Холивар (джен)

Дымное небо хмурилось, огрызалось редкими грозовыми сполохами, швыряло на землю порывы холодного ветра. Натужно поскрипывали металлические конструкции, задумчиво и печально гудел башенный кран, на трубе ЧАЭС то и дело срабатывали электры. Воздух был насыщен запахом ржавчины, битума и палёной плоти до такой степени, что даже ветер оказался бессилен разогнать зловонные миазмы.

Самсон придирчиво осматривал новоиспечённых адептов, выстроившихся перед ним в недлинную шеренгу. Все они были недавно обращёнными и оттого по-щенячьи восторженными, нетерпеливыми. Казалось, махни Самсон рукой, отправляя парней химере в пасть, — пойдут не задумываясь. Все новообращённые были такие, а кто помоложе — особенно. Думалка у каждого салаги образовывалась позже, после жестокой муштры и испытания на прочность. Прежние имена прочно забывались вместе с прошлой жизнью и давались новые. А пока эти безымянные, безликие новички и были для клана глупыми, слепыми щенками, которых необходимо учить.

Салаги, выкатив глаза, наблюдали за начальством и не смели пошевелиться, дабы не вызвать на свою голову недовольства. Каждому из них сейчас отчаянно мечталось совершить подвиг. Доказать, что именно он и никто другой достоин доверия. Хотелось немедля мчаться в бой, рубить неверных, рвать голыми руками и зубами. Всё что угодно, лишь бы сбросить избыток священного восторга, который распирал изнутри.

Самсон видел новообращённых насквозь и знал, эту дурную энергию необходимо как можно скорее заменить на дисциплину, холодный расчёт и выдержку, иначе толку с таких адептов не будет. И их самих, скорее всего, тоже не будет. В роли тренажёра для салаг отлично выступали вояки ближнего и дальнего зарубежья с завидным упорством и периодичностью штурмующие ЧАЭС, Припять и Радар. Это было нечто вроде селекционного отбора, останешься жив, считай достоин. Жестоко? Для Большой земли может быть, но не для Зоны.

Каждый из новичков не понаслышке знал, что такое Зона, прежде чем стать новообращённым. Каждый бывал в перестрелках и близко видел смерть. Но одно дело короткая стихийная схватка и другое настоящая бойня с применением тяжёлого вооружения. У самых бывалых и достойных, бывало, крышу сносило, что уж говорить о новичках.

Первыми, как обычно, появлялись вертушки. Один только звук рубящих воздух лопастей, доносящийся, кажется, со всех сторон одновременно, способен нагнать лавину липкого ужаса. Это адская кара, перст Сатаны. Вертушки кружили над станцией подобно оголодавшим стервятникам. Взбив поверхность земли, перемешав её в чёрный, дымящийся фарш, перемолов всё живое, что не успело спрятаться, они барражировали над головами, прикрывая пехоту. Саму станцию не обстреливали ни разу, дураков не было, а вот окрестности…

Самсон успел дать щенкам пинка, чтоб попрятались в укрытия, а сам всё посматривал, как себя вести станут. Священный восторг из салаг выветрился при первом же залпе. Съёжились, сжались в комки все как один бледные, вспотевшие, взъерошенные. Судорожно сжимающие бесполезные пока калаши. Только один всё норовил выглянуть и разведать обстановку. Парня одёргивали, но он не унимался. Упёртый сучонок, одобрительно подумал Самсон.

Вертолёты только салагам казались неумолимой и неминуемой смертью. Адепты с «Иглами» не дремали и дело своё знали отлично. Для них это был ещё один обычный день, ещё одна привычная схватка. Атака винтокрылых машин захлебнулась, а на вздыбленной взрывами земле жарко полыхали две самые невезучие. Новички наконец-то покинули укрытия и набросились на отступающую уже пехоту, как саранча. Самсон наблюдал и делал выводы.

Один с воплями полосовал длинными очередями пространство, не особо заботясь о результате. Перед ним была цель, в руках автомат, из автомата летели пули. Что ещё надо? Другой, очевидно, уже высадил весь боезапас и теперь, как идиот, мчался врукопашную. Так и свалился, не добежав до врага. Самсон раздражённо поморщился и поискал взглядом упрямого салажонка.

Тот скукожился за бетонным обломком в полусотне метров. На первый взгляд казалось, что парень струсил и позорно прячется, но это было не так. Вот он высунулся, быстро окинул взглядом пространство. Над головой вжикнуло, парень поспешно пригнулся. Самсон прицелился и одним выстрелом снял не в меру ретивого вояку. Парнишка снова выглянул и Самсон вдруг понял, что он высматривает. Точнее кого. Командира неверных. Всё верно — отруби голову и всё тело падёт. С точки, где находился Самсон, военных было не видно — мешали подбитые вертушки. Монолитовец начал смещаться в сторону, строго следя и за обстановкой, и за развоевавшимися щенками. Скорчившийся за бетонным обломком парень, кажется, узрел-таки свою цель. Короткая очередь в три патрона, ещё одна и довольная улыбка на всю рожу. Добить остальных было вопросом времени.

Когда всё закончилось и измотанные боем новички снова предстали перед Самсоном, каждый получил отеческую затрещину и нецензурный комплимент. Зато упрямый парнишка прямо-таки лучился от гордости. Он свысока посматривал на уныло понурившихся приятелей и чуть ли не лопался от самодовольства. Когда Самсон подошёл к нему, парень радостно разулыбился, но радость была недолгой. Тяжёлая, полновесная оплеуха вернула его с небес на грешную землю.

— За что? — обиженно завопил парень. — Я вообще-то командира положил!

Самсон пожал плечами и съездил парню по уху ещё раз.

— Не уверен — не спеши праздновать победу, — сказал он и указал в сторону горящей вертушки.

Парень растерянно посмотрел и увидел того самого командира, который оказался всего лишь ранен. Он полз к ближайшему трупу за оружием.

— Что стоим, кого ждём? — спросил Самсон. — Или особое приглашение нужно?

— А? — тупо переспросил салажонок.

— Бэ, — нехорошим голосом сказал Самсон. — Иди, добей или надеешься, что другие будут подтирать за тобой до старости?

Парень громко сглотнул, перехватил автомат и направился к врагу. Стрелять в горячке боя было легко. Враги не являлись людьми, просто мишенями, подобно картонным уткам в тире. Но сейчас стрелять было жутко. Да, перед ним на земле лежал неверный, враг, отвратительное существо, посягающее на самое святое, на сам смысл жизни адепта — священный Монолит. Но как же трудно было в первый раз, глядя врагу в глаза, выпустить пулю. Парень справился, прогремел выстрел, военный дёрнулся и затих навсегда.

Новоиспечённый адепт отвернулся, скрывая позеленевшее лицо, согнулся в три погибели и принялся извергать на израненную землю свой завтрак. Самсон хмуро смотрел, но без осуждения. Он сам был таким когда-то и слишком хорошо знал: прежде чем узреть чистое сияние Монолита, дарованное лишь избранным адептам, нужно проползти на брюхе сквозь грязь, кровь и смерть. И нет в этом ни доблести, ни славы, ни всеобщего признания. Для истинного адепта важным было только смиренное служение Монолиту.