Мальчик-Который-Не-Выжил (джен)

Меня зовут Гарри Поттер, и я самоубийца. Внезапно, не правда ли? Томас Марволо Риддл — дурацкое имя — на самом деле действительно родился 31 декабря 1926 года в сиротском приюте Вула, и кто знает, может, из него получился бы неплохой Тёмный Лорд, всё-таки кровь рода Слизерин текла по его венам, но... Приютские дети были порой так жестоки к своим сверстникам, а дежурная медсестра так несвоевременно выпила вина и уснула крепче обычного, что в 1937 году земной путь этого мальчика закончился по вине оловянного подсвечника, от удара которым Том получил кровоизлияние в мозг. Пожалуй, его можно считать моей первой жертвой в качестве Тёмного Лорда, тот злосчастный подсвечник выкатился к ногам особенного озлобленного воспитанника будто сам по себе. Виновные в этом подростки были на следующий же день переведены в недавно основанную Школу имени святого Брутуса для детей с криминальными наклонностями, дежурную тихо уволили, а главу приюта сместили, обещав прислать замену в течение месяца. Воспитанникам, понятное дело, никто ничего не сказал, они знали только то, что несколько их соседей отправились ночью проучить смазливого мальчишку, привлекательная внешность которого могла склонить чашу весов потенциальных усыновителей в его пользу. Наутро было объявлено о том, что Том был отправлен в больницу с сотрясением мозга вследствие несчастного случая, воспитательница взяла бессрочный отпуск, а несколько их друзей уже были на пути в новый приют, который открыли буквально на прошлой неделе. То, что пропала миссис Коул, а другие воспитатели были в состоянии прострации и ещё несколько дней порой отвечали невпопад, все списали на нервное потрясение, всё же за такой несчастный случай их явно по голове не погладили.

Том вернулся в приют через полгода, и мало кто из сирот не обратил внимания на то, что на себя прежнего он похож был мало, впрочем, воспитатели этого будто не замечали, списывая всё на то, что дети в этом возрасте очень быстро растут. Воспитанниками приюта была на ура принята версия, что Риддла отделали так, что кожу ему пересаживали чуть ли не с трупа другого ребёнка. Казалось бы, эта история в достаточно замкнутом мирке сиротского приюта должна была будоражить умы ещё не один месяц, но буквально через две недели о ней «как по волшебству» все забыли.

Мальчишку было жаль, но для того, что я задумал, его смерть была необходима. Я не знал, как много волшебников воспитывалось в приютах, но, когда возникла необходимость, память услужливо подкинула первый урок Истории Магии, на котором профессор Томас Марволо Риддл рассказывал историю своей жизни. Не мог же я появиться в магическом мире из ниоткуда, а история «мальчика из приюта» была отличной легендой, и Дамблдор ни о чём не догадался. О, Дамблдор! Эта фамилия вызывала во мне просто неконтролируемые вспышки бешенства. Этому дряхлому безумцу просто феерически повезло: умереть от Авады — что может быть гуманней? Покойный директор прекрасно разыграл партию, финалом которой стала его смерть, конечно, я не мог не приблизить к себе человека, убившего моего злейшего врага. Да только всем Пожирателям был дан чёткий приказ убивать Дамблдора лишь в самом крайнем случае. Малфой-младший прекрасно справился: он обезоружил директора, оставалось лишь оглушить, но вмешался проклятый Случай.

Альбус Дамблдор, в принципе, был сильным волшебником, и я понимал, что убить себя Малфою он не даст, всё-таки, одолеть даже обезоруженного директора в его собственной школе было задачей далеко не тривиальной. Замок понимает, кто является гарантом безопасности детей, и в критические минуты может прийти на помощь, как случилось и в этот раз. Магия замка просто сковала волю Малфоя, и я, предусмотрев такой вариант развития событий, надеялся, что Белла с Кэрроу прибудут раньше Снейпа, а на троих взрослых магов Хогвартс распылиться не сможет, но ошибся.

Конечно, Снейп с готовностью выдал мне подправленное воспоминание об эпичной битве с Дамблдором, в которой ему просто не оставалось выхода, кроме как нарушить мой приказ и убить его. Снейпу даже удалось подправить воспоминания присутствовавших там Пожирателей, но вот про Поттера он, видимо, не знал. На того смерть Дамблдора произвела сильное впечатление, а потому подсмотреть её в его воспоминаниях не составило особого труда. Хоть так порадоваться. Интересно, а воспоминанием о смерти другого человека, которое доставляет тебе столько радости, можно вызвать Патронуса? Жаль, уже не проверить. Я снова прикрыл глаза, погружаясь в пучину воспоминаний о событиях, навсегда перевернувших мою жизнь.

* * *

Июль выдался дождливым, из окна моей комнаты не было видно даже стоящей в ста ярдах церкви, и я тяжело вздыхал, вглядываясь в туман за стеклом и раздумывая над текстом письма, которое хотел написать. Руки дрожали от волнения, с пера, которое я подолгу держал над пергаментом в нерешительности, постоянно падали капли чернил. Я чертыхнулся и убрал недописанное послание в верхний ящик стола, дав себе слово всенепременно закончить его до конца недели. Кто бы мог подумать, что писать девушке так сложно? Снизу донёсся голос мамы о том, что ужин готов, и я поспешил спуститься к столу.

Уминая картошку с курицей и слушая, как мама сетует на то, что поставщик опять поднял цены на листья каменёвки, я мысленно морщился, ведь когда-то заниматься этим пришлось бы мне. Мама как раз поинтересовалась, насколько полно пустырник мог заменить так некстати подорожавшую каменёвку, когда из гостиной раздался характерный звук, извещающий о прибытии гостя. Пользуясь тем, что все отвлеклись, я быстро поблагодарил за вкусный ужин и поспешил ретироваться, в дверях столкнувшись с дядей Сириусом. Мельком удивившись его встрёпанному виду, я поздоровался и поспешил наверх, как-то запоздало отметив, что ответа на приветствие не получил. За спиной раздался неестественно сиплый голос гостя: «Джим, Лунатик пропал!»

Естественно, я знал о «мохнатой проблеме» дяди Ремуса и, конечно же, понимал, что аврорат справится с любой неординарной ситуацией значительно лучше, чем кто бы то ни было в волшебном мире, а Сириус Блэк всё же был командиром отделения оперативно-разыскной группы. Сослуживцы шутили, что у него буквально был «нюх» на пропажи. Но всё-таки я был обычным подростком и не мог не подслушать, о чём пойдёт разговор, — любопытство родилось значительно раньше меня. Для этой цели идеально подходила кладовка, благо находилась она как раз по соседству с гостиной, в которой явно шёл какой-то спор, и, прихватив с полки пустую банку, я прислонил её горлышком к стене, приникнув ухом к донышку.

— А я говорю, нужно немедленно отыскать эту загадочную книгу, в которой он прочитал про людей-ягуаров из Южной Америки! Он же подходил ко мне с этим вопросом ещё два года назад, и мы выяснили, что это тупиковый путь! Не умели они контролировать своих внутренних зверей, просто нападали из засады под полнолуние! — это явно бушевал отец, хотя он был прав. Дядя Ремус, насколько мне было известно, хоть и пошел бы на всё ради излечения от ликантропии, но чтобы в одиночку куда-то отправиться, никого не предупредив? Это вряд ли.

— Джеймс, мальчик мой, — а Министр Дамблдор что там делал? И что это был за странный шорох? — Думаю, не стоит мешать Ремусу, он сознательный человек, и я уверен, птица с посланием от него уже в пути к вам. Я предлагаю подождать несколько дней, и если никаких новостей не появится, то я приложу все силы, чтобы найти его, — Дамблдор на секунду замолчал и продолжил совершенно другим голосом, будто они обсуждали выпавшие осадки, а не пропажу человека: — Джеймс, если тебя не затруднит, принеси чай, твоя жена его изумительно заваривает, — послышались тихие шаги, затем хлопнула дверь, и снова прозвучал такой же шорох, какой был минутой ранее, а затем голос Дамблдора произнёс: — Сириус, ты уже осмотрел дом Ремуса?

— Да, Министр, — голос дяди Сириуса был каким-то странным, будто человек дня три не спал и теперь усиленно сопротивляется накатывающей дрёме, но ведь буквально пятнадцать минут назад ни о каком сне не могло быть и речи.

— Материалы дела у тебя с собой? — ответом была тишина, но судя по следующей реплике Дамблдора, дядя Сириус кивнул.

— Отлично, дай их мне, как Министр Магии я хочу с ними ознакомиться, ну, понимаешь, чтобы заранее продумать варианты поиска, — послышалось шуршание мантии, а через минуту в гостиную вернулся отец, и, к моему изумлению, разговор продолжился уже про его успехи на тренерском поприще, а любые завороты в сторону пропажи дяди Ремуса Министр Дамблдор старательно задавливал на корню.

Я удивлённо почесал затылок, но понять, что же случилось, так и не смог. Вернувшись в комнату, я ещё долго крутился на кровати, потому что пытаться дописать письмо в таком состоянии было просто бессмысленно.

Ещё почти две недели Министр магии каждый день наведывался к нам в гости, подолгу разговаривая с отцом в гостиной, и мама, будто что-то подозревая, постоянно отправляла меня подальше оттуда, так что содержание тех бесед для меня оставалось тайной.

День обещал быть просто невообразимо длинным. Сегодня утром я наконец дописал то злосчастное письмо и отправил его, но мало того, что ожидание ответа явно создавало бы иллюзию того, что время идёт медленней, чем обычно, так ещё и мама попросила помочь ей сегодня в магазине. Отец ушёл раньше нас, ему по камину добираться было чуть дольше, почти в Уэльс. Доев яичницу и помыв за собой посуду, я вслед за мамой шагнул в камин, проговаривая название магазина. Изумрудная вспышка — и меня понесло через полстраны в Лондон. Ненавижу каминную сеть.

Что ж, я никогда ещё так не ошибался. День был не просто длинным, казалось, он растянулся, как эластичный жгут из Зонко, который, имея изначальную площадь в один квадратный сантиметр, превращался в вполне приличный батут для двух детей. Ну, или для одного Дадли, дражайший кузен был... м-м-м… монументален. Я успел отпустить пять покупателей, бессмысленно пошататься по магазину за миссис Кроули, которая заходила каждую неделю и абсолютно ничего не покупала, только дёргала почём зря, принять завоз пыли толчёных лап акромантулов и с ужасом осознать, что прошёл всего час. Ещё сорок минут я потратил, гипнотизируя настенные часы, стрелки на которых двигались ну просто издевательски медленно. Наконец из лаборатории вышла мама и срочно погнала меня домой за её домашними весами — здешние, дескать, грешили на пару унций — и встала за стойку, бормоча, что ещё вчера вечером хотела их забрать и точно про это помнила, а как Дамблдор пришёл, то как отрезало.

Я молча прошёл к камину и, кинув щепотку порошка, исчез, перемещаясь в Годрикову Впадину.

Дом встретил меня тишиной, что было понятно, никого же не было. Поднимаясь из подвала, где располагалась лаборатория мамы, я услышал громкий шум из спальни родителей. Вспомнив, что окно в своей комнате я закрыл, а в таких случаях вернувшаяся сова пыталась попасть в дом через форточку в комнате мамы с папой, я поспешил на второй этаж. Подбежав к комнате и заглянув туда, я просто потерял дар речи: двери шкафов были настежь раскрыты, и какие-то люди в странной одежде, напоминающей комбинезоны, аккуратно вытаскивали из них мантии отца, не обращая на меня никакого внимания. Здраво прикинув свои шансы, я тут же поспешил вниз к камину. Уже схватив горсть Летучего Пороха, я был ослеплён резкой вспышкой изумрудного пламени, из которого шагнул Министр Дамблдор. Сейчас я был рад его видеть, как никогда прежде, и тут же кинулся к нему:

— Министр Дамблдор, сэр, хорошо, что вы здесь! Нас, кажется, грабят! Какие-то люди орудуют на втором этаже! Задержите их, пожалуйста! — я был весь на нервах, всё же такое не каждый день случается. Увидев меня, Министр Дамблдор на секунду изменился в лице, но тут же привлёк меня к себе, успокаивая:

— Ну-ну, Гарри, не переживай, я сейчас всё исправлю. Это они? — я обернулся к двери и увидел тех самых людей, сейчас они стояли с коробками в руках и безучастно смотрели на нас с Дамблдором.

— Да! — я испуганно вжался спиной в Дамблдора, краем глаза замечая, как тот достал палочку. Ну, теперь-то им не поздоровится, в магии равных ему не было. Краем глаза я заметил быстрое движение палочкой и, не успев даже удивиться, почувствовал, как моё тело одеревенело, застывая так, что стражи у Букингемского дворца обзавидовались бы. Дышать стало сложно, из-за невозможности расширения грудной клетки воздуха в лёгкие попадало крайне мало, налицо был идеально выполненный невербальный Петрификус. Бессильно наблюдая, как странные люди с коробками в руках пропадают в камине под пристальным взглядом Дамблдора, я недоумевал, что же это значит. Наконец, когда погасли всполохи камина за последним грузчиком, Дамблдор взмахнул палочкой, и по дому пронеслась какая-то странная волна, стирая отпечатки обуви на ковре от тяжёлых ботинок людей, забравших вещи отца, полируя дверные ручки, которых они касались, и даже восполняя запасы Летучего Пороха в горшке у камина. Удовлетворившись сделанным, Дамблдор повернулся ко мне:

— Прости, мой мальчик, ты не должен был здесь оказаться, это роковая случайность. Увы, роковая она для тебя. Хотя это будет интересно. Пойдём, ты можешь помочь этому миру стать чуть лучше и справедливей, — с этими словами он взял меня за плечо, и я почувствовал то, что ни с чем не спутал бы даже в таком состоянии — рывок портала. Гостиная исчезла, и мир померк перед глазами.