Не то чтобы... (гет)

Это было до безумия нелепо.

И странно.

И… приятно.

Не то чтобы Габи понравилось, как Илья крушил свой номер прошлым вечером, но она определённо оценила его порыв защитить её от посягательств Соло. О, этот напыщенный американец своими извечными попытками достать Илью сорвал ей весь план.

Да, Габриэль Теллер, агент британской разведки на задании, могла думать лишь об Илье Курякине. Двухметровый агент КГБ с такими красивыми голубыми глазами, верзила с добрым сердцем, джентльмен, разбирающийся в моде. Да уж, а в первую встречу он пытался голыми руками остановить её машину. А потом этими же самыми руками он прикасался к её ноге и…

Ключ от номера беспомощно лежал на полу. Габи попыталась сосредоточиться и открыть наконец-то эту чёртову дверь. А ещё агент!

— Не поддаётся? — Наполеон Соло, собственной наглой персоной, стоял в полуметре от Габи, изящно прислонившись плечом к стене. Пижон, как он есть.

— Справлюсь.

Соло хмыкнул, отмечая про себя, что эти двое голубков уже успели перенять привычки друг друга. Габи вот научилась чеканить слова.

— Я про нашего русского коллегу.

— Справлюсь, — машинально повторила Габи и тут же вздёрнула свой аккуратный маленький носик. — Между нами ничего нет.

Наполеон лениво подошёл к ней, одним лёгким движением провернул ключ в замочной скважине и, наклонившись к самому уху Габи, прошептал:

— Тогда почему ты хранишь это?

Его хитрый, немного надменный взгляд — так и хотелось выцарапать эти проницательные глаза — остановился на кольце, оказавшееся вдруг в его пальцах. Том самом кольце, которое сопровождало её ненастоящую помолвку. И которое она всегда носила с собой.

По традиции, возразить что-либо Габи не успела. Из-за поворота показалась высокая, до покалываний в пальцах знакомая фигура Курякина. Габи отчётливо видела, как его глаза налились яростью, а пальцы задёргались. Крепко стиснув челюсти, он молча прошёл мимо своих коллег, не упустив возможности прошипеть сквозь зубы одно единственное слово:

— Бриони.

И скрылся за следующим поворотом.

Габи сначала подумала, что это какое-то изощрённое русское ругательство, но, увидев округлившиеся глаза Наполеона и то, как он припустился по коридору, бормоча что-то о божественном костюме и советском вандале, не питающем уважения к прекрасному, быстро сложила два и два. Всё-таки Илья умел держать слово. И мстить. И после сегодняшнего номера Соло ещё узнает, что во втором Габи ничуть не уступает Курякину.

Сжав памятное кольцо в ладони, Габи скрылась в своём номере.

Впереди их ждала миссия.

Достать информацию о владельце одного из самых дорогих и закрытых ресторанов Парижа оказалось не так уж и сложно. Начать они решили с горничных, которых — кто бы сомневался, Ковбой! — Соло взял на себя. При обсуждении плана Илья не сводил глаз с напарника, дёргаясь каждый раз, когда тот хотя бы дышал в сторону Габи. Не то чтобы злость Курякина не забавляла Наполеона, но оставалась всего пара вздохов до того, как советская бомба в бюджетной курточке взорвётся.

— Мне нужно сменить костюм. Бриони, конечно, подошёл бы больше для этой миссии…

Так что, если ничего не выйдет, виноват будет кто-то, кто не знает, что Диор не сочетается с Пако Рабан!

— Тебя лошадь заждалась.

— Не завидуй, Большевик, — Соло стряхнул невидимые пылинки со своего костюма.

— Это чему? — Илья сдвинул брови. — Твоей самовлюблённости? Или воровским привычкам?

— Популярности у женщин. Хотя, — спохватился Соло, — о чём это я? Единственная женщина, которая обратила на тебя внимание…

Габи тут же раскраснелась, предчувствуя скорую беду, а Илья напрягся, буравя Соло глазами.

— … была милая буфетчица преклонного возраста в римском аэропорту, которая сетовала на то, что ты слишком мало ешь. «Не доедает мальчик, скромный такой», — процитировал Наполеон, которого откровенно забавляло нарастающее напряжение в комнате. — Ты вызываешь лишь материнский инстинкт у дам за пятьдесят, Большевик.

Не то чтобы Соло пытался сбежать, но из номера он скрылся в считанные секунды. Жучок в кармане Габи и порошок в её кофе обещали Соло отличный вечер. Естественно, после встречи с миловидной Одри, которая уже ждала его в холле.

Илья Курякин был лучшим сотрудником КГБ. Он запросто мог вырубить любого за полсекунды “поцелуем в ушко”, использовать обувь — вот, что значит «сделано в СССР»! — в качестве тормозов для машины и убить человека одним взглядом. Но что делать с Габи, которая потеряла сознание именно в тот момент, когда его рука потянулась к её щеке, он не знал. После ухода Соло она поблагодарила его за вчерашний вечер, но заверила, что может постоять за себя сама.

— Как сегодняшним утром?

— Это не то, что ты подумал…

Не то чтобы Илья вообще мог в тот момент думать, но лучше Габи не знать, что приходило в его голову, как только Ковбой приближался к ней ближе, чем на метр.

— Ты не обязана оправдываться передо мной.

— Мой жених не должен думать обо мне дурно, — Габи едва улыбалась уголками губ и теребила кончик легкой косы. Илья хотел возразить, но решил поддержать эту внезапную игру. Называть эту девушку своей невестой ему нравилось куда больше, чем разговаривать о вездесущем американце.

— Твой жених всегда рядом, чтобы ничего плохого не случилось с его невестой.

Габи смутилась и пригубила остывающий кофе. Эти неловкие разговоры и осторожные намёки были так прекрасны, что ей хотелось только одного — танцевать. Сбросив с ног туфельки, Габи подскочила, подбежала к Илье и подняла его за руку из кресла. Голова кружилась — то ли от того, как на неё смотрел русский, то ли от того, как сильно приходилось запрокидывать голову, чтобы видеть его глаза. Не то чтобы Габи не нравились глаза Ильи, просто до его губ было практически так же далеко.

— Потанцуешь со мной?

— Если ты не начнёшь драться, сильная женщина, — Илья осторожно приподнял Габи и поставил её крохотные ступни на свои. Этот спонтанный милый жест делал их ближе, казался огромным знаком доверия. Держа хрупкие ладошки в своих руках, Илья думал о том, что провалил главный экзамен — не влюбляться в напарниц. Провалил окончательно и бесповоротно.

Они перестали раскачиваться одновременно. Илья потянулся к щеке Габи, чтобы убрать выбившийся локон, но она внезапно осела в его руках беспомощной куклой. Не то чтобы женщины не обращали на него внимания — что бы там ни говорил Ковбой, — но чтобы падать в обморок…

Илья подхватил девушку на руки и уложил на софу. Будь это кто-то другой, он легко бы отвесил несколько пощёчин — а в случае с Соло, ещё бы и головой об пол приложил, — но это же была Габи. Быстро сориентировавшись, Курякин принялся брызгать водой на внезапно побледневшее лицо Теллер. Спустя бесконечные полминуты, она всё же открыла глаза.

— Ты в порядке? — непробиваемый панцирь дрогнул — на Габи смотрели встревоженные голубые глаза, а голос подрагивал от волнения. Она уже хотела заверить своего рыцаря в смешной кепке, что всё хорошо, как почувствовала неприятный зуд на коже. Казалось, она вся горела, голова наливалась свинцом, а к горлу подкатывала тошнота. Илья без слов понял, что всё очень плохо и впервые ощутил такой ужас.

Наполеон Соло в расстёгнутой белоснежной рубашке и серых брюках наслаждался видом, сидя на балконе своего номера. Его тело всё ещё помнило страстные прикосновения Одри, которая только с виду была тихоней, а разум ликовал от осознания выполненного задания. К тому же, на голубой тарелке перед ним лежал лучший бутерброд из всех, что он когда-либо ел. За исключением, пожалуй, того самого, найденного в грузовике на заводе. Возможно, особенный вкус ему придавал тот факт, что Большевик как раз пытался спасти свою кэгэбэшную зад… очень ценную жизнь. Но сегодня у восхитительнейшего бутерброда тоже будет дополнение.

Едва Соло успел надкусить этот кулинарный шедевр с помидорами и базиликом, как в дверь бесцеремонно ворвался Курякин собственной озверелой персоной.

— Ты… — прорычал он.

— Я занят, — и Соло вновь потянулся к манящему своим сырным ароматом бутерброду.

— Хватит. Думать. О еде! — взревел Курякин и молниеносным движением подрагивающей руки вышвырнул бутерброд с балкона. Вместе с тарелкой. Прямо на голову проходившему мимо итальянцу. (Джеронимо Манчилли — лучший агент итальянской разведки — так и не смог понять, в чём он прокололся, как его вычислили, и каким образом маленькая тарелка смогла оставить у него на лбу такой глубокий и странный шрам.)

— Изверг! — Наполеон вскочил, порываясь в этот раз непременно ударить сумасшедшего русского. Ладно, это глупое прозвище. Да, костюм от Бриони был потерей, но всё же. Но бутерброд! Самый лучший бутерброд в мире так кощунственно выброшен в никуда! Ведь он даже до соуса дойти не успел!

— Там Габи, — Курякин тяжело дышал, выпятив подбородок вперёд. Это не предвещало ничего хорошего.

— Большевик, я знаю, что там, — он кивнул вверх, где был номер Теллер, — Габи.

— Ей плохо.

И не произнеся больше не слова, Курякин так же стремительно, как появился, покинул номер. Наполеону ничего не оставалось, как последовать за ним.

Габи сидела в кресле, укутавшись в одеяло практически с головой. Её уже не мутило, но состояние оставалось ужасным. Хуже всего было то, что внезапный приступ аллергии испортил такой момент! Ещё немного, и они бы наконец-то поцеловались!

Габи тяжело вздохнула. Откуда у неё могла взяться аллергия?

Ответ вошёл в номер вслед за Ильёй.

— Ты! — она вскочила, сбросив с себя одеяло.

— Я?.. — осторожно переспросил Соло.

— Ты наливал мне кофе!

— Если так ты хочешь выразить благодарность…

— Что ты подмешал туда? — она ткнула его своим тонким пальчиком в грудь. — У меня аллергия на сочетание лекарств и кофеина!

Наполеон Соло и до трёх не успел сосчитать, как Илья среагировал на происходящее.

А дальше всё пошло по ставшей уже традицией схеме.

Уэйверли проклинал тот день, когда согласился работать с этой командой. Уже второй счёт за разломанную мебель лежал на его столе, а они в Париже и трёх дней не пробыли. Хорошо ещё, что Габи вовремя остановила этот русского, иначе он и стены бы разнёс — с него станется.

Наполеон Соло прикладывал лёд к распухшей челюсти и пытался понять, что он опять сделал не так. Эта парочка быстрее отправит его на тот свет, чем сойдётся. Не то чтобы подсыпать одну из разработок их американской лаборатории Габи в кофе было хорошей идеей, но он надеялся, что, когда её настигнет лёгкое недомогание, Большевик превратится в два метра заботы и ласки. А дальше уже дело за малым. Кто ж знал, что Габи настолько полна сюрпризов. Но больше всего Соло расстраивал не провал и даже не ноющий подбородок, а безвременно почивший бутерброд.

Илья Курякин, стойко вынесший выговор за очередной погром, никогда не расскажет, кто же на самом деле разнёс номер. Кто вырывался из его стальной хватки, чтобы выцарапать наконец глаза этому американскому идиоту. Кто своей маленькой, но ловкой пяточкой врезал Ковбою в челюсть. Похоже, Илья мог гордиться своей невестой, пусть даже и фиктивной. Пока.

Габи Теллер, немного прихрамывая — челюсть у Соло оказалась достаточно крепкой, — шла по коридору отеля. Её глаза загадочно блестели. Скоро Соло узнает, что такое месть по-женски.