Гарри Поттер - гений-артефактор (джен)

— У тебя хорошо получается, — увлечённый работой Гарри не заметил, как к нему подошёл мистер Олливандер.

— А почему ты не обрабатываешь эти бруски?

Гарри положил на стол стамеску и поднял один кусок древесины из кучи отложенных в сторону на его рабочем столе и показал Олливандеру:

— Так они все непригодны для заготовок. С крыловатостью большой.

— О, ты знаешь о пороках древесины, — восхитился Олливандер. — Но в нашем деле не столь важно сделать идеально ровную указку, мы делаем волшебные палочки, — произнёс он значительно.

— Так они же кривые получатся!

Мистер Олливандер улыбнулся так, что рядом с уголками глаз образовались «гусиные лапки». Перехватив из руки Гарри брусок, он, держа его на вытянутой ладони, любовно провёл вдоль ребра подушечкой пальца, словно поглаживая.

— Этот кусок идеален. Он станет прекрасной заготовкой для очень сильной палочки, которая обязательно найдёт своего волшебника. И форма здесь не имеет никакого значения. Ты просто посмотри, как тут расположены годичные слои, почувствуй, как соки текли по этому дереву, как в нём ощущается жизнь, представь, как легко по этим каналам будет идти магия.

Гарри, словно завороженный речью мистера Олливандера, бережно взял брусок с его раскрытой ладони, рассматривая и изучая его, будто увидел срез дерева впервые в жизни.

— Главное, Гарри, не повредить эти каналы, ты понимаешь?

— Да-да, конечно, ? рассеянно отозвался Гарри. ? Нужно вытачивать только вдоль волокон, никаких радиальных и тангенциальных резов.

— Верно. Заканчивай эту заготовку, и идём ужинать.

* * *

Гарри в восхищении осмотрел изогнутую волной палочку, получившуюся из того самого кривого бруска. Она действительно вышла идеальной: тонкой изящной. Гарри нестерпимо захотелось украсить её гладкую поверхность резным узором, и он уже отчётливо представлял, каким должен быть рисунок, но боялся приступить к работе, так как не был уверен, что получится достаточно аккуратно.

В комнату вплыл вкусный запах еды, на который живот Гарри откликнулся голодным урчанием. Отложив в сторону заготовку, Гарри вышел из мастерской.

Она располагалась позади комнаты, где мистер Олливандер принимал посетителей. Из-за огромных стеллажей с древесиной и шкатулками с магическими материалами, необходимыми для изготовления волшебных палочек, мастерская, так же, как и магазинчик, казалась тесной. Зато в ней вместо запахов пыли сладко пахло древесной стружкой.

Пройдя по узкому коридорчику в небольшую ванную, Гарри помыл руки душистым мылом и вытер их махровым полотенцем. После застиранной приютской ткани и жалкого обмылка, такие мелочи казались чем-то действительно значительным. Тот же узкий коридорчик привёл его в последнюю на этом этаже комнату. Обойдя винтовую лестницу, Гарри очутился в светлой и уютной кухне.

Мистер Олливандер уже сидел за столом и Гарри, улыбнувшись, занял своё место. У большой старинной латунной плиты, громыхая кастрюлями и половниками, возился низенький ушастый человечек. Он не был человеком в прямом смысле, это был представитель чудного магического народца: домовых эльфов. Едва познакомившись с Динки, Гарри засмущал и перепугал домовёнка своим жадным исследовательским любопытством и градом вопросов. Потому сейчас Динки старался контактировать с Гарри как можно меньше. Домовик спешно поставил перед ним столовые приборы, тарелочку с краюшкой ароматного свежевыпеченного хлеба и тарелку с умопомрачительно пахнущей густой похлёбкой.

Каждый приём пищи в доме мистера Олливандера для Гарри был как настоящий праздничный пир. Он спешно вгрызся в кусок хлеба и одновременно, скорее схватив ложку, зачерпнул похлёбки.

Мистер Олливандер, глядя на это безобразие, покачал головой:

— Гарри, ты хотя бы знаешь, в какой руке держать нож, а в какой вилку?

Гарри, смутившись, глухо буркнул в ответ:

— Всё зависит от того, обороняюсь я или нападаю.

Отшутиться у него не получилось. Олливандер сурово посмотрел и задумчиво произнёс:

— Полагаю, нам ещё придётся поработать над вашими манерами, молодой человек.

Пристыженный молодой человек старался жевать медленней и не так жадно вгрызаться в хлеб.

Долго быть строгим мистер Олливандер не умел, за прожитую вместе неделю Гарри это уже понял и даже пару раз успел воспользоваться этим. Вот и сейчас Олливандер, вновь добродушно улыбаясь, поинтересовался:

— Как тебе твоя комната, ты обжился?

Ключевым для Гарри тут было слово "твоя". Комната ему нравилась. Он ожидал, что чердак окажется пыльным и грязным, но оказалось, что там было чисто и уютно: большой сундук для его вещей, пусть пока в нём и хранилось совсем немного самой необходимой одежды, купленной мистером Олливандером; стул да узкая деревянная кровать с мягкой подушкой и лоскутным одеялом. И это были его личные вещи и его комната! Раньше ему приходилось делить спальню с целой толпой других ребят и Гарри никогда не имел чего-то, принадлежащего только ему.

— Она хорошая. На самом деле, это здорово — иметь свой угол.

— На втором этаже, кроме спальни, есть только комната, которую я использую под склад, но она так забита под завязку, так что дверь с трудом открывается. Боюсь, потребуется много времени, чтобы освободить её и сделать там ремонт, — оправдываясь, говорил Олливандер.

— В этом совершенно нет нужды, — заверил Гарри. — Крыша не протекает и нигде не сквозит. Моя комната действительно хороша.

— Вот и прекрасно, — довольно выдохнул мистер Олливандер. — Но есть ещё один важный вопрос. Если тебе всё нравится, и ты решил остаться моим подмастерьем, то необходимо оформить твои документы... — Гарри испугано замер. Вот сейчас выяснится, что у него нет никаких документов: ни паспорта, ни страхового полиса, и мистер Олливандер его прогонит. — Даже в волшебном мире подростки не могут быть сами по себе, кто-то взрослый должен нести за них ответственность. Насколько я знаю, у тебя не осталось родственников. Как ты смотришь на то, чтобы я оформил над тобой опекунство?

— Спасибо, — всё, что мог сказать взволнованный Гарри. Он импульсивно вскочил и обнял мистера Олливадера.

— Ну-ну, — ободряюще похлопал его по спине растерявшийся от такого выражения чувств Олливандер. — Но тебе придётся много учиться, я не потерплю разгильдяйства, ? попытался суровым тоном добавить он.

Гарри отстранился, возвращаясь на место, и горячо заверил, что он будет очень стараться.

— Вот и отлично, тогда я поговорю с директором Хогвартса о твоём поступлении на следующий учебный год.

— А это обязательно? Там же учат только магии, а палочки я могу и так делать... ? осторожно начал Гарри.

— Образование очень важно! Тем более, ты сможешь учится в Хогвартсе, в лучшей школе Чародейства и волшебства. Твои родители тоже там учились, — мистер Олливандер знал, чем убедить. Услышав волшебное слово "родители", Гарри согласно кивнул.

— А теперь ешь. Динки приготовил на десерт сладкий пирог.

* * *

Гарри привычным движением перевернул табличку на двери лавки, теперь извещающую редких прохожих, что магазин закрыт. Опустившись на ступеньку входного крылечка, он извлёк из кармана потрёпанную пачку сигарет и погремел последней оставшейся в коробке спичкой. Зажав губами фильтр сигареты, он чиркнул спичкой о бок коробка и, предвкушая долгожданную порцию никотина, осторожно поднёс зажжённую спичку к сигарете.

? Осторожно! ? в паре сантиметров от него на большой скорости пронеслось колесо тележки, за которой бежал запыхавшийся человек. Лавочник, спеша скорее убрать свой товар с улицы перед закрытием магазинчика, слишком перегрузил тележку и не справился с управлением.

Гарри выругался, дёрнувшись в сторону, и с злостью посмотрел вслед удаляющейся тележке. Ему захотелось выругаться повторно, когда он осознал, что последняя спичка загублена.

? Молодой человек, как скверно вы выражаетесь, ? раздался над его головой голос Олливандера. ? Подвинься, ? мистер Олливандер устроился рядом с ним на крылечке и протянул ему свою волшебную палочку, на острие которой мерцал крошечный огонёк. Гарри, растерявшись только на мгновение, прикурил от этого огонька и буркнул "спасибо".

Гарри курил и смотрел на вечернюю улицу, погружавшуюся в сумрак. Мистер Олливандер сидел рядом молча, пока сигарета почти не истлела до конца, и лишь тогда тихо сказал:

? Такие вредные привычки не достойны настоящих волшебников. Давай договоримся, что это последняя твоя сигарета.

Гарри ожидал чего-то подобного, потому сделав глубокую затяжку, выдохнул:

? Договорились, ?он поднялся и завертел головой, ища взглядом мусорную урну. При мистере Олливандере он постеснялся привычно затолкать окурок в щель под крыльцо.

Олливандер, тяжело опираясь на собственные колени, поднялся, взмахнул палочкой, и окурок, и пачка, и пустой коробок исчезли из рук и карманов Гарри.

* * *

С самого утра всё буквально валилось у Гарри из рук. Курить ему хотелось зверски. Радостная новость о том, что директор школы согласен пойти на небывалый эксперимент и принять его сразу на пятый курс, где сейчас будут учится его сверстники, восторга не вызвала. Ни в какую волшебную школу ему не хотелось совершенно, тем более, нужно было сдавать обязательные экзамены в конце пятого курса. Гарри не боялся, что ему предстоит очень много трудиться, нагоняя других учеников, а вот отношение этих ребят к так выделившемуся ученику его пугало. Гарри представлял, что, умея меньше первоклашки, как сразу станет всеобщим посмешищем. Спокойствия ему эти мысли не прибавляли.

Видя состояние Гарри, после завтрака мистер Олливандер вручил ему ведро с тряпкой и отправил его мыть витрину магазинчика, не допустив к работе с волшебными палочками.

Оценив масштаб работ, Гарри решил начать мыть витрину изнутри, поскольку предполагал, что тут она всё же чище, чем снаружи. Работенка эта была утомительная, можно, конечно, сказать, что монотонное смывание пластов пыли это довольно— таки медитативное занятие, но Гарри оно успокоения не приносило, хотя он честно старался выполнить то, что от него требовалось.

На звон дверного колокольчика Гарри отвлёкся с большой радостью. Ему ещё не доводилось видеть, как мистер Олливандер принимает посетителей, потому Гарри с любопытством поглядывал на вошедшего в лавку маленького мальчика, стараясь делать это как можно менее явно.

Мистер Олливандер поприветствовал мальчика и вспомнил его родителей, также покупавших тут свои волшебные палочки, удивив своей феноменальной памятью и мальчика и Гарри.

— В этом году вы поступаете в Хогвартс? На какой факультет вы хотите попасть? — непринужденно поинтересовался у посетителя Олливандер.

— Я ещё не решил. На Слизерин, чтобы стать великим тёмным волщебником, или всё таки на Равенкло, чтобы вместе с другими умными ребятами изучать и изобретать новые заклинания.

— Это замечательные желания, вот попробуйте эту палочку.

Мальчик взял с подушечки предложенную ему волшебную палочку, взмахнул ею и… абсолютно ничего не произошло. Гарри разочарованно выдохнул и смутился, поймав на себе хитрый взгляд мистера Олливандера. Из-за этого он начал с ещё большим усердием тереть витрину.

Олливандер, нисколько не расстроенной неудачей, тут же предложил покупателю другую палочку. В стекле витрины отразились разноцветные всполохи, и стремительно обернувшись, Гарри успел заметить, как мерцали на кончике волшебной палочки искры. Счастливый покупатель, расплатившись, чуть ли не вприпрыжку выскочил из магазина, на прощание задорно звякнув дверным колокольчиком.

Гарри подошёл к мистеру Олливандеру:

— Как вы так быстро определили, какая именно палочка ему подойдёт?

— Всё приходит с опытом, Гарри. Тем более, этот молодой человек сам мне подсказал. Для начала я предложил ему палочку, идеально подходящую для темномагических заклинаний, но она ему не подошла. А вот палочка, что станет замечательной помощницей в обучении и изобретении новых заклинаний, — это его.

— То есть вы уже знаете, что он попадёт на Равенкло?

— Совершенно не обязательно. В Хогвартсе ещё три факультета: Слизерин, Хаффлапп, Гриффиндор. И открою тебе секрет, ты сам сможешь повлиять на выбор распределительной шляпы. Тебя никогда не отправят туда, где ты не захочешь быть.

— А где учились вы?

— Под эгидой Ровены Ровенкло, где учатся все стремящиеся к новым знаниям….

— Может быть, вы знаете, где учились мои родители

— Они были славными последователями храброго и бесстрашного Годрика Гриффиндора.

— Значит, в Гриффиндор -храбрые, в Слизерин — злые, в Равенкло -умные, а в Хаффлаппе?

— Это очень и очень грубое определение, — поймав скептический взгляд Гарри, мистер Олливандер сдался: — В Хаффлаппе, если использовать твою терминологию, учатся добрые, великодушные дети, более других открытые для дружбы и любви.

Гарри кивнул и вернулся к мытью витрины. Его мысли занимали, ну, помимо неотвязного желания покурить, размышления о школе. Он бы мог представить себя и среди амбициозных и хитрых слизеринцев, и среди ботанов с Равенкло — надо признать, с книгами у него были добрые отношения. Хорошенько пофантазировав, он мог представить себя даже на факультете родителей. Но куда бы он ни отправился, всюду будут уже сформированные группы, свои друзья-приятели и всё такое. Конечно, с распростёртыми объятьями Гарри нигде не примут, а потому он твердо для себя решил: он поступит в Хаффлапп — это будет оптимальным, потому что мягкосердечными добряками ему будет проще управлять, захватив на их факультете лидерство. Такая контрмера избавит его от всеобщей травли, избиений и тому подобного, что обязательно бы встретило новичка в его старом приюте.

Что-то крикнув, мистер Олливандер вышел из лавки и торопливо направился вниз по улице. Гарри отжал тряпку, вышел на улицу, вылил на мостовую грязную воду и вернулся в лавку, чтобы вновь наполнить ведро.

* * *

Гарри домывал витрину снаружи, выплескивая ведрами воду прямо на стекло, иначе ему никак не удавалось смыть все грязные разводы. Приходилось постоянно ходить в ванну за чистой водой, и это было утомительно. Приветливо улыбаясь, к нему подошёл вернувшийся мистер Олливандер:

— Вижу, ты хорошо справляешься.

Гарри равнодушно кивнул, подняв пустое ведро и уже направляясь к дверям за очередной порцией воды.

— Подожди, самое время выучить первое заклинание! Доставай свою отвертку и смотри внимательно, — Олливандер взмахнул своей палочкой над пустым ведром, произнеся "Агуамети", и из кончика палочки полилась чистая вода.

Гарри спешно выплеснул воду на витрину, даже не заметив, что при этом забрызгал свою рубашку, и повторил действия Олливандера, воспользовавшись своей отверткой.

— Ты очень быстро учишься, — похвалил сияющего счастливой улыбкой Гарри его наставник. — И вот я кое-что купил тебе в награду, заодно тебе проще будет расстаться с пагубной привычкой, — мистер Олливандер протянул ему большой кулёк плотной цветастой бумаги.— Заканчивай тут, и идём обедать.

Как только дверь захлопнулась за мистером Олливандером, Гарри, усевшись на ступени перед входом в лавку, не теряя времени надорвал бумажный кулёк и высыпал его содержимое себе на колени. Из кулька выпадали разнообразные конфеты и лакомства, а что-то, что Гарри рассмотреть не успел, вырвавшись из бумажного плена, сразу скакнуло в сторону. Движимый одними инстинктами, Гарри успел схватить это прыгучее нечто и, медленно разжав кулак, с изумлением посмотрел на полупридушенную лягушку, которая продолжала слабо дергать лапками.

— Надо же, как живая... а из шоколада, — Гарри осмотрел её со всех сторон, поколебавшись мгновение, лизнул её бок и запихнул обратно в кулёк, зажимая его края, чтобы она не выскочила.

Изучая свой гостинец, он перебирал разномастные конфеты, мармеладные тянучки, изучал яркие фантики и карточки. Прочие сладости странностей не выказывали, не убегали и не уползали. Удостоверившись в обычности их внешнего вида, Гарри забросил в рот горошину разноцветное драже и тут же выплюнул. Её вкус был непередаваемо отвратителен, и ему нестерпимо захотелось прополоскать рот и почистить зубы.

Ссыпав почти всё обратно в кулёк, Гарри, решил дать этому подарку последний шанс на реабилитацию в его глазах, и с опаской лизнул леденец на палочке, тут же с довольным видом засунув в рот конфету, оказавшуюся обычной карамелью со вкусом клубники. Её вкус перебивал противное послевкусие того драже и действительно помогал отвлечься от тоски по сигарете.

* * *

— Ты наверняка очень рад, что пойдешь учиться в Хогвартс со своими ровесниками? Такому молодому человеку, как ты, должно быть не слишком-то весело проводить всё время в компании старика, — за порцией овощного рагу поинтересовался Олливандер.

— Мне интереснее с вами. Тут я могу заниматься любимым делом: мастерить что-нибудь. И если честно, совершенно не понимаю, зачем мне эта школа.

— Это же не простая школа. Пойми, это как дверца в волшебный мир магии. Магией можно сделать почти всё. Вот скажи, что бы тебе было нужно для твоего любимого занятия?

— Да, ну... Из-за этой магии даже электричества тут нет, и батарейки не работают. Как не пытался их приладить к своему мдэду...

— К чему?

— Механический Домовой Эльф Динки. Я пытаюсь собрать его из подручного хлама, но никак не получается заставить его работать. Из-за этой вездесущей фонящей магии никакой аккумулятор не подходит.

— Ты рассматриваешь магию как своего врага, а она, наоборот, друг. Может, тебе следует попробовать именно магическое ядро в качестве источника энергии? И вообще, зачем тебе этот механический Динки, когда есть живой, — Олливандер махнул рукой в сторону копошащегося у плита эльфа. Домовик тут же настороженно замер и поджал уши, затем, медленно повернувшись к ним, жалобно пропищал:

— Динки плохой эльф. Динки не будет убираться в комнате мистера Гарри.

Мистер Олливандер поочередно вопросительно посмотрел на Динки и Гарри.

Гарри затряс кистью с зажатым в ней куском хлеба, давая понять, что ответит, как только прожуёт, и интенсивней заработал челюстью.

— Динки меня боится из-за вышедшего недоразумения: я всего лишь хотел немного изучить его устройство, а он решил, что я собираюсь препарировать его для опытов.

Олливандер вздохнул:

— Вижу, у тебя действительно избыток лишнего свободного времени и энтузиазма. Сразу после обеда, если не будет посетителей в лавке, приступим к занятиям. Тебе же нужно нагонять других учеников Хогвартса.

* * *

Мистер Олливандер, в очередной раз тяжело вздохнув, устало опустился в трансфигурированное им кресло. Воодушевлённый той скоростью, с какой Гарри освоил "Агуамети", Олливандер рассчитывал, что процесс обучения пойдёт легко, но у Гарри совершенно не получалось не то что повторить, даже запомнить и верно произнести простейшее заклинание.

— Вот скажи мне, как ты можешь запоминать такие сложные вещи, как устройство станков и машин, свойства материалов, и совершенно не способен выучить просто заклинание?

— Но эти знания полезные. Без них у меня бы не получилось ничего сделать. А заклинания — глупые и бессмысленные. Зачем мне это "Акацио", когда я книгу и руками взять могу, — пожал плечами насупленный Гарри.

— Акцио! Не бывает бессмысленных заклинаний, бывает их глупое или неправильное применение. Акцио это прекрасное, полезное заклинание, ведь призывать можно не только книги! А если тебе нужно достать что-то с самой верхней полки, побежишь за стремянкой?

Гарри задумался на мгновение, одними губами прошелестел столь трудно запоминаемое им слово по слогам и, решительно взмахнув палочкой, произнёс все правильно, наконец-то заполучив в руки книгу.

Мистер Олливандер подскочил в кресле:

— Великолепно! Просто замечательно! Неужели тебе всего лишь нужно было понять пользу применения этого заклинания? А ну-ка попробуй так Люмос! Уж пользу от фонарика, что всегда под рукой, тебе объяснять не нужно, так ведь?

Люмос, к радости мистера Олливандера, получился у Гарри почти сразу же.