня привезли сюда на драконодоре, — пояснила Илана, пока они торопливо бежали по тёмным переходам. — Она держит их в развалинах Новой Базилики. Свод здания выдержал все землетрясения, а потому драконам туда не добраться.

— То есть культисты прилетают в княжество по воздуху? — уточнил Лотвир, оглядываясь. Там, откуда они пришли, царила тишина. Кажется, их бегство ещё не обнаружили. — Как они ускользают от патрулирующих Пустошь драконов?

— Драконы не охотятся ночью, — ответила княжна торопливым шёпотом.

Путь неожиданно преградила тяжёлая, окованная железом дверь. Беглецы растерянно уставились на неожиданное препятствие. Вместо засова и часовых дорогу преграждал замок. Похоже, они запутались в подземном лабиринте, свернув не туда.

Воин развернулся, готовый рискнуть и вернуться назад, но тут в дело вмешался Лотвир.

— Ничего страшного, — заявил он, вытягивая из-за голенища какой-то продолговатый железный предмет.

Кэрн с удивлением уставился на отмычку, пытаясь осознать, что мастер-проводник далеко не так прост, как казалось ещё недавно. Впрочем, отвлекать завозившегося с хитроумным запорным механизмом напарника не стоило.

— Получается, у Тейваз верховые драконодоры остались, а у вас — нет? — продолжал выяснять у Йеры текущее положение дел воин.

— По эту сторону Пустоши давно нет ни одной кладки драконодоров, — вздохнула княжна. — Они никогда не любили гнездиться в окрестностях вулкана, а расплодившиеся стрихны довершили уничтожение местной популяции. Охотники залетают в наши края в поисках добычи, но вот за яйцом надо перебраться через Пустошь. Тейваз повезло больше. Драконы разделили территорию Империи, но с помощью летунов культисты несколько лет назад пробрались в Город, а затем и в княжество. Хватило одного взгляда на носимую ими метку, чтобы понять, чьих рук это дело. Тейваз не скрывалась, но разгадать её намерения ни мне, ни даже Дагу не удавалось. Пророчества казались откровенной нелепицей: драконы подчиняются только тебе, Райдо, управлять дождями и снегом — моя вотчина. А потом я оказалась здесь, вытащенная посреди ночи из замка собственного отца.

— Она заставила тебя устроить снежную бурю, да? — уточнил Кэрн.

— Да, — кивнула Илана грустно. — Пригрозила, что иначе убьёт папу.

— Зачем ей понадобилась та туча? — озадачился Лотвир, с силой проворачивая свой инструмент. В двери что-то громко хрустнуло, петли протяжно заскрипели, открывая дорогу дальше.

— Не знаю… — растерянно откликнулась княжна. — Она мне не сказала.

— Она хочет стать богиней, — мрачно вклинился Кэрн. — Что лучше уверит людей в её всемогуществе, чем сбывшиеся предсказания?

* * *

В лицо ударил свежий, холодный ветер, сообщая о том, что они выбрались на поверхность. Там царила ночь и тишина, в которой торопливые шаги казались оглушительным шумом. Даже дыхание вырывалось из груди чересчур громко.

Каждую секунду беглецы ожидали того, что их настигнет погоня, а руины мешали сориентироваться. Из двух лун на небосводе находилась меньшая, то и дело стыдливо скрывавшаяся за тучами, и тогда город затопляла чернильная темнота. Но лучше было спотыкаться во тьме и налетать сослепу на рухнувшие монументы, чем рисковать выдать себя светом факелов.

Ночь способна даже сад рядом с твоим домом превратить в загадочный и зачарованный лес, что же говорить о позабытом на столетия городе? Пару раз беглецы сбивались с пути, останавливались, тяжело переводя дух и высматривая в неверном свете луны знакомые очертания, а потом снова спотыкались о камни разбитых в хлам мостовых. Позади чудились голоса, но времени вслушиваться, мираж это или за ними действительно идёт погоня, не было.

— Пришли! — выдохнула Илана, тяжело перегибаясь пополам и силясь втянуть воздух в грудь.

Воин уже и сам видел нависшую над ними громаду Новой Базилики. Внизу, между арок мелькал свет факелов. Разумеется, культисты выставили здесь стражу.

— Сниму часового, — едва слышно шепнул Лотвир, касаясь плеча Кэрна. — Прикрывай.

— Хорошо, — согласился воин. — Йера, держись рядом со мной, но так, чтобы не лезть на глаза местным обитателям. — Дождавшись, когда княжна кивнёт, Кэрн тихо скомандовал: — Пошли.

На этот раз удача оказалась на их стороне. Со стражниками они расправились быстро и бесшумно. Кэрн даже не успел толком поучаствовать, так мастерски напарник выполнял свою работу.

— Райдо, там… — подала голос княжна, когда они ворвались в драконодорню и спешно принялись седлать животных.

— Да, слышу, наше исчезновение обнаружили. Ничего, успеем.

Следующая заминка произошла, когда пришла пора садиться в седло. Княжна забралась на своего летуна легко и непринуждённо, а вот Лотвир лишь опасливо косился на опасную тварь, не решаясь к ней приблизиться.

— Давай же, залазь на него, — подбодрил друга Кэрн. — Ты же умеешь ездить на рапторе, тут всё то же самое. Для поворота тяни за нужный повод, чтобы набрать высоту — тяни за оба, будет нужно спуститься, просто ослабь натяжение. Ты быстро приспособишься. Ну же, нет времени на колебания.

Мастер-проводник мрачно покосился на приятеля, вздохнул и с видом смертника полез на крылатое создание. Кэрн шагнул вперёд и резко хлопнул драконодора, на котором сидел приятель, по крупу, заставив шумно всплеснуть крыльями.

— Ну! Пошёл!

Драконодор княжны уже взмывал в воздух, за ним, не слишком охотно, последовал летун, на котором сидел судорожно вцепившийся в поводья Лотвир. Кэрн оглянулся назад, где слышался гулкий топот сапог ворвавшейся в здание погони, разочарованно понял, что перерезать поводья оставшихся драконодоров времени нет, и послал своего летуна в воздух. Внизу кто-то что-то кричал, но воин уже не слушал. Перед ним снова простиралось небо. Небо и свобода.

* * *

Ветер бросился в лицо с радостью старого друга, ночь выцветала, устало растворяясь в серой дымке, чтобы уступить место утру. Догнать друзей много времени не составило, пусть он не привязывал драконодоров к себе так же крепко, как их огнедышащих собратьев, но ни одно крылатое создание не сбросит его с седла. Лотвиру приходилось куда хуже. Погоня — не самое лучшее время осваивать новые умения, особенно, когда ошибка грозит тебе падением не с высоты трёх-четырёх локтей, а куда большего их количества. Немудрено, что мастер-проводник, несмотря на все прикладываемые усилия, заметно отставал от своих спутников.

— Летите вперёд, я догоню, — крикнул Лотвир, когда Кэрн с княжной развернули своих драконодоров, чтобы вернуться к нему.

— Нет, мы тебя не бросим, — упрямо воскликнула княжна, вглядываясь в приближающуюся погоню. Уже сейчас они преследователи находились на расстоянии выстрела, но если у культистов и были луки, то пускать их в ход они не спешили.

— Даже не мечтай, Вир, — присоединился к Илане Кэрн, заставляя своего драконодора подлететь к другу вплотную. — Держитесь крепче.

Перехватив поводья летуна, воин издал какой-то сложный свист, заставивший всех животных вздыбиться. Сзади послышался вскрик. Тем же культистам, что усидели в седле, пришлось потратить пару минут, чтобы совладать со взбесившимися летунами. Уловка позволила беглецам восстановить разрыв с преследователями, но было очевидно, что фору не удастся сохранить надолго.

* * *

Светало. С правой стороны небо стало светло-серым, готовым вот-вот налиться прозрачной лазурью. У самого горизонта затепливались первые солнечные лучи. Утро вступало в свои законные права.

Беглецы молчали, то ли стараясь сохранить силы, то ли опасаясь нарушить неосторожным словом хрупкое равновесие судьбы. Кэрн держался в хвосте, бросал взгляды на тонкую девичью фигурку впереди, запечатлевая в памяти на оставшуюся вечность, и напряжённо ждал того момента, когда придёт время резко осадить драконодора, чтобы вступить в безнадёжный бой, выкупая остальным еще несколько минут отсрочки.

Пора.

— Вперёд! Не оборачивайтесь! — выкрикнул он, натягивая поводья.

Меч хищно свистнул, вылетая из ножен, воздух наполнился клёкотом и шумными взмахами крыльев, и воин развернул своего летуна, готовясь врубиться в строй преследователей и попытаться забрать с собой как можно больше врагов.

— Йо-хо! Забытые вас подери! — раздался знакомый голос рядом, и Кэрн увидел Лотвира, привычно прикрывающего напарнику спину.

— Идиот! — не выдержал воин. — Я что сказал делать?

— Да иди ты со своими приказами, — усмехнулся мастер-проводник, кажется, в азарте боя забывший даже о своём неумении летать. — Илана не маленькая, сама справится. А мы вернёмся вместе или не вернёмся вообще.

Времени спорить не было, и Кэрн сдался, принимая нежданную помощь.

— Смотри, — неожиданно воскликнул Лотвир, и воин увидел высоко в небе знакомый золотой силуэт.

— Вверх! — закричал Кэрн напарнику, закладывая крутой вираж.

Сердце успело сделать несколько оглушительных ударов, а потом сознание окутало знакомое тепло чужого присутствия. Дракон плавно развернулся, взмахнул огромными крыльями и начал стремительно приближаться.

— Они отступают! — радостно крикнул другу Лотвир.

Воин посмотрел вниз и увидел, как культисты торопливо разворачивают своих летунов назад, к сулящему укрытие городу. Кэрн запрокинул голову и громко, счастливо рассмеялся.

— Мы сделали это, Вир. Мы выбрались.

Разумеется, всё не было так просто, им ещё предстояло преодолеть немалый путь, но самое страшное осталось позади. Под прикрытием Крыла драконов беглецам не грозили никакие культисты.

— Надо сделать привал, — заметила подлетевшая к спутникам княжна. — Драконодоры выбились из сил.

— Хорошо, — согласился Кэрн, — я как раз знаю одно подходящее местечко.

Руины, что дали им приют по пути в Кэр’Модан, казались теперь почти родными. Целая вечность минула с тех пор, как они вдвоём с Лотвиром наткнулись на них как раз в тот момент, когда уже не надеялись на спасение. Сейчас на мраморных плитах сидело уже трое путников, драконодоры устало поводили боками, опасливо косясь на охотящееся Крыло.

Наблюдать вблизи за тем, как огнедышащие грациозные создания носятся вокруг исполинской туши, выматывая её беспрерывными атаками и множеством мелких укусов слишком толстой даже для их зубов шкуры, оказалось ещё более захватывающим занятием, чем тогда, издали.

— Твои создания прекрасны, Райдо, — промолвила Йера, задумчиво любуясь за разворачивающейся перед их глазами баталией.

— Разве я с этим когда-нибудь спорил? — рассмеялся Кэрн. — Кстати, вы обещали рассказать, как выбрались из камеры.

— Это всё твой друг, — улыбнулась княжна. — Придумал план, как нам спастись.

— Вир, расскажешь?

— Да что там рассказывать? — смутился мастер-проводник. — Притащили нас в какой-то мрачный каменный мешок, лязгнули засовом и на этом, наверное, вовсе позабыли о нашем существовании. Ну, я маленько потряс дверь, без особого успеха, потом поутешал княжну, она сильно расстроилась, что всё так обернулось…

— Я запозданием поняла, что была только приманкой в приготовленной для тебя ловушке, и пришла в отчаяние, — призналась Йера.

— Вот… — неловко пробормотал Лотвир. — А меня так взбесили слова о «довеске», что я поклялся во что бы то ни стало выбраться оттуда и показать этим отродьям плешивой рапторицы, кто тут «довесок». Между тем, мы с её высочеством разговорились…

— Да, я рассказала ему о тех, в кого проникает взгляд Тейваз.

— Ага! Представляешь, если эта стервь на кого посмотрит, то тот становится её Рукой. Пророчица ими управляет, словно они одно целое. Потому нас тогда и повязали, как несмышлёных кутят.

— Под волей Тейваз сражались целые армии, — вздохнула княжна. — Там немного другой механизм, но контроль — её самая сильная сторона. Хотя она и в одиночку стоит отряда, если не больше. Как мы тогда не поняли, что никакие варвары просто физически не могли победить её войска? Если этого не хотела она сама…

— По счастью, даже вашей стукнутой на голову Пророчице надо спать, так что когда прошло несколько часов, а мы восстановили силы, я решил, что тянуть дальше незачем. Княжна начала жалобно кричать, будто я… эмм… имею к ней грязные намерения, а приказ-то был девушку не обижать, так что дверь тут же распахнулась, и тот кретин, что сунулся внутрь, схлопотал кувшином по голове. Забрать его оружие и расправиться со вторым труда не составило. Где искать тебя, мы понятия не имели, но нам повезло, культисты поместили нас рядом. Отодвинули засов, окликнули тебя, а дальше ты знаешь. Правда я так и не понял, почему княжна просто не приказала нас выпустить, раз уж она тоже этот, как его…

— Я не умею повелевать людьми, — грустно улыбнулась Йера. — Даг говорит, потому, что считаю неправильным воздействовать на чужую волю. Если бы не Лотвир, я осталась бы пленницей Тейваз.

— Осталось понять, почему на этого нахала не действуют мои приказы, — рассмеялся Кэрн, бросая на друга полный благодарности взгляд.

— Райдо, ты разве не знаешь? — искренне удивилась княжна. — Когда мы с кем-то дружим или кого-то любим, то защищаем его от воздействия и чужой, и своей воли. Дагаз смеялся, что из-за меня разбалована половина дворцового штата.

— Ясно, — хмыкнул Кэрн. — Наверное, я знал. Просто забыл.

Лотвир довольно заулыбался, добродушно хлопнул друга по плечу и вдруг озадаченно почесал в затылке.

— Что-то не сходится, — вздохнул он. — На меня не действовали приказы ещё того, предыдущего Кэрна.

— Вир, — ласково улыбнулась княжна мастеру-проводнику. — Я разве сказала, что вы с Райдо подружились в этой жизни? Даг, кстати, подозревал, что это ты. Вы с ним никогда особенно не ладили и терпели друг друга исключительно ради вот этого типа.

Тип только глазами хлопал от таких новостей. Лотвир, впрочем, тоже. Оба мужчины неподдельно смутились, как и должно быть, наверное, когда то, в чём ты ещё не успел признаться самому себе, оказывается давно известным всем окружающим.

— И теперь меня судьба будет постоянно с ним сводить? — уточнил мастер-проводник.

— Пока ты сам будешь этого хотеть. Этот выбор можешь сделать ты и только ты.

— Хмм… Ну… Нам не пора ехать дальше? — пробурчал разоблачённый Лотвир.

— Да, пора, — с готовностью согласился Кэрн, тоже чувствующий смущение. И радость.

Остаток пути прошёл без приключений. Путники благополучно преодолели остаток пути, попрощались в предгорьях со своим золотокрылым караулом — Кэрн не хотел перепугать половину княжества — и очень скоро приземлялись во дворе княжеского замка.

* * *

Несколько часов спустя Кэрн сидел на замковой стене, свесив ноги вниз, и задумчиво пялился в полыхающее закатом небо. Где-то за спиной остались праздничная суета, радостный гомон обрадованных их возвращением людей, благодарности счастливого князя и хмурый взгляд стоящего рядом со своим правителем колдуна. Йера пыталась затянуть воина в круговерть общего праздника, но он отговорился усталостью, поцеловал девушку по-братски в щёку, напоследок вбирая в себя едва уловимый запах тёплого тела, и нашёл себе приют подальше от всех. Пора было уходить, вернуть тело владельцу, а самому допить то, что назначено, но набраться решимости для возвращения в бесконечность назначенных мук было не так легко.

— Вот ты где! — радостно возгласил Лотвир, взбираясь по шаткой лестнице. — А я тебя повсюду ищу.

— Отвык от большого количества народу, — не совсем честно ответил Кэрн. Многолюдье его действительно смущало, но причина его отшельничества была в другом.

— Понятно, — кивнул мастер-проводник, устраиваясь рядом. — Наши птички устроили тут знатный переполох. Кажется, пол столицы успело на них поглядеть, и ведь косятся с таким суеверным ужасом, что я себе живот надорвал. Представляешь, что было бы, прилети мы на драконе? Да тут половина стражи бы родила с перепугу.

Не выдержав, Кэрн рассмеялся.

— Да уж! Вспомни, как мы с тобой перепугались в первый раз!

— Было дело, — с удовольствием припомнил Лотвир, ничуть не смущённый. Сейчас вспоминать пережитые приключения было приятно и весело. — А меня восстановили в дружине, — похвастался он, показывая новенькую бляху на шее. — Князь на радостях хотел меня даже сотником сделать, но я отказался. Вот ещё радость, раздавать пинки и команды. Так что теперь я… как там князь сказал? Командир особого разведывательного отряда. Типа грех такой талант в землю зарывать. Раз уж я с тобой через всю Пустошь пробрался, да княжну помог выручить, то и с любым другим поручением шутя справлюсь.

— Поздравляю, — улыбнулся воин, непроизвольно коснувшись собственного медальона. Заклятье истечёт завтра, но стоит ли тянуть?

— А ты… что решил? — насторожился Лотвир, заметив это движение.

— Я? — неопределённо пожал плечами Кэрн и сменил тему: — Зачем ты приволок этот мешок? — поинтересовался он, тыкая в узел, с которым Лотвир влез на стену.

Вместо ответа напарник сунул туда руку, начиная извлекать один за другим стащенные с праздничного стола припасы: бутылку грайфы, краюху хлеба, целую груду жареных кузнечных лапок и прочую снедь.

— Да ты княжескую кухню опустошил, — рассмеялся воин, прислушиваясь к доносящимся снизу музыке и смеху. Осчастливленный князь расщедрился на целый пир, и гулянье обещало затянуться до утра.

— Подумал, что грех виновнику торжества помирать с голоду, пока остальные уничтожают княжеские припасы, что только за ушами трещит, — объяснил Лотвир, с пыхтением откупоривая пробку. Та повредничала, но сдалась, и скоро пенная грайфа с тихим шипением плескалась в двух кружках. — Ну, за наше приключение! — провозгласил он тост.

Кэрн сделал большой глоток, поморщился от едковато-кислого вкуса напитка, но проглотил. Вторая порция пошла легче, и вскоре в ушах зашумело, а тело охватила приятная расслабленность.

Вместе с вечером в низины сползал туман, потихоньку застилая долину белым покрывалом, но здесь, на возвышенности, воздух был прозрачен, как дочиста отмытая слюда, и скалы тревожно горели кармином в лучах заходящего светила.

— Райдо, Вир, вот вы где! — возмущённо-радостно воскликнула княжна, присоединяясь к компании.

За княжной следовал немолодой мужчина с изборождённым морщинами лицом, длинной бородой и массивным посохом — колдун Маклин, один из тех, кто усвоил изобретённую Дагом науку управления слой Рун.

— Доброго вечера, Возрождённый, — церемонно поклонился колдун. — Свидетельствую перед небесами, что свою часть договора ты исполнил. Именем Рун снимаю с тебя…

— Стой! — прервал его Кэрн, накрывая ладонью успевший нагреться медальон. — Не надо.

— О чём это он, Райдо? — озадаченно поинтересовалась княжна. — Что за договор? И… я же чуть не забыла! Ты сказал, Даг вернётся. Но как? В смысле, а ты?

— Меня придётся немного подождать, — старательно улыбнулся Кэрн, поднимаясь, чтобы привлечь Йеру к себе.

Он так и не привык к её новой внешности, но сейчас это не имело никакого значения. Воин чуть наклонился, чтобы поймать губы растерявшейся девушки в их первом и последнем поцелуе. Счастье смешалось с тоской в терпком коктейле, и Кэрн торопливо рванул с шеи удерживающий его душу медальон. Мир исчез.

Вокруг воина расстилалась бескрайняя каменистая равнина, по которой ветер лениво гонял колючий песок и косматые шары перекати-поля. Ни дерева, ни кустика, ни даже облачка на низком однородно-сером небе — безрадостный пейзаж, воплощение уныния и полного одиночества.

Озадаченный Райдо взирал на переменившийся ландшафт, пытаясь понять, куда делся другой, куда более знакомый, и где теперь искать Дагаза. Кажется, не стоило рвать ту штуку: в итоге его забросило не туда, и теперь непонятно, как отсюда выбираться.

После непродолжительной рекогносцировки пришлось смириться с тем, что ни единого ориентира в наличии не имеется, и воин двинулся в направлении ветра, чтобы тот бил в спину, а не в лицо.

Сухая земля шуршала под ногами, убаюкивая, и мало-помалу воин начал клевать носом прямо на ходу, впадая в сонное забытье. Пришлось зло встряхнуться, сбрасывая наваждение, и ускорить шаг. Он должен найти друга и отдать ему тело.

* * *

На раскалённой равнине нет времени. Минуту не отличишь от дня, а тот от вечности. Обречённый висел на кресте, не зная, не думая и не помня. Наверное, и чужое присутствие он почувствовал не сразу.

Вода смочила растрескавшиеся до крови губы, и Обречённый машинально сделал глоток.

* * *

Когда на горизонте появился дымок, Райдо решил, что он нашёл-таки дорогу к месту своей казни. Но вместо раскалённой равнины впереди вырос небольшой домик с печной трубой на покатой крыше и высокими, настежь распахнутыми окнами. Ускорив шаг, воин достиг загадочного строения и потянул на себя ручку двери, от растерянности даже забыв постучаться. Внутри оказались многочисленные полки с книгами и кресло, в котором сидел…

— Даг! — выдохнул Райдо при виде знакомой узколицей физиономии, точь-в-точь такой же, какую он за последнее время привык видеть в собственном отражении. — Хватит рассиживаться, там тебя Йера дожидается!

— Удалось? — выдохнул друг, радостно вскакивая на ноги. — Рад, что ты снова помнишь, как меня зовут, — улыбнулся он счастливо.

— Да так, кое-что всплыло, — отмахнулся воин. — А ты молодец, конечно, отправил меня безо всяких объяснений, так я, как идиот, пол этой вашей грёбаной Пустоши на своих двоих протопал! — Райдо оборвал себя, досадливо махнул рукой и облапил старого друга. — Видел Тейваз, она всё такая же. Ты там за ней приглядывай, так просто она наверняка не сдастся. Йера… хорошо, что вы снова вместе, она не может без тебя, так что давай, руки в ноги и чтобы через пять минут уже её обнимал!

— Да, конечно, — растерялся Даг от такого напора. — А ты что же?

— Я? Рожусь снова, когда-нибудь. Кстати, ты не знаешь, почему здесь всё так изменилось? Меня простили, да?

— Кто простил?

— Не знаю, кто там посмертием заведует? Какие-нибудь высшие силы. Это ты у нас книжник, а не я.

— Райдо, — фыркнул Дагаз. — Сколько тебе можно повторять: в этом мире нет сил выше нас самих.

— Подожди-подожди… Как это нет? А кто тогда меня прицепил к тому кресту, будь он трижды неладен? — возмутился Райдо.

— Своё посмертие мы назначаем себе сами, — медленно произнёс друг, глядя воину в глаза. — Чего-то ты не мог себе простить. И это тебя мучило так, что ты заставил себя забыть даже собственное имя.

Воин отвёл взгляд, похлопал друга по спине, и тот растворился в воздухе. Вместе с ним исчез и дом. Райдо сел прямо на землю, запрокинул лицо вверх и закрыл глаза.

На лоб упала тяжёлая холодная капля. Воин вздрогнул и посмотрел вокруг. Небо на глазах взмывало вверх, наливаясь синевой, по которой стремительно летели облака. Вторая капля упала на протянутую ладонь, а в следующую минуту мёртвую тишину разорвал шелест дождя. Сухая растрескавшаяся корка под ногами стремительно темнела, насыщаясь влагой, и из напоённой жизнью земли на глазах пробивались зелёные ростки.

* * *

Четверть часа спустя Райдо шагал по полыхающей маками степи, ловил ветер раскинутыми в стороны руками и смеялся. На душе, впервые за очень долгое время было легко и спокойно.

Где-то глубоко внутри появилась уверенность, что стоит ему захотеть, и этой ночью одна из жарко целующихся парочек зачнёт первенца. Быть может, прямо в том замке, где всё ещё продолжается праздник, а внезапно свалившийся в обморок Кэрн уже раскрывает глаза под обеспокоенными взглядами княжны, колдуна и мастера-проводника. Правда, последний, когда выяснит правду о случившемся, общей радости не разделит, а хмуро покосится на целующуюся парочку, да ретируется куда подальше, испытывая к новому-старому Кэрну ещё большую неприязнь, чем прежде, но никому о том не признается.

Да, можно было воплотиться снова. Вот только не слишком хотелось. Снова смотреть на чужое счастье, думать о том, что любимая женщина никогда не будет твоей и завидовать лучшему другу? Этого он наелся в прошлый раз. С лихвой.

Значит, прятаться здесь? Провести вечность в одиночестве, надеясь, что рано или поздно память угаснет? Воин тряхнул головой, чувствуя, что этот вариант нравится ему ещё меньше. Бросить друзей снова разбираться с Тейваз самостоятельно, хотя ни закопавшийся в свои книги Даг, ни тронувшая никого и пальцем Йера не могли стать серьёзной помехой жившей и дышавшей схваткой Тей. И ещё…

«Кэр\'Модан обезлюдел именно из-за драконов. Без тебя они стали чудовищами, дикими и несущими смерть».

Решение родилось неожиданно.

Воин закрыл глаза, вспоминая тепло присутствия сознания творения своих рук. Дотянуться до дракона оказалось легко, куда проще, чем там, в мире смертных. Был ли он сильнее здесь, в полностью созданном его волей пространстве, или тогда мешало чужое, заточенное под другую силу тело, Райдо не знал. Пусть Дагаз разбирается и кропотливо записывает собранные сведения в один из своих фолиантов, а ему достаточно того, что ткань бытия послушно мнётся под его волей, словно глина в руках гончара. Мир снова исчез, стоило моргнуть…

…Чужое сознание откликнулось радостью, мысли человека сплелись, перепутываясь, входя одно в другое, как рука в перчатку, без малейшего сопротивления. На несколько мгновений всё смешалось, сердце пропустило удар, а со следующим Райдо осознал, что летит среди облаков, паря на огромных кожистых крыльях, а внизу, далеко-далеко, простирается земля.

Та часть его разума, что принадлежала дракону, напомнила, как и что делать, и Райдо немного согнул одно крыло, неспешно разворачиваясь в воздухе. Внизу мелькнули Кэр’Модан, Пустошь, рассыпанные по склону горы деревушки и сам вулкан, из-за которого величественно поднималось солнце. Время тут и время «там» текло по-разному, и над княжеством занимался новый день.

Райдо взмахнул крыльями, ловя ветер, и ликующе протрубил драконий клич. Сородичи откликнулись вожаку, и в синюю пустоту взмыло ещё несколько золотых, бронзовых и серебристых силуэтов.

Когда именно в нём пробудилась это неистовая жажда полёта, Райдо не знал. Сколько он себя помнил, его манило небо. Когда он принёс в деревню первое яйцо драконодора, его не дразнил только ленивый. Некоторые и вовсе пророчили беду, предсказывая, что хищная птица сожрёт и двинувшегося умишком парня, и ещё пару бедолаг, что подвернутся поблизости в недобрый час. Райдо разругался со старейшинами и сколотил сторожку в лесу, но яйцо не оставил. А через два года впервые почувствовал, что это такое — полёт.

Пойманная в ладони бесконечность.

Свист укрощённого ветра под крыльями.

Заплутавший между облаками смех.

Райдо стремился в прозрачную бездну всю свою жизнь. Но только сейчас, второй раз вернувшись из-за грани и изменив естество, он впервые оказался с небом один на один. Боль потери смешивалась с радостью обретения, скорбь расставания переплеталось с радостью долгожданной встречи, и больше не было однозначных ответов. Оставался только вечный поиск пути среди бескрайних просторов мира.

* * *

Ленивые размышления о том, откуда начать своё путешествие, неожиданно прервал какой-то странный шум вдалеке, едва на границе слышимости даже драконьего, значительно превосходящего человеческий, слуха. А через мгновение сердце Райдо провалилось вниз: над княжеским замком поднимались тоненькие струйки чёрного дыма.

Над башнями кружили маленькие фигуры всадников, на стенах и под ними кипела ожесточённая битва. «Тейваз решила не медлить с атакой», — понял воин, складывая крылья, чтобы камнем упасть вниз.

Его встретили крики ужаса и несколько пущенных нашедшимися смельчаками копий. Дракон медленно втянул в себя воздух, готовясь вернуть его огненной струёй и одновременно прицеливаясь к одной из групп культистов, как на него кинулась буря — оседлавшая драконодора Тей вместе со связанной с её разумом гвардией.

Огненная струя окутала фигурку женщины и стекла, словно с невидимой сферы, не причинив ни малейшего вреда. Земля оказалось слишком близко и Райдо врезался крылом в стену, обрушил пару зубцов, поранился сам и тяжело загрёб воздух, пытаясь взмыть вверх.

Культисты метались вокруг, норовя ужалить, дракон метался в небе, яростно рычал и плевался огнём, прорежая ряды нападающих. Тейваз внезапно оказалась совсем близко, маленькая, спокойная и безжалостная, хладнокровно отыскивая уязвимое место своего чудовищного противника. С невольным восхищением воин осознал, что его враг, любовница и бывшая соратница по силе не уступает ему в его новом обличье.

Толчок той невидимой силы, что он испытал на себе ещё тогда, в подземелье, выбил из-под крыльев воздух, заставляя промахнуться с ударом. Райдо нырнул вниз, чуть не ободрав брюхо о скалы, перевёл дыхание, подпуская врага совсем близко, и жарко дохнул на Пророчицу пламенем.

* * *

— Так вы уже умирали с Дагазом, да? — удивлённо переспросил Райдо, разметавшийся на измятых простынях. Обнажённая темноволосая красавица лежала рядом, смотрела в потолок и усмехалась собственным мыслям.

— Почему не люблю? С тех пор я не позволяю ему себя коснуться.

* * *

Тейваз сказала ему правду тогда, огонь, даже драконий, не мог пробить её защиту. Вот только Райдо и не пытался. Пламя служило для другого — ослепило женщину, не давая заметить обрушившийся на неё шипастый хвост, пока не стало поздно. Она даже не вскрикнула, падая вниз, словно сломанная кукла. Райдо едва успел подхватить её, не давая разбиться о камни, и бережно, боясь повредить своей ноше, спланировал на площадь перед замком.

Культисты, потерявшие направлявшую их волю, замерли и не оказали никакого сопротивления, когда их вязали дружинники. Дагаз подбежал к дракону, подхватывая сестру на руки. Лицо Тейваз густо залило кровью, но насколько сильно она пострадала, понять было трудно.

— Она жива, — со странной смесью радости и сожаления проговорил Даг. — Райдо… это… это ты?

Дракон посмотрел другу в глаза и взмыл обратно в небо. Чтобы больше не оглядываться.

В подземелье княжеского замка было суше, чем в катакомбах под Кэр’Моданом, зато противно пахло крысами. Лотвир мрачно тащился за Иланой и подменным Кэрном (то есть на самом деле настоящим, но ставшим ещё более неприятным для мастера-проводника типом). Впереди княжны и её жениха размашисто шагал князь, а сзади дружно топали дружинники. И вся эта толпа народу собралась в здешних негостеприимных коридорах не просто так.

Узница сидела в тесном каменном мешке, в кандалах и цепи, приковывающей её к стене. Учитывая, сколько жертв принесли действия Пророчицы, подобные предосторожности вовсе не казались излишними. Впрочем, сейчас грозная предводительница таинственного Культа вовсе не казалась несущей угрозу. Просто осунувшаяся женщина в рубище, с повязкой на ослепших глазах и с пересекающим половину лица шрамом.

— Зять, не напомнишь мне, почему я не могу казнить злодейку за все её преступления? — рыкнул князь, вопросительно уставившись на Кэрна.

— Отец! — ахнула Илана, вцепляясь в руку мужа. Свадьбу сыграли всего неделю назад, с тех пор ещё не все гости и протрезветь-то успели.

— Если мы её казним, она родится снова и вернётся, — терпеливо объяснил Кэрн. — Через двадцать лет или тридцать, чинить неприятности нам или нашим детям.

Князь нахмурился, но кивнул.

— Держать в заточении мерзавку! — громыхнул он. — На веки вечные!