Кода к эпилогу: Двадцать лет спустя, или детишки в порядке (джен)

– Малфой, ты что здесь делаешь? – сурово осведомился Гарри.

В сером полумраке подземелий он разглядел, что Малфой выглядел точно так же, как и год назад на платформе: наглухо застегнутый, с едва намечающимися залысинами и явно недовольный встречей. Впрочем, Малфой никогда не менялся.

– А ты как думаешь, Поттер? Вышел прогуляться? Подышать канализационными парами? Полагаю, я тут по той же причине, что и ты: мой ребенок потерялся в этом Богом забытом месте, а возмутительно некомпетентная директриса, похоже, рада оставить его на съедение рептилиям.

– А, ясно, – кивнул Гарри. – Что ж, я разберусь тут. Можешь отправляться домой.

Малфой послал ему убийственный взгляд.

– И не подумаю даже уйти отсюда без Скорпиуса, – Малфой произносил каждое слово так, будто одновременно наносил удар ножом. – А ты можешь поступать, как хочешь.

– Понятно, – проговорил Гарри и задумался ненадолго. Ему вовсе не хотелось, чтобы Малфой его притормаживал, так же как и не хотелось провести в его обществе лишние минуты. – Ладно, – медленно согласился он, – Полагаю, нам надо разделиться. Туннелей тут много, и так мы охватим бОльшую территорию. Я запущу искры, когда найду детей.

Решение было идеальным. Он не понял, почему Малфой счел нужным издать этот болезненно-раздражающий гортанный звук. Да и не было времени выяснять.

– Ладно, – Гарри прошествовал мимо Малфоя, – увидимся позже.

Малфой кивнул. Гарри успел пройти несколько шагов, когда услышал, как Малфой прокашлялся и явно с неохотой кинул вслед:

– Подожди.

– Что? – Гарри повернулся.

Малфой выглядел как-то напряженно.

– Я наложил на Скорпиуса следящие чары, – сказал он сквозь зубы. – Ты идешь не туда. Тебе лучше пойти со мной.

– Ты наложил следящие чары на своего ребенка? – возмущенно осведомился Гарри, чтобы не думать об остальном. – Зачем?

– Потому что детям свойственно оказываться в опасных ситуациях, – резко ответил Малфой, – Например, как в данном случае.

– Понятно. Так где же он?

– Не все так просто, – Малфой был раздражен. – Это было бы вторжением в частное пространство. Я могу лишь сказать, когда приближаюсь к нему или наоборот, отдаляюсь. По этой дороге – приближаюсь. Так что пойдем.

Он решительно шагнул вперед, не оглядываясь на Гарри. Выругавшись, Гарри последовал за ним, догнал и поравнялся, чтобы не получилось, будто он плетется по его следам.

– Ты можешь сказать, насколько он далеко?

– Довольно далеко, – Малфой выпятил острый подбородок. – Пойдем.

– Отлично. Но я бы попросил тебя сбавить обороты, – резко сказал Гарри. – В конце концов, это твой ребенок втянул моих детей в неприятности.

– Да ну? – в голосе Малфоя зазвучали опасные нотки. – И как ты до этого додумался, Поттер?

– Разве это не очевидно? – Гарри повысил тон.

– Ты продолжаешь демонстрировать свою обычную гениальность, как я погляжу, – протянул Малфой. – Скорпиус никогда бы не полез в такие неприятности по собственной воле: мой ребенок, представь себе, достаточно уравновешен и умен, и очевидно, что он подвергся опасности благодаря безрассудству твоего проклятого отпрыска...

– Эла? – зарычал Гарри. – Ты с ума сошел? Это самое нелепое, что я...

– Нет, не Эла, – зарычал в ответ Малфой, присовокупив уничтожающий взгляд. – Альбус – милый ребенок, – неохотно признал он. – Только Бог знает, откуда это у него. Но судя по тому, что рассказывал Скорпиус, другой мелкий Поттер – тот еще фрукт, весь в тебя, так что я не сомневаюсь, что это он во всем виноват.

– Ты думаешь, что Скорпиус пошел за Джеймсом? – фыркнул Гарри. – Да он не плюнул бы в него, если бы тот загорелся.

– Конечно, нет, – Малфой, кажется, загордился. – Я думаю, что Альбус пошел за другим мелким Поттером...

– Его зовут Джеймс, – прошипел Гарри.

– Вас так много, – вздохнул Малфой. – Мне тяжело запомнить все имена. В общем, я думаю, что Скорпиус пошел за Элом, потому что понял, что без него Эла сожрут аллигаторы, так что это все пагубное влияние твоего старшего. Надеюсь, ты как следуешь его накажешь.

– Может и накажу, – мрачно пообещал Гарри. – Может, я накажу его тем, что назову его совершенно нелепым именем типа Скорпиус.

К его безмерному удивлению, Малфой покраснел и пошел пятнами, будто получил пощечины. Гарри так привык к невозмутимости Скорпиуса, который с легкостью игнорировал Джеймса и других, что бы те ему не говорили, так напоминая будничного Малфоя, показушно-беззаботного и растягивающего слова, что совсем забыл, насколько легко можно было разбить этот невозмутимый фасад на тысячи осколков.

– Не меня обвиняй, – проворчал Малфой. – Это его мать выбрала имя. А я хотел назвать его Джек.

– Джек? – повторил Гарри с сомненьем.

– Джек – хорошее имя, – обиделся Малфой, – немного экзотическое, к тому же вряд ли доставило бы ему проблемы в школе. Будучи насильно осчастливленным имечком "Драко", я не хотел такого же для сына. Уж тебе-то с твоими Джеймсом, Лили и Альбусом, потребовалось куда меньше...

– Странно, я думал ты не знаешь их имен.

– ...воображения, должен сказать, – продолжил Малфой и опять покраснел. – А твоя жена имела право голоса? Ты вообще ей позволяешь говорить?

– Только попробуй что-то сказать против моей жены, – пригрозил Гарри.

– Я и не говорил, – огрызнулся Малфой, шагнув в лужу.

– О, я был бы счастлив, позволив ей самой выбрать имена, – через минуту яростно выдал Гарри.

Малфой промолчал, очевидно не поверив.

– Она хотела назвать Джеймса Свинристелем, ясно? – не выдержал Гарри. – Я не мог позволить ей так обойтись с детьми. Я просто не мог...

Гарри запнулся, услышав, как Малфой давится от смеха.

– Знаешь что? Заткнись! – обиделся Гарри. – По крайней мере, Джинни всегда рядом с детьми. А где твоя жена?

– Она в Португалии, – коротко ответил Малфой, его лицо перекосилось.

Да, там явно были проблемы, раз уж жена Малфоя была в Португалии. Перемирие в настоящее время было шатким. Гарри бывал в Португалии, куда его отправили в составе особого аврорского подразделения во времена первого перемирия шестнадцать лет назад. Он оценил последствия удачного шага, когда португальское Министерство подкупило целое семейство изготовителей палочек, и в итоге все ведьмы и колдуны в Португалии оказались в ловушке, с ненадежными палочками и отсутствием иного выбора, кроме как повиноваться абсолютному правлению Министерства.

Некоторые ведьмы и колдуны научились использовать огнестрельное оружие и начали партизанское восстание. Там стало настолько опасно, что даже сейчас, четыре перемирия спустя, все еще возникали вспышки насилия.

Гарри полагал, что жена Малфоя была в числе первых беженцев из Португалии и не собиралась возвращаться. Но ситуация, видимо, изменилась в худшую сторону, что не удивительно, конечно же – бедной женщине пришлось выносить общество Малфоя. Разве что она была также высокомерна, как и он, и, наплевав на собственную безопасность – пусть другие беспокоятся – она все же заслужила право на отдых, пусть и в горячей точке.

А теперь Гарри вспомнил, что он вроде как встречал Малфоя и его будущую жену в Португалии шестнадцать лет назад, в посольстве. Гарри хоть и был озабочен собственными проблемами, но запомнил, что Малфой вел себя как придурок, и как самому Гарри не понравилось, что они едят канапе и танцуют, в то время как на улицах гибнут люди.

– Ну так где же твоя дражайшая супруга? – осведомился Малфой в самой отвратительной манере. – Ты вроде сказал, что она всегда рядом с детьми.

– Она в Святом Мунго, – коротко ответил Гарри. – Рожает.

Малфой почти смутился, но, дослушав предложение, принял такой вид, как будто в жизни не слышал ничего более вульгарного.

– Что? Опять?!

– Заткнись! – со злостью бросил Гарри, и, как ни странно, Малфой замолчал.

Гарри и сам был не уверен, хочет ли он еще детей. Он думал, что они договорились: троих детей вполне достаточно, но Лили собиралась в Хогвартс в следующем году, и для Джинни была невыносима мысль об опустевшем гнезде. Сейчас Джинни приходилось непросто, она уже была не так молода, как прежде. Лили была у Рона с Гермионой, а Гарри предстояло вернуть Эла с Джеймсом домой прежде, чем Джинни узнает о случившемся.

Некоторое время они шли в молчании, но Гарри кожей чувствовал, как у Малфоя чешется язык. Скорпиус был достаточно тихим, если можно было так сказать, и Гарри уже забыл, что старший Малфой вечно что-то замышлял.

Но Малфой молчал. Они продолжали идти до тех пор, пока Гарри не выдохся, а Малфой не начал спотыкаться.

– Надо остановиться, – решил Гарри. – Толку от нас будет, если мы будем полумертвыми от усталости, когда найдем их.

К его удивлению, Малфой не стал спорить. Он уселся на скользкий выступ канализационной трубы, сбросил с плеч большую сумку, порылся в ней и выудил нечто, оказавшееся бутербродом. Гарри вдруг остро осознал, что умирает с голоду.

– Ты захватил с собой ланч?

– Я взял сумку, в которую вмещается все. Разумеется, я захватил еду, – высокомерно ответил Малфой.

Гарри обвиняющее нахмурил брови:

– Ты украл эту идею у Гермионы!

– Не украл, а усовершенствовал, – надменно поправил Малфой. – Так поступают предприимчивые и разумные люди.

Спорить было не о чем, так что Гарри прекратил наезжать и потребовал:

– Дай мне бутерброд.

Наступила пауза. Тишина, казалось, длилась дольше в этой канализации, где время было точно сжато сырыми каменными стенами.

Наконец Малфой вопросительно приподнял бровь:

– С какой радости?

– О, ну я не знаю, Малфой, может потому что я однажды спас мир. И твою жизнь.

– Дааа, – протянул Малфой, – Но что ты для меня сделал в последнее время?

Гарри возмущенно на него уставился: Малфой, казалось, еле держался, чтобы не рассмеяться. Но потом он закусил губу и кинул в Гарри бутербродом.

Гарри впился зубами в хлеб. Это был не очень хороший бутерброд.

* * *

Гарри проснулся оттого, что Малфой властной рукой тряс его за плечо, и тут же с ужасом осознал, что его сыновья потерялись, что он заснул на грязных камнях в канализации и что он уже не так молод, как хотелось бы.

– Хватит бездельничать, Поттер, – скомандовал Малфой. – Скорпиус и Эл могут быть в опасности. Так же как и другой мелкий Поттер, – добавил он после паузы.

– Джеймс.

– Ага. Идем, – он развернулся и зашагал к одному из трех, совершенно одинаковых на взгляд Гарри, туннелей. – Сюда, – бросил он через плечо.

– Ага, – сказал Гарри ему в спину.

Он снова с ним поравнялся и зашагал рядом. Малфой глянул на него с совершенно нечитаемым выражением, разве что губы слегка кривились. В конце концов, он заговорил, и Гарри мысленно приготовился к очередному проклятому спору.

– Я... прошу прощения за то, как вел себя раньше, – произнес Малфой самым противным, на слух Гарри, голосом.

– Что? – Гарри уставился на него. – ЧТО??

– Да. Я прошу прощения, – повторил Малфой, глядя прямо перед собой, уже не пытаясь придать голосу приятный оттенок. – Я понял, что порядочно задолжал тебе, – продолжил он таким тоном, будто желал вырвать и сжечь Гаррины легкие, – включая мое нынешнее здоровье и счастье. Полагаю, я был несколько взвинчен из-за исчезновения Скорпиуса.

– Ладно, – сказал Гарри. – Что ж. Все в порядке, лишь бы ты был здоров и... гм... счастлив.

Он подумал, что если бы Малфой действительно был благодарен, то не вел бы себя так, будто ему больно даже просто взглянуть на Гарри. Это было оскорбительно.

– Я счастлив, – Малфой реагировал скорее на тон, чем на слова Гарри. – У меня хорошая работа, много денег, замечательная и храбрая жена, и самый прекрасный ребенок в мире. Пусть прямо сейчас я не в лучшем настроении, но как только Скорпиус будет в безопасности, и я окажусь подальше от тебя – и как только я смогу вымыться, ибо эта канализация, прямо скажем, отвратительна – вот тогда все будет просто чудесно! Спасибо тебе за то, что спас этот мир! – выплюнул он. – Я чрезвычайно тебе благодарен!

– Боже, Малфой, не напрягайся так, – сказал Гарри и добавил: – Значит у тебя самый лучший ребенок в мире? Мир – это твой чердак, что ли? Я, знаешь ли, встречал Скорпиуса, и честно говоря...

– Скажи только слово против моего сына!! – вскричал Малфой.

– А ты назвал Джеймса проклятым щенком!

– Я уже за это извинился!

– Боже, – простонал Гарри, – За что мне такое наказание?

Он имел в виду, чем он заслужил все это – почему, Господи, но Малфой в свойственной ему манере, очевидно, все принял на свой счет. Его бледное лицо стало еще более измученным и несчастным.

– Я понимаю, – начал он крайне неестественным вежливым тоном, – что у тебя есть полное право думать обо мне что угодно. Неважно, что еще я могу совершить, но я никогда не оставлю моего сына в опасности.

Гарри вдруг вспомнил Нарциссу Малфой и ее полную готовность послать к черту либо Волдеморта, либо самого Гарри – не важно, все ради спасения сына. Гарри вспомнил, как Малфой мгновенно закипал каждый раз, когда кто-либо оскорблял его родителей. Он никогда не задумывался о том, как Малфой относится к сыну, но очевидно, что эта всепоглощающая любовь имела под собой основание.

– Я и не думаю, что оставишь, – пробормотал Гарри. – Я вообще ничего о тебе не думаю. И никогда о тебе не думал, совсем.

Он надеялся, что это прозвучит более примирительно. Зря, как оказалось: и взгляд, и ответ Малфоя были одинаково ледяными.

– Аналогично.

– Как бы там ни было, – Гарри пришлось сделать усилие, чтобы продолжить, – я не сделал ничего, стоящего благодарности. Особенно за последние двадцать лет. Можешь быть со мной грубым, если хочешь!

– Благодарю, – любезно ответил Малфой. – Непременно воспользуюсь твоим разрешением.

Гарри был готов к тому, что тот начнет сию минуту, но именно в этот момент какая-то крыса прочесала по ботинку Малфоя, и тот отвлекся, скривился и очевидно впал в молчаливую истерику по поводу того, в какой грязи он очутился.

– Подожди, – вдруг вспомнил Гарри. – А что у тебя за работа? Я никогда не слышал, что ты где-то работаешь.

– Это потому, что Невыразимцам не положено болтать о работе, Поттер, – снисходительно ответил Малфой, подозрительно косясь через плечо, будто боялся, что крыса могла вернуться.

Никто толком не знал, чем собственно занимались Невыразимцы, но Министерство иногда к ним обращалось. Авроры получали от них разведывательные отчеты, а иногда запрашивали разные данные: проходы в опасные зоны, особое оружие и все такое. Гаррины запросы всегда получали немедленное одобрение, что он считал чистым везением.

Учитывая тот факт, что Малфой только что выразил некую злобную благодарность, похоже, это было вовсе не везением.

– А, – только и сказал Гарри.

– Конечно это не так гламурно (угу, glamorous и имеет другие, более подходящие значения, но простите, йа не удержалсо 8-)), как быть аврором, – быстро продолжил Малфой, который решительно все воспринимал на свой счет, – но зато нет необходимости в напарнике.

Вот гад.

Наверняка он просматривал отчеты Гарри. Ладно, у него на это было официальное право, раз уж он был Невыразимцем, возможно это даже было его обязанностью – не важно!! – все равно это было не его дело.

Гарри всегда рассчитывал, что Рон станет его напарником. У них бы все получилось. Но Рон неожиданно продемонстрировал невероятные способности к тренингам: он коренным образом изменил методику обучений авроров, он был слишком хорош, чтобы пропасть впустую на поле битвы, так что Гарри приходилось иметь дело с идиотами, заменяющими друг друга, бесконечно ноющими о попытках самоубийства и стремящимися вернуться к заполнению дурацких формуляров.

Нескончаемая череда неудачников. О чем Малфой наверняка был прекрасно осведомлен.

– Все верно, быть аврором – эффектное и суперклассное занятие, – Гарри знал, что выглядит смешно и глупо, но тогда уж побольней ужалить при этом: – По крайней мере, я рад, что не начал лысеть.

Он ожидал, что Малфой со смехом отмахнется, но тот резко покраснел и возмутился:

– Я не начал лысеть!!

– А я про тебя и не говорил. Что – больная тема?

– Нет! Потому что это не про меня, – зло сказал Малфой. – И даже если бы и лысел, хотя это не про меня, время никого не щадит, не так ли? – судя по его злорадному тону, он собирался сказать какую-то гадость: – Как насчет твоей жены? Точная копия своей мамаши…

Гарри открыл было рот, чтобы защитить Джинни, но потом осознал, что любая подобная попытка оскорбит Молли, и сцепил зубы.

Малфой казался вполне довольным собой.

– И эти дурацкие усы Уизли… С ними он похож на рыжего морского котика…

Гарри предостерегал Рона насчет усов. Гермиона тоже, и весьма настойчиво, предостерегала Рона насчет усов. Но Рону нравилось, он думал, что с ними выглядит более благообразным.

– Что уж говорить о тебе – Мужчина Средних Лет Который Когда-то Выжил, – продолжал распинаться Малфой. – Должен признаться, уж лучше бы я начал лысеть – хотя это не про меня! – чем заполучил бы все эти ранние морщины. Что-то у тебя нездоровый цвет лица, Поттер. Ты не заболел? Или твое лицо просто так, бессмысленно отмечено бороздами времени…

В этот момент одна из канализационных труб лопнула, и вода брызнула Малфою прямо в лицо.

– Оп-па! – спокойно прокомментировал Гарри. – Бесконтрольный выброс беспалочковой магии. Извиняюсь.

Малфой утерся, сплюнул, потом сплюнул еще.

– %%%, – сказал он и сплюнул еще раз. – Тьфу. Бог мой, это самое омерзительное место в мире. Скорпиус наверняка в ужасе. Полагаю, твои дети более привычны к подобной грязи.

– Богом клянусь, Малфой, – начал было Гарри, но тут они завернули за угол… и туннель резко оборвался, круто выступая вперед, как мокрая черная скала… На дне обрыва свернулась какая-то черная фигурка, практически скрытая падающей каскадом водой.

Малфой издал полузадушенный жуткий звук.

Гарри взял себя в руки и попытался из расколовшегося на части мира извлечь здравые мысли. Первым делом нужно было спуститься и проверить, все остальное могло подождать.

Для ребенка упасть с уступа было чрезвычайно опасно, но для взрослого мужчины спрыгнуть на дно не составляло труда. Гарри приземлился, подняв брызги воды. Рядом спрыгнул Малфой, зашатался, и от его неловких движений вода окатила их ноги. Гарри обернулся проверить, не повредил ли тот лодыжку или еще что, заодно можно было отвести взгляд от темной фигурки.

Малфой прислонился к стене, глядя на Гарри широко распахнутыми испуганными глазами. Его руки тряслись.

– Я не могу, – выдавил он дрожащим голосом, – Поттер, я не могу смотреть.

– Я сам проверю, – сказал Гарри, шагнул вперед, протянул руку в воду и перевернул тело.

Это был старый скелет, в древней школьной мантии. Ничего общего с их мальчиками.

Гарри прикрыл глаза и вознес благодарственную молитву. Потом обернулся и сказал почти твердым голосом:

– Все нормально. Это не наш… Оно тут давно.

– О, – тихо сказал Малфой. Но потом взял себя в руки и уже более хладнокровно добавил: – Но когда-то это был ребенок. Эти канализации просто... Идем, не будем терять время! Нам сюда.

Если бы Гарри был один, он бы еще ненадолго остался, растянувшись на уступе, вознося молитвы. Но Малфой был прав. Кроме того, все равно надо было за ним идти – у него были следящие чары. Гарри подумал, что это все же хорошая мысль: он наложит следящие чары на всех своих детей. Даже на младенца, когда тот родится. Такое больше никогда не должно повториться.

* * *

Малфоя еще немного трясло, когда Гарри догнал его.

– Ты как? – осторожно спросил Гарри. Сейчас ему только истерики Малфоя не хватало для полного счастья.

– Прекрасно, – засмеялся Малфой, и это звучало почти также ужасно, как и его попытки быть вежливым. – Я просто трус. Впрочем, ты это знал.

Гарри подумал о том, как его пальцы парализовало от страха, когда он прикоснулся к промокшей, истлевшей старой школьной мантии.

– Не будь глупей, чем необходимо. Я тоже испугался до чертиков, – отрезал Гарри.

Малфой заметно расслабился.

– Этот... это место не должно особо напугать Скорпиуса, – он говорил так, словно убеждал сам себя. – Он и раньше видел скелеты.

– Ээ... как это?

– В Португалии, – коротко ответил Малфой. – Его мать имела привычку пристреливать дезертиров и скидывать их в траншеи за пределами лагеря.

– Она... ЧТО?? – ужаснулся Гарри.

Малфой почти весело посмотрел на него.

– Поттер, ты хоть знаешь, кто такая Беатрис? – осведомился он.

Беатрис, значит.

– Эээ... Твоя жена? – предположил Гарри.

– Да, логично, – признал Малфой. – А еще она по совместительству Беатрис Оливейра да Кошта, – взглянув на Гарри, он понял, что тот ничего не понял, и добавил: – Генерал Кошта!

– Эээ.. Генерал португальской повстанческой армии? – не поверил Гарри.

– Именно так, – подтвердил Малфой.

– Боже, – выдохнул Гарри.

Он начал смутно припоминать, что командиром повстанцев была женщина. Нахлынули мрачные воспоминания о байках у костра: генерал имела репутацию женщины с диким, зверским темпераментом (бедный Драко!!!! 8-): сначала стреляет, скидывает в траншею, а потом уже допрашивает. Ей, должно быть, уже под пятьдесят, но она все еще сжимала в своем железном кулаке изношенные нити временного перемирия. Леди, которой лучше не перечить, по всеобщему мнению.

Так что вряд ли мадам генерал была в Португалии на отдыхе.

Гарри припомнил суровое лицо из серебряной рамки, но теперь уже, зная ситуацию, предчувствия были куда более мрачными.

– Боже, – повторил он. – Как так получилось?

– Понятия не имею, – ответил Малфой. – Бог был милостив. А все остальные боялись, что она их пристрелит.

Гарри не сразу осознал, что Малфой неверно понял его вопрос, но повторить не решился – это могло прозвучать оскорбительно по отношению к жене Малфоя.

Хотя это было бы справедливо, ведь Малфой несколько минут назад оскорбил его жену, но Гарри вспомнил какой ужас тот только что испытал, и ему не хватило мужества.

– А ты не боялся, что она и тебя пристрелит?

– Еще как! Но тогда я почти всего боялся. Так что не было особой разницы.

– А Беатрис... она в курсе насчет Скорпиуса?

– Нет, – сухо ответил Малфой. – Мы привезли его в Англию, чтобы он был в безопасности, чтобы мог учиться в Хогвартсе и жить нормальной жизнью. И я знаю, она рассчитывает, что я в состоянии все это обеспечить. Она не пишет нам, вообще никогда, Скорпиус в этом отношении в нее пошел, они едва ли отправили друг другу полдесятка слов на двоих. Она очень... очень занята там, а мы далеко. Иногда я думаю, что она уже забыла о нашем существовании, но она доверила мне Скорпиуса. Я не смог написать ей о том, что не справился.

Малфой говорил и говорил, и Гарри вдруг подумал, что тот, наверное, еще не отошел от шока, но раз он может идти, то они будут идти дальше, не прекращая поиски – их сыновья где-то там, и он не станет предлагать Малфою полежать, отдохнуть или еще что.

– ...и это хорошо, – продолжал Малфой. – Скорпиус никуда не пойдет без провизии. Так что они не умрут с голода.

Гарри даже не подумал об этом. Он мысленно взмолился о том, чтобы Эла не стошнило драгоценной пищей от волнений, и чтобы Скорпиус не оставил Джеймса голодным.

А еще Гарри подумал, что был прав насчет того, что у Малфоев дома не все гладко, даже пусть он и не знал всей истории о далекой, забывчивой и кровожадной генеральше.

– Беатрис говорит, что Скор самый лучший разведчик для своего юного возраста, – не останавливался Малфой, и Гарри узнал собственный тон, в котором он рассказывал о квиддичных успехах Джеймса-загонщика. – А еще он превосходно играет на мандолине. Я думаю, что у него дар к музыке.

Гарри вдруг осознал, что Малфой говорит о Скорпиусе в диаметрально противоположной манере, не так, как Люциус говорил о собственном сыне когда-то в "Борджин и Беркс": будто Драко завалил соревнования, не оправдав надежд Люциуса. Но Малфой говорил совсем иначе – так, что сразу было ясно: не было никаких соревнований, Скорпиус уже победил, он уже самый лучший ребенок в мире, вот так то!

Разумеется, благодаря такому отношению Скорпиус и вырос таким несносным, но очевидно, это все же был шаг в верном направлении.

Малфой еще некоторое время продолжал нахваливать сына. О, ему было, о чем рассказывать. Гарри не возражал, все это немного напоминало ему об Альбусе.

Боже, Эл... где-то там, в холоде и темноте, и эти скелеты... Должно быть, жутко напуган. И небось еще и еды не дают, подумал Гарри. А потом вдруг вспомнил то, что когда-то так его раздражало: как Скорпиус становился холодным безжалостным диктатором, когда Эл не съедал все, что Скорпиус определял для него как достаточное количество еды.

Они еще не нашли мальчиков, но усталость вынудила Гарри снова остановиться. Ему не хотелось думать о том, сколько уже времени прошло, но надо было сохранять благоразумие, даже если его сейчас совсем не хватало.

– Думаю, он уже близко, – сказал Малфой. Он выглядел изнуренным. Его высоко поднятая палочка осветила очередной выступ. Гарри подумал, что он опасается крыс.

– Хорошо, – выдохнул Гарри. Уже скоро, совсем скоро они найдут мальчиков, скоро мальчики будут спасены. Эл, подожди еще немного.

Малфой взглянул на него, приподняв бровь, порылся в сумке и кинул ему бутерброд.

– Ешь.

– Спасибо.

Этот бутерброд был куда вкуснее, чем вчерашний.

Малфой передернул плечом.

– Я тебя откармливаю на тот случай, если заявятся аллигаторы. Они возьмутся за тебя первого, так что мы со Скорпиусом сможем убежать.

– Только захватите Эла и Джеймса, – жуя бутерброд, сказал Гарри. И через минуту спросил: – Так как это ты оказался в военной зоне в Португалии?

Малфой уперся острым подбородком в сложенные на коленях руки.

– Моя мать отправила меня в Grand Tour*, – сказал он, наконец. – Хотела меня подбодрить. Она хотела... Ты знаешь, отец умер примерно через год после... того.

– Ага, – сдержанно отозвался Гарри. Он, признаться, не был удивлен. Люциус Малфой не особо хорошо выглядел после войны, эта была одна из причин, почему новое Министерство не стало настаивать на обвинении. Они ожидали, что он скоро умрет. А Гарри не было до этого особого дела.

Очевидно, у Малфоя были совсем другие чувства.

– Это был не очень хороший год, – сказал он. – Дом превратился в руины... как и отец. Да и я тоже, честно говоря, а министерские продолжали захаживать на чай и устраивать допросы. Мама разрывалась между постелью умирающего отца и домом тетки Андромеды, которая одна растила внука, ведь все из ее родни погибли.

В то время Гарри был в аврорском тренировочном лагере, но при малейшей возможности он старался навещать Тедди. Он просто... не особо умел обращаться с детьми. Андромеда всегда знала, что делать, и все держала под контролем. Он толком не задумывался об улаживании отношений между Андромедой и Нарциссой.

– От меня была масса пользы, разумеется, – холодно продолжал Малфой. – А потом у меня случился нервный срыв. После смерти отца мама отправила меня в Турне и переехала к тетке Андромеде на время. Я не думаю, что она смогла бы и дальше жить в поместье. Так что я посетил дюжину разных посольств, надеясь хорошо провести время, и я просто... Знаешь, я вовсе не был дураком, – резко сказал он.

Гарри вопросительно посмотрел на него.

Малфой взмахнул рукой.

– Я имею в виду, я достаточно быстро сообразил, что выбрал не ту сторону, – Малфой снова взял этот противный, и уже не такой вежливый, тон. – Еще бы, когда они у меня на глазах замучили учителя маггловедения, и когда Темн... Волдеморт заставлял меня пытать людей. Я хотел сбежать. Ночами я лежал без сна и планировал разные варианты побега, придумывал всякие способы – но что с того? Я ведь ни одним так и не воспользовался. Отец был так болен, что я не мог его оставить, Волдеморт мог с ним сделать что угодно, я его жутко боялся, да и остальных тоже. Я знаю, я был трусом, и я... я хотел это изменить. Я достал палочку в Китае – португальское Министерство не могло ее проконтролировать, разыскал расположение повстанческой армии и предложил свою помощь.

– И что потом? – спросил Гарри.

– Ну и помог, – ответил Малфой. – Лучше не стало. – Он нетерпеливо хмыкнул и замахал руками, словно хотел изменить свою историю так, чтобы она шла желаемым путем. – Я не стал... точнее, это мне помогло, но я осознал, что все бесполезно. Это была не моя война. Мои родители не подвергались риску, рядом не было школы, которую я мог бы предать. Так мало было поставлено на карту, что мне было легче не быть таким трусом. Моя война уже прошла, у меня был шанс. Я упустил его. Чтобы я ни совершил в Португалии – ничего не изменилось.

– Но все равно, ты делал хорошее дело.

Малфой выглядел так, будто ему все равно.

– Почему ты там остался? – спросил Гарри.

Лицо Малфоя прояснилось.

– Потому что встретил Беатрис. Я не мог ее оставить, – он произнес этот тем же тоном, когда говорил, что не может оставить отца.

Гарри подумал, что если бы он хотел услышать что-то вроде "чтобы помочь угнетенным волшебникам Португалии!", стоило обратиться к кому-нибудь другому.

Малфой снова нахмурился, наверное подумал о том, что сам он оставался с ней в зоне военных действий, а она даже не пишет ему теперь. Гарри снова вспомнил ничем не прикрытый страх на лице Малфоя, когда Гарри перевернул то мертвое тело, и решился:

– Мы с Джинни некоторое время были в разводе, – признался он, уставившись в канализационные воды.

– Прошу прощения?

– В разводе, – повторил Гарри. – Коммуникационные проблемы, – добавил он, вспомнив каким мудреным термином обозвал их отношения консультант по вопросам брака, а затем вспомнил вечера с Роном и Гермионой, когда он вдруг понимал, что хочет остаться с друзьями, с которыми мог разговаривать, а Джинни пусть бы отправлялась домой одна. Ночи, когда они были вдвоем, разделенные пропастью молчания, в отчаянии глядя друг на друга и спрашивая себя, не совершили ли они ужасную ошибку.

– Она ушла к своей матери, а я попросил отправить меня в Португалию в числе других авроров, – продолжил Гарри. – Потом я вернулся, и мы... научились говорить друг с другом. Получилось. Все наладилось.

У него никогда не было никого другого. Он вспомнил, как однажды проснулся в панике, не зная, что делать. Он напился и раскрыл душу какой-то португалке в красном платье. Она, кажется, почти согласилась, что он безнадежен.

Малфой насупился, так что его нос еще больше заострился.

– Даже не знаю, как это все должно меня утешить, – сказал он почти без всякой надменности в голосе. – Для меня никогда не представляло сложности говорить с людьми.

– А, неважно, Малфой, – Гарри закатил глаза.

Малфой дожевал бутерброд и потянулся достать палочку, которая на мгновение осветила его: волосы и часть лица были все еще влажными от выброса воды из канализационной трубы. Одна прядка упала на глаза. К тому же он сейчас был без своего обычного неприятного выражения лица... Он выглядел совсем по-другому.

– Знаешь, Малфой, – неожиданно сказал Гарри, – если бы ты не зализывал так по-дурацки волосы, никто бы и не подумал, что ты лысеешь.

Малфой изогнул бровь и наградил Гарри уничтожающим взглядом:

– Я не лысею, – ледяным тоном ответил он. – И это означает, что я могу носить такую прическу, какую мне заблагорассудится. Твои глаза тебя подводят. Впрочем, не удивительно, в твоем-то возрасте, Поттер. Подводят тебя куда больше, должен сказать.

– Неважно, Малфой, – повторил Гарри.

Малфой спрятал палочку и попытался поудобней устроиться на сырых камнях.

– А может это галлюцинации, – его голос доносился сквозь темноту. – Такое случается, знаешь ли. Особенно, когда мозги подводят тебя в таком возрасте...

Он замолчал, но Гарри ожидал неизбежного продолжения.

– Подводят тебя куда больше, должен сказать, – закончил Малфой и уснул.

_______________________

* Grand Tour – путешествие по Франции, Италии, Швейцарии и др. странам для завершения образования