Things We Know / То, что мы знаем (джен)

Дин начинал нервничать, потому что Сэм стал вдруг задавать странные двусмысленные вопросы, будто выпытывал что-то. Совсем как в пять лет. До сих пор не потерял этой особенности. Так же, как не изменил чтению отцовского дневника, особенно наиболее болезненных его страниц. Если Дин стремился пролистнуть их побыстрее, то Сэма будто притягивало к ним.

И ногти грызет все так же, подумал Дин. Сэм никогда не избавится от этой привычки.

— Помогает сосредоточиться, — рассеянно сказал Сэм в оправдание — как всякий раз, когда Дин с весельем в глазах смотрит на него.

— Ты веришь в Бога? — задумчиво спросил Сэм. Солнце садилось, в груди опять появлялась тяжесть. Сэм не мог не заметить. Дин откинулся на подушки, поддерживающие его более или менее прямо.

— Ты любишь земляничные пироги? — спросил Дин, стараясь оставаться спокойным, но Сэм уловил, как подпрыгнуло линией на мониторе его проклятое сердце. Это было похоже на попытку подцепить девчонку в баре при том, что у тебя на шее болтается детектор лжи.

— Чего? — непонимающе спросил Сэм.

— Ну, знаешь, — Дин улыбнулся, — мог бы и посмешнее шутку придумать.

— Серьезно, Дин, — почти умолял Сэм. — Веришь?

— Не знаю, — честно ответил Дин, пожав плечами, и почесал ухо. — Ты веришь в инопланетян?

— Это другое, — огрызнулся Сэм.

— Скажи это фанатам Стар-трека.

— Нет, серьезно, — настаивал Сэм.

— Я серьезно, — вздохнул Дин, — по-моему, Бог — это раздутые слухи. Как и пришельцы.

Сэмми выглядел расстроенным. Дина это предсказуемо укололо, заставило смягчиться.

— Что? — тем не менее спросил Дин. — Хочешь, чтобы я поверил? Типа, так я попаду в рай, да?

— Просто хотел узнать, — Сэм пожал плечами. Он выглядел как перепуганный восьмилетка, и Дин понял, что только прибавил себе проблем.

— Зачем? — уже осторожнее спросил Дин.

Сэм ответил после долгого молчания, глядя в окно на закат.

— Потому что я хочу знать, что тебе не страшно.

— Мне не страшно, — соврал Дин, чтобы успокоить его, — не так, как тем, кто верит в…

— Дин, да хватит.

— Мне бы чертовски хотелось, чтобы бог был, — сорвался Дин. — Это тебя устраивает, мать Тереза?

— Как ты можешь быть таким скептиком? — возмутился Сэм. — После вещей, которые мы видим каждый день.

— Вот именно! Мы их видим, мы знаем, что они реальны, — Дин не остался в долгу.

— Но если ты знаешь, что зло где-то рядом, как ты можешь не верить в то, что и добро тоже здесь? — упрямился Сэм.

Дин задержал на нем взгляд.

— Потому что я видел, что зло делает с хорошими людьми.

Сэм поежился, взгляд его нервно заметался по комнате. Дину был знаком такой Сэм. Сэм со скрытыми желаниями и скрытыми путями к ним. Как в случае со Стэнфордом. Дин подозрительно сузил глаза.

— Может, пути господни неисповедимы, — еле вывернулся Сэм с пересохшим горлом.

Дин долго смотрел на него. Нет, Сэмми не просто так затеял эту беседу. Поэтому Дин решил не спрашивать напрямую, подождать, пока ответит сам — все-таки, сколько-то времени у него было в запасе, и прыснул шуткой.

— Так этому тебя в Стэнфорде учили? Задавать людям вопросы, а потом критиковать ответы?

* * *

Дин не помнил, как был мертв, и это пугало его до чертиков. Он помнил боль до, боль после. Господи, боль… Воспоминания о ней были такими свежими. Стоило ему сделать вдох, как она возвращалась. Понять эту связь было просто как дважды два. Она парализовывала, ослепляла, обдавала жаром, трепетала внутри, накрывала с головой. Она словно жила в нем своей жизнью. Помню такие мелочи… Будь он проклят, если не чувствовал каждый нерв, каждую кость, каждый дюйм своего тела.

Как легко это вспомнить, подумал он, крутя пальцами трубки, идущие к рукам. Он сделал рваный вдох и перекрыл одну капельницу, зная, что она делает боль «терпимой» (над кем они издеваются?) Он закрыл глаза и стал ждать. Боль вернулась быстро, и он задержал дыхание на несколько секунд. Он слышал, как запищал кардиомонитор, жалуясь на такую нагрузку на слабое тело. Дин сдался, позволил обезболивающим течь по венам и творить свое целебное волшебство, чтобы сумасшедшие медсестры опять не выбили из него дурь за такую глупую выходку. Он никогда не думал, что дойдет до того, что и пары минут не протянет без проклятых лекарств.

Всякий раз, когда становилось больно, он возвращался к мыслям, что электрический стул — это, должно быть, очень похоже. Так легко вспомнить. Но как ни пытался, он не припоминал, как был мертв. Словно жизнь просто потушили. Словно тебя выдернуло из мира. Ни света, ни тепла, ни ангельских песен или дьявольских кнутов. Просто все кончено.

Может, поэтому призраки и цепляются за нашу реальность, сообразил он, что больше некуда идти. Некуда.

Какая жалость, подумал он с легкой усмешкой. Да. Мягко говоря.

Сэму этого лучше не знать.

Сэм вспоминался ему так же легко, как и боль. Не потому что он был младшим братом — занозой в заднице (хотя, определенно, был), а… потому что он был Сэмми. Он был жизнью Дина, его дополнением и основой. Всем, что было в нем прекрасного и ценного. Братом, которого он вырастил. Братом, которого защищал. И горше всего становилось от мысли, что придется оставить Сэма. Свое высочайшее достижение и самую большую ошибку.

Дин помнил мгновение, когда вся его нормальная жизнь перевернулась вверх дном. Отец раньше никогда не смотрел на него так, не говорил таким тоном, как тогда, когда сунул закутанного в пеленку Сэмми ему в руки, приказав вынести на улицу. С той минуты все изменилось, он вцепился в Сэма, а остальное перестало иметь значение.

Поверить не могу, что брошу тебя здесь одного. Если б отец был здесь… Знаю, вы готовы вцепиться друг другу в глотки, но тебя бы это хоть отвлекло, ха!

Господи, Сэм, — подумал он, смаргивая слезы, — мне так чертовски жаль.

* * *

Умирающим многое позволено, рассудил Дин и прижал к уху запрещенный предписанием врача мобильник, звоня отцу впервые за все время, что он провел в больнице. Как и всегда, автоответчик. Конечно, Дин знал, что так и получится, знал, но в глубине души отчаянно надеялся, что на этот раз будет по-другому.

Хотя бы один раз, черт побери…

— Это Джон Винчестер. Если у вас что-то срочное, позвоните моему сыну Дину…

А Дину-то кому звонить? — сквозь слезы подумал он с нездоровой саркастической ухмылкой.

— Папа… — Дин замолчал, почувствовал, как сжалось горло, это оказалось сложнее, чем он думал. Он понял, почему так тянул со звонком. Больше ничего не сказав, Дин повесил трубку.

* * *

За что цепляются призраки. — Сэм перечитал заголовок.

Дин проснулся, когда сквозь паутину мыслей в голове прорвался голос брата — будто солнечный луч достиг морского дна, освещая глубины, где тонешь, теряешься, пока что-то знакомое не укажет дорогу наверх.

Вот уже несколько дней он просыпается с мыслью о том, что однажды даже этот голос не сможет поднять его на поверхность.

Так только быстрее концы отдам, подумал он. Черт, как бесит. Но какого хрена? Он злится сейчас потому что все еще достаточно живой для этого. Когда умрет — ему будет плевать. Его уже ничто не будет волновать. И эта мысль в чем-то даже успокаивала. Но в то же время расстраивала до ужаса.

— Дин, ты спишь?

Должно быть, он промычал что-то в ответ, потому что в голосе Сэма послышалась улыбка, а тон его стал громче, увереннее, и, к удивлению, в нем чувствовалось что-то похожее на гордость собой. Словно разбудить брата было для него личным достижением.

Каждую ночь она рассказывала сказку… в надежде, что его интерес сохранит ей жизнь…

Плохо, что у меня нет тысячи одной ночи, мрачно подумал Дин.

На сегодня Сэм выбрал записи о предметах, которые держат призраков в этом мире. Дин то дремал, то просыпался, но и сам помнил достаточно из дневника, чтобы заполнить пробелы.

Я помню это, подумал он с уверенностью, когда Сэм начал читать о домах с привидениями. Он быстро уснул, а позже услышал, как Сэм рассказывает об одержимой кукле.

По словам отца, вещи, ценные для тех, кто не нашел покоя после смерти, наравне с останками могут удерживать призрака в этом мире. Он знал это наверняка, так же, как знал, что посолил и сжег все свои странные нечистые предметы.

Сэм рассказал, что отец сжег ковбойскую шляпу из-за того, что напоминала об отношении к неверности.

— Ну и шизануто это выглядело, — шепотом согласился Дин.

— Чего? — переспросил Сэм.

Черт тебя побери, Сэм, подумал Дин, я тебя и полумертвый слышу, а ты бы, по крайней мере, слух напряг немно…

С трудом подняв руку, он сдвинул с лица кислородную маску.

— Шизануто.

— Знаю, — согласился Сэм. — А что такого странного сжигал ты?

На мгновение Дин задумался, чуть было не поддался сну, вот только Сэм с серьезным взглядом ждал ответа. Голова кружилась, и Сэм, должно быть, заметил по нему, прижал кислородную маску обратно к его рту.

— Спасибо, — прошептал Дин, пытаясь не беситься слишком сильно. — Черные труселя.

Сэм прыснул.

— Прости, что?

— Кто так извиняется, чувак? — простонал Дин. — Боже, поверить не могу, что мы родственники.

— Да ну тебя слушать, придурок, — захохотал Сэм. — Ответь уже на вопрос.

— Каждая девчонка, надев их, становилась просто ненасытной, — сказал Дин, слегка покашливая. — Пришлось сжечь, когда они оказались у очень удачливой черной вдовы. Ну, ты понимаешь, что должно было случиться. Она находила мужей, присваивала их деньги, а потом убивала. Обычная психопатка со сверхъестественным бельем. Гадость какая. Бог знает, где они раньше были… — он побледнел и заметно вздрогнул.

— Как, черт возьми, она тебя не оседлала? — спросил Сэм, подкалывая брата за особое внимание ко всем юбкам, в число которых, несомненно, входит и сверхъестественно ненасытная женщина.

— Думал, она горячая штучка, — признался Дин. — Но, скажу тебе, ни разу до этого не видел, чтобы отец заинтересовался кем-то после мамы. Только больше злился на меня, наверное, и выглядел подавленным, выпотрошенным. Так, будто боролся с этим и проиграл. Да я и так знал, что это невозможно. Он ни на кого бы не засмотрелся.

Он глубоко вздохнул.

— По крайней мере, есть легенды, что жесткая стирка вымыла бы из них всю мощь. От одной только мысли, что до этого их не стирали, было гадко, да и у меня не было в планах вламываться в прачечную с этим дерьмом. Но я нашел еще одну легенду… — Дин усмехнулся. — Силы исчезнут, если их оденет парень. Об этом я бы и хотел рассказать больше всего, если б позвонил попросить помощи в охоте. Боже мой… ну, мы с отцом просто сожгли их. Это было забавно.

Сэм улыбнулся, но тут же снова поник.

Не надо было упоминать отца, подумал Дин.

— Я бы Импалы домогался, — сказал он.

— Знаю, — коротко ответил Сэм. Казалось, он опять злился, и определенно думал о том утре, когда узнал, что Дин умирает. Дин тогда пошутил про заботу о машине, иначе явится за ним в виде призрака.

Не смешно.

Чуть-чуть смешно, — ответил тогда Дин, вызвав у брата легкую улыбку, потому что всегда знал, как подбодрить Сэма.

— А ты бы на моем месте приставал к ноутбуку, — поддразнил его Дин. — Или я сам, черт побери. Включал бы порно всякий раз, как ты пытался учиться.

* * *

Спустя несколько часов Дин проснулся и увидел, что Сэм уснул на стуле прямо у его кровати, так близко, насколько возможно.

Господи, ну ты и дылда, вдруг подумал Дин, глядя, как вытянуты его руки и ноги и свисает набок голова. Не под тебя стул делали, братец.

Дневник лежал на одеяле, рядом с Диновой рукой. С легкой улыбкой он взял его и, поморщившись, устроился повыше, чтобы немного почитать. Его одолевала скука, а смотреть телевизор не хотелось. К тому же, он чертовски не хотел разбудить Сэма, который явно был не в лучшей форме.

Дин не помнил, на чем остановился Сэм, когда он уснул. Пока брат был рядом, пока они болтали о чем-то, Дину становилось спокойнее, так он хотя бы знал, что не сойдет с ума в этом ужасном месте.

Он перелистнул затертые страницы. Сэм говорил, что перерыл вверх дном и дневник, и интернет, и скорее всего, все остальное, до чего только смог дотянуться в поисках хоть чего-то, что спасет Дина. И Дин позволил ему, даже зная, что вряд ли тот что-то найдет. За эти годы, пока он занимался охотой, не было ничего такого, что вычеркнуло бы кого-то из списка жнеца. Может, конечно, существовала парочка ритуалов из черной магии, но давали они совершенно не то, что хотелось. Даже такое было бессильно.

Дин открыл следующую страницу.

Что за…

Он заметил рваные края у основания переплета.

Раньше этого не было, подумал Дин без тени сомнения. Он бы увидел еще при поисках отца, когда перечитал весь дневник.

Он с подозрением взглянул на Сэма.

Сердце забилось чаще, когда он попытался вспомнить, что же было написано на вырванных листах.

* * *

Дин закрыл драгоценный кожаный дневник Джона Винчестера, зная, что в нем не хватает еще двух страниц. На этот раз — потому что он сам вырвал их.

Прошло три часа с того мгновения, как Дин понял, что брат мог выдернуть лист из отцовской тетради. Три часа он противился сну, размышляя, что же тот хотел скрыть от него. В их положении ему в голову приходила только одна мысль.

То, что поможет мне, но связано с чем-то ужасным.

Он напряг мозги, вспоминая, о чем темном, рискованном мог написать отец. Что-то о сделках с демонами… По крайней мере, отец упоминал о таком в записях о массовых самоубийствах.

Он перевернул страницу и нашел то, что искал — почти в самом конце дневника. Если Сэм читает все по порядку, то, может, еще не зашел слишком далеко.

Он осторожно взглянул на брата и, не раздумывая, вырвал страницы о сделках. Он сунул их на тумбочку у кровати в ворох журналов, которые выпросил у Сэма, когда хотел немного отвлечь его.

Услуга за услугу, удовлетворенно подумал Дин, зная, что в его хитрой голове больше нет глупых идей.

Но что все-таки вырвал Сэм?

* * *

Нет, он не спросит прямо сейчас.

Дин позволил всему идти своим чередом и просто ждал. Даже со своей врожденной нетерпеливостью он был тренированным охотником, одним из лучших. Он знал, когда затаиться, а когда выскочить из засады.

Шли дни. Одна ложь сменяла другую с неуловимой быстротой. Казалось, что время тянется, но вдруг его стало не хватать, когда остались считанные недели до, а ничтожная жизнь продолжала утекать как вода сквозь пальцы.

За эти дни между братьями что-то заметно изменилось. Сэм изгрыз ногти так, что дальше некуда. У него был взвинченный вид, он постоянно отводил глаза, словно хотел довести Дина. И это ему удалось.

Наверное, Сэм наконец понял, что Дин тоже выдрал пару страниц из дневника, и теперь бросал вызов Динову молчанию. Они не знали, что скрывают друг от друга, притворяясь, что оба ни при чем. Так и началась игра в гляделки. Оба продолжали делать вид, что ничего не знают. Как подожженный с обоих концов динамит. Не нужно быть ясновидящим, чтобы узнать, что же произойдет дальше.

Бум!

Они как обычно разговаривали (конечно, обо всем, кроме того, что действительно хотели узнать), смотрели телевизор, читали дневник отца.

Однажды они прочитали об одном из любимых дел Джона. Там говорилось о колдуне, который в самом деле творил какую-то магию. Простые вещи — обман зрения, причудливые искорки фейерверков и все такое. Ненужная сопливо-розовая ерунда. Старик не был злом, не пытался никому навредить. Просто делал это ради забавы, без заднего умысла.

— Почему ты сказал, что это его любимое?

— Да он охренел с него, — Дин пожал плечами. — Никогда не видел, чтобы отец так смеялся. Он встретился с этим парнем и просто ржал, обзывая его идиотом.

— Это почему же? — спросил Сэм.

— Сила есть сила, Сэмми, — объяснил Дин, — но все, чего он хотел — показывать фокусы на улице. Мы провели добрых две недели, стараясь понять, что ему с того, ну, ты понимаешь, нечисть всегда занимаются этим с какой-то целью, так? Но ничего, чувак. Все в городке знали его, а некоторые, готов поспорить, даже считали, что он и правда что-то умеет. Но никто не выдал его. К тому же, уровень преступности и исчезновений там был ниже среднего. Детям старик нравился, родители доверяли ему. Мы подумали, что все просто с ума посходили.

— А потом вы с отцом просто уехали? — спросил Сэм.

— Ага, — ответил Дин и добавил, хотя вовсе так не думал. — И никого не прикончили. Ну что за досада!

— Думаю, никогда заранее не знаешь, что и где пригодится, — возразил Сэм, — Порой даже маленькие чудеса — это то, что нужно. Понимаешь, это не зло. Просто дай им шанс. Если они нужны тебе, просто взгляни на них и дай им чертов шанс…

— Ты правда об этом хочешь поговорить? — Дин, приподняв брови, скрестил руки на груди.

Сэм долго смотрел на него, молчал и покусывал щеки изнутри, взвешивая варианты. Он отвел взгляд и глубоко вздохнул.

— А у тебя какое любимое дело? — спросил он с преувеличенной легкостью в голосе.

Дин гневно прищурился, но снова прикусил язык, решив подождать. На этот вопрос он знал, как ответить. Так легко было вспомнить те времена.

— Помнишь то, в Бостоне? — он натянул улыбку, едва заговорив. — В юридической конторе?

Это было совсем недавно, одна из первых охот после того, как Дин увез Сэма из Стэнфорда на поиски отца.

— Скука, — прокомментировал Сэм, удивленный, что придурочный братец выделил эту непримечательную легкотню. — Почему?

— Секретарши были ох как горячи, — прошептал Дин и задумчиво потер подбородок. — Мы были одеты как уборщики, а все эти женщины в костюмах и на шпильках и правда западают на крепких рабочих парней. А то, что можно придумать с ксероксом…

— Так оно из-за девчонок твое любимое? — глаза Сэма игриво заблестели. Дин улыбнулся еще шире — в первый раз за эти дни их беседа стала по-настоящему беззаботной.

— Не совсем, — признал Дин. — Мы долго не могли понять, кто наш призрак. Даже чуть не спалили другого парня, когда мой гениальный младший брат…

— Заткнись, Дин! — рассмеялся Сэм. — Все, я понял. Это твое любимое, потому что я облажался.

— Чувак, который вообще ни при чем, — настаивал Дин. — Ты слышишь или как? Мы чуть не посолили и сожгли тело бедняжки юриста, потому что все были уверены, что призрак — тот супер умный адвокат, что умер пару месяцев назад, так? Они были уверены, потому что странные пометки и исправления так и продолжали появляться на этих, как их… штуках…

— Резюме, — предположил Сэм. — Апелляции? Докладные?

— Какая разница, чувак, — продолжил Дин, — В любом случае, я подозревал, что это ты, но ты так и не признался, пока мы не откопали бедняжку-мертвеца. Оказалось, мой глупый братец-уборщик играет в эльфов и башмачника во время охоты, а призрак — кто-то другой, а дальше не помню, уже забыл.

— И почему же это твое любимое? — Сэм нахмурил брови.

— Не знаю, приятель, — Дин пожал плечами, отвел глаза. — Если бы мы занимались чем-то другим… Я думал об этом, Сэм. Чего стоит нам эта работа. Мы столько потеряли. Стольким пожертвовали.

Дин почесал затылок. Он чувствовал, что должен поговорить об этом, но мешало смущение.

— Особенно ты. Уверен, при нормальной жизни я бы попусту коптил небо, но ты… Я видел тогда, как ты управляешься со всеми этими листочками — любой гарвардский сопляк позавидовал бы. Блестяще, брат. Я будто снова побывал на твоем выпускном. Должно быть, ты чертовски злился, когда я опять вытащил тебя из этого. Мне жаль, Сэм. Мне правда жаль. Но я знаю, что после всего этого дерьма ты еще можешь устроиться в жизни, поэтому… не меняйся и иди обратно в колледж, ладно?

Взгляд Сэма вновь помрачнел. Печаль из-за возможной потери брата смешалась со злостью на него за то, что вырвал страницу, которая, возможно, могла бы помочь спасти его жизнь, и ко всему добавились воспоминания о прошлом.

— Обещаешь? — настаивал Дин.

Сэм только улыбнулся ему краем губ и больше ничего не сказал.

* * *

Дин проснулся с резким выдохом и еще секунду чувствовал, словно еще опутан каким-то дурным сном, но темная тень у стены казалась такой настоящей, что он был уверен: в палате кто-то есть.

Он попытался успокоиться. Сердечный монитор где-то над головой надоедливо отражал его старания. Это напомнило ему, как Сэм в детстве повторял за ним все, что он говорил.

Раздражает, попытался он убедить сам себя.

— Кто здесь? — прохрипел он, стягивая с лица кислородную маску, приподнялся на дрожащих локтях, пытаясь вглядеться во тьму. Часы для посетителей давно прошли, а когда тот старик отдал концы, он остался в палате один.

Тень пошевелилась, и в это мгновение Дин понял, кто там скрывается.

— Папа, — сказал он, чувствуя, что выглядит совершенно беззащитным и не пытается это скрыть, преграды пали, и глаза наполнились слезами, а губы растянулись в ненормальной сумасшедшей улыбке. Вдруг захотелось сесть. Черт побери, глупое тело перестало слушаться его.

— Дин, не надо, — до боли знакомый низкий голос казался удивительно мягким, несмотря на командные нотки, которым он никогда не умел сопротивляться, а сейчас, из-за смертельной усталости, и подавно.

Джон Винчестер ступил из тьмы в тусклый свет от окна и облокотился о кровать около руки Дина, совсем как Сэм. Руки его так же неуклюже свисали по бокам, напоминая младшего брата.

Давай-ка я избавлю тебя от мучений, решил Дин и протянул руку для приветствия. Джон с облегчением тепло пожал ее, и Дин, вцепившись сильнее, прохрипел:

— Поднимешь меня повыше, пап? Так легче дышать.

— Сейчас, — Джон одной рукой подтянул сына на койке, другой придерживая его под спиной, будто в объятии. Он взбил подушки прежде, чем Дин тяжело опустился на них.

— Спасибо, — ответил Дин с легкой хрипотой. Он ненавидел это проклятое тело. Дурацкое предательское тело. Он так устал, пытаясь встать, что сразу после этого захотел лечь обратно. Кто бы объяснил, почему.

— Тебе бы лучше подышать, — Джон кивнул в сторону кислородной маски.

— Ага, — с горечью согласился Дин, Боже, он так ненавидел выглядеть слабым перед отцом. Джон смотрел на него с тем же беспокойством, что и Сэм. Будто не знает, как притвориться, что все будет хорошо.

— Сэм звонил, — Джон настойчиво кивнул в сторону маски. Дин услышал в его тоне военные нотки и водрузил маску обратно на лицо, чтобы сделать вдох, но потом снова снял.

— Не сомневался, — пожал плечами Дин. — Он знает, что ты здесь?

Джон многозначительно посмотрел на сына.

— Лучше скажи ему, — вздохнул Дин. Он совсем не выглядел удивленным. — Он разозлится, если будет думать, что ты не приехал из-за… — он осторожно взмахнул рукой, — всего этого.

Джон неопределенно пожал плечами.

— Хах, — без сил спорить, Дин опять пренебрежительно махнул рукой, зная, что вернется к этому позже. Превратит это в последнее желание или типа того, но своего добьется.

— Как ты, приятель? — спросил Джон.

Дин пожал плечами.

— Бывало и лучше, да?

— Ага, — Джон поморщился и глянул в залитое лунным светом окно.

Как я их ненавижу, раздосадованно подумал Дин, за тенью сомнения зная, что отец и брат порой так похожи, что он мог бы сейчас разыграть тот же разговор, что вел с Сэмом в то утро, когда узнал, что умирает.

— Что тут сказать, пап, — у него пересохло во рту. — Это опасная работа. Я вытянул короткую соломинку.

— Знаю я эти слова, Дин, — прорычал Джон, посмотрев на сына. Взгляд его помрачнел, тени под глазами стали темнее, появились слезы. Он с раздражением стер их. — Сверну шею твоему братцу, — Джон неискренне рассмеялся. — В последнем сообщении он говорил, что тебя уже нет.

Дин хохотнул.

— Старый добрый Сэм, умен, как и всегда. Придумал, как привести тебя сюда, верно?

— Зол на меня как собака, — сказал Джон. — Но это ж не новость, верно?

— Где ты был все это время? — Дин поерзал в кровати, пытаясь говорить так, чтобы в голосе не было слышно боли.

— Чертовски близко подобрался к желтоглазому, — ответил Джон, — как никогда раньше.

— Ты бросил меня, — не удержался Дин, хотя голос и не выдал его.

Джон сжал зубы.

— Все зашло чертовски далеко, Дин. Обратного пути не было. Словно он знал, что я приближаюсь. Я не могу быть спокоен, зная, что этот демон угрожает моей семье. Я не мог взять тебя.

— От опасности защищал, да? — высказался Дин, прежде, чем оборвал свой гнев язвительной усмешкой, со всей иронией было видно, чем обернулась для него эта защита. — Круто.

— Ты сам хотел знать, — сдержанно ответил Джон. — Там я и был, когда Сэм позвонил в первый раз. С тех пор я искал достойный способ… хоть какой-то способ… — Джон замолчал, чтобы унять эмоции в голосе. — Я примчался сюда, боясь, что опоздал.

— Ты все равно опоздал, — тихо сказал Дин после нескольких секунд молчаливого разглядывания боли на лице Джона. — Никто ничего не сможет сделать, да? Мне так кажется. Но Сэмми опять мается этой спасительной чушью.

— Ты о чем?

— Думает, что может спасти меня, — ответил Дин, — читает твой дневник. Он нашел что-то, вырвал страницы. Думаю, не хочет, чтобы я знал. Наверное, в этом замешано что-то нечистое. Что это может быть? — Дин долго и настойчиво смотрел на отца. Почти разрешая ему соврать.

Джон поморщился.

— Возможно.

— Если это есть в твоем дневнике, может, ты и сам думал об этом, — предположил Дин. — Поэтому… просто для ясности: я не хочу жить с тем дерьмом, которое вы натворите. Я на полном серьезе застрелюсь или сделаю что похуже. У вас ни волосинки не останется похоронить… — он закашлялся, нацепил кислородную маску и, сделав вдох, продолжил. — Теперь ты знаешь, что я все знаю, поэтому даже не думайте. Никакой чертовщины, — настаивал Дин. — Пообещай, пап. Ты знаешь, что больше ничего не поможет, поэтому я так и буду просить, пока ты не скажешь да.

— Черт тебя побери, Дин…

— Обещай мне, — Дин затаил дыхание. — Обещай. Не теми дебильными условностями, какими обычно дурачишь меня и Сэма. По-настоящему. Как то, что говорил маме.

— Дин…

— Пожалуйста, пап, — взмолился Дин, — я делал все, о чем ты меня просил. Все. Я все отдал. Я никогда ни о чем тебя не просил…

— Обещаю, — прорычал Джон. Едва слышные мольбы безнадежно больного сына обезоруживали, он просто не мог отказать.

— Ладно, — после долгого молчания сказал Дин. Он сверлил отца взглядом, пытаясь уличить во лжи — знал, что в самом деле тот мог и обмануть, но ничего не сумел поделать с этим. Вдохнув через кислородную маску, он продолжил. — Теперь я волнуюсь только о Сэме. В дневнике была запись о сделках с демоном. Я вырвал эти страницы, чтоб у него не возникло дурацких идей. Но у него какие-то другие листы, и он явно не хочет, чтобы я их видел. Как думаешь, что это может быть?

Джон сдвинул брови, словно выдумывал ложь.

— Пап, — Дин почти просил. — Что там могло быть?

— Исцеление верой, — Джон резко отошел и прислонился к стене, там, где Дин и хотел сейчас его видеть.

Дин удивленно приподнял брови.

— Небраска.

Он вспомнил. Вдвоем они хотели разобраться с целителем, но Джон Винчестер внезапно исчез. И Дин не мог взяться за какую бы то ни было работу, пока не найдет отца. Все попытки докопаться до истины с этим преподобным остановились, внимание Дина целиком и полностью переключилось на кое-что более важное. Безопасность семьи. Он тогда так растерялся, что забыл о целителе вплоть до этого мгновения.

— Почему Сэм не хочет, чтобы я знал о каком-то палаточном шарлатане? — спросил Дин.

Джон будто потерялся в воспоминаниях, взгляд его совсем потух. Дину было отлично знакомо это выражение лица, он видел отца таким раненым солдатом, погруженным в себя и свои мрачные мысли.

— Все нормально, пап.

— Да, — Джон усмехнулся, в глазах его читалось одиночество. — Да… тот парень из Небраски прикрыл лавочку.

— Ты был там? — спросил Дин.

— Первым же делом после того, как узнал… — он, неосознанно повторяя сына, обвел рукой пространство, — об этом.

— Он был шарлатаном? — спросил Дин.

— Это уже не важно, — Джон пожал плечами и отвел глаза. Он глубоко вдохнул, пытаясь унять боль. — Господи, Дин…

Не знаю…

Но тревога тут же слилась с гневом в узнаваемом стиле Джона Винчестера.

— Вода и ток, Дин. Черт побери.

Дин ощетинился, но промолчал. Да, это была глупая ошибка, да, папа, мы в курсе. Я уже за это расплачиваюсь, разве нет? Господи, все эти чертовы приборы с потрохами выдавали эмоции, а ведь спрятать их стоило ему огромных усилий.

Джон услышал участившийся писк кардиомонитора, одернул себя, запустив руку в волосы. Наблюдая, как отец давит в себе досаду, Дин думал, жаль, что у их семьи не бывает хоть какой-то передышки.

— Прости, — торопливо выдохнул Джон. — Ты чертовски хороший охотник, сын. Я и сам не знаю, как поступил бы на твоем месте. И никто не знает.

Дин стиснул зубы и коротко кивнул. А что ему было говорить? К тому же он так устал… Господи, это тело… невозможно, невыносимо чокнутое. Не поддается. Твою ж налево...

— Значит, Сэм планирует через пару дней отвезти меня в Небраску, — заключил он, — Помню, ты сказал, этот парень шарлатан, но стоит ли говорить об этом Сэму? Он будет рвать и метать если я не дам ему и шанса. Но еще больше он возненавидит себя, если я умру по дороге или попадусь случайно подвернувшемуся чудовищу. Тупица такой, будет ведь себя винить…

— Я не говорил, что целитель был шарлатаном, — поправил Джон.

— Не был? — Дин нахмурился.

И не взял меня туда? Что за…

— Папа… — неуверенно начал Дин. Иногда он и сам не знал, как вести себя с отцом.

— Прости, Дин, — голос опять начал подводить Джона. — Господь мне судья, ни разу я не хотел так сильно провалить дело, как в этот раз. Чтобы меня остановил кто-то лучше и сильнее, чтобы я мог сказать, что пробовал все возможное, и ничего не вышло.

— Ты о чем, пап?

— Они меняли одну жизнь на другую, — объяснил Джон. — Играли в бога. Подчинили жнеца. За каждого исцеленного умирал кто-то другой, «аморальный». Я как раз приехал туда, когда узнал, что с тобой случилось. Хотел убедиться, что все по-настоящему, прежде чем рисковать и забирать тебя из больницы. Мне пришлось остановить их, сынок. Когда я понял, что происходит, я должен был остановить их. Это просто неправильно. Но, клянусь богом, я жалею, что у меня получилось. Знал, что вы с Сэмом, в конце концов, окажетесь у ЛеГранжа. Господи, как бы я хотел не справиться с ними, чтобы ты мог поехать туда. Он был бы твоим единственным шансом. Но мне пришлось…

Дин долго смотрел на отца, пытаясь понять его настоящие мысли.

Ты знал, что он может меня спасти. И остановил его. Потому что так не должно быть. Потому что это наша работа. Нахрен сына, так?

Твое счастье за жизни всех этих людей? Ни в какое сравнение, верно?

Дина терзала очевидная глупость его положения. Он вовсе не мечтал умереть. Его это ужасно злило, как и то, что родной отец этому поспособствовал, спасая жизни других.

Сэмми заплатил бы за меня такую цену, могу поспорить, мрачно подумал он, переполненный гневом. Я бы за него тоже. Но не ты, папа? Только из-за того, что это неправильно, да?

Но почему? Почему наша работа — спасать этих людей? Почему мы должны быть какими-то там героями? А как же мы, а? Почему мы должны жертвовать всем, папа?

Но ответов нет и никогда не было. Вполне в духе Винчестеров. Вопрос звучал так же глупо, будто спрашивали, как дышать. Или почему Дин любит девчонок, машины и шоколадные батончики. Ответов нет. Просто все было так и не иначе.

— Ты правильно поступил, пап, — сказал он тихо, но твердо, желая, чтобы Джон посмотрел на него. Нужно было, чтобы отец знал, Дин не винит его в своей смерти и не держит на него зла.

— Мне так не кажется, — сказал Джон после долгих раздумий.

— И не должно, — Дин вдруг понял, насколько серьезны терзания Джона. Дело было в том, что у такого великого человека, как он, были великие цели, и стоили они великих цен. Дин спокойно представлял себе Джона одним из тех мифических персонажей — в одиночестве стоящего победителем на опустошенном поле боя. Перемазанный грязью и кровью, последний выживший, кто потерял все, но выиграл бой.

Совсем как Сэм, подумал Дин, вспоминая, что Сэм, бывало, выглядел таким же триумфатором. Не важно, из за чего — алгебры или футбола, или какого-то монстра. Сэм отдавал всего себя. Уходя в Стэнфорд, он выглядел так же, в памяти Дина навсегда остался его вид. Спина удаляющегося брата, идущего на автобус, который отвезет его в Калифорнию. Поношенная куртка, затертый рюкзак, старые ботинки и квадратные плечи. Торжествующий, но одинокий.

Я не такой, понял Дин, уверенный в том, что для него это нормально. Его желания были проще. Он хотел, чтобы у него была мать, отец, брат и обычный дом, как у всех. Однажды он сказал, что скорее помер бы, чем стал жить за белым заборчиком. Конечно, он лгал, потому что в перевернутом с ног на голову мире Винчестеров было удивительно хотеть что-то нормальное и казалось почти невозможным этого добиться.

— Прости, сынок, — сказал Джон.

— Не стоит, — успокоил его Дин. — Я понимаю. Правда.

— Ты как всегда, Дин, — сказал Джон, с тоской качая головой. Мгновение поколебавшись, он сел около руки сына.

— С тобой хорошо обращаются?

— Медсестрички тут так себе, — ответил Дин с легкой улыбкой. — Но одна явно способна на всякие пошлости. Говорила, что на учебу зарабатывала сексом по телефону.

Джон посмеялся.

— Мать тебе рот с мылом помоет за такие разговорчики.

— Неа, я ей понравлюсь, — уверенно сказал Дин. — Точно знаю.

Искорки, вспыхнувшие было в глазах Джона, погасли, когда он осознал слова Дина. Его сын скоро умрет и встретит маму, покажет ей, каким мужчиной стал.

— Сэмми ей больше понравится, — поддразнил Джон, прерывая мысли, пока они еще не увели его слишком далеко. — Он хотя бы выглядит честным.

— Она всегда предпочитала чертополох, а не фиалки, — хохотнул Дин и закашлялся. — Я ей больше понравлюсь.

Джон нахмурился.

— Выглядишь усталым, спортсмен.

Так оно и было. С самого начала разговора он чувствовал себя утомленным, как и остальные дни, но будь он проклят, если уснет, пока отец рядом.

— Когда я последний раз закрыл глаза при тебе, — сказал Дин, — ты ушел.

— Так же будет и сейчас, малыш.

— Знаю, — сказал Дин. — Потому и не могу. Останься, папа. Пожалуйста. Сэм тоже захочет тебя увидеть.

— Не могу, Дин, — мягко сказал Джон. — Не хочу впутывать вас в еще большую опасность. Мне тут вообще не следовало находиться, но я должен был тебя увидеть.

Дин, пользуясь своим болезненным состоянием, умоляюще уставился на отца. Он понимал, как нелегко сейчас Джону. Хотел бы он не понимать, но не мог.

Вот же мне повезло, с горечью подумал он.

— Не будь все время один, папа, — устало прошептал Дин. — Знаю, от меня пользы никакой, но Сэм… Он справляется. Дай ему шанс. Пусть поможет тебе, а? И ты ему нужен.

Ты мне нужен.

Мы сильнее, когда все вместе…

— Побуду с тобой, пока не уснешь, — тихо сказал ему Джон.

— Не буду спать, пока не умру, — пошутил Дин, веки уже отяжелели. — Точно.

Глаза начали закрываться, но вдруг пришедшая в голову мысль заставила побороть сон.

— Оставь что-нибудь для меня.

— Что? — недоуменно спросил Джон.

— Когда я проснусь завтра, — пояснил Дин, — мне нужно будет знать, что мне не приснилось. Пожалуйста, пап. Оставь что-нибудь для меня. Что-то узнаваемое.

После коротких раздумий, когда казалось, что Дин уже заснул, Джон потянулся к жетонам на шее.

— Не это, папа… — выдохнул Дин, даже при том, что положил глаз на эти штуки еще в восемь лет. — Ты слишком их любишь.

Джон снял с цепочки один из двух жетонов и вложил в ладонь Дина.

— Они оба должны быть вместе, сынок. Но теперь один у меня, а второй у тебя.

— Я верну, — пообещал Дин, сжимая пальцы вокруг новой ценности, закрыл глаза и проворчал сквозь смешок. — Но лучше б ты оставил мне с цепью. Чтоб девчонки вытащили на память.

— Ты идиот.

Дин ухмыльнулся и снова открыл глаза, на этот раз он казался серьезнее и печальнее.

— А знаешь, кто больший идиот?

— Кто?

— Сэмми, — вздохнул Дин, — Что мне с ним делать?

— Я о том же себя спрашиваю с тех пор, как вы оба родились, — сказал Джон с едва различимой улыбкой. — Знаешь, он выглядел самым неверящим из всех малышей, которых я когда-либо видел.

Дин хохотнул.

— Похоже на него…

— Присмотри за ним, пап, — сказал он после нескольких мгновений тихой грусти, голос понизился до шепота, он начал проваливаться в сон. — Обещай мне. Пообещай мне, что не дашь ему никогда в жизни сделать то, о чем я пожалел бы. Позаботься о Сэме.

Джону показалось, что дать такое слово гораздо легче.

— Обещаю, — сказал он без лишних раздумий, безо всяких сомнений, честно, с любовью и всей своей прямотой.

* * *

Следующим утром Сэм не пришел. Дин догадывался, что брат готовится к Небраске, а вечером к концу часов для посетителей был уже абсолютно уверен в этом, когда, едва открыв глаза и сделав вдох, почувствовал очередную тень в углу палаты.

— Люди, из-за вас, — простонал Дин, — у меня так инфаркт случится.

Не удостоив вниманием жалобы Дина, Сэм подошел к кровати, в лице его читалась уверенность, спокойствие и решимость. О да, на Дина это наводило ужас.

— Дин, — начал он, — я позвонил одному из контактов отца. В Небраске есть специалист, которые поможет тебе.

Специалист, да? Дин бы посмеялся. Классно сказанул, лживый ублюдок. Вообще зашибись.

— Да? — спросил Дин, спустив кислородную маску на подбородок. — Вот как их сейчас называют?

Брови Сэма поползли вверх.

— Чего?

— Целителей, Сэмми, — Дин вдохнул через маску и снова опустил ее, — я знаю, что было на пропавших страницах, и, нет. Мы не едем.

— Почему нет? — спросил Сэм. — Я проверил его, Дин. Все по-настоящему.

Дин бросил на него долгий оценивающий взгляд. Сердце забилось быстрее, и он нахмурился, когда Сэм беспокойно уставился в монитор. Руки чертовски замерзли, он долгое время боялся что-то сказать, не доверяя голосу. Он вдруг осознал, что брат готов на убийство за его жизнь. Это понимание наполнило его леденящим страхом.

— Сэм… — неуверенно начал он.

Что он должен был сказать? Господи, он ужасно боялся. Его пугало отчаяние брата, охватывал страх за его душу. Он знал, будь все наоборот, он бы не раздумывая умер за Сэма или убил бы. Но не этого он хотел для брата, нет. Он никогда бы не пожелал, чтобы Сэм соперничал с ним в бездумных решениях.

Ты не замараешь свою душу, только не под моим присмотром и, тем более, не из-за меня, Сэмми…

По правде говоря, сказать Сэму, что Небраска не сработает, кто бы там ни колдовал, было бы легче легкого. Но Дин хотел знать, что Сэмми поддержит его выбор, поймет, что это неправильно, что пора подвести черту. Дин должен был знать — он оставляет такого Сэма, который сделает верный выбор, пойдет к той же цели, к которой шел отец.

Не будь как я, Сэмми…

— Они лечат, а взамен убивают других, — сказал Дин спокойным серьезным голосом. — Никто не умрет за меня.

— Попросим их выбрать того, кто заслужил смерти, — быстро и отчаянно проговорил Сэм, будто уже думал об этом и убеждал сам себя. — Какого-нибудь преступника, или вроде того.

— Ты не хочешь этого, — сказал Дин. — Знаю, это кажется несправедливым. Если б я только мог объяснить… Но Рой — не выход, прости. Произошедшее с нами — ужасно. Но что ты собираешься сделать? Позволишь кому-то умереть вместо меня? Ты не можешь играть в бога.

Сэм сжал зубы, раздраженно закачал ногой. Попытки сыграть в адвоката терпели провал. Защищать что-то подло-неправильное было сложно.

— Есть целая куча таких, кто больше, чем ты заслуживает смерти, — со злобой сказал Сэм. — Кого-то все равно убьют. Так почему бы не тебе стать спасенным? Плевать мне, кто умрет, пусть выберут хоть меня, но…

— Такому уж точно не бывать, — прорычал Дин. — Лучше я сдохну самым омерзительным способом. Если ты провернешь подобную хрень, богом клянусь, если он слышит, я верну тебя обратно и все будет в десять раз хуже. Даже не думай. Будь что будет. Тебе придется меня отпустить, брат. И никаких больше глупых идей.

— Ты мой брат, Дин, и что бы ты ни делал, я попытаюсь спасти тебя, — отрезал Сэм.

Дин сделал рваный вдох, холодная решимость в глазах брата пугала его.

— Послушай, Сэмми. Я не слепой. Я вижу, каково тебе из-за всего этого, из-за того, что я уйду, и все такое. Но ты переживешь.

— Думаешь?

— Да, — уверенно ответил Дин. — Ты переживешь это. Ты должен знать, что мне жаль. Прости, что заставляю тебя пройти через все это. Но с тобой все будет хорошо.

— Знаешь, Дин? — резко начал Сэм. — Иди ты к чертям собачьим.

— Что?

— Мне не нужны твои извинения, — сказал Сэм. — Да и вообще-то, я к твоему сведению большой мальчик и могу позаботиться о себе.

— А, ну да, прости, — усмехнулся Дин.

— Вот и прекрати беспокоиться обо мне. Пожалуйста, — сказал Сэм. — Я не хочу, чтоб ты волновался из-за меня, Дин. Я хочу, чтоб ты подумал о себе. Дин, пожалуйста. Пожалуйста. Давай сделаем это?

— Прислушайся к тому, что ты говоришь, братец, — тихий голос Дина казался полным боли. — По мне, так тебя все меньше и меньше волнуют другие. А когда-то тебя это грызло изнутри.

— И что мне с того?

— Ничего, — сдался Дин. — Просто ты должен, ладно? Мы должны были ездить в этой долбаной машине и спорить об этом. Поэтому продолжай нести всякое о неприкосновенности жизни и тому подобное.

— Подожди, — неверяще прервал его Сэм. — Так ты злишься из-за того, что я стал соглашаться с тобой?

— Нет, — ответил Дин. — Я не злюсь. Я... волнуюсь, Сэм. Меня тревожит, что ты сам на себя не похож.

— Да, ты прав. Не похож, — с вызовом признал Сэм. — У меня нет выбора.

— И как это понимать?

— Послушай, Дин, ты уходишь, так? — начал объяснять Сэм. — А я останусь в этом полном дерьма мире. Один. Так что, если я собираюсь продолжать, то должен измениться.

— Как измениться?

— Стать тобой, — холод пробрал Дина до костей. — Я должен стать таким, как ты.

Никто тебя никогда не называл отстающим, Сэмми...

— Умерь амбиции, — по-доброму поддразнил его Дин и попытался выдавить улыбку, потому что не находилось слов. На этот раз Сэм не спустил это на тормозах.

— Ты сделал бы то же самое для меня, Дин, и ты знаешь это. Ты бы никогда не сдался, — сказал Сэм. — Сам знаешь.

— Не льсти себе…

— Обманщик, — прервал его Сэм. — Замолчи, потому что я вижу тебя насквозь.

— И откуда ты все знаешь? — огрызнулся Дин.

— Потому что знаю тебя, — открыто, безо всякой фальши сказал Сэм, и Дин вдруг почувствовал его печаль как свою.

— Да неужели? — в горле пересохло, но он пытался сохранить лицо, отделаться колкостями.

— Потому что ходил за тобой по пятам всю свою жизнь, — серьёзно продолжил Сэм, используя тон как уловку. — Я равнялся на тебя с четырех лет, Дин. Изучал тебя, старался быть похожим на своего старшего брата. Так что да, я знаю тебя. Лучше, чем кто-либо на целом свете. И не могу винить тебя. Просто… Знаю, что ты сделал бы так ради меня, Дин. Ты и сам знаешь. Поэтому позволь и мне. Просто… разреши.

— Ты знаешь, что это неправильно, Сэм, — утомленно проговорил Дин. — Знаешь же.

— Плевать мне…

— Тогда попробуем по-другому. Допустим, мы пошли твоим путем. А теперь представь, что это ты на моем месте. Разве не пытался бы ты остановить меня всеми силами?

— Дин, — Сэм присел на кровать брата, взял его руку. В горле встал ком.

Срываешь все тормоза, да? — подумал Дин. — Прости, мелкий, но нет. Это единственное, в чем я рад отказать тебе.

— Дин…

— Ты знаешь, что попытался бы, — сказал Дин.

Сэм сморгнул слезы, уже готовый сменить тактику.

— Тогда что насчет… другого? Того, что ты вырвал?

— Это, — Дин поморщился, — еще хуже.

— Дай-ка я посмотрю, — настаивал Сэм, — даже если это какая-то чертовщина, она станет хотя бы отправной точкой, клянусь, Дин, только дай взглянуть.

Дин долго смотрел на брата.

Он знал, что лучше будет отказать. Как только Дин раскроет хотя бы что-то, как только голову Сэма займут эти сделки с демонами, такие манящие и доступные, остановить его будет уже невозможно.

Дин рвано дышал, окидывая палату невидящим взглядом, и просто молил о том, чтобы его прямо сейчас сморил сон.

— Черт побери, Дин, — прорычал Сэм, похлопывая его по плечу. — Просто скажи, где они.

— Спать хочу, — выдавил Дин, и, закрывая глаза, понял, что почти не соврал. — Давай об этом… завтра поговорим, Сэмми.

— Спокойной, блядь, ночи, братец, — рассердился Сэм.

Дин тоже был не в лучшем расположении духа, будучи беспомощным, как дитя.

Он открыл сначала один глаз, потом другой. Гнев придавал сил.

— А ну-ка повтори.

Сэм стиснул зубы с явным желанием сделать то, о чем просит Дин. И взглянуть бы на сердечные мониторы, но слишком страшно.

— Посмотри на меня, — надавил Дин. — Черт с ним с этим дерьмом. Разозлись на меня, Сэм, закричи. Сделай что угодно. Я не инвалид. И даже уверен, что пока еще не сдох.

— Скажи мне, где та гребаная страница.

— Я съел ее, — огрызнулся Дин. — На вскрытии увидишь.

Сэм знал, что его ожидает в конце. Но несмотря на это, лицо его передернуло на чертовом слове. Но гнев взял свое, и Сэм твердой походкой отправился к тумбочке. Наплевав на всякое уважение к тому, что в маленьких ящичках лежали последние вещи брата, он выдернул верхний и начал рыться в содержимом. Журналы об автомобилях, эротика… Дин, пытаясь сохранить сердитый вид, недоверчиво взглянул на разъяренного Сэма, когда тот нашел справочник мыльных сериалов. За журналами последовали пакетики с солью (по привычке взятые Дином с подносов в забегаловках), крестик и четки, мятные леденцы, упаковка жвачки, бумажник…

Сэм как обезумевший расстегнул бумажник. Он никогда раньше так не копался в вещах Дина. Злобно, пренебрежительно, наплевательски и отчаянно. Дин начинал злиться на такое вторжение, но прикусил язык и позволил Сэму выместить гнев и беспомощность.

Фальшивые кредитки, страховки и удостоверения, чуть-чуть настоящих денег. Свежие рецепты, и старые, трехлетней давности, неизвестно откуда. И тут Сэм еле слышно вздохнул. В его руках были фото. На одном — все четверо Винчестеров в былые счастливые времена. На другом — двое юных братьев. Еще на одном — трое охотников у Импалы. Эту сделали для Дина, который хотел видеть свою машину на их общей фотографии.

— Черт побери, Дин, — голос Сэма задрожал.

Боже мой, ты совсем еще зеленый, подумал Дин. Прости, Сэмми. Прости. Я полный идиот…

— Мы… — начал Сэм после глубокого вдоха, стараясь удержать себя в руках. — Мы должны были почаще.

— Что? — непонимающе спросил Дин.

— Мотались по всей стране, — объяснил Сэм, — должны были побольше наснимать. А последними чуть не стали фотки для полицейских отчетов.

— Ага, — Дин устало улыбнулся.

Сэм долго смотрел на него, а потом присел на край кровати.

— Ты не можешь оставить меня, Дин. Скажи мне. Что мне делать?..

Я умру.

Ты не сможешь этому помешать…

— Я скажу тебе, где листок, — опасливо сказал Дин. — Но сначала пообещай мне кое-что.

— Я не ввяжусь в такое, я понял, — тут же ответил Сэм. Голос его звучал твердо и уверенно. — Обещаю. Просто он даст мне сил для…

— Никакой чертовщины, — еще раз предупредил Дин. — Ничего такого, что мне не понравится.

Сэм нахмурил брови. Могло быть и сложнее.

— Ладно…

— Вранье, — резко прорычал Дин.

Сэм не отпирался.

— Как я могу даже не попытаться, Дин? Если есть хоть один способ…

— Сэм, — Дин вздохнул, потирая переносицу. — Ну что мне с тобой делать, а? Тогда я тебе отвечу большое и окончательное от-ва-ли. Ничего я тебе не дам.

В глазах Сэма вспыхнула искорка, прежде, чем он снова бросил на брата твердый взгляд. Как в комиксах с обведенными в облачка мыслями. Дин знал, Сэму легко добиться своего.

— Дин, — позвал Сэм, — А если однажды мне нужно будет об этом знать? На будущее? Это же твоя работа, да? Как старшего бра…

— Заткнись!

— Папа записал это потому, что счел важным, — настаивал Сэм. — Вдруг когда-нибудь это спасет мне шкуру. Я не смогу всю жизнь прожить в неведении…

Дин выглядел рассерженным. И пораженным. Пусть Сэм откровенно манипулировал им, но в его словах была доля правды. Их отец внес в дневник множество рекомендаций. Оставлять брата в неведении Дин не хотел, но в то же время страшно было готовить его к будущим опасностям.

Скажу ему прямо перед тем, как умру… — подумал было Дин. Но он мог умереть в любую минуту, сегодня ночью во сне, завтра, через пять минут за-за того, что так раздосадован…

К тому же, Сэм вернет его и после смерти, если узнает о сделках. Наверное, лучшим решением было отдать ему страницы прямо сейчас и убедить не ввязываться в это.

— Хитрожопый ты придурок, — пробубнил Дин, на что младший бесстыдно ухмыльнулся.

— Я хотел как лучше, ты знаешь, — сказал Сэм.

— Чёрт побери, — Дин устало провел по лицу. Господи, лучше бы он просто вырубился. — Ты там сначала порножурнальчик вытащил, умник. Последнее, куда ты заглянешь в здравом уме, и первое, что посмотришь в одиночестве. Листок там. Положи потом обратно в дневник. И свой тоже. Где он, в кошельке? Придумал бы что пооригинальней, ради всего святого.

Он продолжал возмущаться, когда Сэм открыл журнал прямо на развороте с прошлогодней Мисс Декабрь и, кинув его в сторону, пробежал взглядом записи отца.

— Ну? -не выдержал Дин после долгого молчания. Сэм читал очень быстро, и было похоже, что теперь он задумался, утонул глубоко в мыслях.

Сделав глубокий вдох, Сэм посмотрел брату в глаза.

— Давай попробуем? Десять лет — не так плохо. За это время мы найдем, как выпутаться из…

— Никому не удавалось, — твердо сказал Дин. — Ты не будешь этого делать, Сэм. Договорились?

— Если каждый может…

— Нет! — никогда еще Дин не кричал так громко, находясь в этих стенах. Приборы вокруг него запищали чаще. — Ты же убьешь меня, Сэмми, Богом клянусь, — тяжело дыша, он попытался подняться на постели. — Ты не продашь за меня душу, я не пойду на это. Ты убьешь меня, Сэмми…

— Мать твою, — пытаясь успокоить брата, Сэм сжал его плечо, пока тот задыхался и стряхивал с себя его руки. — Дин…

— Сэм… — зеленые глаза Дина, наполненные влагой, обезоруживали как ничто другое. — Сэм…

— Просто дыши, приятель, — сказал Сэм, с облегчением посмотрев на вбежавших медсестер и врача.

Дин сжал руку Сэма словно в тисках.

— Не могу…— выдохнул он. — Я, блядь, ничего не могу… кроме как… умолять тебя, Сэмми. Ничего… кроме как…умолять тебя…

Сэм сморгнул слезы и притянул брата в крепком объятии.

— Ладно, ладно, — ответил он. — Будь по-твоему, черт побери.

На этот раз Дин был твердо уверен, что это правда. Измотанный до предела и удовлетворенный на эту минуту, он расслабился в руках брата. За тенью сомнений он знал, что спустя время Сэм может нарушить данное слово. Убедит себя, что Дин вынудил его, или вроде того, оправдается как настоящий адвокат. Дину срочно нужно было придумать другой план — ведь брат говорил ровно так же, как и отец прошлой ночью. Не врал только в нужную минуту. Дин понимал, они и правда хотели сдержать обещания, но позже могли и сорваться. Как там в песне у Стинга…

Никогда не даю легких обещаний, слишком много уже нарушил…

Вдруг его озарило. Да, Сэм был очень умен, но бывало всякое…

Дин вспомнил отца, которого просил присматривать за Сэмом.

— Обещаю, — ответил он, не раздумывая, без тени сомнений, со всей любовью и прямотой.

Я знаю, что делать, с легкой полуулыбкой решил Дин. Не хотите вы думать сами о себе, да? Значит, будете друг о друге…

— Сэм, — хрипло позвал Дин. Его голос звучал уверенно и спокойно, когда руки медиков забрали его из объятий брата. — Сделаешь кое-что для меня?

— Что?

— Позаботься о папе. Ладно? — попросил Дин, когда его опустили на кровать. — Присмотри за ним. Не дай ему потерять голову, когда он узнает. Найди его, Сэм. Не оставляй в одиночестве.

Когда Сэм точь-в-точь повторил выражение лица и слова отца, Дин торжествовал незаметно для окружающих.

— Обещаю.