Два верамона (джен)

— Холодно, — сказал Альмейда.

— Холодно, — не оборачиваясь подтвердил Бермессер.

Они помолчали. Снег во дворе дома Вальдеса переливался синеватым под высоко стоящей луной.

— Невесело вышло, — как будто виновато заметил наконец Альмейда.

— Какое уж тут веселье.

— В любом случае я… — начал Альмейда и запнулся. — Я рад, что всё так закончилось.

— Его Величество и господин регент руководствуются собственными соображениями, — глухо ответил Бермессер. — И я не думаю, что наше мнение что-то для них значит. Как и какие-то суеверия, связанные с Изломом.

Альмейда коснулся плеча, скрытого небрежно наброшенным меховым плащом.

— Поверьте, для Алвы это не просто суеверия.

Бермессер пожал плечами; это наверняка не стоило понимать как то, что он пытается сбросить его руку.

— В любом случае, всё закончилось, — сказал он. — Примите мои поздравления и…

— И вы мои.

Луну закрыло лёгкое тёмное облако и тут же пронеслось мимо, гонимое свирепым северным ветром.

— Вы не обернётесь?

— Нет.

Альмейда обошёл его, неподвижно стоящего на расчищенной дорожке, ведущей от ворот к дому, заглянул в глаза. В тени они казались чёрными, а не серыми.

— Вы слишком сильно задумались и слишком поспешно стремились остаться в одиночестве.

— А вы умеете добиваться своего, господин Первый адмирал, — протянул Бермессер. Усмешка сделала его лицо неприятным. — С каких это пор вы обо мне беспокоитесь? С момента подписания мира? Вам не кажется, что это несколько…

— Кажется, — признал Альмейда. — И я правда умею добиваться своего. Идёмте в дом. Вам нужно согреться. И мне, пожалуй, тоже.

В доме ласковым светом горели окна, и казалось, что прошлое останется за порогом, стоит только войти.

Но они оба знали, что это не так.