Из жизни сумрачного общества (джен)

Антон Рябов не был плохим человеком. Он был обыкновенным, среднестатистическим жителем города М. Он был как все и стремился быть как все. Хотя, будучи еще молодым человеком, Антон все еще лелеял некоторые мечты о несбыточных чудесах. Вдруг, он станет героем, совершит какой-нибудь подвиг, может, станет полицейским или поймает вора в магазине, например, или остановит налетчика. Антон работал простым охранником в супермаркете, но все еще не потерял иллюзий о нужности и важности своей профессии. Иногда, он шел на свою смену с чувством уверенности, что вот сегодня, обязательно сегодня, он проявит себя и, наконец, перестанет бояться своего начальника, и Любочка из аптечного киоска узнает в нем того долгожданного мужчину. Но он не станет больше добиваться ее, ведь он станет героем и сможет выбрать себе хоть десять таких Любочек.

«Вот, я тварь дрожащая, или право имею?» — задавался иногда вопросом Рябов, вспоминая давно, школьное так и недочитанное произведение Достоевского. Потом смотрел на Любочку, прихорашивающеюся, смотрящею в зеркальце, и явно видящую его отражение, и отвечал про себя, что: «Имею. Поимею, вот прям после смены зажму в подсобке, и пусть упирается, пусть измажет его губы яркой алой помадой, а все равно моя будет». Но в конце смены приходил начальник, менеджер, по летам младше Рябова. Таких в армии «салагами» называли, а теперь офицер Рябов должен подчиняться этому молокососу. Где справедливость? Вот он, Антон, отслужил в армии два года, под «дедами» ходил, до дембеля дослужился, а этот в каком-то институте отсиживался. До армии Антон даже хотел в горячую точку попасть, чтобы действительно сражаться, показать себя, как неуязвимые солдаты в боевиках, но когда его забрили, он понял, что о никаких подвигах мечтать и не приходиться. Главное, это портянки «деду» постирать, а потом можно отоспаться до побудки. А сейчас, выйдя в отставку, он не понимал, что ему делать. То ли пойти учиться, так он все позабыл, то ли пойти работать. И Рябов решил начать с карьеры. Только работа не задалась. Кому он нужен без образования, со школьным дипломом и без опыта. Вот и пошел Рябов в охранники. А что, работа не пыльная. Знай себе, стой, посматривай с грозным видом по сторонам и пугай детишек. Только начальник был недоволен. Все время что-то да пропадало из магазина. Так, по мелочи. То сырок, то жвачка, то чупа-чупс, и это все вычиталось из Антоновой премии, если кражи происходили в его день.

Так вот Рябов решил стать настоящим секьюрити, или кем он себя представлял: стражем правопорядка, хранителем. Он подмигнул рыжеволосой Любе из аптекарского ларька и пристроил рацию, и дубинку поудобнее. Он докажет свою профпригодность, и пусть этот менеджер-салага подавится своим жалованием. А когда он, наконец, поймает воришку, пусть мальчишку или парня с бутылкой пива, он покажет ему, кто хозяин, и устрашит полицией, если не выплатит стоимость. Потом он похвастается Любочке и чмокнет ее в щечку, а дома обязательно похвалится маме. Пожалуй, мама единственная верила в своего сына по-настоящему, и он даст ей повод гордиться собой.

— Ну, че, Рембо, готов к бою? — посмеивался Толик, его напарник.

— Да ну тебя!

— Ха, да ты и шпану не напугаешь.

— Может и не напугаю, но уважать заставлю.

— Эх, тебя переклинило. Где ты только понабрался этих фразочек?

— Читать книги надо, а не только кроссворды.

— Да как будто ты читал что-то.

— Смотри на кассу.

Люди потоком проходили сквозь терминалы и расплачивались с кассиром, проходили мимо Рябова и металлоискателей, и не замечали охранника. Обычный парень в форме. Коротко стриженый, нос с горбинкой, близко посаженые зеленовато-карие глаза и узкие губы, щетина, потому что Рябов часто забывал побриться из-за того что просыпал на работу. Высокий рост, но Антон часто горбился, потому что стоять по многу часов на одном месте было невозможно.

И вот металлоискатель запиликал. Одна старушка прошла в двери. Но Антон был начеку и остановил ее. Пожилая женщина не вырвала руку, просто с ужасом посмотрела на охранника. Ее морщинистое лицо выглядело жалко. Она приоткрыла губы:

— А…. А…. — только и вырвалось из ее рта. Старушка сглотнула, крепко прижимая потертую сумку.

Инна Ивановна была напугана. Было с чего. В ее сумке лежали три глазированных сырка, которые она не ела с незапамятных времен, когда работала на заводе. На них у нее не было денег и она , пока никто не видел, сунула их в сумку, даже не подумав, что нераскодированый товар запищит на выходе. Один она хотела подарить младшему племяннику.

— Пройдемте со мной, гражданочка, — и Рябов с напарником отвели старушку в КПЗ, как они называли свою маленькую смотровую.

— Давайте вещички, — Антон попытался отнять сумку, но старушка запричитала.

— Да сынки, опомнитесь, Христом-Богом молю, что я вам сделала!

— Правила есть для всех, — ответил Толик и мягко вынул сумку из морщинистых рук. Пока Толик рылся в сумке, Рябов досмотрел карманы старушки, та еле стояла.

— О, нашел, ты прав Тоха. Вот три сырка, — это было не первое воровство молочных продуктов. Те, кто были похитрее, съедали продукцию, до выхода из магазина, оставляя в отделе лишь фантик.

От испуга и стыда женщине стало плохо. Инна Ивановна рухнула на стол лицом, который был рядом и начала сползать на пол.

— Чего это с ней? Притворяется?

— Во, до чего пенсионеры дошли, фокусы показывают, — поморщился Рябов. Его мать бы так никогда не стал вести.

— Да видать ей и вправду плохо, может сердце.

— Дети и то лучше притворяются, жаль, конечно, что у них пенсия маленькая, но чтоб до воровства дойти, гражданочка…

Но Толик, в отличии от Рябова, не стремился к наградам от начальства, он присел на корточки и пощупал пульс.

— Антон, очнись, зови Любку, пусть нашатырь принесет, а то помрет старушенция!

Рябов затряс женщину, и только сейчас до него дошло, что она умирает.

— Ебать! Такое в мою смену! — побежал за аптекаршей Антон.

Люба действовала оперативно: и валерьянки принесла, и валидола, и нашатыря целую склянку, так что провоняло все помещение, но старушка лишь на пару минут пришла в сознание и тихо произнесла:

— Милые, а сколько с меня, может… — и больше в сознание не приходила.

Если б знала Инна Ивановна, постоянный покупатель самого дешевого супермаркета, до чего доведет ее стыд, да разве она бы покусилась на сласти. Она крала не из жадности, а вот вспомнились ей юность и сырки эти, которые она каждый день покупала, и племянник, который радовался, каждый раз, как бабушка привозила то булочку, то плюшку на сэкономленные от лекарств деньги. Семь тысяч — пенсия, но в Собесе часто бывало недодавали, приходилось пересчитывать, да и платить две тысячи за жилье. Где там, на продукты рублей взять, когда, чтобы жить нужно покупать одни лекарства. И порой не хватает той оставшейся тысячи на месяц, чтобы питаться хлебом и картошкой.

— Нужно срочно скорую вызывать, — поправила рыжий локон Люба, она посмотрела на Рябова. Тот хмурый кивнул, а что ему оставалось: не оставлять здесь старушку.

— А может вызвать кого из родных ее, у нее телефон есть?

— Да откуда у пенсионерки сотовый?! — Любаша покрутила у виска и стала договариваться с оператором, чтобы именно скорую прислали, а не неотложку.

Но приехала неотложка, которая вызвала скорую, и та уже со спокойной душой констатировала смерть и увезла в ближайшую больницу, морг.

Только на следующий день Лидия Павловна узнала, куда делась ее соседка. Ведь у Инны Ивановны были только двоюродные племянники, да сестра в другом районе. Лидия Павловна не стерпела такого отношения к пенсионерам и позвонила в газету, и взялась расклеивать позорящие магазин объявления, за которые ее чуть саму не отправили в полицию.

Охранника Рябова от греха подальше разжаловали в грузчики, чтобы меньше светился. Толик, хоть и номинально, оставался его другом, уже вовсю общался с новым напарником. Только Любушка приходила к нему в обед и угощала чем-нибудь вкусным и домашним. «Вот женюсь на ней», — думал Рябов. — «Где я еще такую жену себе найду». Люба и жалела его, и говорила, что он ни в чем не виноват, когда все же Антон вспоминал про старушку, и даже говорила, что она сама виновата, и нечего себя винить. Но нет, да нет, а вспоминается Рябову старушечье жалкое лицо и порывается он узнать, где могилка той старушки расположена, да только Любу надолго не оставишь, и отговорила она его. Может, он ни в чем не виноват? Ведь он право такое имел нарушителей задерживать.