Шипы для железной девы (гет)

Ожидание порядком утомило. В какой-то момент Гарри даже решил послать всё к чёрту и пойти спать. Следующий день ожидал быть не сильно легче прошедшего, надо было набраться сил, а спать уже хотелось невыносимо. Обсудит всё завтра. А все его волнения — попусту. Ну что он, в конце концов, может сделать? Убыстрить процесс отработки? Или как-то уберечь подругу от подколов и насмешек слизеринских девиц? Нет же, не может. Пускай она сама лучше сразу ляжет спать, как только вернётся, иначе — он же её знал — устроит ему целую лекцию с экзаменом на ночь глядя. Он порывисто взъерошил волосы в попытках преодолеть собственные сомнения. Ещё несколько минут, и он бы отправился на боковую, но звонкий голос у него за спиной заставил его отложить своё намерение.

— Гарри, ты мне не поможешь?

Он обернулся и невольно заулыбался. Это была Джинни Уизли. Подняв своё очаровательное веснушчатое личико с острым носиком, она смотрела на него с надеждой, помахивая палочкой.

— Так и не смогла сегодня понять, как вы это делаете.

Он огляделся. Большая часть гриффиндорцев уже разошлась по спальням. Из оставшихся, вроде бы, все состояли в Отряде. Почему было и не помочь?

— Конечно, Джинни. Не уверен, что я тот, кто тебе нужен, но я попробую.

— Конечно, ты тот, Гарри! Ты да Гермиона, у кого ещё получается колдовать лучше всех?

— А как же твой брат?

— А! — она махнула рукой с насмешливым выражением. — От него точно ничему хорошему не научишься.

— Я ему обязательно передам твои слова.

— Гарри! — она возмущенно насупилась, но, увидев его лукавую улыбочку, тут же оттаяла.

— Хорошо, Джинни, так что, ты говоришь, у тебя не получается?..

За дверью был коридор. Узкий, чуть шире самой двери, с полукруглым потолком. Но отсвет из комнаты давал возможность разглядеть вперед лишь на пару футов.

«Плохо, что там нет освещения», — подумала Гермиона и, спохватившись, взглянула на часы. Она совершенно забыла о времени, а ведь уже порядком проторчала здесь, с тех пор как ревела у закрытой двери. До отбоя оставалось всего минут пятнадцать. Она с облегчением выдохнула. Хорошо, что вовремя вспомнила, потому что после отбоя магические светильники во всех ненужных помещениях гасли, и ещё чуть-чуть, она бы осталась в полной темноте. А так, можно снять один из светильников со стены, и он будет продолжать гореть в её руках столько, сколько нужно.

Она так и сделала, взгромоздившись на самый высокий стул, который только смогла отыскать, и всё равно дотянулась едва-едва. Порой её рост доставлял нешуточные неудобства, сердил и заставлял чертыхаться в сердцах. Ну почему она такая малявка?! Её родители роста, скорее, среднего, в кого она такая уродилась? Хорошо, что волшебная палочка нивелировала большинство неудобств. Однако сейчас палочки не было, и приходилось полагаться только на себя. А её собственные силы были более чем скромными, к большому сожалению.

Снятый светильник немедленно устроил причудливую пляску теней в этой наполненной грудами раскоряченной мебели комнате. Казалось, что по стенам перемещаются, сплетаются и исчезают вытянутые изломанные пальцы, рога и хребты. Впрочем, Гермионе некогда было любоваться на невольный театр теней. Ей нужно было поскорее выбираться отсюда, потому что она еле-еле успевала до отбоя добежать до своей башни, и ещё неизвестно, в какое именно место замка выведет пресловутый коридор.

Пол коридора едва заметно понижался вниз. Войдя в него, Гермиона сразу почувствовала, что здесь слегка холоднее, чем в комнате. В этом вряд ли было что-то удивительное, и она подняла светильник повыше над собой, чтобы понять, насколько далеко коридор уходит по прямой. Противоположный конец разглядеть не удалось, но пол продолжал неуклонно понижаться, так что ей первый раз закралась в голову мысль, что это может быть никакой не проход, и даже не выход. Точнее, возможно, и выход, но совсем не туда, куда нужно. Учитывая сколько разнообразных подземных ходов существовало под замком, не было бы ничего удивительного в том, что обнаружится ещё один, никому доселе не известный.

«А, может быть, вполне даже известный», — подумала она рассудительно. Только знали о нём не все, а лишь несколько человек, типа Филча, директора и парочки преподавателей. Она немедленно про себя оценила выгоды и достоинства, которые открывало нахождение нового тайного для всех или хотя бы для большинства выхода из Хогвартса, и тут же стала прикидывать, куда он может её вывести, исходя из направления, совершенно позабыв о том, что же она сама будет делать в ситуации, если предполагаемый ход неожиданно окончится где-нибудь посреди Запретного леса, например. Или в горах. Впрочем, подумав об этом, она немедленно решила, что вернётся обратно и переночует в комнате с поломанной мебелью. И даже останется довольна подобным развитием событий. Если это и вправду был подземный ход, такая информация стоила некоторого дискомфорта.

Пол продолжал плавно понижаться, постепенно становилось всё холоднее и холоднее, и Гермиона вдруг вспомнила лестничный колодец, по которому слизеринки вели её в подвал, как она считала ступеньки и удивлялась, когда же они кончатся. На какой же она сейчас глубине? Наверное, уже глубже туннелей Тайной комнаты. Странный подземный ход. Она больше смотрела под ноги, чем вперёд себя, держа светильник внизу, чтобы ненароком не зацепиться за что-то, поэтому едва не налетела на внезапно возникшее препятствие. Она подняла повыше свой импровизированный фонарь и, с некоторым трудно уловимым нехорошим ощущением где-то на уровне диафрагмы, увидела перед собой новую дверь. Точнее, прямо наоборот, дверь была старой, очень старой, по виду ей было лет двести, не меньше, но в этом бы не было ничего удивительного, Хогвартс — древний замок, если бы не засов, петли и металлическая отделка, покрытые толстым, даже уже не рыжим, а зеленовато-серым слоем ржавчины. Похоже, эту дверь не открывали так давно, что даже Дамблдор тогда ещё не появился на свет.

Он возился с Джинни больше получаса. До тех пор, пока не понял, что её намерением было вовсе не чему-то научиться, а просто побыть с ним наедине и получить от него порцию внимания. Когда она в очередной раз попросила «направить её руки», он решительно отправил её спать, несмотря на все протесты. Она подчинилась, но выглядела, скорее, довольной, чем разочарованной.

Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, как постепенно из простой рыжей девчушки сестра Рона превращалась в очаровательную девушку. И её внимание начинало доставлять уже нешуточное беспокойство. Если раньше можно было просто поумиляться смешной преданности маленькой девочки своему спасителю, то чем дальше, тем сильнее её чувства начинали обращать на себя внимание, что Гарри считал совсем для себя лишним. Ему было и неудобно перед другом и отчасти перед ней, за то, что он не мог ответить на её возникшие чувства. Он признавал её привлекательность, но она как была «сестрой друга», так ей и оставалась. К тому же, она по-прежнему всё ещё казалось ему слишком маленькой. Он вспомнил, что и сам младше Чоу на год. Но все его прошлогодние подвиги на Турнире должны были показать его избраннице, насколько он, на самом деле, старше, чем кажется, поэтому Чоу просто не могла не воспринимать его серьезно. По крайней мере, он на это надеялся.

Все эти размышления о девушках заставили его совершенно забыть о том, почему он ещё не в постели, а стоит посреди опустевшей гостиной с нахмуренным выражением лица. Он взглянул на часы, и беспокойство заползло в его сердце холодной змейкой. Отбой давно уже состоялся, а Гермионы всё не было. Он не мог допустить мысли, что не заметил, как она зашла, это было просто невозможно. Не говоря о её порывистых манерах, она бы ни за что не упустила случая встрять со своими вечными поправками, если бы только заметила, как он пытается что-то показывать Джинни из сегодняшних заклинаний.

«Интересно, она бы поняла, что Джинни просто флиртует?»

Ну да, с чего бы ей не понять? Она же девушка. Они с Роном это четко усвоили ещё с прошлого года, когда она всех поразила своим сногсшибательным видом на Балу. Внезапно перед его внутренним взором возник Сириус, лукаво ему подмигнувший.

«Ну уж нет, крестный! Я не хочу слушать твоих ни на чём не основанных намеков!»

Особенно сейчас. Сейчас его всё больше охватывало беспокойство. Где она могла пропадать столько времени? Воображение начало прокручивать перед ним разнообразные неприятные картинки, одна паршивей другой. Не то чтобы он думал, будто с ней всерьёз что-то может случиться в Хогвартсе. Проблема состояла не во внешних опасностях, а в том, с кем она была оставлена. Наедине.

«Чёрт, мы же за неё отвечаем!» — вдруг всплыла в голове возмущенная фраза. Об этом было легко позабыть, учитывая гермионины командирские замашки, но она ведь и вправду была девушкой, пускай и их другом, но всего лишь хрупкой девушкой, которую обидеть было легче лёгкого. Уж кто-кто, а он-то знал, что вся её внешняя грозность была напускной. И его обязанностью было следить, чтобы с ней ничего такого не случалось, пусть даже никто ему не напоминал об этой обязанности.

Он вспомнил, что она запретила им вмешиваться. Вероятно, и правда он может сделать ситуацию хуже. Секунду он колебался, но перед ним неожиданно снова возник грустный силуэт Сириуса.

«Умей спасать своих друзей, пока у тебя ещё остаётся на это время!» — произнёс он, и печаль буквально пронзила Гарри с головы до ног. Действительно, уж лучше придти раньше и всё испортить, чем опоздать и всё потерять. Он резко утвердительно кивнул самому себе и бросился в спальню за картой и плащом-невидимкой.

— Приехали! — пробормотала Гермиона, уставившись на дверь.

Всё оказалось зря. Дальше хода не было. Во всяком случае, без палочки. Нечего было и думать, чтобы её детскими пальчиками сдвинуть этот проржавевший засов. Она с досадой обернулась, взглянув в поднимающийся перед ней коридор, который возвращал её обратно в скучный чулан. Далекий отсвет оставшегося светильника должен был быть виден впереди, футах в ста от неё. Но он уже погас, пока она шла по коридору, наступил отбой. Ей жутко не хотелось сейчас отступать, и из-за того, что ею потихоньку овладело любопытство, что же скрывается за этим проходом, и из-за того, что она уже предвкушала, как Панси с Миллисентой вернутся и не увидят её в комнате; назавтра можно будет намекнуть им, что она и без палочки на многое способна, пускай остерегутся со своими извращенными затеями. Но против такого препятствия у неё не было шансов.

Она ещё раз внимательно осмотрела заржавленный засов. Он был вдвинут не до самого конца, как будто кто-то закрывал его то ли в небрежности, то ли в спешке, и между двумя кольцами, на которые когда-то можно было при желании повесить замок, оставалось некоторое расстояние. Сами кольца уже практически настолько заросли ржавчиной, что сквозь них ничего уже нельзя было продеть. Ей само собой пришло в голову единственное возможное в такой ситуации решение.

«Правило рычага», — подумала она, разворачиваясь и начиная обратный путь в комнату. Не то чтобы у неё было много шансов… Но попробовать стоило.

Как назло, вся мебель в комнате оказалась деревянной, что только подтвердило мысли о том, что она свалена здесь для растопки каминов. Шансы Гермионы вскрыть проклятый засов ещё уменьшились. Она поставила светильник на стул и долго выискивала при плохом освещении более-менее подходящий ей инструмент. Ей пришлось отделить от сидения длинную, кругло обточенную ножку с заостренным сверху концом, и она разом вспотела от своих усилий, не привычная к физическим упражнениям. Чуть-чуть поколебавшись, она отломала ещё одну ножку. На всякий случай.

Шагая вниз по коридору, она думала, что теперь-то уж, если даже не сможет вскрыть дверь, заснёт от усталости обязательно.

Сперва она попыталась вставить свой импровизированный рычаг сверху, но сразу же догадалась, что её рост не позволяет ей как следует уцепиться за длинный конец. Тогда она вставила его снизу между двух колец, ухватилась, что есть силы, прижавшись спиной к стене, показавшейся ей просто ледяной, а подошвами упершись в пол, и резко дёрнула на себя. Ни малейшего эффекта, засов даже не заскрипел. Ещё раз. Бесполезно. Она подумала, что надолго её не хватит. Разозлилась и дёрнула несколько раз изо всех сил. Деревянная ножка треснула и переломилась.

— А-агрх! — зарычала она, швыряя бесполезную доску на пол.

Нужно было чуть-чуть успокоиться. И что это она так разошлась из-за какой-то там сто лет никому не нужной двери? Вдруг там ещё один склад какой-нибудь рухляди? То-то будет весело!

А вдруг там не склад? А что-нибудь… нехорошее. Что именно «нехорошее», она не могла сформулировать, но её собственные упорные попытки проникнуть в этот проход, вдруг напомнили ей простую истину, что ничего просто так снаружи не закрывают. С другой стороны, если что-то опасное хотели бы запереть внутри, то запечатали бы так, что с деревянной ножкой тут точно нечего было бы делать. Да, но если только кто-то вообще помнил и знал об этом проходе. Она же сама совсем недавно размышляла на тему, что полностью Хогвартс не знает вообще никто.

«Так, подруга, хватит отговорок!» — рыкнула она на себя. У неё ещё оставалась одна ножка, и в этот раз нужно попробовать не делать резких движений, чтобы не лишиться единственного инструмента.

Она вставила второй и последний свой рычаг, оставив настолько длинный конец, насколько могла, и ухватилась за него с твёрдым намерением не психовать. Но, конечно, результат был в точности тот же. Засов не сдвинулся ни на миллиметр. Она пыхтела и фыркала, ладони уже отдавались нешуточной болью, но результата не было никакого. Она опустила своё орудие, подняла с пола фонарь и удручённо уставилась на злополучный засов. Посередине покрывавшей его ржавчины явственно виднелась свежая трещина…

— Ох ты, надо же! — воскликнула она пораженно и уставилась на трещину так, словно Архимед, только что всё-таки приподнявший Землю. Пусть на чуть-чуть, но приподнявший же.

Она как следует отдышалась и снова вставила ножку между колец. На этот раз она одной ногой попробовала упереться в противоположную стену, ухватилась за круглый конец деревяшки и стала тянуть. Всё её тело сейчас превратилось в большую пружину, и ей нужно было только изо всех сил удерживать конец рычага, хотя пальцы уже болели невыносимо.

«Только не сломайся, только не сломайся», — взмолилась она про себя, обращаясь к доске, почти уже вися между стенками коридора.

Неожиданно раздался оглушительный треск, и в первое мгновение Гермиона решила, что всё пропало, но вдруг «пружина» начала быстро распрямляться, руки поехали на себя, и она едва удержалась, чтобы не шлёпнуться задницей о каменный пол. Засов со страшным скрежетом открылся.

Ей оставалось только порадоваться за собственную маленькую победу. Хотя, почему маленькую? Это для Рона было бы раз плюнуть свернуть рычагом этот проклятый засов. А для неё — настоящий подвиг.

«Прекрасно, — подумала она, поднимаясь с пола, — теперь поглядим на результаты этого подвига».

Дверь всё ещё оставалась закрытой, и внезапно могло выйти так, что пресловутый засов не был главным препятствием. Возможно, сама дверь настолько вросла в проём, что её не открыть. Тут уж никакое правило рычага не помогло бы, в Гермионе просто не было достаточно массы, чтобы выбивать такие препятствия. Она толкнула дверь плечом, но поняла, какое жалкое усилие производит. Тогда она изо всех сил уперлась в неё обеими ладонями и стала толкать. Дверь медленно, буквально по дюйму, стала отворяться внутрь, издавая при этом жуткий скрип, который напоминал звук разрываемой… плоти… ткани.

Стоило Гермионе на секунду остановиться, как ей в ноздри немедленно ударила волна чудовищной затхлости, плесени и сырого холода. Именно то самое, что она ожидала, и не нашла в обычных подземельях, куда её привели якобы на отработку. Похоже, там, куда она так яростно ломилась, сама не уверенная зачем, действительно долго никого не было. ОЧЕНЬ долго!

Снова перед ней встал вопрос, а стоит ли ей прикладывать столько усилий к тому, чтобы потом попасть в какую-нибудь ловушку или неприятную ситуацию? Одна Тайная комната в замке была, и что в ней оказалось, всем теперь было известно. Стоило ли так рисковать? Тем более, без палочки, в полном одиночестве, практически без путей отступления. Может быть, спокойно переночевать и вернуться сюда назавтра во всеоружии, с друзьями, которые сами охотно проявят любопытство относительно новой загадки замка? Но в сердце всё ещё теплилась надежда, что это подземный ход или что-то в этом роде. Что именно «в этом роде», она не могла бы сказать точно, зато у неё перед глазами начали вставать картинки «в ином роде», одна другой неприятней.

«Ладно, только посмотрю, что там и всё, — уговаривала её собственная настойчивость, которая постоянно толкала довести до конца любое начатое дело, — всё равно дверь-то уже открыта».

Она снова принялась толкать, упершись ногами в пол, не обращая внимания на жуткий скрип, когда дверь неожиданно распахнулась, мигом проехав оставшееся расстояние, и Гермиона с размаху буквально влетела в стоящую прямо за дверью решетку, перекрывавшую весь проход. Решётка была толстой, ржавой и в частую клетку, сквозь которую даже такая малявка, как она, не смогла бы пролезть. Секунду-другую Гермиона ошарашено глазела на неё, как вдруг решётка стала валиться куда-то в темноту, и обрушилась на пол буквально с ужасающим звоном и грохотом, едва не оглушив бедную Гермиону.

Какое-то время ещё раздавался позвякивающий гул, пока железо вибрировало от резкого падения, потом воцарилась полная тишина. Гермиона подобрала светильник и осторожно перебралась через само собой устранившееся препятствие.

Тот же коридор продолжался и за дверью, хотя здесь было ещё холоднее, чем перед ней, а затхлость воздуха повышалась буквально с каждым шагом.

«Ещё футов двадцать, и назад», — решила она, понимая, что не стоит дальше испытывать судьбу. Нехорошее предчувствие, появившееся у неё ещё в тот момент, когда она впервые вошла в этот коридор, сейчас разрослось и вопило буквально во весь голос.

«Что ты за трусиха такая?!» — обратилась она укоризненно к себе самой.

Ну, в самом деле, какие-такие ужасы могут угрожать ей в заброшенном подвале? Заплесневевшее вино? Сгнившая рухлядь? Заваленный землёй проход? Кости?

«Кости?!» Какие ещё кости?!

Она помотала головой. Но ощущение жути наползало и давило всё больше и больше.

«Ещё несколько шагов. Всего несколько шагов».

Нескольких и не понадобилось. Этот участок коридора оказался совсем коротким. Впереди, буквально футах в десяти от неё виднелся тёмный пролом в стене.

Она сразу поняла, что это именно пролом, а не проход. Коридор явно упирался в когда-то давным-давно выложенную здесь, глубоко под землёй, стену, которая была неаккуратно разрушена, несколько камней то ли не было убрано, то ли упало уже после того, как проход был закрыт. Они валялись внизу, на границе пролома.

Она сама не могла решить, почему посчитала, что стена была выломана снаружи, а не изнутри. Ничто явственно на это не указывало. Но какая-то внутренняя логика подсказала ей это. Нарисовала план, будто кто-то, руководствуясь неведомым замыслом, прокладывал подземный коридор, и наткнулся в процессе на эту стену.

«Ага, а после этого оставил свой замысел и закрыл проход, прокладка которого стоила немалых усилий, решеткой и крепкой дверью». И что же заставило его сделать это?

Что-то, увиденное внутри…

Она поняла, что у неё подрагивают руки, по тому, как слегка поплясывала её тень на стенках коридора. То ли от недавних усилий, то ли от внезапно возникшего страха. Куда же она попала?!

Она сделала несколько шагов вперед и подняла светильник повыше, чтобы разглядеть открывшееся помещение.

Рон на удивление тотчас проснулся, как только он стал шуровать в своём сундуке.

— Куда-то собираешься? — пробормотал он сонным голосом.

— Да, — прошептал Гарри, пытаясь не перебудить остальных, — хочу проверить, что с Гермионой.

— Она что, до сих пор не вернулась?

— В том-то и дело!

— Я с тобой!

Секунду он прикидывал так и этак.

— Нет, Рон, не стоит. Пока ты будешь одеваться, пройдет какое-то время, а его уже и так прошло немало. И главное, не забывай, мы с тобой оба теперь под плащ помещаемся очень плохо. Уже далеко не первокурсники. А если нас поймают, Амбридж нам спуску не даст. Да и вообще, вдруг я панику развожу на пустом месте.

— Ну, как знаешь. Только обязательно скажи мне, когда вернешься. Я хочу знать, что с Гермионкой всё в порядке. Я не засну, обещаю!

— Конечно, дружище, — кивнул он машинально, сразу же забывая о своём обещании.

К тому времени, когда он должен будет вернуться, Рона уже пушкой не разбудишь, это точно.

Он прихватил с собой заодно и свою тёплую мантию, чтобы не замерзнуть, пока будет блуждать по насквозь продуваемым коридорам замка, и спустился вниз. Разложив на столике карту Мародёров, он сразу же принялся изучать подвальные этажи, вспомнив, что Гермиона упоминала о встрече после ужина со своими конвоиршами для отработки у входа в слизеринские подземелья. Он пробежался глазами по всем закоулкам Слизерина, прошёлся по верхним подземельям, потом спустился на нижние, но свою подругу нигде не обнаружил.

«Хм», — почесал он в затылке. Может быть, она как раз сейчас возвращается назад?

Он просмотрел весь путь от подземелий до башни Гриффиндора, потом судорожно стал листать другие этажи, заглянул непременно и в библиотеку, но точки с заветной надписью так и не обнаружил.

Да где же она?!

Он снова вернулся к изучению подземелий, думая, что мог что-то пропустить. Осмотрел всё более внимательно, буквально чувствуя, как утекает время, которое вдруг побежало куда-то с огромной скоростью. Нет, сомнений не оставалось. Либо Гермиона сейчас сидела в Выручай-комнате, либо её вообще не было в замке.

Может, она решила что-то сделать, о чём они с Роном не знали? Может, у неё дела?

«Да какие дела?!» — воскликнул в голове возмущённый голос. И тут же он словно устыдился сам себя. «Какие дела у неё могут быть, помимо нас»? — хотел он сказать, ведь так? Эгоистичная такая точка зрения. Собственническая. Хотя, вполне имеющая право на жизнь. Действительно, до этих пор у Гермионы не было и намёка на какие-то свои дела, помимо общих с ними. Ну, а что если они именно вот сейчас появились?

Впрочем, это только так звучало — «дела»! На самом деле, он, конечно, сразу же понял, что подразумевает под этим словом, просто не хотел сам себе признаваться в этом. Была всего одна-единственнная вещь, которая могла бы Гермиону заставить о ней умалчивать перед ними обоими. Если только у неё кто-то появился. Парень.

От этой мысли стало отчего-то ужасно тоскливо, словно внутри натянулась какая-то жила. Натянулась болезненно и как-то обреченно. Он внезапно представил себе Гермиону в Выручай-комнате с кем-то из парней. Незнамо почему, но картинка оказалась донельзя неприятной для его взгляда. И снова он почти тут же понял, что это означало. Ревность! Он банально ревновал свою подругу. Ревновал, как человек, который имел почти единоличную монополию заботиться о ней, знать все её тайны, находиться на самом первом месте в её приоритетах, ну, быть может, сразу после родителей. Узнать вдруг, что кто-то может встать (влезть, втиснуться!) на его, казалось бы, законное место, было, как выяснилось, очень неприятным открытием.

Конечно, он должен немедленно справиться с подобными вещами в себе. Справиться и больше к ним не возвращаться. Он никакого права не имеет на такое отношение. Вместо того чтобы порадоваться за подругу…

Внезапно в мозгу вновь возникла насмешливая физиономия Сириуса. На этот раз ему достаточно было просто покачать головой, чтобы она исчезла.

И, однако же, «дела» «делами», но неприятные варианты он тоже не имел права отбрасывать. Ему в голову пришла идея взглянуть, где сейчас находятся Паркинсон и Буллстроуд. Судя по карте, они обнаружились в собственных постелях. Он не знал, как это трактовать. То ли как подтверждение его мыслей о тайном свидании Гермионы, то ли наоборот. Или они отпустили Гермиону после положенной отработки и отправились спать, или… Вот это «или» не давало ему покоя. Что, собственно, они могли такого сделать, чтобы Гермиона пропала с карты Хогвартса? Ему ничего не приходило в голову на этот счёт. Но сдаваться он не собирался. В конце концов, вход в башню Гриффиндора находился на том же этаже, что и Выручай-комната. Метнуться туда, проверить, занята она или нет, и если занята, спокойно идти спать.

«Или НЕспокойно», — сказал кто-то в голове голосом Сириуса.