Гарри Поттер - гений-артефактор (джен)

— Починил? — прошептал мальчишка, едва протиснувшись в укрытие меж стеной и высоким кустарником. Он, нервничая, озирался по сторонам, высматривая сквозь высокие заросли, нет ли кого поблизости. Гарри наблюдал за его метаниями со снисходительной усмешкой: конечно, он спрятался здесь, только когда убедился в безопасности этого укрытия. Дождавшись, когда приятель перестанет вертеть головой по сторонам и посмотрит на него, Гарри достал из-за пазухи старенький кассетный плеер и передал его мальчишке:

— А то. Делов-то — раз плюнуть.

— Супер! Держи, как договаривались, — мальчишка, улыбнувшись, спрятал плеер в карман точно такой же, как у Гарри, поношенной толстовки, и отдал взамен помятую пачку дешёвых сигарет.

Гарри нетерпеливо вскрыл пачку и вытянул одну. Закурил, делая жадные, долгие затяжки. Приятель Гарри отчего-то не торопился уходить. Стоял, переступая с ноги на ногу, мялся, будто подыскивая слова:

— Абнормал, слушай, тебе сваливать отсюда надо. Затаиться где-нибудь на пару дней.

— С чего бы? — в очередной раз затянувшись, осторожно спросил Гарри.

— Я слышал, Ржавого завтра переводят в приют для подростков. А он к тебе точно неровно дышит. Как бы не случилось чего... как с Задохликом. Ну, ты понимаешь.

Гарри понимал. "Задохлик" теперь произносилось почти шёпотом. Щуплый, очень тихий мальчик был обычным, пока ночью перед переводом в другой приют к нему не пришёл старший мальчишка. С той поры каждую ночь Задохлик скулит в подушку. Их детский приют был обычный, не какой-то там элитный, потому на взаимоотношения воспитанников взрослые мало обращали внимание.

Почему Ржавый прикопался именно к Гарри, было непонятно, обычно старшие выбирали себе жертв из малышни, но Ржавый рьяно преследовал только его. Гарри не врал себе, понимая, что он действительно не выглядит на свои почти шестнадцать: слишком тощий и низкорослый, особенно, в сравнении с долговязым Ржавым. Хорошо ещё, что Ржавый был один такой, остальные старшие предпочитали не связываться с Гарри, они знали о его «странностях" и опасались неадекватных реакций.

Гарри, сделав последнюю затяжку, почти обуглил фильтр. Бросил окурок на землю и, притоптав его ногой, задумчиво произнёс:

— Ладно, посплю на вокзале. Только потом от воспитателей влетит.

— Лучше уж это, чем Ржавый, — хмыкнул приятель. Затем в очередной раз выглянул наружу из кустов: — Ладно, я пошёл.

— Ну, бывай, — ответил Гарри уже его спине.

* * *

В потёмках Гарри Поттер прокрался к высокому кованому забору, ограждающему территорию приюта. Озираясь по сторонам, просунул сквозь погнутые металлические прутья ногу на тротуар, затем весь протиснулся за периметр приютского двора. Выбравшись наружу, он с облегчением выдохнул. Самое трудное осталось позади, теперь нужно как-то добраться до вокзала, и можно прикорнуть на какой-нибудь лавочке.

Ржавый с прихлебателями нарисовался на его пути нежданно. Будто предупрежденный кем-то заранее, поджидал его в тени дерева близ этого единственного лаза в заборе.

— Куда это ты собрался, Ненормальный? — глумливым тоном поинтересовался он. — Я рассчитывал с тобой поближе познакомиться, а ты сбегаешь.

Парни Ржавого окружили Гарри, пока он озирался в поисках путей к отступлению. Поняв, что бежать некуда, Гарри кинулся навстречу наступающему обидчику.

— Ага, щас! — ловко выхватив из рукава свою любимую длинную отвертку, Гарри замахнулся на противника.

Ржавый на удивление ловко увернулся от удара. Промахнувшись, Гарри на миг потерял равновесие, и Ржавый успел сделать подсечку, сбивая его с ног.

Широко взмахнув руками, Гарри упал на свою пятую точку под дружный гогот всей компании. Отвертка, вылетев из руки, откатилась к краю тротуара.

Гарри понимал, что у безоружного одиночки нет никаких шансов, поэтому, не раздумывая, рывком бросился к отвёртке, обдирая локти и колени об асфальт.

Краем глаза Гарри уловил движение и застыл, увидев нечто абсолютно невероятное: из ниоткуда вдруг возник большой фиолетовый автобус. Гарри успел подхватить отвёртку и, не задумываясь ни на секунду, ловко запрыгнул на порог, кубарем вваливаясь в темное нутро.

Двери за ним тут же шумно захлопнулись, и автобус рванул с места. Гарри едва успел увидеть в окно лица врагов с раззявленными в изумлении ртами. Отдышавшись, он поднял взгляд и лишь тогда заметил нависшего над ним неприятного типа в кондукторской фуражке.

— Добро пожаловать в «Ночной рыцарь» — автобус для волшебников, попавших в трудную ситуацию. Куда вас доставить? — хватаясь за свисающий с потолка ремень, заученной скороговоркой произнес кондуктор.

Совершенно растерявшись, Гарри завертел головой. Ему всё как-то сразу не понравилось: неприятный тип в грязной форме, с изрытым оспой лицом; интерьер автобуса с близко приставленными друг к другу железными кроватями, словно в приютской спальне. Всё это напоминало какой-то бредовый сон или нелепую шутку.

Автобус для волшебников, ага, как же. В представлении Гарри волшебники перемещались на коврах-самолётах, а уж никак не на дребезжащих рыдванах с кроватями вместо сидений. А ещё Гарри вспомнил, что у него нет денег на проезд.

Автобус дёрнулся с оглушительным «бах!», Гарри отлетел к стене, сильно ударившись о спинку одной из кроватей.

— Так куда вас? — нетерпеливо рыкнул кондуктор, обдав лицо пассажира зловонным дыханьем.

Гарри сморщился.

— Выпустите меня отсюда! — со всей силы отталкивая нависшего над ним кондуктора, заорал он и кинулся к дверям.

Автобус остановился так резко, что Гарри должен был неслабо треснуться, но двери успели открыться, и он выпал наружу, мешком свалившись на землю.

— Ненормальный! — донесся возглас кондуктора будто издалека.

Когда Гарри смог оторвать голову от земли и оглядеться, автобуса уже и след простыл.

Постанывая от боли, он неловко поднялся с мощёной булыжником дороги. Казалось, что всё тело — сплошной ушиб. Гарри отряхнул одежду и спрятал под канцелярскую резинку на руке всё ещё зажатую в ладони отвёртку. Осмотревшись по сторонам, он пришёл к неутешительному выводу: местность совершенно незнакома.

* * *

Ночной путник брел по извилистой улице, заглядывая в освещённые окна магазинчиков, налепленных столь тесно друг к дружке, что, вздумай великан вытянуть один из домиков, сработал бы эффект домино.

Час был поздний, и все двери были уже закрыты. Как назло, нигде не было ни единой скамьи или какой-нибудь завалинки, где можно было бы посидеть, дожидаясь утра. В голове не было ни одной идеи, как добраться обратно в приют. И прохожих на пути не попадалось, так что спросить, в какую часть Лондона завез его бешеный автобус, было невозможно.

Логика кричала, что в автобусе он был недолго, значит, далеко уехать не мог. Но окрестности рядом с приютом он давно изучил, как свои пять пальцев, и, определённо, там не встречалось ничего похожего на эту словно средневековую улицу с нелепыми ассиметричными зданиями, такими причудливыми и неаккуратными, будто держались они не на фундаменте и гвоздях, а на честном слове.

Глаза слипались, Гарри шёл, устало переставляя ноги, то и дело спотыкаясь о булыжники. Он уже не удивлялся странным вывескам лавок и жутким товарам на их освещённых витринах, лишь недолго задержался, разглядывая выделяющееся среди прочих здание: высокое, с искривленными боками, мраморными ступенями и криво поставленными колоннами. Гарри задрал голову и прочитал название над входными дверями "Банк Гринготтс".

Мелькнула мысль, что если банкиры здесь такие же мастера, как и местные архитекторы, то он не доверил бы им даже крышку от бутылки. Потом с горькой иронией он напомнил себе, что его сбережений не хватит и на то, чтобы заполнить консервную жестянку, и поплёлся дальше.

Мышцы ныли от усталости, ушибы саднило, а веки опускались сами собой. Невысокий лестничный порожек очередной торговой лавки показался ему таким удобным, что, сдавшись, он устроился на ступеньке, привалившись боком к двери, и задремал.

* * *

— Добро пожаловать в «Волшебные палочки от Олливандера», — бодрый голос вырвал Гарри из тяжёлого сонного забытья.

Уже рассвело. Немногочисленные прохожие торопливо шагали по улице. С шумом распахивались двери лавок, продавцы вытаскивали товар на улицу, чтобы такой рекламой заманить побольше покупателей. Гарри поднял голову и посмотрел на стоящего в дверном проёме пожилого мужчину с белоснежно-седыми волосами, одетого в старинный сюртук.

— Здравствуйте, — осторожно поприветствовав его, Гарри поднялся на ноги.

— А вы, должно быть, Гарри Поттер. Проходите, молодой человек, — мужчина распахнул пошире дверь и сам зашёл внутрь магазина.

— Как? Откуда вы знаете? — Гарри бросился следом, ведомый удивлением и любопытством.

Лавка изнутри выглядела неброско, в ней почти не было мебели, лишь один стул для посетителей стоял посередине. Всё остальное место занимали высокие, под потолок, стеллажи, на которых беспорядочно лежали небольшие прямоугольные коробочки. Из-за стеллажей пустое помещение казалось тесным. Гарри потёр переносицу, чтобы не расчихаться от щекочущей в носу пыли. Пыль тут была повсюду: толстым слоем лежала на коробках и полках, частички пыли кружились в утренних лучах солнца, проникающих в комнату сквозь мутное стекло витрины.

— Как же — как же, ведь я продавал волшебную палочку вашему отцу и вашей матушке. Вот пришла и ваша очередь. Только что-то вы припозднились, — покачал головой странный человек.

— Вы знали моих родителей?!

— Конечно, я же снабжаю волшебными палочками всех юных магов Лондона. Мы, Олливандеры, изготовляем волшебные палочки с 382 года до нашей эры.

В голове у Гарри воцарился полный хаос. Как и всякий приютский ребёнок, он мечтал увидеть своих родителей или хотя бы узнать о них хоть что-то. Но можно ли верить этому чудаку, что твердит, как заведённый, о каких-то волшебных палочках, которыми он ещё динозавров снабжал?

— Волшебная палочка должна сама выбрать волшебника, и никак не наоборот! — не унимался мистер Олливандер.

— Да не нужна мне никакая палочка! — не выдержал Гарри, и, тут же спохватившись, продолжил мягким просящим тоном: ? Расскажите о моих родителях, пожалуйста.

— Твоя мама Лили Эванс пришла ко мне за волшебной палочкой перед поступлением в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Её палочка — десять и одна четвёртая дюйма в длину; Ива; хлёсткая и удобная в работе с заклинаниями. С твоим папой Джеймсом Поттером я также встретился перед его поступлением в школу. Его волшебная палочка из красного дерева с сердцевиной из жилы дракона: гибкая, отлично подходит для трансфигураций. Палочка несколько темпераментна, но с такой сердцевиной она имеет наибольшую силу и способна на самые яркие заклинания. Признаться, у меня и у самого сердцевина волшебной палочки из сердечной жилы дракона.

— Лили... Маму зовут Лили, — рассеянно повторил Гарри.

Мистер Олливандер изумлённо выдохнул:

— Гарри, неужели ты совсем ничего не знаешь о своих родителях?

— Не знаю. Я вырос в приюте, — пожал плечами тот.

— Бедный мальчик, — покачал головой старик. — Присаживайся. К сожалению, я знаю немного, только то, о чём писал "Пророк".

Гарри послушно сел на единственный стул. Олливандер взмахнул каким-то прутом, ловко достав его из рукава, и пустая коробка, валявшаяся на полу, превратилась в высокий табурет на резных ножках. Этот фокус, увиденный не по телевизору и не в цирке, а случившийся прямо перед носом, в другое время, конечно, потряс бы Гарри. Но сейчас он был слишком ошарашен новостью о своих родителях и многое был готов принять как данность. Потому Гарри терпеливо ждал, пока мистер Олливандер устроится на табурете и начнёт свой рассказ.

— Твои родители поженились после окончания Хогвартса. В 1970 году началась война волшебников. Тот-Кого-Нельзя-Называть и его приспешники убивали без разбора маглов и тех из волшебников, кто их защищал. Это было страшное время. Твой папа был аврором и сражался против Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Простите, кем он был?

— Аврором. Стражем порядка, защитником слабых в магическом мире.

— Типа, полицейским?!

Как и у большинства приютских ребят, отношение к полиции у Гарри было сложным, поэтому он не очень-то обрадовался такому повороту дел, но, вовремя спохватившись, постарался скрасить нотки пренебрежения, прозвучавшие в его вопросе:

— А маглы — это кто?

— Это люди, которые не могут колдовать, не волшебники.

Олливандер не спешил продолжить прерванный рассказ, рассеянно уставившись на свои пальцы, в которых крутил волшебную палочку. Гарри почувствовал острый укол обиды. Всё своё детство он не знал ничего о своих родителях и мечтал их найти. А теперь, когда его мечта почти сбылась, он вдруг вспомнил, что его оставили в приюте. Значит, ему были не рады, значит, он сейчас ведёт себя, как глупый и наивный, никому не нужный ребёнок.

— А где мои родители сейчас? Они бросили меня, потому что я магл? — вслух это прозвучало так жалко, что Гарри поморщился и приготовился к граду насмешек. Ведь он привык к тому, что, если сам обнажаешь своё больное место, то гарантированно получишь удар именно туда.

Но Олливандер вытаращил на него глаза, а затем вскочил на ноги и всплеснул руками:

— Да что ты такое говоришь! Твои родители погибли во время нападения Того-Кого-Нельзя-Называть. Они бы ни за что не отказались от тебя.

— К... как это произошло?

— Подробностей я не знаю. Но они очень любили тебя, так что не смей даже думать, что тебя бросили в приюте.

Гарри часто заморгал, скрывая непрошенные слезы.

— И с чего ты вообще взял, что ты магл? Ты волшебник, как и твои родители. Маглы не заходят сюда, в Косой переулок.

— Я заблудился, меня привёз сюда жуткий фиолетовый автобус.

— Невероятно! У тебя же нет волшебной палочки, которую нужно бросить на землю, чтобы вызвать Ночного рыцаря, — изумился Олливандер.

Гарри задумался на миг, а после поспешно вытянув из-под рукава отвёртку и протянул её Олливандеру рукоятью вперёд.

— Может быть, дело в этом? Я нечаянно уронил свою отвёртку как раз перед появлением автобуса.

Олливандер бережно взял в руки отвёртку и принялся столь пристально её разглядывать, что Гарри смутился от такого внимания к старенькому инструменту, пережившему не одну починку.

— Невероятно! Просто невероятно... не может быть, — тихонько бормотал изготовитель волшебных палочек: — Оптимальный для вас диаметр рукояти, максимальная пропускная способность магического заряда.

— Ну, я для себя делал, чтобы была удобная форма, хороший крутящий момент и сцепление с рукой, — так же тихо проговорил Гарри.

Олливандер, будто не слыша его, крутил в руках отвёртку, то и дело поднося совсем близко к глазам, и продолжал бормотать:

— Уникальная волшебная палочка! Невероятно, но металл совершенно не портит её магических свойств. Но она абсолютно негибкая и потому совершенно бесполезна в руках другого волшебника. Не могу определить, из чего у неё сердцевина. Как вы её сделали?

— Взял простейшую отвёртку со сломанной пластиковой рукоятью и выточил из куска деревяшки новую, вставил в стержень, и всё. Чего там делать-то?

— Но этого не может быть! Нельзя так просто взять любую палку — и вот тебе волшебная палочка! Что ты поместил внутрь корпуса?

— Стержень старой обычной отвёртки из хром-ванадиевой стали, — недоуменно ответил Гарри.

Олливандер покачал головой и пустился в странные рассуждения:

— После того как изготавливают корпус, в него помещают перо феникса, сердечную жилу дракона, волос из хвоста единорога или другие «наполнители», несущие в себе мощную магическую составляющую. Сердцевина магической палочки определяет её характеристики. Если правильно подобрать волшебную палочку, то она будет максимально раскрывать способности своего владельца, станет продолжением его индивидуальной силы. Но как она сможет пропускать заряд без магической сердцевины?

Гарри задумался, затем неуверенно предположил:

— Э... капелька клея, чтобы не выпадал стрежень?

— Тогда этот клей должен быть из магических составляющих.

— Очень сомневаюсь, что в нашем универсаме такое продают, — хмыкнул Гарри.

— Невероятно! Возможно ли это, Гарри? Похоже, у тебя редкий дар. Не хотел бы ты пойти ко мне в ученики?

— Я даже не знаю. А что я должен буду делать? И вообще, как мне сюда добираться...

— О, это та малость, о которой совершенно не стоит переживать. Ты можешь разместиться в комнатке на чердаке. Я научу тебя всему, возможно, ты станешь отличным мастером волшебных палочек и продолжишь моё дело! — не дал ему договорить разволновавшийся Олливандер.

Терять Гарри было нечего, а тут он получал кров и возможность узнать что-то, о чем и помыслить раньше не мог. А кроме того, появлялся шанс услышать ещё хоть что-то о своих родителях.

Конечно, Гарри согласился.

— У тебя хорошо получается, — увлечённый работой Гарри не заметил, как к нему подошёл мистер Олливандер.

— А почему ты не обрабатываешь эти бруски?

Гарри положил на стол стамеску и поднял один кусок древесины из кучи отложенных в сторону на его рабочем столе и показал Олливандеру:

— Так они все непригодны для заготовок. С крыловатостью большой.

— О, ты знаешь о пороках древесины, — восхитился Олливандер. — Но в нашем деле не столь важно сделать идеально ровную указку, мы делаем волшебные палочки, — произнёс он значительно.

— Так они же кривые получатся!

Мистер Олливандер улыбнулся так, что рядом с уголками глаз образовались «гусиные лапки». Перехватив из руки Гарри брусок, он, держа его на вытянутой ладони, любовно провёл вдоль ребра подушечкой пальца, словно поглаживая.

— Этот кусок идеален. Он станет прекрасной заготовкой для очень сильной палочки, которая обязательно найдёт своего волшебника. И форма здесь не имеет никакого значения. Ты просто посмотри, как тут расположены годичные слои, почувствуй, как соки текли по этому дереву, как в нём ощущается жизнь, представь, как легко по этим каналам будет идти магия.

Гарри, словно завороженный речью мистера Олливандера, бережно взял брусок с его раскрытой ладони, рассматривая и изучая его, будто увидел срез дерева впервые в жизни.

— Главное, Гарри, не повредить эти каналы, ты понимаешь?

— Да-да, конечно, ? рассеянно отозвался Гарри. ? Нужно вытачивать только вдоль волокон, никаких радиальных и тангенциальных резов.

— Верно. Заканчивай эту заготовку, и идём ужинать.

* * *

Гарри в восхищении осмотрел изогнутую волной палочку, получившуюся из того самого кривого бруска. Она действительно вышла идеальной: тонкой изящной. Гарри нестерпимо захотелось украсить её гладкую поверхность резным узором, и он уже отчётливо представлял, каким должен быть рисунок, но боялся приступить к работе, так как не был уверен, что получится достаточно аккуратно.

В комнату вплыл вкусный запах еды, на который живот Гарри откликнулся голодным урчанием. Отложив в сторону заготовку, Гарри вышел из мастерской.

Она располагалась позади комнаты, где мистер Олливандер принимал посетителей. Из-за огромных стеллажей с древесиной и шкатулками с магическими материалами, необходимыми для изготовления волшебных палочек, мастерская, так же, как и магазинчик, казалась тесной. Зато в ней вместо запахов пыли сладко пахло древесной стружкой.

Пройдя по узкому коридорчику в небольшую ванную, Гарри помыл руки душистым мылом и вытер их махровым полотенцем. После застиранной приютской ткани и жалкого обмылка, такие мелочи казались чем-то действительно значительным. Тот же узкий коридорчик привёл его в последнюю на этом этаже комнату. Обойдя винтовую лестницу, Гарри очутился в светлой и уютной кухне.

Мистер Олливандер уже сидел за столом и Гарри, улыбнувшись, занял своё место. У большой старинной латунной плиты, громыхая кастрюлями и половниками, возился низенький ушастый человечек. Он не был человеком в прямом смысле, это был представитель чудного магического народца: домовых эльфов. Едва познакомившись с Динки, Гарри засмущал и перепугал домовёнка своим жадным исследовательским любопытством и градом вопросов. Потому сейчас Динки старался контактировать с Гарри как можно меньше. Домовик спешно поставил перед ним столовые приборы, тарелочку с краюшкой ароматного свежевыпеченного хлеба и тарелку с умопомрачительно пахнущей густой похлёбкой.

Каждый приём пищи в доме мистера Олливандера для Гарри был как настоящий праздничный пир. Он спешно вгрызся в кусок хлеба и одновременно, скорее схватив ложку, зачерпнул похлёбки.

Мистер Олливандер, глядя на это безобразие, покачал головой:

— Гарри, ты хотя бы знаешь, в какой руке держать нож, а в какой вилку?

Гарри, смутившись, глухо буркнул в ответ:

— Всё зависит от того, обороняюсь я или нападаю.

Отшутиться у него не получилось. Олливандер сурово посмотрел и задумчиво произнёс:

— Полагаю, нам ещё придётся поработать над вашими манерами, молодой человек.

Пристыженный молодой человек старался жевать медленней и не так жадно вгрызаться в хлеб.

Долго быть строгим мистер Олливандер не умел, за прожитую вместе неделю Гарри это уже понял и даже пару раз успел воспользоваться этим. Вот и сейчас Олливандер, вновь добродушно улыбаясь, поинтересовался:

— Как тебе твоя комната, ты обжился?

Ключевым для Гарри тут было слово "твоя". Комната ему нравилась. Он ожидал, что чердак окажется пыльным и грязным, но оказалось, что там было чисто и уютно: большой сундук для его вещей, пусть пока в нём и хранилось совсем немного самой необходимой одежды, купленной мистером Олливандером; стул да узкая деревянная кровать с мягкой подушкой и лоскутным одеялом. И это были его личные вещи и его комната! Раньше ему приходилось делить спальню с целой толпой других ребят и Гарри никогда не имел чего-то, принадлежащего только ему.

— Она хорошая. На самом деле, это здорово — иметь свой угол.

— На втором этаже, кроме спальни, есть только комната, которую я использую под склад, но она так забита под завязку, так что дверь с трудом открывается. Боюсь, потребуется много времени, чтобы освободить её и сделать там ремонт, — оправдываясь, говорил Олливандер.

— В этом совершенно нет нужды, — заверил Гарри. — Крыша не протекает и нигде не сквозит. Моя комната действительно хороша.

— Вот и прекрасно, — довольно выдохнул мистер Олливандер. — Но есть ещё один важный вопрос. Если тебе всё нравится, и ты решил остаться моим подмастерьем, то необходимо оформить твои документы... — Гарри испугано замер. Вот сейчас выяснится, что у него нет никаких документов: ни паспорта, ни страхового полиса, и мистер Олливандер его прогонит. — Даже в волшебном мире подростки не могут быть сами по себе, кто-то взрослый должен нести за них ответственность. Насколько я знаю, у тебя не осталось родственников. Как ты смотришь на то, чтобы я оформил над тобой опекунство?

— Спасибо, — всё, что мог сказать взволнованный Гарри. Он импульсивно вскочил и обнял мистера Олливадера.

— Ну-ну, — ободряюще похлопал его по спине растерявшийся от такого выражения чувств Олливандер. — Но тебе придётся много учиться, я не потерплю разгильдяйства, ? попытался суровым тоном добавить он.

Гарри отстранился, возвращаясь на место, и горячо заверил, что он будет очень стараться.

— Вот и отлично, тогда я поговорю с директором Хогвартса о твоём поступлении на следующий учебный год.

— А это обязательно? Там же учат только магии, а палочки я могу и так делать... ? осторожно начал Гарри.

— Образование очень важно! Тем более, ты сможешь учится в Хогвартсе, в лучшей школе Чародейства и волшебства. Твои родители тоже там учились, — мистер Олливандер знал, чем убедить. Услышав волшебное слово "родители", Гарри согласно кивнул.

— А теперь ешь. Динки приготовил на десерт сладкий пирог.

* * *

Гарри привычным движением перевернул табличку на двери лавки, теперь извещающую редких прохожих, что магазин закрыт. Опустившись на ступеньку входного крылечка, он извлёк из кармана потрёпанную пачку сигарет и погремел последней оставшейся в коробке спичкой. Зажав губами фильтр сигареты, он чиркнул спичкой о бок коробка и, предвкушая долгожданную порцию никотина, осторожно поднёс зажжённую спичку к сигарете.

? Осторожно! ? в паре сантиметров от него на большой скорости пронеслось колесо тележки, за которой бежал запыхавшийся человек. Лавочник, спеша скорее убрать свой товар с улицы перед закрытием магазинчика, слишком перегрузил тележку и не справился с управлением.

Гарри выругался, дёрнувшись в сторону, и с злостью посмотрел вслед удаляющейся тележке. Ему захотелось выругаться повторно, когда он осознал, что последняя спичка загублена.

? Молодой человек, как скверно вы выражаетесь, ? раздался над его головой голос Олливандера. ? Подвинься, ? мистер Олливандер устроился рядом с ним на крылечке и протянул ему свою волшебную палочку, на острие которой мерцал крошечный огонёк. Гарри, растерявшись только на мгновение, прикурил от этого огонька и буркнул "спасибо".

Гарри курил и смотрел на вечернюю улицу, погружавшуюся в сумрак. Мистер Олливандер сидел рядом молча, пока сигарета почти не истлела до конца, и лишь тогда тихо сказал:

? Такие вредные привычки не достойны настоящих волшебников. Давай договоримся, что это последняя твоя сигарета.

Гарри ожидал чего-то подобного, потому сделав глубокую затяжку, выдохнул:

? Договорились, ?он поднялся и завертел головой, ища взглядом мусорную урну. При мистере Олливандере он постеснялся привычно затолкать окурок в щель под крыльцо.

Олливандер, тяжело опираясь на собственные колени, поднялся, взмахнул палочкой, и окурок, и пачка, и пустой коробок исчезли из рук и карманов Гарри.

* * *

С самого утра всё буквально валилось у Гарри из рук. Курить ему хотелось зверски. Радостная новость о том, что директор школы согласен пойти на небывалый эксперимент и принять его сразу на пятый курс, где сейчас будут учится его сверстники, восторга не вызвала. Ни в какую волшебную школу ему не хотелось совершенно, тем более, нужно было сдавать обязательные экзамены в конце пятого курса. Гарри не боялся, что ему предстоит очень много трудиться, нагоняя других учеников, а вот отношение этих ребят к так выделившемуся ученику его пугало. Гарри представлял, что, умея меньше первоклашки, как сразу станет всеобщим посмешищем. Спокойствия ему эти мысли не прибавляли.

Видя состояние Гарри, после завтрака мистер Олливандер вручил ему ведро с тряпкой и отправил его мыть витрину магазинчика, не допустив к работе с волшебными палочками.

Оценив масштаб работ, Гарри решил начать мыть витрину изнутри, поскольку предполагал, что тут она всё же чище, чем снаружи. Работенка эта была утомительная, можно, конечно, сказать, что монотонное смывание пластов пыли это довольно— таки медитативное занятие, но Гарри оно успокоения не приносило, хотя он честно старался выполнить то, что от него требовалось.

На звон дверного колокольчика Гарри отвлёкся с большой радостью. Ему ещё не доводилось видеть, как мистер Олливандер принимает посетителей, потому Гарри с любопытством поглядывал на вошедшего в лавку маленького мальчика, стараясь делать это как можно менее явно.

Мистер Олливандер поприветствовал мальчика и вспомнил его родителей, также покупавших тут свои волшебные палочки, удивив своей феноменальной памятью и мальчика и Гарри.

— В этом году вы поступаете в Хогвартс? На какой факультет вы хотите попасть? — непринужденно поинтересовался у посетителя Олливандер.

— Я ещё не решил. На Слизерин, чтобы стать великим тёмным волщебником, или всё таки на Равенкло, чтобы вместе с другими умными ребятами изучать и изобретать новые заклинания.

— Это замечательные желания, вот попробуйте эту палочку.

Мальчик взял с подушечки предложенную ему волшебную палочку, взмахнул ею и… абсолютно ничего не произошло. Гарри разочарованно выдохнул и смутился, поймав на себе хитрый взгляд мистера Олливандера. Из-за этого он начал с ещё большим усердием тереть витрину.

Олливандер, нисколько не расстроенной неудачей, тут же предложил покупателю другую палочку. В стекле витрины отразились разноцветные всполохи, и стремительно обернувшись, Гарри успел заметить, как мерцали на кончике волшебной палочки искры. Счастливый покупатель, расплатившись, чуть ли не вприпрыжку выскочил из магазина, на прощание задорно звякнув дверным колокольчиком.

Гарри подошёл к мистеру Олливандеру:

— Как вы так быстро определили, какая именно палочка ему подойдёт?

— Всё приходит с опытом, Гарри. Тем более, этот молодой человек сам мне подсказал. Для начала я предложил ему палочку, идеально подходящую для темномагических заклинаний, но она ему не подошла. А вот палочка, что станет замечательной помощницей в обучении и изобретении новых заклинаний, — это его.

— То есть вы уже знаете, что он попадёт на Равенкло?

— Совершенно не обязательно. В Хогвартсе ещё три факультета: Слизерин, Хаффлапп, Гриффиндор. И открою тебе секрет, ты сам сможешь повлиять на выбор распределительной шляпы. Тебя никогда не отправят туда, где ты не захочешь быть.

— А где учились вы?

— Под эгидой Ровены Ровенкло, где учатся все стремящиеся к новым знаниям….

— Может быть, вы знаете, где учились мои родители

— Они были славными последователями храброго и бесстрашного Годрика Гриффиндора.

— Значит, в Гриффиндор -храбрые, в Слизерин — злые, в Равенкло -умные, а в Хаффлаппе?

— Это очень и очень грубое определение, — поймав скептический взгляд Гарри, мистер Олливандер сдался: — В Хаффлаппе, если использовать твою терминологию, учатся добрые, великодушные дети, более других открытые для дружбы и любви.

Гарри кивнул и вернулся к мытью витрины. Его мысли занимали, ну, помимо неотвязного желания покурить, размышления о школе. Он бы мог представить себя и среди амбициозных и хитрых слизеринцев, и среди ботанов с Равенкло — надо признать, с книгами у него были добрые отношения. Хорошенько пофантазировав, он мог представить себя даже на факультете родителей. Но куда бы он ни отправился, всюду будут уже сформированные группы, свои друзья-приятели и всё такое. Конечно, с распростёртыми объятьями Гарри нигде не примут, а потому он твердо для себя решил: он поступит в Хаффлапп — это будет оптимальным, потому что мягкосердечными добряками ему будет проще управлять, захватив на их факультете лидерство. Такая контрмера избавит его от всеобщей травли, избиений и тому подобного, что обязательно бы встретило новичка в его старом приюте.

Что-то крикнув, мистер Олливандер вышел из лавки и торопливо направился вниз по улице. Гарри отжал тряпку, вышел на улицу, вылил на мостовую грязную воду и вернулся в лавку, чтобы вновь наполнить ведро.

* * *

Гарри домывал витрину снаружи, выплескивая ведрами воду прямо на стекло, иначе ему никак не удавалось смыть все грязные разводы. Приходилось постоянно ходить в ванну за чистой водой, и это было утомительно. Приветливо улыбаясь, к нему подошёл вернувшийся мистер Олливандер:

— Вижу, ты хорошо справляешься.

Гарри равнодушно кивнул, подняв пустое ведро и уже направляясь к дверям за очередной порцией воды.

— Подожди, самое время выучить первое заклинание! Доставай свою отвертку и смотри внимательно, — Олливандер взмахнул своей палочкой над пустым ведром, произнеся "Агуамети", и из кончика палочки полилась чистая вода.

Гарри спешно выплеснул воду на витрину, даже не заметив, что при этом забрызгал свою рубашку, и повторил действия Олливандера, воспользовавшись своей отверткой.

— Ты очень быстро учишься, — похвалил сияющего счастливой улыбкой Гарри его наставник. — И вот я кое-что купил тебе в награду, заодно тебе проще будет расстаться с пагубной привычкой, — мистер Олливандер протянул ему большой кулёк плотной цветастой бумаги.— Заканчивай тут, и идём обедать.

Как только дверь захлопнулась за мистером Олливандером, Гарри, усевшись на ступени перед входом в лавку, не теряя времени надорвал бумажный кулёк и высыпал его содержимое себе на колени. Из кулька выпадали разнообразные конфеты и лакомства, а что-то, что Гарри рассмотреть не успел, вырвавшись из бумажного плена, сразу скакнуло в сторону. Движимый одними инстинктами, Гарри успел схватить это прыгучее нечто и, медленно разжав кулак, с изумлением посмотрел на полупридушенную лягушку, которая продолжала слабо дергать лапками.

— Надо же, как живая... а из шоколада, — Гарри осмотрел её со всех сторон, поколебавшись мгновение, лизнул её бок и запихнул обратно в кулёк, зажимая его края, чтобы она не выскочила.

Изучая свой гостинец, он перебирал разномастные конфеты, мармеладные тянучки, изучал яркие фантики и карточки. Прочие сладости странностей не выказывали, не убегали и не уползали. Удостоверившись в обычности их внешнего вида, Гарри забросил в рот горошину разноцветное драже и тут же выплюнул. Её вкус был непередаваемо отвратителен, и ему нестерпимо захотелось прополоскать рот и почистить зубы.

Ссыпав почти всё обратно в кулёк, Гарри, решил дать этому подарку последний шанс на реабилитацию в его глазах, и с опаской лизнул леденец на палочке, тут же с довольным видом засунув в рот конфету, оказавшуюся обычной карамелью со вкусом клубники. Её вкус перебивал противное послевкусие того драже и действительно помогал отвлечься от тоски по сигарете.

* * *

— Ты наверняка очень рад, что пойдешь учиться в Хогвартс со своими ровесниками? Такому молодому человеку, как ты, должно быть не слишком-то весело проводить всё время в компании старика, — за порцией овощного рагу поинтересовался Олливандер.

— Мне интереснее с вами. Тут я могу заниматься любимым делом: мастерить что-нибудь. И если честно, совершенно не понимаю, зачем мне эта школа.

— Это же не простая школа. Пойми, это как дверца в волшебный мир магии. Магией можно сделать почти всё. Вот скажи, что бы тебе было нужно для твоего любимого занятия?

— Да, ну... Из-за этой магии даже электричества тут нет, и батарейки не работают. Как не пытался их приладить к своему мдэду...

— К чему?

— Механический Домовой Эльф Динки. Я пытаюсь собрать его из подручного хлама, но никак не получается заставить его работать. Из-за этой вездесущей фонящей магии никакой аккумулятор не подходит.

— Ты рассматриваешь магию как своего врага, а она, наоборот, друг. Может, тебе следует попробовать именно магическое ядро в качестве источника энергии? И вообще, зачем тебе этот механический Динки, когда есть живой, — Олливандер махнул рукой в сторону копошащегося у плита эльфа. Домовик тут же настороженно замер и поджал уши, затем, медленно повернувшись к ним, жалобно пропищал:

— Динки плохой эльф. Динки не будет убираться в комнате мистера Гарри.

Мистер Олливандер поочередно вопросительно посмотрел на Динки и Гарри.

Гарри затряс кистью с зажатым в ней куском хлеба, давая понять, что ответит, как только прожуёт, и интенсивней заработал челюстью.

— Динки меня боится из-за вышедшего недоразумения: я всего лишь хотел немного изучить его устройство, а он решил, что я собираюсь препарировать его для опытов.

Олливандер вздохнул:

— Вижу, у тебя действительно избыток лишнего свободного времени и энтузиазма. Сразу после обеда, если не будет посетителей в лавке, приступим к занятиям. Тебе же нужно нагонять других учеников Хогвартса.

* * *

Мистер Олливандер, в очередной раз тяжело вздохнув, устало опустился в трансфигурированное им кресло. Воодушевлённый той скоростью, с какой Гарри освоил "Агуамети", Олливандер рассчитывал, что процесс обучения пойдёт легко, но у Гарри совершенно не получалось не то что повторить, даже запомнить и верно произнести простейшее заклинание.

— Вот скажи мне, как ты можешь запоминать такие сложные вещи, как устройство станков и машин, свойства материалов, и совершенно не способен выучить просто заклинание?

— Но эти знания полезные. Без них у меня бы не получилось ничего сделать. А заклинания — глупые и бессмысленные. Зачем мне это "Акацио", когда я книгу и руками взять могу, — пожал плечами насупленный Гарри.

— Акцио! Не бывает бессмысленных заклинаний, бывает их глупое или неправильное применение. Акцио это прекрасное, полезное заклинание, ведь призывать можно не только книги! А если тебе нужно достать что-то с самой верхней полки, побежишь за стремянкой?

Гарри задумался на мгновение, одними губами прошелестел столь трудно запоминаемое им слово по слогам и, решительно взмахнув палочкой, произнёс все правильно, наконец-то заполучив в руки книгу.

Мистер Олливандер подскочил в кресле:

— Великолепно! Просто замечательно! Неужели тебе всего лишь нужно было понять пользу применения этого заклинания? А ну-ка попробуй так Люмос! Уж пользу от фонарика, что всегда под рукой, тебе объяснять не нужно, так ведь?

Люмос, к радости мистера Олливандера, получился у Гарри почти сразу же.