Термы Нерона (джен)

— В термы? — поинтересовался Феликс. — Я с тобой. Давно там не был.

— Куда это ты собрался? — удивился Эмилий Регул. — Темень на улице. Нет уж. Ты идешь домой. Причем прямо сейчас. — Он указал на прохаживающегося возле фонтана пожилого охранника. — Скавр тебя проводит.

— Папа! — Феликс состроил умоляющее выражение на лице. — Да я мигом, туда и обратно. Ты оглянуться не успеешь. Со мной ничего не случится. Я же счастливый. — Он гордо выпятил грудь.

Начальник когорты усмехнулся:

— Раз так, то дома тебя ждет счастливый ужин и счастливый сон. Все! Теперь домой и без пререканий. Мне некогда, дела. — И, показывая, что разговор окончен, отвернулся от сына, обратившись к Фабию. — Тебе нужен сопровождающий? На улицах сейчас неспокойно.

— Нет, спасибо, дядя Эмилий. Идти действительно недалеко.

Вместе с Феликсом и неспешно следующим за ним следом Скавром он вышел на улицу. Окончательно стемнело и город погрузился в ночь, темную и мрачную, лишь редкие факелы и еще более редкие светильники, развешанные вдоль улицы, слабо освещали высившиеся вокруг стены домов, да серую, усыпанную мусором булыжную мостовую. Наступил час пропуска в Рим грузовых повозок и в воздухе повис несмолкаемый гул скрипящих телег, стук ударяющихся о неровности дороги деревянных колес, возгласов ругающихся возничих. Периодически в этот шум врывались недовольные выкрики прохожих, заливистый лай собак, монотонное мычание мулов, раскатистое ржание лошадей, одинокие окрики зевак, праздное веселие вечерних гуляк.

Распрощавшись с братом, Фабий направился к термам, огромному, величественному комплексу, построенному несколько лет назад нынешним императором. Они включали в себя не только собственно сами бани, но еще музей, несколько библиотек, площадки для бесед и прогулок, устроенные среди прекрасного парка, десяток просторных гимнастических помещений и множество бассейнов с прохладной и горячей водой.

Не желая рисковать и нарываться на ночных грабителей, он решил идти по широким и оживленным дорогам. Поэтому для того чтобы попасть к термам именно таким, безопасным путем ему необходимо было сперва выйти на виа Лата, дойти до виа Фламиниа, затем свернуть направо на виа Комелиа и далее по ней двигаться в сторону Тибра по направлению к цирку Фламиния. Немного не доходя до него, остановиться и свернуть влево. Там и находились термы Нерона. Но вначале Фабию следовало пройти неподалеку от своего дома.

"Зайти и поинтересоваться, как там мама? — спеша мимо знакомой стены без окон, с массивной дверью и журчавшим возле нее небольшим каменным фонтаном в виде головы Минотавра, он остановился, не зная, что предпринять. — Войду внутрь, могу опоздать и не забрать вещи отца. Пройду мимо, мама продолжит волноваться. Она там наверняка мучается..."

Неожиданно впереди послышались отрывистые приглушенные смешки и оживленные женские голоса. Спустя десяток шагов Фабий увидел трех дам, возбужденно беседующих возле настежь открытой двери огромного особняка, своим мрачным фасадом скорее напоминавшего крепость, чем городской дом. Все трое были одеты в разноцветные столы, дамский вариант туники, настолько длиной, что нижний край почти скрывал полусапожки из светлой тонкой кожи. Поверх столы каждая модница накинула плащ, палу, сильно похожий на греческий гиматий. Верхний край плаща покрывал голову, оставляя открытым только лицо, нижний же был изысканно завязан вокруг талии. Стоявшая рядом группа из пяти мускулистых рабов, сильно напоминавших гладиаторов и, видимо, охранявших своих хозяек в столь позднее время, откровенно пялилась на молоденькую светловолосую служанку, лишь секунду назад появившуюся в дверях дома-крепости с большой плетеной корзиной в руках.

Бросив быстрый взгляд в сторону говоривших, Фабий узнал их — две дамы проживали на соседней с ним улице и мнили себя истинными римскими матронами, блюстительницами порядка и старых строгих нравов, хотя Фабий считал их бездельницами и самыми обыкновенными сплетницами. Не желая вступать с ними в разговор, он попытался незаметно проскочить, прижавшись к стене стоявшего напротив дома.

Однако ему не повезло. Один из рабов, бледнокожий бритт, видя, что светловолосая девушка скрывается внутри особняка, потерял к ней интерес и со скучающим лицом принялся оглядываться вокруг. Заметив крадущуюся фигуру Фабия, он настороженно покосился на него и, схватив факел, шагнул к нему.

— Кто такой? — грубо поинтересовался он. — Что тут шляешься? Быстро беги отсюда!

В ответ Фабий шикнул на него и тихо ответил:

— Не твое дело! Охраняй лучше свою хозяйку.

— Фабий! — услышал он сладкий, до рези в зубах голос. Одна из дам, обернувшись, прервала разговор и с вспыхнувшим в глазах интересом посмотрела на пытавшегося скрыться соседа.

Матрону звали Лолия Сабина. Высокая, худая, она чрезвычайно гордилась своим мужем Манием Ацилием, занимавшим пять лет назад должность эдила, одну из низших в иерархии магистратур, и с тех пор не получившем никакого дальнейшего повышения. Она не упускала ни одного случая похвастаться, как ее муж на каких-то давно забытых празднествах имел честь сидеть рядом с самим божественным Нероном. И тот даже выразил ему благодарность за понравившееся морское представление. Хотя, злые языки поговаривали, что уже на следующий день Нерон сместил Мания Аквилия с должности. И причиной тому послужило отсутствие смертельных боев гладиаторов. Император настолько расстроился, проскучав в их ожидании несколько часов, что вечером самолично назначил нового эдила. А некоторые к этой истории прибавляли, что Маний Аквилий отказался от поединков насмерть попросту пожалев денег, когда узнал во сколько ему выльется такое удовольствие. А император никогда не мог терпеть рядом с собой скупердяев, особенно если деньги тратил ни он сам.

— Я слышала о твоем горе... — прокудахтала стоявшая рядом с Лолией Сабиной смуглая женщина с огромным, поистине орлиным носом и блестевшими в свете факелов красноватым золотом кудрями, выбившимися из-под края столы. — Какой ужас, какой ужас... Мой мальчик, ты в порядке?

Смуглянка звалась Эннией Секундой. Она являлась женой бывшего заместителя прокуратора Цезарейской Мавритании Корнелия Бальба. Ее муж прославился нелепым падением с верблюда во время въезда в Кесарию в день вступления в должность своего начальника. Бедное двугорбое животное, испугавшись перебежавшей дорогу кошки, остановилось и упорно отказывалось идти дальше. Корнелий Бальб изо всех пытался сдвинуть упрямого зверя с места, но корабль пустыни стойко перенес все его тщетные попытки, а в конце, устав от бесконечных проклятий своего наездника скинул с себя на землю. С тех пор к прокуратору приклеилось прозвище Всадник.

"Откуда она знает?" — возмутился и одновременно удивился Фабий.

— Бедняжка... — проблеяла третья матрона, Маммея Домна. — Убийство! Как жестоко. Мне казалось, Луций порядочный семьянин. А тут такое... Как ты теперь будешь без отца? Магазин, наверное, придется закрыть.

Ее муж Октавий Панса во времена предыдущего императора заработал целое состояние на спекуляциях во Фракии, обирая местное население. Отчего заслужил от них прозвище Кровопийца, а в Риме Фракиец. И первым и вторым он искренне гордился, нисколько их не стесняясь.

— Отец никого не убивал, — глухо отозвался Фабий. — Произошло недоразумение. Утром его должны отпустить.

— Недоразумение? Вот как... — деланно изумилась Энния Секунда.

— Фабий, твое поведение достойно восхищения, — проворковала Лолия Сабина. — Ты так сильно любишь папу...

— Такой хороший мальчик... — поддержала ее Маммея Домна. — Как ты теперь без отца? И мама наверняка будет вынуждена замуж выходить. Такая молодая и без мужчины в доме...

— Особняк придется продать, — задумчиво добавила Энния Секунда. — Хотя решение правильное. Как соседям в глаза смотреть?

"Вот проклятые прицепились. Достали уже. Строят из себя, а сами..."

— А ты не знаешь, за что он убил сенатора? — невинным голосом поинтересовалась Лолия Сабина. — Слухи разные ходят... Но я им не верю.

Матроны вопросительно посмотрели на него, в воздухе повисло молчание, густо наполненное напряженным любопытством.

— Я вам все уже сказал, — грубо бросил Фабий, хотел сказать жестче, но сдержался. — Простите, мне пора.

И развернувшись, едва ли не бегом устремился от них прочь.

— Что с ним теперь станет? — донеслись до него взволнованные слова Лолии Сабины.

— В армию пойдет, — безапелляционно заявила Маммея Домна. — Войн сейчас почти нет. И платят солдатам сносно.

— Аврелию жаль... — вздохнула Энния Секунда. — Хотя, может, и к лучшему. Избавилась от такого негодяя.

— Он мне никогда не нравился, — проскрежетала Лолия Сабина. — Гнусный человечишка. И скупердяй. От него при покупке иной раз скидки не допросишься.

— Верно, — согласилась Энния Секунда. — Уверена, с деньгами у Луция очень плохо. Поэтому и убил сенатора.

— Из-за денег, говоришь? — переспросила Лолия Сабина. — Представь, я тоже так думаю.

Фабий, почти дошедший до поворота, едва не споткнулся, развязалась сандалия. Присев, поправить ремешки, он, несмотря на свое внутреннее недовольство, непроизвольно прислушался к разговору соседок. Слова с трудом долетали до него, приглушаемые невнятным бормотанием гладиаторов, стоявших рядом с дамами.

— Разумеется, из-за денег. Если убивать, только из-за них. Муж всегда так говорит. Я редко согласна с ним, часто наоборот, но в этом случае его утверждение полностью подходит к этому случаю. Небось, Луций Марцелл должен тому несчастному сенатору кругленькую сумму. У него ведь дела сейчас идут весьма скверно.

"И с чего она так решила?" — разозлился Фабий, давно одевший сандалий на ногу, но подыматься не спешивший.

— Он ведь вином торгует, — поддакнула Лолия Сабина. — Вполне возможно, так и есть. Я неделю назад заходила в его магазин. Ценны дикие, а купить нечего. Я взяла несколько сортов, оказалось мерзким пойлом. Понятное дело, никто такое пить не станет. Вот и прогорает.

"Разумеется, мерзкое, — скривился Фабий. — Ты же пожадничала и купила самое дешевое. Прям, как твой муж. А пеняешь на нас".

— А мне кажется, — возразила подругам Маммея Домна. — Тут попахивает романтическими отношениями, любовью, страстью. — Она сделала паузу, наслаждаясь вниманием, и продолжила. — Аврелия молодая, в полном расцвете. Муж часто в разъездах или в лавке торчит, занятый делами... Вот и делайте выводы.

Не выдержав, Фабий решил дальше не слушать. Слова приставучих сплетниц показались ему глупыми, вздорными и совершенно ничем не обоснованными. Словом, одна сплошная болтовня скучающих домохозяек. Но чем дальше он отходил от дома Эннии Секунды, тем больше ему начинало казаться, что в их словах присутствует весьма большая доля истины.

Дела отца в настоящем году действительно шли намного хуже, чем в прошлом. Явился ли виной недавний пожар, уничтоживший десять городских округов из четырнадцати, или причина крылась в другом, но факт оставался фактом. В лавку в последнее время заходило очень мало покупателей, а оптовая торговля, приносившая основной доход уменьшилась почти на четверть. Бесследно исчезла значительная часть крупных клиентов, состоявшая в основном из сенаторов, богатых аристократов и скучающих юнцов, прожигающих свою жизнь в бесконечных ночных попойках. А они своими покупками для пиров и званых вечеров приносили отцу Фабия отличную прибыль. Теперь приходилось заказывать поставки лишь раз в полтора месяца, тогда как раньше периодичность составляла максимум три недели.

"Глупость, — решительно задушил он начавшее было подымать свой голос сомнение. — Все не настолько плохо, дабы занимать деньги и тем более не иметь возможности их отдать. Наоборот, отцу должен целый ряд наших знакомых. И, вообще, он не стал бы от меня такое скрывать. Или стал?.."

Незаметно для себя Фабий принялся размахивать руками, ускоряя шаг.

"А насчет разницы в возрасте между мамой и отцом..."

Он никогда её не замечал, да и сама разница не являлась такой значительной. Восемь лет — не так и много. Такие браки — норма в современном обществе. Мужчина должен успеть встать на ноги, скопить капитал, купить дом. А отцы молодых девушек, в свою очередь, наоборот, старались поскорей выдать дочерей замуж, видя от них одну только пользу — приданое. Такова жизнь и ничего с ней не поделаешь. А по поводу мамы и папы...

Фабий задумался, сбавляя шаг. Отец ведь действительно часто отлучается из дома. То необходимо получить груз или проконтролировать доставку, то переговорить с новым поставщиком, живущим довольно далеко. Последний раз он ездил в Грецию, откуда вскоре должно прибыть судно.

"Нет, мама не такая, она любит папу, часто помогает ему в лавке... — Фабий постарался прогнать от себя нехорошие мысли, начавшие пускать длинные, черные когти в еще сопротивляющуюся душу. — Отец не убивал сенатора".

— Вот так встреча! — резкий, наглый, с заметной ленцой голос неожиданно вывел Фабия из задумчивого состояния.

"Конечно, только тебя еще не хватало для полного счастья, — переставая испытывать какие-либо чувства кроме усталости, усмехнулся он. — Если не везет, то во всем. И когда этот день, наконец, закончится?"