Сейчас или никогда (гет)

У Джинни Уизли никогда не было подруг. Наверное, это было связано с тем, что она всю жизнь провела с шестью братьями, а это вам не шутки. Она и сама много раз рассказывала, что с мальчиками ей было общаться гораздо проще, чем с девочками. Говорила, что мечтала о подруге, но начала общаться со мной. Сначала мне это ужасно не нравилось, но со временем я стал гордиться своей особенной ролью. Стать другом Джинни Уизли! Самой Джинни Уизли...

Я помню, как заметил ее впервые. Сидел за столом Гриффиндора и, даже не пытаясь скрыть восхищенного взгляда, осматривал Большой зал. Тогда все казалось мне новым и необычным. Впрочем, и до сих пор кажется. Было чудовищно интересно, каким образом будут накрыты четыре огромных стола: взмахнут ли палочками преподаватели, и тарелки подплывут по воздуху? Или, может быть, появится дюжина официантов? Я не уделял должного внимания распределению, обратив внимание на трехногий табурет лишь тогда, когда профессор МакГонагалл устало назвала последнего в списке к распределению ученика:

— Уизли, Джиневра!

Лицо Джинни после оглашения Шляпой вердикта я помню до сих пор: ни капли удивления, скорее даже нотка недовольства. Пожалуй, она надеялась на то, что попадет не на Гриффиндор, где учились все Уизли, а на какой-то другой факультет, но Шляпе виднее. Братья поздравляли ее, а глаза Джинни метались вдоль всего гриффиндорского стола, будто искали кого-то. Хм. Кого-то? Это тогда я не мог знать, а сейчас прекрасно понимаю, что она искала Гарри Поттера. И даже не стала скрывать, что расстроилась, когда не увидела.

Забавно, но ведь мы и подружились именно благодаря Гарри Поттеру. Забавно, но, наверное, ни капли не удивительно. Я, прочитавший о нем в нескольких книгах еще летом и услышавший уйму историй по пути в Хогвартс, и Джинни, заочно влюбившаяся в него по рассказам Рона. Других точек соприкосновения у нас тогда не было, да и не могло быть.

Мы проводили вместе все время: сидели рядом на занятиях, готовили домашнюю работу, гуляли по территории Хогвартса. Джинни рассказывала мне о магическом мире, куда мне так посчастливилось попасть, но рассказы ее звучали такими обыденными, что мне понадобилось совсем немного времени, чтобы привыкнуть к магии. Здесь я не ощущал собственной необычности — я был таким же, как и все, и чувство неловкости, растерянности вскоре ушло. Напротив, тяжело было вернуться домой на каникулы: родные считали меня особенным, в то время как я понимал, но не принимал их эмоций. Тому же Деннису, когда он получил письмо из Хогвартса, восторгов досталось гораздо меньше, и поэтому он старался стать лучше, чем я. Я не препятствовал, радовался его успехам и помогал в случае необходимости. И Джинни помогала: к тому времени мы были не разлей вода.

Помню, когда мы впервые поняли, как стали важны друг для друга. Это был конец первого курса. Гарри удалось вытащить Джинни из Тайной комнаты, а я пришел в себя после взгляда василиска. Какие-то неловкие смущенные улыбки превратились в крепкое дружеское объятие, которое мы долго не решались разорвать. Может быть, именно тогда я и понял, что влюблен в Джинни Уизли.

Или чуть раньше. Или чуть позже. Разве же это важно? Важны огненно-рыжие волосы рядом с мышино-пепельными. Важны будто светящиеся изнутри карие глаза, глядящие в глаза того же цвета, но блеклые. Важна сила духа на контрасте со слабостью, а озорное веселье — со спокойной добротой. Важна ее яркость на моем тусклом фоне.

Она вся важна. Куда важнее, чем кто-либо другой.